THE PROBLEMS OF BIOETHICS IN THE "CONVENTION ON THE RIGHTS OF THE MAN AND BIOMEDICINE” (COUNCIL OF EUROPE, 1997) AND THE "BASIS OF SOCIAL PERSPECTIVE" (THE RUSSIAN ORTHODOX CHURCH, 2000): COMPARATIVE STUDY

Full Text

Три года разделяет время принятия двух документов, казалось бы столь различных. “Конвенция о защите прав человека и достоинства человеческого существа в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине” (Совет Европы, 1997 г.) - документ международного права, который был подписан государствами - членами Совета Европы с целью обеспечения и осуществления прав человека и основных свобод [1]. Раздел Проблемы биоэтики «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви (2000 г.) - официальный документ Русской Православной Церкви (далее РПЦ), который был утвержден Архиерейским Собором с целью признания важности обеспечения достоинства человека и, памятуя о том, что предосудительное использование биологии и медицины может привести к действиям, которые могут поставить под угрозу человеческое достоинство [2]. В обоих документах признается, что сегодня используются такие методы медицинского воздействия, которые принципиально отличаются от тех, которые применялись в медицине вплоть до второй половины века ХХ. Действительно, со второй половины ХХ века изменения в медицинской теории и практике принимают принципиальный характер. Новые возможности медицины связаны не только с лечением, но и с управлением человеческой жизнью. Современная медицина получает реальную возможность “давать” жизнь (искусственное оплодотворение), определять и изменять ее качественные параметры (генная инженерия, транссексуальная хирургия), отодвигать “время” смерти (реанимация, трансплантация, геронтология). Согласуется ли новая медицинская практика с традиционными ценностями европейской культуры? Является ли проблемой современной социальной политики в конце ХХ века медицина и все, что происходит с болеющим и страждущим современным человеком? Необходимость ответить на вопросы, вызванные развитием биомедицинских технологий, стало основанием появления “Конвенции о защите прав человека и достоинства человеческого существа в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине” (Совет Европы, 1997 г.). Данный документ (далее «Конвенция») представляет позицию светского общества на этические проблемы современной медицины. Возникает вопрос, может ли в связи с этим возникнуть ситуация “ножниц”, т.е. расхождения принципов «Конвенции» с практической жизнью людей, которая во многом определяется традиционными, в том числе и религиозными представлениями о человеке? Ведь в ситуации расхождения этих позиций вряд ли они будут признаны и рассматриваться как универсальное руководство для практического применения. Для ответа на этот вопрос целесообразно сравнить два документа: во-первых, «Конвенцию», и, во-вторых, такой документ как «Основы социальной концепции РПЦ» (далее «Основы»), имеющий принципиальной значение именно для России, в связи тем, что Россия - это государство, культура которого традиционно связана с православием. В «Основах» в разделе XII «Проблемы биоэтики» выражается глубокая озабоченность возможностью отрицательных духовно-нравственных и социальных последствий применения биомедицинских технологий для жизни современного человека. В связи с этим биоэтика рассматривается как система знания о границах допустимого манипулирования жизнью и смертью человека. Выверка этих границ светом христианской нравственности значима для государства, где большинство населения относит себя к православной культуре. Применение новых биомедицинских технологий в России с каждым годом расширяется и вопрос о этическом самосознании врачей, ученых-исследователей и моральной ответственности пациентов за согласие на принятие той или иной методики лечения приобретает особую остроту. Нравственные убеждения людей являются важным способом регулирования применения и защиты 29 общества от разрушительных последствий использования новых биомедицинских технологий. Согласуется ли «Конвенция», как главный международный документ, регулирующий практику современной биомедицины, принятая Советом Европы в 1997 году и «Основы» РПЦ, принятые в 2000 году? Для получения конкретного ответа на поставленный вопрос сравним основные принципы этих документов. В статье 1 «Конвенции» говорится: ’’Стороны настоящей Конвенции защищают достоинство человека, гарантируют каждому без исключения соблюдение целостности личности и других прав и основных в связи с применением достижений биологии и медицины.” [3] Вряд ли можно утверждать, что данная позиция находится в противоречии с основными принципами отношения к человеку, изложенными в пункте 1 раздела XII «Основ»: "Формулируя свое отношение к широко обсуждаемым в современном мире проблемам биоэтики, в первую очередь к тем из них, которые связаны с непосредственным воздействием на человека, Церковь исходит из основанных на Божественном Откровении представлений о жизни как бесценном даре Божием, о неотъемлемой свободе и богоподобном достоинстве человеческой личности...» [4]. Статья 2 «Конвенции» утверждает, что “Интересы и благо человеческого существа превалируют над интересами общества и науки” [3, 313] . В «Основах» констатируется: "Взаимоотношения врача и пациента должны строиться на уважении целостности, свободного выбора и достоинства личности. Недопустима манипуляция человеком даже ради самых благих целей "[4, 69] . Статья 3 «Конвенции» утверждает, что “...Стороны обязуются предпринять необходимые меры в целях обеспечения равной доступности медицинской помощи надлежащего качества для всех членов общества.” [3, 314]. В ОСК констатируется, что "Церковь призвана в соработничестве с государственными структурами и заинтересованными общественными кругами участвовать в выработке такого понимания охраны здоровья нации, при котором каждый человек мог бы осуществить свое право на духовное, физическое, психическое здоровье и социальное благополучие при максимальной продолжительности жизни. " [4, 69] Статья 4 Конвенции утверждает: ”В сфере здравоохранения всякое вмешательство, включая вмешательство с исследовательскими целями, должно осуществляться в соответствии с существующими профессиональными требованиями и стандартами”. [3, 314] В ОСК констатируется, что "Церковь предостерегает от попыток абсолютизации любых медицинских теорий, напоминая о важности сохранения духовных приоритетов в человеческой жизни. Исходя из своего многовекового опыта Церковь предупреждает и об опасности внедрения под прикрытием "альтернативной медицины" оккультномагической практики, подвергающей волю и сознание людей воздействию демонических сил. Каждый человек должен иметь право и реальную возможность не принимать тех методов воздействия на свой организм, которые противоречат его религиозным убеждениям". [4, 70] Помимо установочных положений нельзя не отметить общность взглядов и по конкретным позициям. Часть IV Конвенции “Геном человека” запрещает любую форму дискриминации по признаку генетического наследия (статья11), ограничивает проведение тестирования только в целях охраны здоровья (статья12), запрещает вмешательство в геном человека с целью изменения генома наследников данного человека (статья13), вводит запрет на выбор пола (статья 14). В ОСК Церковь предупреждает, что что "целью генетического вмешательства не должно быть искусственное "усовершенствование" человеческого рода и вторжение в Божий план о человеке. Поэтому генная терапия может осуществляться только с согласия пациента или его законных представителей и исключительно по медицинским показаниям. " Вмешательство в геном человека, направленное на его модификацию является крайне опасной, "ибо связана с изменением генома (совокупности наследственных особенностей) в ряду поколений, что может повлечь непредсказуемые последствия в виде новых мутаций и дестабилизации равновесия между человеческим сообществом и окружающей средой". В ОСК предложено и решение проблемы генетического тестирования: "Успехи в расшифровке генетического кода создают реальные предпосылки для широкого генетического тестирования с целью выявления информации о 30 природной уникальности каждого человека, а также его предрасположенности к определенным заболеваниям. Создание "генетического паспорта" при разумном использовании полученных сведений помогло бы своевременно корректировать развитие возможных для конкретного человека заболеваний. Однако имеется реальная опасность злоупотребления генетическими сведениями, при котором они могут послужить различным формам дискриминации. Кроме того, обладание информацией о наследственной предрасположенности к тяжким заболеваниям может стать непосильным душевным грузом. Поэтому генетическая идентификация и генетическое тестирование могут осуществляться лишь на основе уважения свободы личности". [4, 78] «Основы» и «Конвенцию» объединяет позиция о недопустимости купли-продажи человеческих органов и тканей. ”Тело человека и его части не должны в качестве таковых являться источником получения финансовой выгоды”- говорит статья 21 Конвенции. "Церковь считает, что органы человека не могут рассматриваться как объект купли и продажи. " И не только. "... Потенциальный донор должен быть полностью информирован о возможных последствиях эксплантации органа для его здоровья. Морально недопустима эксплантация, прямо угрожающая жизни донора. Наиболее распространенной является практика изъятия органов у только что скончавшихся людей. В таких случаях должна быть исключена неясность в определении момента смерти. Неприемлемо сокращение жизни одного человека, в том числе через отказ от жизнеподдерживающих процедур, с целью продления жизни другого". [4, 80] Нельзя не обратить внимание еще на одну принципиальную позицию, которая объединяет Европейское сообщество и Русскую Православную Церковь. Это отношение к изъятию органов у лиц, не способных дать согласие на изъятие органа. И именно в оппозиции к принципу презумпции согласия (не полученного, а предполагаемого согласия) как основе закона РФ ”О трансплантации органов и(или) тканей человека” 1992 г. находится РПЦ в союзе с рядом европейских государств, подписавших «Конвенцию». «Конвенция» утверждает в статье 20, что запрещается изымать органы или ткани у человека, который не в состоянии дать на это согласие. Церковь полагает, что "в случае, если волеизъявление потенциального донора неизвестно врачам, они должны выяснить волю умирающего или умершего человека, обратившись при необходимости к его родственникам. Так называемую презумпцию согласия потенциального донора на изъятие органов и тканей его тела, закрепленную в законодательстве ряда стран, Церковь считает недопустимым нарушением свободы человека. " [4, 80] Статья 18 Конвенции гласит: ”Создание эмбрионов человека в исследовательских целях запрещается.”[3, 317] "Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение "избыточных" эмбрионов". [4, 77] Моральная оценка репродуктивных технологий и исследований in vitro основана именно на признании человеческого достоинства даже за эмбрионом человека. Однако между этими двумя документами есть не только общность, но и различие. Вне пределов внимания «Конвенции» остались проблемы уничтожения человеческой жизни в начале ее возникновения (аборты), проблемы фетальной терапии (использование человеческих эмбрионов для изготовления лекарств), репродуктивных (вспомогательных) технологий, клонирования (искусственного создания человека с заданными параметрами), эвтаназии (умерщвление человека с помощью медицинских средств), оценка которых, напротив, дана в «Основах». Сравнительный анализ двух документов -«Конвенции» Совета Европы и «Основ» РПЦ приводит к следующим выводам: - позиция РПЦ близка к европейским принципам, которые исторически связаны с христианством и его моральными ценностями. «Основы» РПЦ вносят значительный вклад в политический процесс объединения России и современного европейского культурного пространства; - сравнение двух документов обнаруживает, что для международного сообщества выработка отношения к этическим проблемам применения биомедицинских технологий соотносится с 31 моральными религиозными представлениями, которые широко распространены в европейском сообществе; - проведенный сравнительный анализ свидетельствует, что выявленная общность позиций, выраженных в документах, является основанием широкого социального признания предлагаемых ими регламентаций и социального значения данных документов.

About the authors

Irina V Siluyanova

Russian National research Medical University the NI Pirogov

Email: siluan@mail.ru
Doctor of philosophical sciences, professor, Head of Departament of Biomedical Ethics Russian Ministry of Healf, Moscow

References

Supplementary files