Социальные и медицинские аспекты практики трансгендерного перехода в России

Полный текст

ВВЕДЕНИЕ

Представления, связанные с понятием половой идентификации, и подходы к классификации расстройств половой идентификации в настоящее время претерпевают существенные изменения, которые отражают смещение акцента на психосоциальные аспекты проблемы [1]. До настоящего времени нет определённости в оценке реальной доли трансгендерных людей в отечественной популяции, поскольку большинство исследований на эту тему проводилось в западных странах [2–4]. Существующие данные отражают высокие показатели распространённости трансгендерных людей во многих странах, несмотря на то обстоятельство, что многих трансгендерных людей не учитывают в исследованиях, в том числе тех, кто никогда не обращался за помощью. Кроме того, в эпидемиологических исследованиях используют разные подходы к пониманию нарушений половой идентификации [5].

Недавний метаанализ исследований, проведённых по всему миру, показал, что распространённость транссексуализма [в определении Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10)] составляет от 2,6 до 6,8 на 100 тыс. человек [6]. В аналитическом обзоре данных из 17 стран сделан вывод, что реалистичная оценка доли трансгендерных и гендерно неконформных людей в общей популяции составляет от 0,1 до 2% — в зависимости от критериев включения и географического положения [7]. При этом в странах, где уже есть история популяционных исследований трансгендерных лиц, показан рост доли взрослых, идентифицирующих себя как трансгендерных людей [3].

До настоящего времени нет эпидемиологических исследований доли трансгендерных людей в российской популяции [8]. Несмотря на то, что в мире в последние годы растёт количество исследований, посвящённых изучению и решению медицинских вопросов, связанных с трансгендерным переходом, такие работы в России единичны [9–12]. В недавнем крупномасштабном международном исследовании, посвящённом психическому здоровью населения во время пандемии COVID-19, 2,66% респондентов из России указали свой гендер как небинарный [13]. Несмотря на зарегистрированный рост спроса на услуги трансгендерного здравоохранения в последние годы [10, 14, 15], существует мало данных о клинических и социальных характеристиках трансгендерных людей, проживающих в России.

Цель настоящего исследования — изучение социальных и медицинских аспектов практики трансгендерного перехода в России для разработки (совершенствования) подходов к оказанию медицинской (психиатрической) помощи этой группе населения.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ

Международный опыт свидетельствует о том, что онлайн-исследования оказались потенциально плодотворным вариантом для охвата и изучения гендерного разнообразия [4, 16]. Это связывают, в том числе, с тем, что интернет-исследования, направленные на трансгендерных людей, обеспечивают анонимность и конфиденциальность [17]. Исходя из этого, для реализации цели исследования был выбран анонимный онлайн-опрос [9].

Критериями включения были возраст старше 18 лет (включительно), проживание в России, указание на то, что гендерный опыт респондентов отличается от маркера пола, определённого при рождении. Исследование включало заполнение структурированного опросника, разработанного исследователями. Субъективное восприятие жилищных условий и материального положения оценивали с использованием шкалы Ликерта с разбросом оценок от 1 до 10. Данные были защищены паролем и носили конфиденциальный характер, а личность респондентов не могла быть установлена. Участие в онлайн-опросе было анонимным и добровольным. Протокол исследования был одобрен этическим комитетом Санкт-Петербургского государственного университета.

В финальную выборку были включены анкеты 588 респондентов (средний возраст 24,01±6,70 года). На момент проведения исследования, респонденты проживали во всех Федеральных округах Российской Федерации: Центральный (n=236; 40,1% выборки), Северо-Западный (n=172; 29,2%), Южный (n=27; 4,6%), Северо-Кавказский (n=5; 0,9%), Приволжский (n=58; 9,9%), Уральский (n=30; 5,1%), Сибирский (n=44; 7,5%), Дальневосточный (n=16; 2,7%). Москва (n=174; 29,6% выборки) и Санкт-Петербург (n=151; 25,7%) были городами, место жительство в которых респонденты указывали наиболее часто.

Статистическая обработка полученных результатов проведена с использованием параметрических и непараметрических методов. За критический уровень значимости принимали p=0,05. Для описания категориальных переменных использовали абсолютные значения и доли целого — n (%). Переменные, имеющие непрерывный характер распределения, описывали как среднее арифметическое и стандартное отклонение (mean±SD), дискретные переменные и упорядоченные данные — как медиану и 1–3-й квартили (Md [Q1; Q3]). Для сравнения качественных данных использовали критерий χ2 Пирсона. Для сравнения непрерывных и шкальных данных в случае сравнения трёх и более групп использовали критерий Краскела–Уоллиса, который имеет распределение χ2. Коррекцию на множественное тестирование гипотез осуществляли при помощи поправки Беньямини–Хохберга. Статистическая обработка материала выполнена с использованием языка программирования R v4.1.0.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Большинство опрошенных указали трансмаскулинное направление транс-перехода (69,9%; n=409), в то время как трансфеминное и «другое» направления указали 23,1% (n=136) и 7,3% (n=43) участников исследования соответственно. Люди, указывавшие «другое» направление перехода, уточняли свой гендер как небинарный (n=16), (транс)андрогинный (n=6), агендер (n=4), флюидный (n=1) и другой без уточнения (n=16). Выборка была разделена на группы сравнения на основании направления трансгендерного перехода: трансгендерные мужчины (средний возраст 22,83±5,89 года), трансгендерные женщины (средний возраст 27,93±7,96 года) и другие трансгендерные люди (средний возраст 22,77±4,78 года).

Социальные характеристики респондентов представлены в табл. 1. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что работающие респонденты во всех группах чаще трудились не по полученной специальности. Довольно высока была доля социально дезадаптированных респондентов — не получавших образование и не работавших на момент проведения исследования (n=91; 15,5% всей выборки; средний возраст 24,45±7,2 года). Установлена высокая частота миграции респондентов — больше половины респондентов указали, что меняли место своего проживания.

 

Таблица 1. Социальная характеристика респондентов

Социальные характеристики	Трансгендерные мужчины (n=409)	Трансгендерные женщины (n=136)	Другие трансгендерные люди (n=43)	χ2(df); p
	n (%)	n (%)	n (%)
Образование				χ2(8)=4,82, p=0,776
Незаконченное среднее	14 (3,4)	5 (3,75)	3 (7,0)
Среднее	82 (20,0)	22 (16,2)	9 (20,9)
Среднее специальное	61 (14,9)	23 (16,9)	4 (9,3)
Незаконченное высшее	149 (36,4)	49 (36,0)	13 (30,2)
Высшее	102 (24,9)	37 (27,2)	14 (32,6)
Трудовой статус*				—
Продолжали обучение	198 (48,4)	28 (20,6)	19 (44,2)
Работали по специальности	74 (18,1)	34 (25,0)	8 (18,6)
Работали не по специальности	162 (39,6)	56 (41,2)	12 (27,9)
Не учились и не работали	57 (13,9)	25 (18,4)	9 (20,9)
Меняли в прошлом место жительства	214 (52,3)	79 (58,1)	26 (60,5)	χ2(2)=2,1; p=0,486
Жилищные условия; Md [Q1; Q3]	7,0 [5, 0; 8, 0]	7,0 [5, 0; 9, 0]	6,0 [5, 0; 8, 0]	χ2(2)=1,554; p=0,460
Материальное положение; Md [Q1; Q3]	5,0 [3, 0; 6, 0]	5,0 [3, 0; 7, 0]	5,0 [3, 0; 7, 0]	χ2(2)=0,786; p=0,675

Примечание. *Был возможен выбор нескольких вариантов ответа.

 

Оценка удовлетворённости жилищными условиями и материальным положением респондентов продемонстрировала довольно низкий результат без статистических различий между группами сравнения, при этом материальное положение респонденты оценивали ниже, чем жилищные условия.

Характеристика трансгендерного перехода респондентов представлена в табл. 2. Большинство опрошенных впервые задумались, что их гендерная идентичность не соответствует полу при рождении и/или не вписывается в социальные рамки, в детском или подростковом возрасте с пиком в возрасте 11–14 лет (39,8% всей выборки). Трансгендерные женщины чаще, чем другие трансгендерные люди указывали, что уже начали транс-переход и инициировали медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом (гормонотерапия и/или хирургические вмешательства). При этом возраст начала трансгендерного перехода респондентов в подавляющем числе случаев был после достижения совершеннолетия с пиком в 18–25 лет (32,0% всей выборки). Больше половины респондентов, имевших медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом, инициировали их самостоятельно (59,4% респондентов, имевших медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом).

 

Таблица 2. Медицинские и социальные характеристики трансгендерного перехода респондентов

Медицинские и социальные характеристики	Трансгендерные мужчины (n=409)	Трансгендерные женщины (n=136)	Трансгендерные люди другие (n=43)	χ2(df); p
	n (%)	n (%)	n (%)
1	2	3	4	5
Возраст, в котором респонденты впервые задумались, что их гендерная идентичность не соответствует полу при рождении и/или не вписывается в социальные рамки				χ2(12)=51,231; p <0,001
До 5 лет	58 (14,2)	16 (11,8)	1 (2,3)
С 5 до 10 лет	71 (17,4)	28 (20,6)	4 (9,3)
С 11 до 14 лет	184 (45,0)	37 (27,2)	13 (30,2)
С 15 до 17 лет	55 (13,4)	23 (16,9)	11 (25,6)
С 18 до 25 лет	23 (5,6)	16 (11,8)	10 (23,3)
После 25 лет	2 (0,5)	5 (3,7)	0 (0)
Не дали ответ	16 (3,9)	11 (8,1)	4 (9,3)
Возраст начала трансгендерного перехода				χ2(10)=84,721; p <0,001
До 18 лет	42 (10,3)	14 (10,3)	2 (4,7)
С 18 до 25 лет	120 (29,3)	59 (43,4)	9 (20,9)
С 26 до 30 лет	26 (6,4)	14 (10,3)	0 (0)
С 31 до 40 лет	5 (1,2)	19 (14,0)	1 (2,3)
После 40 лет	2 (0,5)	2 (1,5)	0 (0)
Транс-переход не начат	214 (52,3)	28 (20,6)	31 (72,1)
Социальный переход*				—
Представляюсь выбранным именем	292 (71,4)	73 (53,7)	28 (65,1)
Использую грамматический род, соответствующий моей гендерной идентичности	293 (71,6)	68 (50,0)	28 (65,1)
Стараюсь выглядеть в соответствии со своей гендерной идентичностью	326 (79,7)	83 (61,0)	23 (53,5)
Есть медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом (гормонотерапия и/или хирургические вмешательства)	145 (35,5)	88 (64,7)	6 (14,0)	χ2(2)=49,905; p <0,001
Если у респондентов есть медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом, то их инициировали**				χ2(6)=41,568; p <0,001
После обследования у психиатра и/или эндокринолога	16 (11,0)	7 (8,0)	2 (33,3)
После прохождения психиатрической комиссии и получения справки	61 (42,1)	7 (8,0)	0 (0)
Самостоятельно	65 (44,8)	73 (82,9)	4 (66,7)
Не дали ответ	3 (7,3)	1 (1,1)	0 (0)
Выставлялся официально диагноз «транссексуализм» (F64.0)	128 (31,3)	47 (34,6)	3 (7,0)	χ2(2)=12,442; p=0,002
Сменили гендерный маркер (букву в графе «пол») в документах	84 (20,5)	27 (19,9)	1 (2,3)	χ2(2)=8,444; p=0,015
В настоящее время принимают постоянно гормоны	125 (30,6)	83 (61,0)	2 (4,7)	χ2(2)=63,697; p <0,001
В настоящее время постоянно находятся под наблюдением эндокринолога (по вопросам, связанным с трансгендерностью)	61 (14,9)	25 (18,4)	0 (0)	χ2(2)=8,931; p=0,012
1	2	3	4	5
Трансгендерный переход включал хирургические операции				χ2(8)=321,898; p <0,001
Да, сделаны все запланированные операции	17 (4,2)	0 (0)	0 (0)
Да, операции частично сделаны, планирую делать ещё	34 (8,3)	16 (11,8)	0 (0)
Нет, но планирую	299 (73,1)	87 (64,0)	16 (37,2)
Нет, и не планирую	29 (7,1)	14 (10,2)	21 (48,8)
Не дали ответ	30 (7,3)	19 (14,0)	6 (14,0)
Удовлетворённость текущим телесным статусом				χ2(4)=15,784; p=0,003
Удовлетворены	22 (5,4)	12 (8,8)	7 (16,3)
Частично удовлетворены	139 (34,0)	62 (45,6)	14 (32,6)
Не удовлетворены	248 (60,6)	62 (45,6)	22 (51,2)

Примечание. *Был возможен выбор нескольких вариантов ответа. **Показатель рассчитывали от числа респондентов, имевших медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом.

 

Трансгедерные люди из группы «другие» реже сообщали об официально установленном диагнозе «транссексуализм» (F64.0), не сменили гендерный маркер (букву в графе «пол») в документах, а также значимо реже постоянно принимали гормоны. Несмотря на гормональную терапию, на момент проведения исследования находились под наблюдением эндокринолога (по вопросам, связанным с трансгендерностью) 41,0% опрошенных, принимавших гормоны (14,6% всей выборки). В целом удовлетворённость телесным статусом в исследуемой выборке можно охарактеризовать как низкую. Количество не удовлетворённых телесным статусом достигало половины опрошенных.

ОБСУЖДЕНИЕ

В настоящем исследовании впервые на достаточно большой выборке описаны социальные и медицинские аспекты трансгендерного перехода у людей, проживающих в России. Обращает на себя внимание большая доля трансгендерных мужчин, принявших участие в исследовании, что согласуется с данными зарубежных исследований [14]. В частности, государственная статистика Великобритании за 2005–2014 гг. свидетельствует о росте запросов на получение свидетельств о признании гендера преимущественно от транс-мужчин [18].

В исследовании приняли участие в основном молодые люди, проживающие в Центральном или Северо-Западном федеральном округе России. Это может быть связано с тем, что эта возрастная группа более активна в интернете и социальных сетях, где проводилось исследование, а также с тем, что в этих округах расположены два крупнейших и неофициально наиболее «толерантных» города России — Москва и Санкт-Петербург.

Существует устойчивое представление, что лесбиянки, геи, бисексуалы, трансгендерные и квир-люди (ЛГБТК) из регионов переезжают в более крупные города в рамках перехода к взрослой жизни или должны делать это ради своей безопасности, здоровья (в том числе психического) и психологического благополучия, что во многом основано на предположении о большем благополучии и безопасности для этой группы лиц в городах с более многочисленными ЛГБТК-сообществами [19]. Однако недавнее исследование в Австралии продемонстрировало, что стремление мигрировать в город, чтобы жить полноценной гендерной или сексуально разнообразной жизнью, стало уменьшаться среди молодых людей последнего поколения [19]. В нашем исследовании установлена высокая частота миграции респондентов.

Другим объяснением возрастного феномена респондентов может быть то обстоятельство, что в мире регистрируют «омоложение» обращающихся за медицинской помощью, связанной с трансгендерным здоровьем. Так, первое общенациональное наблюдательное исследование пациентов с диагнозом «Транссексуализм», перенёсших операцию(и) по подтверждению гендера в Дании, показало, что пациенты стали обращаться за хирургическими вмешательствами, подтверждающими гендер, в более молодом возрасте [20]. Средний возраст трансгендерных людей, находившихся под наблюдением в эндокринологической клинике и первичной медицинской сети в Австралии, составил 27 лет при диапазоне 16–72 года [14].

Проведённое нами исследование показало, что трансгендерные люди, проживающие в России, характеризуются заметными трудностями социальной адаптации, что проявилось в высоком уровне безработицы (15,5%), в несколько раз превышавшем официальный уровень безработицы (4,6%) в России на момент проведения исследования [21]. Респонденты также довольно низко оценивали своё материальное положение. Результаты нашего исследования согласуются с данными о высоком уровне безработицы (до 21%) у трансгендерных людей, несмотря на высокий уровень образования [14].

Высокие показатели безработицы среди трансгендерных людей (33–35%) также были зарегистрированы в Соединённых Штатах Америки и Испании [22, 23]. В более раннем исследовании, проведённом в Москве, 46,4% опрошенных трансгендерных людей сообщили о проблемах, с которыми им приходится сталкиваться в официальных организациях. Среди них 35% указали на сложность получения медицинских услуг и работы, а нуждались в услугах социальной адаптации и психологической поддержке практически две трети трансгендеров (65%), но знали о проводимых мероприятиях только 42%. При этом большинство таких мероприятий в виде лекций, тренингов, психологических консультаций в России проводят инициативные группы ЛГБТ и Т-сообществ (89,3%), 23% составляют коммерческие организации, государственная поддержка практически не осуществляется (1,6%) [24].

Результаты исследований показывают, что успешный переход на рабочем месте, даже при постоянной работе, — сложный процесс, требующий социальной и управленческой поддержки, адаптации к окружающей среде, юридического сопровождения [25]. Нередко работодатели и сослуживцы не знают о том, какие изменения необходимо сделать для трансгендерных сотрудников. Есть данные об отсутствии однозначного отношения общества к трансгендерности в целом в России. В частности, опрос цисгендерных москвичей показал, что только треть опрошенных (32%), не имевших опыта общения с представителями ЛГБТ-сообщества, выразила готовность к общению с трансгендерами, ещё 37% допустили возможность общения с ними после каминг-аута. Остальные заявили, что не будут общаться с трансгендерами [24]. При этом известно, что низкий уровень общей социальной поддержки, социальной интеграции и поддержки со стороны общества для трансгендерных людей связан с историей попыток самоубийства [2].

Большинство опрошенных в настоящем исследовании впервые задумались, что их гендерная идентичность не соответствует полу при рождении и/или не вписывается в социальные рамки в детском или подростковом возрасте. Эти данные соответствуют как классическим отечественным представлениям [26], так и данным последних зарубежных исследований [27]. В другом отечественном исследовании установлено, что осознание собственной трансгендерности происходило в основном в возрасте от 5 до 22 лет, распределяясь равномерно в три периода взросления: до 7 лет (25,4%), от 8 до 14 лет (37%) и с подросткового периода до 22 лет (25%) [24].

Трансгендерные женщины чаще, чем другие трансгендерные люди, указывали, что уже начали транс-переход и инициировали медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом (гормонотерапия и/или хирургические вмешательства). По некоторым данным, небинарные люди значительно реже прибегают к гендерно-утверждающим медицинским вмешательствам и юридическому изменению пола в сравнении с трансгендерными мужчинами и трансгендерными женщинами [28], что подтверждено в нашей выборке.

Различия в частоте применения хирургических операций для подтверждения гендера отражают общемировые тенденции. В частности, показано, что операции на половых органах больше не являются необходимым условием для того, чтобы транс-мужчины чувствовали себя «достаточно мужчинами» [20]. Результаты исследования в США показывают, что желание пройти хирургические процедуры для подтверждения гендера бывает уникальным для каждого человека и никогда не должно предполагаться априори для трансгендерных/небинарных пациентов [29]. Не все, кто идентифицируют себя как трансгендеры, желают медицинского вмешательства, многие проходят социальный переход и меняют гендерную экспрессию без медицинского вмешательства [30].

Результаты исследования ретроспективной когорты 20-летнего периода применения операций по подтверждению гендера, проведённых в одном бразильском университетском центре, показывают, что средний возраст на момент операции составил 32,2 года (диапазон 18–61 год), а средняя продолжительность гормональной терапии до операции — 12 лет (диапазон 1–39 лет) [31]. В отечественном исследовании 46 транс-мужчин в возрасте от 20 до 35 лет о полном прохождении хирургической коррекции пола сообщили 11% испытуемых группы, о частичном — 15% [12]. Опрос трансгендерных мужчин, прошедших весь комплекс операций по «смене пола», показал, что выполнение комплекса хирургических вмешательств позволяет значительно улучшить качество жизни и психоэмоциональный статус пациентов [32].

Особую насторожённость вызывает тот факт, что больше половины опрошенных в нашем исследовании, начавших трансгендерный переход и имевших медицинские изменения тела, инициировали его самостоятельно, то есть без обследования у психиатра и/или эндокринолога либо прохождения психиатрической комиссии и получения справки 087у. Напомним, что в настоящее время в России трансгендерный человек может обратиться к эндокринологу для назначения гормональной терапии или к хирургу для проведения оперативных вмешательств только после того, как диагноз «Транссексуализм» по МКБ-10 подтверждён психиатром. А процедура оформления формы 087/у «Справки об изменении пола» в целях представления в орган записи актов гражданского состояния для внесения исправления или изменения в запись акта гражданского состояния регулируется приказом Министерства здравоохранения РФ от 23 октября 2017 г. №850н. При этом эндокринологам рекомендуют перед началом гормональной терапии трансгендерным людям убедиться, что желание пациента изменить пол оправданно, а также разъяснить все положительные и негативные последствия терапии, обсудить варианты сохранения фертильности [33].

Выявлена значимая диспропорция показателя приёма гормональной терапии с частотой наблюдения у эндокринолога (по вопросам, связанным с трансгендерностью), то есть больше половины опрошенных принимали гормональные препараты без наблюдения врача-эндокринолога. Гендерно-аффирмативная терапия предполагает те же возможные риски, что и при гормонозаместительном лечении цисгендерных пациентов [33]. Этим обусловлена необходимость проведения регулярного клинического контроля физических изменений и потенциальных неблагоприятных последствий в ответ на лечение, а также лабораторного мониторинга уровня половых стероидных гормонов каждые 3 мес в течение первого года терапии, а затем 1 или 2 раза в год [34].

При этом количество людей, сообщивших, что им выставлен официально диагноз «Транссексуализм» (F64.0), и респондентов, уже сменивших гендерный маркер в документах, было ниже, чем количество людей, указавших, что они уже имеют медицинские изменения тела, связанные с трансгендерным переходом. Также исследование продемонстрировало большую долю людей, уже имеющих медицинские изменения тела, но не сменивших гендерный маркер в документах, с наибольшим различием в этом показателе для трансгендерных женщин, что, несомненно, может негативно влиять на социальную адаптацию респондентов.

Результаты настоящего исследования должны быть рассмотрены в свете их ограничений.

Основное ограничение исследования — его анонимность и дистанционность. При планировании исследования авторы опирались на критерии диагностической категории Gender incongruence (HA6) Международной классификации болезней 11-го пересмотра и на позиции Всемирной профессиональной ассоциации по здоровью трансгендеров (The World Professional Association for Transgender Health). Вопросы структурированного опросника в исследовании были составлены таким образом, чтобы подтвердить у опрашиваемых наличие заметного несоответствия между осознаваемым гендером человека и полом, приписанным при рождении. Однако важно учитывать, что часть респондентов никогда не обращалась к психиатрам для подтверждения наличия гендерного несоответствия и получения официального заключения для начала медицинских изменений тела, связанных с трансгендерным переходом.

Также важно уточнить, что приглашение к исследованию распространялось через интернет-ресурсы транс-инициативной группы, и риск того, что по ссылке мог перейти человек, не идентифицирующий себя как трансгендер, был оценён как минимальный.

Исследование нельзя считать популяционным и репрезентативным. Хотя наши данные подтверждают высокую частоту миграции респондентов, причины переезда нуждаются в дополнительной оценке.

ВЫВОДЫ

1. Полученные в настоящем исследовании данные проливают свет на социальные и медицинские аспекты практики трансгендерного перехода в России. Проведённое нами исследование показало заметные трудности достижения социальной адаптации трансгендерных людей, проживающих в России. Результаты исследования свидетельствуют о широком распространении самостоятельной инициации трансгендерного перехода, а также практики приёма гормонов без наблюдения врачом-эндокринологом, что может приводить к осложнениям и клинически значимым медицинским последствиям и вызывает высокую озабоченность. Связано ли это с недоступностью медицинской помощи, трансфобией, (само)стигматизацией или другими причинами, требует дальнейшего изучения.
2. Трансгендерный переход, безусловно, является сложной задачей, для успешного выполнения которой необходима мультидисциплинарная команда, состоящая исключительно из квалифицированных специалистов, компетентных в вопросах гендерной дисфории и гендерного несоответствия [33]. Ведение трансгендерных людей в идеале предполагает участие многопрофильной команды из врача общей практики, психолога, психиатра, эндокринолога, врач-сексолога, гинеколога, уролога, хирурга, обученного среднего медицинского персонала [30].
3. Диагностикой проблем, связанных с расстройством половой идентификации, должны заниматься психиатры. Учитывая психологическую уязвимость многих трансгендерных людей [9], психиатрическая и психолого-психотерапевтическая помощь должна быть доступна на протяжении всего перехода и даже после его завершения [33]. Обученные работники службы поддержки равных консультантов могут облегчить психологический дистресс, способствуя доступу к службам поддержки, и предоставить консультации по немедицинским аспектам гендерного перехода [30].
4. Полученные данные обусловливают актуальность развития системы специализированной медицинской помощи трансгендерным людям с обязательной дестигматизирующей психотерапевтической и психиатрической помощью. Результаты исследования подчёркивают необходимость дальнейшего изучения социально-психологического благополучия и психического здоровья трансгендерных людей, а также доступности медицинской (психиатрической) помощи для трансгендерных лиц, проживающих в России.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов по представленной статье.

Вклад авторов. Чумаков Е.М. и Ашенбреннер Ю.В. — проведение исследования, сбор и анализ результатов; Чумаков Е.М. — подготовка первой версии манускрипта; все авторы участвовали в редактировании манускрипта и подготовке финальной версии статьи; Лиманкин О.В. — руководитель работы.

Funding. The author received no specific funding for this work.

Conflict of interest. The authors declare no conflicts of interests.

Contribution of the authors. E.M. Chumakov and Y.V. Aschenbrenner — conducting the study, collecting and analyzing the results; E.M. Chumakov — preparing the first version of the manuscript; all authors participated in editing the manuscript and preparing the final version of the article; O.V. Limankin — study supervisor.

Об авторах

Егор Максимович Чумаков

Санкт-Петербургская психиатрическая больница №1 им. П.П. Кащенко; Санкт-Петербургский государственный университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: chumakovegor@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-0429-8460
SPIN-код: 2877-2154

кандидат медицинских наук, доцент

Россия, 190121, Санкт-Петербург, ул. Канонерская, 12; 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7–9

Наталия Николаевна Петрова

Санкт-Петербургский государственный университет

Email: petrova_nn@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-4096-6208
SPIN-код: 3341-2372

доктор медицинских наук, профессор

Россия, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7–9

Юлия Владимировна Ашенбреннер

Санкт-Петербургская психиатрическая больница №1 им. П.П. Кащенко

Email: ashenbrenner22@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-0032-1704
SPIN-код: 1092-0688

врач-психиатр

Россия, 190121, Санкт-Петербург, Канонерская ул, д. 12

Лариса Альбертовна Азарова

Санкт-Петербургская психиатрическая больница №1 им. П.П. Кащенко

Email: azarova812@me.com
ORCID iD: 0000-0002-1144-2782

зам. глав. врача

Россия, 190121, Санкт-Петербург, ул. Канонерская, 12

Олег Васильевич Лиманкин

Санкт-Петербургская психиатрическая больница №1 им. П.П. Кащенко; Северо-Западный государственный медицинский университет им. И.И. Мечникова; Санкт-Петербургский институт повышения квалификации врачей-экспертов Министерства труда и социальной защиты населения

Email: limankin@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-6318-7536
SPIN-код: 5228-1344

доктор медицинских наук, профессор

Россия, 190121, Санкт-Петербург, ул. Канонерская, 12; 191015, Санкт-Петербург, ул. Кирочная, 41; 194044, Санкт-Петербург, пр. Большой Сампсониевский, 11/12

Список литературы

Дополнительные файлы