Life of workers in central Volga area during industrialization

Full Text

Быт – это уклад повседневной жизни человека, внепроизводственная сфера, включающая как удовлетворение материальных потребностей людей (в пище, одежде, жилище, поддержании здоровья), так и освоение духовных благ, культуры, общение, отдых, развлечение (общественный, национальный, городской, сельский, семейный, индивидуальный быт). Быт складывается и изменяется под влиянием материального производства, общественных отношений, уровня культуры, а также географических условий и оказывает огромное влияние на другие стороны жизни людей, на формирование личности. Это определение термина «быт», данное в энциклопедическом словаре, показывает важность изучения повседневной жизни человека для понимания той или иной эпохи.

В советской исторической науке теме быта разных слоёв населения уделялось крайне мало внимания. Наиболее последовательно тема быта была исследована историками, изучающих средневековье и период новой истории. В советский период истории быт был лишь иллюстрацией выдающихся достижений советской экономики. Миф о высоком уровне жизни советских людей в 30-е годы подкреплялся произведениями советских писателей художественными фильмами, музыкой. Сегодня появилась возможность более объективного исследования этой темы. Время индустриализации наиболее интересно для историка, изучающего формирование нового менталитета и нового образа жизни советских людей. В данной статье автор ставит перед собой задачу изучения только двух аспектов столь сложного понятия как «быт» в Среднем Поволжье.

Среднее Поволжье до начала индустриализации было аграрным районом с весьма слаборазвитой промышленностью. В СССР было всего три промышленных центра: Ленинград, Москва и Урал, так что экономическое развитие Среднего Поволжья было типичным для того времени. В 1916 г. в Самарской, Симбирской и Пензенской губерниях городское население составляло 7,5%, сельское – 92,5%.

Годы Первой мировой и Гражданской войн нанесли экономике Среднего Поволжья колоссальный ущерб. Так, в 1922 г. в Самарской губернии осталось действующими 42 предприятия с числом рабочих немногим более 3000 человек. Трубочный завод и ряд других крупных предприятий практически были закрыты. Вследствие этих обстоятельств восстановительный период занял более продолжительный срок. В 1925 г. промышленное производство достигло 70% довоенного уровня, в 1927 г. – 80,5% и только в 1928 г. – 118% [1].

В регионе ощущалась крайняя недостаточность инженерно-технических кадров и опытных хозяйственных руководителей. На весь огромный Средне-Волжский край в восстановительный период насчитывалось всего несколько десятков дипломированных инженеров. Высших технических учебных заведений не было, сеть техников и профтехшкол была очень мала.

Все попытки руководства края ускорить промышленное развитие натыкались на противодействие Госплана и ВСНХ, считающих Среднее Поволжье аграрным краем. Ситуация изменилась после принятия постановления ЦК ВКП(б) от 15 февраля 1930 г. «Об основных хозяйственных проблемах Средне-Волжского края», предусматривающего увеличения капитальных вложений в развитие промышленности края.

В связи с широко развернувшимся ходом работ по строительству новых и реконструкции старых предприятий в 1930 г. безработица была полностью ликвидирована и, более того, стала ощущаться острая нехватка рабочих. Предприятия перешли к организованному набору рабочих из числа колхозников и женщин. Но города Среднего Поволжья были небольшими, малочисленными, в основном одноэтажными, и приток большого количества новых жителей вызвал острый кризис в обеспечении рабочих жилплощадью. Для решения этой проблемы не хватало финансирования, стройматериалов, строительных рабочих. Дефицит стройматериалов был настолько велик, что на Пензенском заводе им. Фрунзе в 1936 г. крыши бараков за неимением железа покрыли промазанной бумагой [2].

Средне-Волжский облисполком обратился в НКВД с просьбой о включении в план кредит центральных банков на 1928/29 хозяйственный года заявку на долгосрочный кредит для нужд жилищно-коммунального строительства городов области в размере 5615 тыс. рублей. Анализ этого документа позволяет вычленить наиболее важные проблемы коммунального хозяйства региона. Для Самары это жилстроительство, водопровод, электростанции, съёмка и планировка. Для Пензы – жилстроительство, водопровод, канализация, электростанция, автотранспорт, баня, съёмка и планировка. Для Ульяновска – жилстроительство, канализация, электростанция. … Облисполком просил обратить особое внимание на удовлетворение заявок на коммунальное и жилищное строительство г. Самары, учитывая особо тяжёлое состояние её коммунального хозяйства [3]. Эта проблема являлась одним из самых важных предметов обсуждения на протяжении всего периода 30-х гг. На заседании президиума завкома Трубочного завода (далее завод им. Масленникова, сокращённо – ЗИМ) в сентябре 1931 г. «… констатировали особо тяжёлое положение с удовлетворением жилплощадью. Всего неудовлетворенны 1200 рабочих, которые ютятся в летних сараях, сенях…и даже на улице недалеко от завода… Сюда не включены те, кто живёт в подвалах. В результате за последнее время в связи с приближением осенне-зимнего периода особо увеличилась текучесть кадров, в том числе процент квалифицированных рабочих». Завком ЗИМа обратился к горсовету с просьбой об отведении части города и до завода в пределах улиц Чапаевской и Арцыбушевской для заселения всех имеющихся свободных жилплощадей рабочими завода [4].

Нехватка жилплощади приводила к очень большой текучести рабочих на предприятиях, что негативно сказывалось на экономических показателях промышленности. Так, например, на Куйбышевском заводе автотракторного электрооборудования и карбюраторов (далее КАТЭК) во втором квартале 1935 г. текучесть рабочей силы составила 33,26% [5]. В 1936 г. текучесть рабочей силы увеличилась. Руководство КАТЭКа объяснило это в годовом отчёте за 1936 г. следующими причинами: «1. Необеспеченность жилплощадью вновь поступаемых рабочих. До сего времени 120 человек не обеспечены жилплощадью. 2. Завод отдалён от центра на 12 км, и имеется крайне плохое трамвайное сообщение (с двумя, тремя пересадками). 3. Оторванность от культурного центра. Сообщение с центром города имеется только до 12 часов. 4. Торговая сеть – один магазин и два ларька – по своей пропускной способности и по ассортименту продукции и товаров, имеющихся у них, не могут обслужить запросы живущих в посёлке. Поэтому рабочие завода вынуждены покупать большую часть продуктов и промтоваров в центре города, что в свою очередь обременяет бюджет рабочего». Эта ситуация с уходом рабочих с предприятия продолжилась и в 1938 г. и по тем же причинам [6]. К концу 30-х гг. количество увольняющихся по собственному желанию на предприятиях края увеличилось. К вышеуказанным причинам можно назвать острую нехватку мест в детских яслях и детсадах, что вынуждало женщин оставлять работу (на ЗИМе 65% работающих составляли женщины, а в детских очагах (детских садах) было всего 200 мест) [7].

Заводские рабочие жили в коммунальных квартирах, общежитиях, бараках, дачных домиках, землянках. Все они нуждались в ремонте, но годовой план 1935 г. по ремонту жилых помещений был выполнен по краю на 40%, ещё ниже были показатель в Ульяновске – 27%, в Пензе – 23% [8]. Причины всё те же – нехватка стройматериалов и рабочей силы, низкое качество работ. На ЗИМе в 1938 г. нашли решение в обеспечении жильём рабочих в поощрении строительства индивидуальных домов. С этой целью завод выделил 150000 рублей, которые распределили среди лучших производственников и стахановцев [9].

Бытовой вопрос был в центре внимания партийных, советских и профсоюзных органов. Городскими властями проводилась политика уплотнения в жилой площади. В мае 1935 г. на общезаводской конференции Ульяновского завода им. Володарского в выступлениях много говорили о ситуации с жильём. Докладчик сообщил «о завершения строительства одного дома для рабочих-ударников и ИТР, но в завкоме лежат 300 заявлений на квартиры. Не достроено 4 дома, но на 1935 г. средств на строительство не выделено. Дирекция и завком вынуждены пойти на некоторые уплотнения. При этом были допущены грубейшие извращения. Отличница Васильева имеет комнату в 20 кв. метров, где живёт с сыном. Хотели ей вселить женщину, но Васильева объяснила, что принять к себе в квартиру постороннего человека не может. Через некоторое время к ней вселяют мужчину. Васильева уговорила его уйти. Тогда ей заявили, что она будет обязана платить за квартиру в три раза дороже» [10].

Выселялись из квартир лица, лишённые прав, так называемые нетрудовые элементы, и эти квартиры заселялись рабочими или инженерами. Но выполнить это решение было не всегда легко. Решением Горпрофсовета заводу им. Масленникова выделили 1200 м² жилплощади на 2-й и 3-й просеках. Завком ЗИМа сообщил, что сложно будет это решение провести в жизнь, т.к. необходим ремонт, чтобы помещения были пригодны для жилья. К тому же необходимо выселить из указанных домов частных владельцев и других лиц, не связанных с ЗИМом (их 75%) [11]. Но шёл и обратный процесс. В докладной записке крайкому ВКП(б), секретарю горкома ВКП(б), председателю Средне-Волжского крайисполкома Полбицину председателем крайкома Всесоюзного союза рабочих металлопромышленности (ВСРМ) Гориным изложены факты о систематическом выселении в 1932 г. рабочих ЗИМа из занимаемых ими квартир и частных домов без предоставления жилья. По постановлению Нарсуда 3-го участка из частной дачи гражданки Юсовой были выселены рабочие Богатова с ребёнком 9 лет, Букина с ребёнком 4 лет, Соколова. На протест крайкома и завкома о приостановлении выселения и наказания виновных …меры не приняты. Выселение состоялось 11 июня 1932 г. Рабочие живут в сарае. Президиум ЦК ВСРМ (Всесоюзный союз рабочих металлопромышленности) вынес резкое постановление и опубликовал его в журнале «За Советскую машину». Крайпрокурор ответа не дал. Более того, в целях расширения и обустройства зон отдыха началось массовое переселение рабочих ЗИМа, живущих в домах на территории Парка отдыха и культуры. Горсовет решил переселить рабочих с территории парка на 3, 4, 6, 7, 8 просеки, не уведомив об этом ни заводские организации, ни крайком союза, и начал переселение против воли рабочих в 24 часа, издав постановление от 27 сентября 1932 г. Так, 1 октября в 14.00 были выброшены вещи рабочего Иванова, живущего на 3-й просеке, дача № 27. Всё это привело к волнениям среди рабочих. При проверке со стороны крайкома союза выяснилось, что предоставляемые квартиры для 123 семей оказались непригодными к зимнему времени, как строения летнего типа» [12]. Нам не удалось найти в архиве документов руководящих органов с ответами на данное обращение.

Предприятия изыскивали средства для строительства домов в небольших районах, расположенных рядом с предприятиями, но остроту нехватки жилья это не снимало. В 1935 г. на ЗИМе из 12447 работающих проживало в заводских домах 3389 человек, что составляло чуть более 27% [13]. На протяжении 1934–1936 гг. ЗИМ не построил ни одного жилого дома. Численность нуждающихся в жилье на заводе составила 1679 человек, получили квартиры –107 [14]. Такое положение было характерно для Ульяновска и Пензы.

Новые рабочие посёлки приводили к расширению границ городов, что осложняло транспортную проблему. Кроме того, рабочие, живущие вдали от предприятий, не слышали заводских гудков и опаздывали на работу. Если в Ульяновске крупнейший завод им. Володарского был вынесен за пределы города в Заволжье, а в Пензе завод им. Фрунзе также располагался компактно на окраине, то в Самаре ЗИМ располагался в черте города рядом с посёлками Афон и Монастырский, известными своими криминальными традициями. В Самаре ещё до революции была построена трамвайная линия к Трубочному заводу, в 30-х гг. её продлили до Куйбышевского завода автотракторного электрооборудования и карбюраторов. Автобусного сообщения не было. Но трамваи с потоком пассажиров не справлялись из-за нехватки вагонов. Люди ездили на ступенях, крыше трамваев, что приводило к множеству несчастных случаев. Так, в 1925/26 хоз. году было 24 несчастных случая, связанных с трамваем, в 1926/27 хоз. году пострадали 40 человек, а в 1928/29 хоз. году только за один день погибли при поездке на трамвае три человека [15]. Дорога на ЗИМ для рабочих, живущих в центре города или на окраинах, занимала 3–4 часа на завод и обратно. Председатель горсовета Самары Алексеев, выступая на профсоюзной конференции ЗИМа в декабре 1931 г., объяснил транспортную проблему нехваткой вагонов: из 80 вагонов в рабочем состоянии – 35. Но городские власти предприняли все усилия для исправления такого положения: по словам Алексеева, в 1932 г. в Самаре открывается мастерская по ремонту вагонов. Кроме того, должны получить с Мытищенского завода 20 моторных вагона, 24 прицепных, 6 электровагонов, 16 автобусов, 60 автомашин. Выступление председателя горсовета интересно обрисованной картиной проблем города; трудно удержаться, чтобы не привести дословно данный документ: «В 1930 году мы имели жилой площади на одного человека – 4,32 кв. метра. В 1931 г. – 4,18 кв. метра. В 1932 г. довести до 5 кв. метра. В 1932 г. должны построить 7 домов, но дирекция завода настаивает на строительстве 27 домов. Дороги Самары изношены на 80%, часть мостят известняком, плохо влияющим на здоровье. В 1930 г. на мощение дорог и тротуаров было затрачено 638 тыс. рублей, в 1931 г. – 677 тыс. рублей. В 1932 намечено 6 млн. 400 тыс. рублей. Это позволит замостить 25 км дорог и асфальтировать 45 тыс. кв. метров тротуаров. В городе всего 16 мостовщиков и 43 асфальтщика, что явно недостаточно.

Хатаевич (первый секретарь Средне-Волжского областного комитета ВКП(б) в 1928–1932 гг.) на одном из совещаний сказал, что Самара самый грязный город в Союзе». Председатель горсовета Алексеев объясняет такое положение тем, что «не хватает людей для вывоза мусора. В 1932 г. мы намечаем создать институт дворников… Канализация существует с 1909 г. и сейчас не справляется с потребностями» [16].

В рабочих посёлках была неразвитой инфраструктура: не хватало магазинов, детских садов, школ, больниц, бань, прачечных, столовых, клубов. Наглядно об этом свидетельствовало постановление президиума завкома ЗИМа от 8 января 1932 г., касающееся «1. Необходимости обратить внимание на школу № 41, где нет ни света, ни воды. … 3. В рабочем посёлке вымостить улицы Линдовскую, Сталинскую и Куйбышевскую. 4. Расширить электроснабжение и водоснабжение в районе железнодорожного и рабочего посёлков и выстроить баню и прачечную. … 8. Открыть на окраине кинотеатр. 9. Ускорить достройку трамвайной линии до Безымянки, установить движение маршрута № 1 от железнодорожного посёлка до завода» [17].

В городах практически не было домов с ванной комнатой, поэтому вопрос о строительстве бань был чрезвычайно важен. В архиве обнаружен документ, подтверждающий невероятную остроту этой проблемы. Из протокола заседания президиума Средне-Волжского крайпрофсовета от 15 августа 1931 г.: «…б) из имеющихся шести бань в Самаре в более благополучном состоянии находится баня № 1, остальные требуют неотложных капитальных затрат. Баня № 2 – ремонт 3-го этажа и переоборудование отопления (требуется 164.000 рублей, выделено 20.000, 3-й этаж грозит обвалиться). Баня № 3 наполовину переоборудована в прачечную. Баня № 4 – совершенно разрушена. Баня № 5 обслуживает гарнизон и железнодорожный посёлок, требует расширения и, наконец, баня № 6 за рекой Самаркой долгое время находится под водой (затапливается). Паро-котельное хозяйство всех бань изношено на 50%, в силу чего пропускная способность всех бань города определяется в 500 человек в час при двухсменной работе, что составляет 14,2 посещения в год на одного человека, или один раз в месяц… Имея аналогичное положение с состоянием банно-прачечного хозяйства в городах края, просить крайисполком о принятии мер к развёртыванию этого вида хозяйства по краю» [18].

Надо сказать, что тревога о санитарном состоянии и гигиене жителей была не зря. Во время месячника смотра культурно-бытового и социального обслуживания вскрылись вопиющие факты. В общежитиях рабочих-строителей организаций «Промстроя» и «Горстроя» обнаружили отсутствие матрацев, наволочек. В общежитиях грязь, клопы, кучи мусора, отбросов. Нет кипятка, сушильных шкафов для одежды, лаптей и онучей [19]. Не удивительно, что в 1932 г. в Среднем Поволжье началась эпидемия сыпного тифа со смертельными случаями. Для борьбы с эпидемией было намечено «1. Организовать поголовную помывку рабочих общежитий не реже раза в декаду. 2. Полная санитарная обработка общежитий и рабочих не реже раза в месяц. 3. Обеспечить постельными принадлежностями и санитарное содержание бараков. 4. Оборудовать вошебойки… Просить Наркомздрав РСФСР выделить для Средне-Волжского края на противоэпидемические нужды 5000 комплектов белья и 50 тонн мыла» [20].

В крае были организованы массовые походы за культуру бараков и столовых. Так, в Чапаевске было проведено 55 субботников, побелили 24 барака и общежития, обеспечили столами и скамейками, уничтожили клопов и т.д. По Оренбургу охватили 269 объектов, провели дезинфекцию 126 общежития. По Сызрани охватили 74 объекта, из которых 47 бараков, 16 столовых, 6 землянок. Побелили и дезинфицировали 17 бараков, в большинстве бараков нары заменили топчанами [21].

К сожалению, рамки статьи не позволяют расширить материал. Подводя итог вышесказанному, можно констатировать, что период 30-х годов был очень сложным как для страны, так и для её граждан.

Индустриализация способствовала увеличению численности рабочего класса, большей частью его становились неквалифицированные рабочие. Пополнение шло за счёт выходцев из деревень, которые, работая на заводах, сохранили связь с сельским хозяйством, прежний образ жизни. Они были городскими жителями в первом поколении. Города Среднего Поволжья не были готовы к такому приросту населения, что создало для городских властей и жителей города большие проблемы, особенно жилищную. Жилищное обеспечение является одним из главных факторов, определяющих уровень и образ жизни рабочего. Документы, приведённые в статье, показывают, что уровень жизни рабочих и условия быта были крайне низки. Финансовой возможности для решения этих проблем и развития инфраструктуры городов ни у местных властей, ни у государства не было. Главным на тот период было всё же производство, для чего мобилизовались все финансовые и людские ресурсы. Жилищная проблема была, несмотря на её важность, вторичной. Местные власти также отвечали прежде всего за выполнение плана и не имели возможности справиться с жилищными проблемами, хотя и видели их и пытались решить в рамках финансовой возможности. Те небольшие положительные изменения, которые происходили в повседневной жизни рабочих, внушали оптимизм, веру в счастливое будущее.

About the authors

Lidia Petrovna Tokmakova

Author for correspondence.
Email: tokmakova_lp@inbox.ru

candidate of historical sciences, associate professor of Domestic History and Archaeology Department

References

Supplementary files