Autoimmune liver disease (primary biliary cholangitis/autoimmune hepatitis-overlap) associated with sarcoidosis (clinical cases and literature review)
- Authors: Burnevich ES1,2, Popova EN1, Ponomarev AB3, Nekrasova TP3, Lebedeva MV1, Filatova AL1, Shchanitcyna EM1, Ponomareva LA1, Beketov VD1, Bondarenko IB1, Tanashchuk EL1, Nikulkina EN1, Moiseev SV1
-
Affiliations:
- Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)
- City Clinical Hospital №24 of the Department of Health of Moscow
- Department of pathological anatomy, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)
- Issue: Vol 91, No 1 (2019)
- Pages: 89-94
- Section: Editorial
- Submitted: 11.04.2020
- Published: 15.01.2019
- URL: https://ter-arkhiv.ru/0040-3660/article/view/32943
- DOI: https://doi.org/10.26442/00403660.2019.01.000036
- ID: 32943
Cite item
Full Text
Abstract
Full Text
АЗ - азатиоприн АИГ - аутоиммунный гепатит АЛТ - аланинаминотрансфераза АМА - антимитохондриальные антитела АСТ - аспартатаминотрансфераза Гамма-ГТ - гамма-глутаминаминотрансфераза ИМТ - индекс массы тела МПЗ - метилпреднизолон КТ - компьютерная томография ПБХ - первичный билиарный холангит ПЗ - преднизолон ПСХ - первичный склерозирующий холангит СОЭ - скорость оседания эритроцитов УДХК - урсодезоксихолевая кислота ХГС - хронический гепатит С ЩФ - щелочная фосфатаза Ig - иммуноглобулин Со времени первого описания в 1950 г. L. Waldenstrom хронического гепатита с «сосудистыми звездочками», обозначенного впоследствии J. Mackay и соавт. как «люпоидный гепатит», произошел значительный прогресс в понимании аутоиммунных заболеваний печени [1, 2]. Кроме аутоиммунного гепатита (АИГ), к аутоиммунным заболеваниям печени стали относить первичный билиарный холангит (ПБХ), ранее называемый первичным билиарным циррозом, - заболевание с поражением мелких желчных дуктул до уровня междольковых желчных протоков при наличии антимитохондриальных антител (АМА), в том числе АМА-негативный вариант ПБХ, и первичный склерозирующий холангит (ПСХ) - заболевание всего желчного дерева воспалительно-склерозирующего характера, а также его мелкопротоковую форму [3-5]. По мере накопления клинических и морфологических данных об АИГ, ПБХ и ПСХ, выделены варианты АИГ, ассоциированного с признаками холестатических поражений печени - ПБХ или ПСХ [6]. Такие сочетания получили название перекрестных синдромов (overlap syndromes) или «вариантных форм аутоиммунного заболевания печени»: ПБХ/АИГ-перекрест и ПСХ/АИГ-перекрест (в том числе АИГ/мелкопротоковая форма ПСХ-перекрест [6, 7]. Для всех аутоиммунных заболеваний печени свойственны системные внепеченочные проявления аутоиммунного генеза, в том числе поражение легких [8, 9]. От ассоциированных с аутоиммунными заболеваниями печени поражений легочного интерстиция необходимо отличать классические легочные осложнения цирроза печени любой этиологии - гепатопульмональный синдром, портопульмональную гипертензию и печеночный гидроторакс. Предполагают, что формирование внепеченочных проявлений аутоиммунных заболеваний определяется особенностями взаимодействия генетических (гены восприимчивости и гены-модификаторы) и эпигенетических (иммунологических, гормональных, внешнесредовых) факторов [10]. Данная концепция подтверждена как при описании конкретных случаев АИГ, ПБХ, ПСХ и вариантных форм аутоиммунного поражения печени, так и при изучении разных групп больных с аутоиммунными заболеваниями печени [11, 12]. Клинические наблюдения Больная С., 56 лет, экономист. Из анамнеза: в дебюте заболевания в январе 1998 г. наблюдались желтуха, субфебрилитет, артралгии; при обследовании выявлен выраженный цитолитический синдром [аланинаминотрансфераза (АЛТ) - 15-кратное превышение верхней границы нормы, аспартатаминотрансфераза (АСТ) - 14-кратное], незначительный холестаз [гамма-глутаминаминотрансфераза (гамма-ГТ) - превышение нормы в 2,5 раза, щелочная фосфатаза (ЩФ) - в 2 раза]. Вирусный генез печени исключен на первом диагностическом этапе, однако нозологический характер поражения печени не установлен. В последующем отмечено снижение массы тела на 10 кг за 6 мес, персистировали артралгии, сохранялась высокая активность аминотрансфераз. В июне 1998 г. впервые госпитализирована в клинику им. Е.М. Тареева: ожирение [индекс массы тела (ИМТ) 32,3 кг/м2], суставы не деформированы, скорость оседания эритроцитов (СОЭ) - 45 мм/ч, АЛТ - 320 Ед/л (норма до 40 Ед/л), гамма-ГТ - 200 Ед/л (норма до 50 Ед/л), ЩФ - 360 Ед/л (норма до 120 Ед/л)], маркеры вирусов гепатита В и С отрицательные, антинуклеарные антитела - 1:80, антитела к гладкой мускулатуре - 1:40, антимитохондриальные антитела - 1:320. При биопсии печени выявлены расширенные портальные тракты с лимфогистиоцитарной инфильтрацией с примесью умеренного количества плазматических клеток и эозинофилов (рис. 1, а см. на цв. вклейке), перипортально - умеренное количество ступенчатых некрозов (рис. 1, б см. на цв. вклейке), розетки гепатоцитов, признаки холангита с примесью в инфильтрате небольшого количества плазмоцитов, фиброз портальных трактов и перипортальные фибротические изменения. Морфологическая картина не противоречила АИГ; также отмечены признаки хронического деструктивного негнойного холангита как признака ПБХ. Таким образом, клинически верифицирована вариантная форма аутоиммунного поражения печени - ПБХ/АИГ-перекрест. Начата иммуносупрессивная терапия преднизолоном (ПЗ) в дозе 30 мг/сут с постепенным снижением до 10 мг/сут, азатиоприном (АЗ) в дозе 50 мг/сут и урсодезоксихолевой кислотой (УДХК) 500 мг/сут. Через 3 нед нормализовались аминотрансферазы, гамма-ГТ, ЩФ, уменьшилась слабость, купировались артралгии. После выписки продолжено лечение ПЗ 10 мг/сут, АЗ 50 мг/сут, УДХК 500 мг/сут. Неоднократные попытки снижения дозы и отмены ПЗ (у больной избыточная масса тела и артериальная гипертензия) приводили к рецидиву заболевания (рост показателей цитолиза, возобновление артралгий, ухудшение общего самочувствия), что определяло необходимость терапии ПЗ, АЗ и УДХК в прежних дозах. До 2003 г. состояние больной оставалось стабильным. С этого периода ПЗ отменен, повышена доза АЗ до 100-150 мг/сут, продолжалось лечение УДХК 500 мг/сут. При динамическом наблюдении обращено внимание на стойкое повышение показателей гамма-ГТ и ЩФ (до 2-кратного превышения верхней границы нормы) при нормальном уровне аминотрансфераз; доза УДХК повышена до 1000 мг/сут. В связи с сохранением ремиссии АИГ доза АЗ снижена до 50 мг/сут. В сентябре 2005 г. у больной появились лихорадка до 39ºС, интенсивный сухой кашель, одышка при незначительной физической нагрузке, боли в крупных суставах. При рентгенологическом исследовании легких выявлено увеличение внутригрудных лимфоузлов. При компьютерной томографии (КТ) грудной клетки выявлены внутригрудная лимфаденопатия и двусторонняя диссеминация в легких (рис. 2). Проведена трансбронхиальная биопсия легкого: в ткани легких обнаружены неказеозные эпителиоидно-клеточные гранулемы (рис. 3 см. на цв. вклейке). Верифицирован саркоидоз с поражением внутригрудных лимфатических узлов и легких. Признаков активности АИГ и ПБХ не выявлялось (показатели цитолиза и холестаза в норме). Для лечения саркоидоза назначены глюкокортикостероиды - метилпреднизолон (МПЗ) 24 мг/сут в сочетании с витамином Е 600 мг/сут, и продолжен прием АЗ 50 мг/сут и УДХК 1000 мг/сут. В результате проводимого лечения уменьшились одышка и кашель, отмечено улучшение общего самочувствия. Доза МПЗ постепенно снижена до 8 мг/сут. При обследовании в клинике в конце 2006 г.: клинико-лабораторная ремиссия ПБХ/АИГ-перекреста и положительная динамика в легких в виде уменьшения степени инфильтративных изменений и внутригрудной лимфаденопатии. При исследовании спирометрических показателей - признаки вентиляционных нарушений смешанного типа с преобладанием рестрикции II степени. Продолжен прием МПЗ 8 мг/сут и УДХК 1000 мг/сут, доза АЗ повышена до 100 мг/сут. При плановом обследовании в клинике в феврале 2008 г. отмечена клинико-лабораторно-инструментальная ремиссия ПБХ/АИГ-перекреста и саркоидоза: доза МПЗ снижена до 4 мг/сут. При контрольной КТ грудной клетки в августе 2008 г. - картина саркоидоза легких в фазе ремиссии. Летом 2009 г. после инсоляции отмечен рецидив суставного синдрома, появились субфебрилитет, дискомфорт в правом подреберье. В связи с болями в суставах значительно ограничила двигательную активность, что привело к резкому увеличению массы тела с 85 до 110 кг. При обследовании в клинике им. Е.М. Тареева в марте 2010 г. признаков клинико-лабораторной активности АИГ/ПБХ-перекреста не выявлено, однако на коже в области коленного сустава появились пальпируемые эритематозные высыпания, при КТ грудной клетки констатирована отрицательная динамика в виде увеличения размеров лимфатических узлов в средостении. При морфологическом исследовании участка кожи из зоны эритематозных высыпаний обнаружены множественные эпителиоидные гранулемы, состоящие из многоядерных гигантских клеток (рис. 4 см. на цв. вклейке). В связи с клинико-рентгенологическими признаками обострения саркоидоза назначены ингаляторные глюкокортикостероиды и препараты аминохинолинового ряда (плаквенил 200 мг/сут); от назначения системных глюкокортикостероидов решено воздержаться в связи с ожирением и артериальной гипертензией. Таким образом, у 56-летней женщины на начальном этапе течения системного заболевания, аутоиммунное поражение ограничивалось вовлечением печени в форме ПБХ/АИГ-перекреста. Назначение комбинированной иммуносупрессивной терапии глюкокортикостероидами и цитостатиками в сочетании с антихолестатическими препаратами (УДХК) позволило добиться ремиссии АИГ и ликвидировать проявления синдрома холестаза в рамках ПБХ. На следующем этапе течения системного заболевания на фоне снижения поддерживающей дозы АЗ и инсоляции, как триггерного фактора, присоединились признаки саркоидоза с поражением внтуригрудных лимфоузлов и легких. На третьем этапе течения заболевания отмечена генерализация саркоидоза с вовлечением кожи. С одной стороны, у больной с АИГ/ПБХ-перекрестом присоединение и прогрессирование саркоидоза можно рассматривать как системную аутоиммунную реакцию основного заболевания в рамках концепции «мозаичности аутоиммунитета». Менее вероятным представляется наличие сарокидоза как системного заболевания с дебютом саркоидного поражения печени, протекавшего под маской ПБХ/АИГ-перекреста. Против второй концепции свидетельствует отсутствие гранулематозного характера поражения печени по данным биопсии печени, а также очевидные признаки АИГ [гипергаммаглобулинемия, повышение уровня иммуноглобулина (Ig) G, выявление антинуклеарных антител и антител к гладкой мускулатуре] и ПБХ (синдром холестаза, антимитохондриальные антитела), тем более, что в морфологическом материале ткани печени присутствовали очевидные признаки АИГ и ПБХ. Клинический интерес данного наблюдения подчеркивается необходимостью подбора и сохранения адекватной и безопасной иммуносупрессивной терапии как профилактики прогрессирования системного аутоиммунного заболевания печени. Мы также наблюдали 32-летнюю женщину с саркоидозом легких и кожи, у которой поражение печени по типу вариантной формы ПБХ/АИГ диагностировано через 8 мес после появления кашля, одышки, изменений на коже в виде узловатой эритемы и обнаружения при КТ грудной клетки лимфаденопатии и легочной диссеминации. Больная И., 32 лет, пекарь. С февраля 2012 г. отмечались субфебрилитет, узловатая эритема на голенях, артралгии, увеличение СОЭ до 65 мм/ч. При рентгенографии и КТ грудной клетки выявлены внутригрудная лимфаденопатия, очаговые изменения в легочном интерстиции. Диагностирован саркоидоз, проводилось лечение плаквенилом и ингаляторным будесонидом: исчезла узловатая эритема, уменьшились артралгии, нормализовались температура тела и показатели СОЭ. После отмены будесонида вновь усилились слабость, утомляемость, отмечено повышение СОЭ, снижение массы тела на 15 кг за 6 мес. В сентябре 2012 г. впервые выявлено 5-кратное повышение активности АСТ и АЛТ, умеренное повышение уровня билирубина, синдром холестаза (гамма-ГТ - 8-кратное превышение верхней границы нормы, ЩФ повышена в 7 раз), увеличение СОЭ до 35 мм/ч, гепатомегалия, возобновились артралгии. Маркеры вирусов гепатита В и С не обнаружены. Повышение уровня ангиотензинпревращающего фермента (109,2 при норме до 70), данные КТ грудной клетки служили важными аргументами в пользу генерализованного саркоидоза с поражением легких, внутригрудных лимфоузлов, суставов, кожи. Поражение печени также могло соответствовать саркоидному процессу, однако при дообследовании выявлены высокие титры антинуклеарных антител (1:10240) и М2-тип антимитохондриальных антител (1:5120). Наличие синдрома холестаза в сочетании с антимитохондриальными антителами не вызывало сомнения в наличии ПБХ. Высокая активность печеночного процесса, гипергаммаглобулинемия, повышение уровня IgG свидетельствовали в пользу АИГ. Сочетание признаков ПБХ и АИГ позволило верифицировать у больной вариантную форму аутоиммунного поражения печени - ПБХ/АИГ-перекрест. Назначено лечение будесонидом 1000 мг через небулайзер, присоединена УДХК 750 мг/сут: полностью исчез кашель, однако сохранялись общая слабость, утомляемость. В декабре 2012 г. при КТ брюшной полости выявлена умеренная гепатомегалия и лимфаденопатия в воротах печени. По данным биохимического анализа крови сохранялись признаки холестаза и умеренного цитолиза. При первой биопсии печени выявлены неказеозные эпителиоидно-клеточные гранулемы в паренхиме и в портальных трактах, лимфогистиоцитарная инфильтрация портальных трактов с примесью плазмоцитов, небольшое количество ступенчатых некрозов (рис. 5 см. на цв. вклейке). Таким образом, морфологическое исследование позволяло обсуждать саркоидное поражение печени. В связи с генерализованным саркоидозом (с поражением внутригрудных лимфоузлов, легких, печени, кожи) к терапии УДХК добавлены ПЗ 40 мг/сут (с постепенным снижением дозы в течение 8 мес и последующей его отменой) и АЗ 100 мг/сут. Состояние значительно улучшилось, исчезли все вышеперечисленные симптомы. Через полгода после отмены ПЗ и АЗ отмечено нарастание слабости. При обследовании в клинике им. Е.М. Тареева обращали на себя внимание клинические признаки синдрома Шегрена, ксантелазмы в параорбитальных областях, мелкие саркоидные кожные узелки в области шеи, очаговая гиперпигментация кожи спины, умеренная гепатомегалия. По данным КТ по-прежнему сохранялись внутригрудная лимфаденопатия и невыраженные очаговые изменения интерстиция легких. При повторной биопсии печени выявлены признаки, характерные как для аутоиммунного гепатита (розетки гепатоцитов, умеренное количество ступенчатых и центролобулярных некрозов с примесью плазмоцитов в инфильтрате), так и для первичного холестатического поражения печени (негнойный деструктивный холангит с сегментарным разрушением стенок протоков и перидуктальными эпителиоидно-клеточными гранулемами, слабый паренхиматозный билирубиностаз; рис. 6 см. на цв. вклейке). Таким образом, получены морфологические данные в пользу вариантной формы аутоиммунной болезни печени - ПБХ/АИГ-перекрест. Важно, что на момент второй биопсии саркоидного поражения печени не выявлено. При биопсии узелковых образований на коже обнаружены множественные эпителиоидные гранулемы с многоядерными гигантскими клетками. Возобновлена комбинированная иммуносупрессивная терапия (ПЗ, АЗ), продолжена терапия УДХК, что привело к стабилизации течения обоих заболеваний. Трактовка варианта поражения печени представляла определенные трудности. С одной стороны, обсуждалась возможность поражения печени в рамках саркоидоза, о чем свидетельствовали десятикратное увеличение ангиотензинпревращающего фермента сыворотки, рентгеноморфологические признаки гранулематозного поражения легких и печени. С другой стороны, имелись признаки ПБХ (М2-антимитохондриальные антитела, дуктопения) и АИГ (антинуклеарные антитела, перипортальная лимфогистиоцитарная инфильтрация, ступенчатые некрозы, гипергаммаглобулинемия, повышение уровня IgG), что подтверждало наличие вариантной формы аутоиммунной болезни печени - ПБХ/АИГ-перекреста. Таким образом, окончательный диагноз можно сформулировать как генерализованный саркоидоз с поражением легких, внутригрудных лимфоузлов, кожи, суставов, печени, ассоциированный с вариантой формой аутоммунной болезни печени (ПБХ/АИГ-перекрест). В качестве системного проявления обоих заболеваний выступал синдром Шегрена. Саркоидоз относится к системным гранулематозным заболеваниям неизвестной этиологии с преимущественным поражением легких, лимфатических узлов, глаз, кожи, центральной нервной системы, сердца, печени и других органов и тканей. Одним из первых кожные изменения при саркоидозе в виде «озлобленной волчанки» описал J. Hutchinson в 1867 г. у 58-летнего рабочего на угольной верфи. При наблюдении другого больного с подагрой автор в 1869 г. предположил общие закономерности развития подобных поражений кожи с патологией почек и суставов [13]. Морфологическими признаками саркоидоза являются неказеозные эпителиоидно-клеточные гранулемы [14]. Клиническая картина заболевания очень разнообразна и варьирует от малосимптомных форм, ограничивающихся только внутригрудными изменениями в виде лимфаденопатии, до выраженных нарушений функций различных органов - сердца, печени, почек, нервной системы [15, 16]. Поражение печени в рамках саркоидного процесса может сопровождаться у 10-25% больных непостоянным повышением уровня аминотрансфераз, несколько реже - маркеров холестаза, до 20% - отмечается гепатоспленомегалия, признаки цирроза печени, обусловленного гранулематозным поражением с тяжелым нарушением печеночных функций, встречаются редко [14]. Наблюдение семейных случаев саркоидоза, выявление полиморфизма генов, кодирующих систему ангиотензин-ренин-альдостерон, ангиогенез, эндотелиальную активность молекул Т-клеточного ответа, подтверждают ведущий вклад генетических факторов в формировании как определенных фенотипов больных с саркоидозом, так и общую предрасположенность к заболеванию [17]. Показано, что HLA-DQ B1*0201 и HLA - DRB1*0301 тесно коррелируют с остротой болезни и хорошим прогнозом, аллель В8 антигена HLA I класса встречается при остром саркоидозе Лефгрена с благоприятным прогнозом, а аллели DRB1 и DQB1 антигена HLA II класса - с хроническим течением саркоидоза. Кроме того, развитие саркоидоза связывают с полиморфизмом генов, ответственных за экспрессию ангиотензинпревращающего фермента, фактора некроза опухоли-альфа [18]. В качестве запускающих стимулов гранулематозной реакции обсуждается роль антигенов микобактерий туберкулеза, которые могут индуцировать гранулематозный ответ у генетически предрасположенных людей. Предполагается, что у части больных, носителей HLA-DRB1*1101, определяющего повышенный риск развития саркоидоза, микобактерии туберкулеза индуцируют гранулематозное воспаление, которое в дальнейшем прогрессирует в отсутствии инфекционного агента; специфическая противотуберкулезная терапия оказывается при этом неэффективной [19]. К факторам внешней среды, способствующим саркоидозу, относят экспозицию неорганических частиц, инсектицидов, промышленной пыли, продуктов горения [20]. Имеются данные, что саркоидоз у больных, инфицированных вирусами гепатита В и С, иммунодефицита человека, часто сопровождается гранулематозным поражением печени [21]. Вирусные агенты рассматриваются, с одной стороны, в качестве запускающего триггера системного гранулематоза, но с другой - вирусная природа саркоидоза достоверно не подтверждена. Одним из предположений причин формирования саркоидоза при вирусных инфекциях и лечении интерфероном-альфа является стимуляция под влиянием этих факторов интерлейкина-2 и гамма-интерферона, которые, наряду с фактором некроза опухоли-альфа, участвуют в иммунопатогенезе гранулематоза [22]. Обнаружение гранулем в печени больных хроническим гепатитом С (ХГС) может отражать существование двух заболеваний - ХГС и саркоидоза у предрасположенного к такой реакции больного [23]. Непосредственный интерес представляют наблюдения по ассоциации саркоидоза и болезнью Крона [24]. Как для саркоидоза, так и для болезни Крона подобным триггером инфекционной природы, вызывающим органное повреждение вследствие аутоиммунной реакции, рассматривается микобактерия туберкулеза [25]. Имеющиеся в литературе редкие описания внутригрудного и генерализованного гранулематоза касаются также сочетания саркоидоза и ПБХ [26]. Если при саркоидозе гранулематозные поражения локализованы преимущественно интралобулярно и портальные тракты вовлекаются редко, то при ПБХ морфологическим субстратом становится гранулематозный негнойный деструктивный холангит с поражением междольковых желчных протоков в составе портальных трактов. Несомненным признаком в пользу ПБХ является факт обнаружения антимитохондриальных антител, что имело место в обоих представленных нами наблюдениях. Сочетание саркоидоза и холестатических поражений печени позволяет провести общие параллели в патогенезе обоих заболеваний, аналогично прослеживаемым и другими авторами при ассоциации нескольких типов гранулематозных поражений - болезни Крона с саркоидозом, либо болезни Крона с ПБХ [27, 28]. При сочетании саркоидоза и ПБХ/АИГ-перекреста можно предполагать участие билиарных неиммунных некрозов гепатоцитов с высвобождением печеночных аутоантигенов как триггеров патологических изменений в легких и печени в условиях генетической предрасположенности. Заключение Таким образом, наши наблюдения свидетельствуют о возможности развития своеобразной ассоциации аутоиммунного заболевания печени (ПБХ/АИГ-перекреста) и генерализованного саркоидоза. Сопоставление комплекса клинико-лабораторных признаков и морфологической картины позволило установить диагноз и определить рациональное лечение. У первой больной с вариантной формой ПБХ/АИГ-перекреста и присоединением саркоидоза стабилизация реакций иммунного воспаления в печени и легких с высокой вероятностью позволяет предполагать длительную ремиссию. Прогрессирующее поражение печени у второй пациентки как в рамках вариантной формы ПБХ/АИГ-перекреста, так и системного гранулематозного процесса отражает активный саркоидоз и обосновывает длительное назначение иммуносупрессивных препаратов. Накопление новых данных о генетических детерминантах, определяющих тип аутоиммунных нарушений при саркоидозе, позволит в будущем открыть реальные перспективы для расшифровки механизмов прогрессирования данных заболеваний и разработки методов персонифицированной диагностики и лечения. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.About the authors
E S Burnevich
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University); City Clinical Hospital №24 of the Department of Health of MoscowMoscow, Russia
E N Popova
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)
Email: ela12@yandex.ru
Moscow, Russia
A B Ponomarev
Department of pathological anatomy, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
T P Nekrasova
Department of pathological anatomy, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
M V Lebedeva
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
A L Filatova
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
E M Shchanitcyna
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
L A Ponomareva
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
V D Beketov
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
I B Bondarenko
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
E L Tanashchuk
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
E N Nikulkina
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
S V Moiseev
Department of internal, occupational diseases and rheumatology, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation (Sechenov University)Moscow, Russia
References
- Waldenstrom J. Blutproteine und Nahrungseiweiss. Dtsch Ges Verdau Stoffwechselkr. 1950;15:113-9. https://doi.org/10.1016/s0168-8278(02)00408-7
- Mackay I, Taft L, Cowling D. Lupoid hepatitis. Lancet. 1956;271:1323-6. https://doi.org/10.1016/s0140-6736(56)91483-0
- Mieli-Vergani G, Vergani D, Czaja A, Manns M, Krawitt E, Vierling J, Lohse A, Montano-Loza A. Autoimmune hepatitis. Nat Rev Dis Primers. 2018;4:18017. https://doi.org/10.1038/nrdp.2018.17
- Ozaslan E, Efe C, Gokbulut Ozaslan N. The diagnosis of antimitochondrial antibody - negative primary biliary cholangitis. Clin Res Hepatol Gastroenterol. 2016;40(5):553-61. https://doi.org/10.1016/j.clinre.2016.06.001
- Александрова Е.А., Авдеев В.Г., Бурневич Э.З., Арион Е.А. Первичный склерозирующий холангит - современные представления о патогенезе, диагностике, лечении. Терапевтический архив. 2012;8:86-90.
- Dyson J, Beuers U, Jones D, Lohse A, Hudson M. Primary sclerosing cholangitis. Lancet. 2018;391(10139):2547-59. https://doi.org/10.1016/s0140-67 36(18)30300-3
- Czaja A, Carpenter H. Autoimmune Hepatitis Overlap Syndromes and Liver Pathology. Gastroenterol Clin North Am. 2017;46(2):345-64. https://doi.org/10.1016/j.gtc.2017.01.008
- Guo L, Zhou L, Zhang N, Deng B, Wang B. Extrahepatic Autoimmune Diseases in Patients with Autoimmune Liver Diseases: A Phenomenon Neglected by Gastroenterologists. Gastroenterol Res Pract. 2017;2017: 2376231. Published online 2017 Jan 16. doi: 10.1155/2017/2376231
- Surani S, Mendez Y, Anjum H, Varon J. Pulmonary complications of hepatic diseases. World J Gastroenterol. 2016;22(26):6008-15. https://doi.org/10.3748/wjg.v22.i26.6008
- Shoenfeld Y, Blank M, Abu-Shakra M, Amital H, Barzilai O, Berkun Y, Bizzaro N, Gilburd B, Zandman-Goddard G, Katz U, Krause I, Langevitz P, Mackay I, Orbach H, Ram M, Sherer Y, Toubi E, Gershwin M. The mosaic of autoimmunity: prediction, autoantibodies, and therapy in autoimmune diseases - 2008. Isr Med Assoc J. 2008;10(1):13-9.
- Pamfil C, Candrea E, Berki E, Popov H, Radu P, Rednic S. Primary biliary cirrhosis - autoimmune hepatitis overlap syndrome associated with dermatomyositis, autoimmune thyroiditis and antiphospholipid syndrome. J Gastrointestin Liver Dis. 2015;24(1):101-4. https://doi.org/10.15403/jgld.201 4.1121.cpa
- Aksoy E, Yilmaz B., Köklü S. Autoimmune hepatitis/primary biliary cirrhosis overlap syndrome developed in a patient with vitiligo and Hashimoto thyroiditis. Eur J Gastroenterol Hepatol. 2013;25(1):121-2. https://doi. org/10.10 97/meg.0b013e328359493e
- Hutchinson J. Anomalous diseases of skin ad fingers; case of livid papillary psoriasis? In: Churchill J, Churchill A, eds. Illustrations of Clinical Surgery. London, 1877:42-3.
- Bargagli E, Prasse A. Sarcoidosis: a review for the internist. Intern Emerg Med. 2018;13(3):325-31. https://doi.org/10.1007/s11739-017-1778-6
- Корнев Б.М. Внелегочные проявления саркоидоза. Клиническая медицина. 1996;74(8):62-3.
- Попова Е.Н., Стрижаков Л.А., Шоломова В.И., Пономарев А.Б., Моисеев С.В., Бровко М.Ю., Бондаренко И.Б., Пономарева Л.А., Фомин В.В. Клинические особенности поражения сердца при саркоидозе. Терапевтический архив. 2018;1:54-9. https://doi.org/10.17116/ter arkh201890154-59
- Darlington P, Gabrielsen A, Sörensson P, Tallstedt L, Padyukov L, Eklund A, Grunewald J. HLA-alleles associated with increased risk for extra - pulmonary involvement in sarcoidosis. Tissue Antigens. 2014;83(4):267-72. https://doi.org/ 10.1111/tan.12326
- Medica I, Kastrin A, Maver A, Peterlin B. Role of genetic polymorphisms in ACE and TNF-alpha gene in sarcoidosis: a meta - analysis. J Hum Genet. 2007;52(10):836-47. https://doi.org/10.1007/s10038-007-0185-7
- Oswald-Richter K, Sato H, Hajizadeh R, Shepherd B, Sidney J, Sette A, Newman L, Drake W. Mycobacterial ESAT-6 and katG are recognized by sarcoidosis CD4+ T cells when presented by the American sarcoidosis susceptibility allele, DRB1*1101. J Clin Immunol. 2010;30(1):157-66. https://doi.org/10.1007/s10875-009-9311-y
- Darlington P, Tallstedt L, Padyukov L, Kockum I, Cederlund K, Eklund A, Grunewald J. HLA-DRB1* alleles and symptoms associated with Heerfordt's syndrome in sarcoidosis. Eur Respir J. 2011;38(5):1151-7. https://doi: 10.1183/ 09031936.00025011
- Faurie P, Broussolle C, Zoulim F, Trepo C, Sève P. Sarcoidosis and hepatitis C: clinical description of 11 cases. Eur J Gastroenterol Hepatol. 2010;22(8):967-72. https://doi.org/10.1097/meg.0b013e32833834bc
- Gayet A, Plaisance P, Bergmann J, Mouly S. Development of sarcoidosis following completion of treatment for hepatitis C with pegylated interferon-{alpha}2a and ribavirin: a case report and literature review. Clin Med Res. 2010;8(3-4):163-7. https://doi.org/10.3121/cmr.2010.886
- Brjalin V, Salupere R, Tefanova V, Prikk K, Lapidus N, Jõeste E. Sarcoidosis and chronic hepatitis C: a case report. World J Gastroenterol. 2012;18(40):5816-20. https://doi.org/10.3748/wjg.v18.i40.5816
- Willoughby J. Crohn's disease and sarcoidosis in siblings: follow - up of a published report with a new case and brief review of the literature. Frontline Gastroenterol. 2017;8(1):74-7. https://doi.org/10.1136/flgastro-2015-100666
- Wagner J, Skinner N, Catto-Smith A, Cameron D, Michalski W, Visvanathan K, Kirkwood C. TLR4, IL10RA, and NOD2 mutation in paediatric Crohn's disease patients: an association with Mycobacterium avium subspecies paratuberculosis and TLR4 and IL10RA expression. Med Microbiol Immunol. 2013;202(4):267-76. https://doi.org/10.1007/s00430-013-0290-5
- Strober W, Asano N, Fuss I, Kitani A, Watanabe T. Cellular and molecular mechanisms underlying NOD2 risk - associated polymorphisms in Crohn's disease. Immunol Rev. 2014;260(1):249-60. https://doi.org/10.1111/imr.12193
- Kishor S, Turner M, Borg B, Kleiner D, Cowen E. Cutaneous sarcoidosis and primary biliary cirrhosis: A chance association or related diseases? J Am Acad Dermatol. 2008;58(2):326-35. https://doi.org/10.1016/j.jaad.2007.07.031
- Cerri S, du Bois R, Spagnolo P. Genetic commonality between inflammatory bowel disease and sarcoidosis: the beginning of the end or the end of the beginning? Eur Respir J. 2011;37(3):489-91.