Regional musical culture management in 1939–1945 (on materials of the Volga Region)

Full Text

Советский опыт управления является одним из важнейших исторических этапов в становлении российского культурного менеджмента и креативных индустрий, в том числе и музыкальных. Особенно показательным в проявлении сущностных черт отечественной культуры советского типа стал период 1939–1945 гг. Некоторые аспекты управления культурой затрагиваются в трудах В.Т. Ермакова [1], Т.В. Зеленской [2], Т.П. Коржихиной [3], В.С. Меметова [4], А.Д. Понько [5] и др. Комплексных трудов по изучению управления региональной музыкальной культурой в довоенный и военный периоды не обнаружено.

Цель исследования – выявление структуры институтов управления музыкальной сферой региона в 1939–1945 гг., их субординации и практики руководства на примере 8 моделей музыкально-культурной системы Поволжья: куйбышевской, ульяновской, пензенской, саратовской, энгельсской, казанской, сталинградской и астраханской.

Управление культурными процессами в 1939–1945 гг. осуществлялось не только по вертикали: городской (окружной) отдел по делам искусств – Управление по делам искусств при СНК автономной республики или областной отдел по делам искусств (далее ООДИ) – Управление по делам искусств при СНК РСФСР – Комитет по делам искусств при СНК СССР, но и по горизонтали, так как органы управления культурой юридически входили в состав соответствующего аппарата: горисполкома – облисполкома – СНК РСФСР – СНК СССР. На местном уровне эта система вплеталась еще и во взаимоотношения с реально правившими партийными структурами (главным образом обкомами, а также горкомами). Такая структура позволяла достигать централизованного типа управления культурными процессами.

В Поволжье руководство учреждениями искусств находилось в разное время в компетенции 2 республиканских Управлений (Татарская АССР и АССР Немцев Поволжья), 6 областных отделов (Куйбышев, Саратов, Сталинград, Ульяновск, Пенза, Астрахань) и 2 городских (организованы в 1943 г. в Куйбышеве и в Саратове [6, л. 322; 7, л. 16; 8, л. 57; 9, л. 184; 10, л. 13]) и 1 окружного (Астраханский) отдела по делам искусств. Специальные органы управления музыкальной сферой в местной системе в 1939–1945 гг. отсутствовали: функцию руководства, координации и контроля выполняли институты, ведавшие учреждениями искусства на определенной территории. В некоторых случаях, учитывая особенности музыкальной деятельности, их курировало отдельно назначенное должностное лицо. В ведении отделов по делам искусств были коллективы и на государственной дотации, и на самоокупаемости. География управленческих структур претерпела изменения в исследуемый период только в сталинградской модели: в сентябре 1942 г., через неделю после начала боев в центральной части Сталинграда, облисполком и обком ВКП (б) приняли постановление об эвакуации областного отдела искусств в Камышин; сроки реэвакуации автором не выявлены [11, с. 12].

Проблемами эвакуированного населения занимались областные (отделы по делам искусств, специально созданные при облисполкомах отделы по эвакуации) [12, л. 97 об.] и городские власти (выделялись специальные должностные лица). Решение вопросов по делам эвакуированного населения в Куйбышевском горисполкоме возложили в ноябре 1941 г. на заместителя председателя – П.И. Алексина [13, л. 222, 224]. В его задачи помимо прочих входило бытовое и продовольственное обеспечение коллектива Большого театра [14, л. 89, 90]. Пензенский горком ВКП(б) решал вопросы хозяйственного устройства Центральной детской музыкальной школы-десятилетки при Московской консерватории (далее ЦДМШ); концертную деятельность учеников регламентировал отдел пропаганды и агитации горкома ВКП(б): направление на концерты воспитанников без согласия заведующего указанным отделом запрещалось. Заведующему предписывалось проследить, чтобы одаренным детям создавали необходимые для выступлений условия: надлежащие помещения, качественные инструменты, аудитория и проч. [15, л. 306]. В связи с увеличением объема работы 22 декабря 1941 г. Комитет по делам искусств при СНК СССР издал приказ о направлении на постоянной основе в Куйбышевскую, Новосибирскую, Саратовскую, Свердловскую и Челябинскую области и др. групп квалифицированных специалистов из аппарата Комитета и Управления по делам искусств при СНК РСФСР. В Комитете по делам искусств для оказания практической помощи художественным коллективам страны по перестройке работы на военный лад собрали оперативную группу в количестве 10 человек во главе с М.Б. Храпченко. Выезжая в командировки сроком от 1 до 3 месяцев, члены оперативной группы совместно с партийными и советскими органами на местах решали вопросы трудоустройства и быта эвакуированных коллег. На совещаниях представителей художественной интеллигенции они ставили вопросы повышения идейного уровня произведений, создаваемых в условиях войны, помогали руководителям творческих союзов и учреждениям искусств в составлении и реализации новых репертуарных планов и т.д. [4, с. 21].

Для рассмотрения основных художественных вопросов при начальниках отделов по делам искусств и под их председательством создавались художественные советы – консультативные совещательные органы с комбинированным составом. Например, в художественном совете при начальнике Пензенского ООДИ в декабре 1942 г. из 28 членов 12 имели отношение к области музыки [16, л. 1], в их числе половина – инолокальные (В.И. Дмитревский – инспектор театров, секретарь совета, В.Г. Бенский – художественный руководитель Ростовского театра музкомедии, Н.М. Гинзбург – заведующий музыкальной частью Ростовского театра музкомедии, И.В. Шерешевская – завуч ЦДМШ, Т.Д. Гутман – профессор ЦДМШ, А.И. Шпигаль – профессор, концертмейстер Пензенского оперного театра). Деятельность художественных советов способствовала централизации и оптимизации руководства творческими процессами на местном уровне и осуществлению его по принципу не только односторонней, но и обратной связи с коллективами.

Руководящий состав региона стабильностью не отличался: так, в куйбышевской модели в 1939–1940 гг. начальником управления и затем ООДИ являлся Смирнов* (инициалы не выявлены); по данным на сентябрь 1941 г. – Н. Филиппов, на июль 1942 г. – Д.П. Генин, на 1943 г. – В.Н. Кнейчер, на лето 1944 г. – Н.Н. Смирнов [17; 18 сентября; 18, л. 10; 19, л. 8; 20, л. 26]. Подобным образом с 1 ноября 1943 г. по декабрь 1944 г. по разным причинам сменилось 4 руководителя горотдела по делам искусств: Д.П. Генин, В.А. Смирнов, дважды временно исполняющим обязанности начальника назначали И.Ф. Демидова (директора театра оперы, балета и музкомедии) – с начала создания отдела и после перевода Д.П. Генина [21, л. 334; 22, л. 1, 8, 93, 140]. В Астраханской области должность начальника отдела по делам искусств занимали А.Д. Гродская, Н.Д. Левшина, Е. Дульцин, Г.М. Каверин [23, л. 5; 24, л. 21; 25, 17 декабря; 26, 29 декабря; 27, 11 сентября; 28, 15 сентября] и так далее.

Одним из важнейших институтов было Главное Управление репертуарным контролем (далее ГУРК). Цензурный контроль над зрелищами и репертуаром театров, концертно-эстрадных организаций, самодеятельности и т.д. осуществляли уполномоченные ГУРК: республиканские, краевые, областные, районные. В энгельсской модели цензурный контроль относился к компетенции уполномоченного ГУРК и разъездного инспектора [29, л. 15, 22; 30, л. 2]. Уполномоченные отслеживали соответствие репертуара государственных и хозрасчетных коллективов нормативам, содержание постановки или концерта, состав актеров и исполнителей. Например, Пензенскому театру оперы и балета в феврале 1942 г. запрещалось привлекать к исполнению актеров, не допущенных ГУРК [31, л. 20]. 18 июня 1944 г. изъяли из репертуара Куйбышевского театра оперы, балета и музкомедии спектакль «Чапаевские дни» Я. Фельдмана с разрешением капитального возобновления по исправленному тексту либретто [22, л. 68]. Условный допуск дали спектаклю «Сильва» после просмотра Д.П. Гениным и Э.С. Айнштейн 19 июня 1944 г., почти накануне показа (21 июня) [22, л. 71, 72]. Любопытно, что утверждению подлежал даже выпуск афиш: сохранилась просьба директора Ульяновского областного КЭБ от 20 июля 1943 г. о разрешении к печати афиш на концерт И. Михновского и концерт артистов Белорусского Большого театра оперы и балета, а также на выпуск афиш на гастроли Симфонического оркестра Московской филармонии [32, л. 33, 67]. Особое внимание уделялось репертуару бригад, обслуживавших воинские части. Программы кружков художественной самодеятельности, преимущественно на смотрах, также контролировались уполномоченными, сотрудниками обллита и Дома народного творчества [32, л. 33, 67, 138, 138 об., 140, 140 об.].

Эвакуационные процессы качественно изменяли состав управленческого корпуса: появилась возможность привлекать большее число образованных и опытных специалистов. Однако такое положение было свойственно лишь отчасти руководству культурными учреждениями Пензенской и Ульяновской областей. Имели место случаи перевода местных руководителей в систему столичной музыкальной культуры (А.К. Щепалин стал директором Московской областной филармонии; предполагалось пригласить И.Ф. Демидова в административный штат Большого театра). В составе Куйбышевского ООДИ 5 из 7 человек – эвакуированные: начальник В.Н. Кнейчер (Харьков) и его заместитель Д.П. Генин (Минск) состояли в рядах ВКП(б); несмотря на то, что у Э.С. Айнштейн было высшее образование, а у Генина – среднее, первую назначили старшим инспектором по театрам [33, л. 166; 34, л. 92, 93]; директор Пензенского Дома народного творчества после его восстановления Н.А. Старкова, её супруг – старший инспектор Пензенского ООДИ и некоторое время директор оперного театра – В.И. Дмитревский прибыли из Ленинграда, начальник Ульяновского ООДИ Н.И. Егоров – из Москвы. Генин и Айнштейн перешли во вновь образованный городской отдел по делам искусств в 1944 г.: Генин стал начальником отдела, а Айнштейн – исполняющей обязанности Уполномоченного ГУРК [22, л. 8, 10]. Начальники ООДИ имели высшее гуманитарное образование в годы войны: В.Н. Кнейчер (кандидат филологических наук, Куйбышев), К.В. Королев (Пенза), Н.И. Егоров (Ульяновск) и т.д. Начальник Куйбышевского горотдела по делам искусств Генин окончил художественное училище [34, л. 93 об.], а начальник Саратовского – Н.П. Садковой – литературный факультет Ленинградского института истории, философии и журналистики [35, л. 16]. Наряду с положительной стороной была и отрицательная: временное пребывание эвакуированных на территории Поволжья, неопределенность в дальнейшем перемещении не позволяла ни по срокам, ни по мотивации реализовать потенциал руководителя наиболее эффективно (необходимо долговременное включение в систему, знание местных особенностей, достаточно длительный контакт с музыкантами, апробация индивидуального варианта руководства, реализация планирования). Немалые сложности сопровождали работу Ульяновского ООДИ в плане комплектации соответствующими кадрами. Один из механизмов реализовывался по линии вертикали: например, по рекомендации чиновника Управления по делам искусств при СНК РСФСР Егорову (март 1943 г.), носившей полуофициальный характер (написана на бланке, но не содержит печатей, штампов и сопровождается оборотами, свойственными для личной переписки: «с приветом» и т.д.), по поводу принятия в штат Ульяновского ООДИ Н.А. Новидарского, работавшего в тот период в Ульяновске в парткоме одного из заводов и занимавшего ранее должность старшего инспектора театров Тульского ООДИ и проч. В результате этого обращения Новидарского назначили заместителем начальника Ульяновского ООДИ [32, л. 163, 163 об.]. К сожалению, дефицит профессионалов в области искусства в управленческом звене был типичной проблемой и предвоенного периода. Например, начальником Пензенского ООДИ до октября 1941 г. был А.Ф. Семенов, не имевший необходимого специального образования и переведенный из сферы коммунального хозяйства.

Органы управления культурой находились в сложном материальном положении: так, Ульяновский ООДИ делил комнату с Домом народного творчества в 1943–1945 гг. [36, л. 23]. В 1941 г. Пензенский ООДИ занимал полуподвальное помещение в здании городского суда. У отдела не было даже необходимой мебели, и начальник просил у Пензенского облисполкома 5 тыс. руб. на её приобретение [37, л. 105]. По воспоминаниям В.И. Дмитревского, в небольшой комнате ООДИ стояли столы инспектора по репертуару, главного бухгалтера, секретаря и старшего инспектора по театрам [38, с. 100].

Заработная плата начальников областных отделов по делам искусств варьировалась от 1200 (1944 г.) [39, л. 1] до 1400 руб. (1945 г.) [40, л. 38]. Их заместители получали соответственно 900 и 1100 руб. в месяц. Уполномоченные ГУРК и инспектора по театрам зарабатывали по 600 руб. в месяц [22, л. 5]. В военные годы трудно приходилось не только занимающимся непосредственно творческой деятельностью, но и некоторым представителям так называемой номенклатуры. Яркий пример – письмо Н.И. Егорова на имя председателя Ульяновского облисполкома, датированное 2 апреля 1943 г.: «С момента приезда в Ульяновск (30.02) я добиваюсь получения квартиры, так как жить на два дома мне очень тяжело. Прошло около 1,5 месяцев, а квартиры до сих пор не имею и не знаю, когда и кто мне поможет решить этот вопрос. Обращаюсь к Вам за помощью… Семья моя состоит из 3 человек (жена мед. работник, дочь 3 лет и племянница 18 лет) … В силу такого состава мне необходимо иметь квартиру из 2 комнат с кухней и электрическим освещением. Создание минимальных бытовых условий будет способствовать моему продуктивному труду, как по основной работе начальника отдела, так и в части окончания начатых мной работ для защиты диссертации на звание кандидата искусствоведческих наук … чтобы затем представить этот труд в Государственный институт театрального искусства» [41, л. 299, 299 об.].

Итак, в 1939–1945 гг. имело место усложнение структуры регионального аппарата управления культурой: упразднено Управление по делам искусств при СНК АССР Немцев Поволжья и Астраханский окружной отдел по делам искусств, появились Ульяновский и Астраханский ООДИ, городские отделы по делам искусств в Куйбышеве и Саратове. Кадровый состав управленцев также претерпевал изменения: в период эвакуации превалировал инолокальный компонент (с более высоким по сравнению с автохтонным уровнем), соотношение которого с местным уменьшалось по мере стабилизации обстановки в стране и реэвакуации. В задачи руководителей музыкальной культуры в годы войны входило строительство в 1939–1940 гг. и максимальное сохранение системы на фоне резко неблагоприятных факторов военного тыла в 1941–1943 гг., перестройка, переориентация деятельности системы на военный лад и ее восстановление и развитие в 1943‑1945 гг. через механизмы управления.

About the authors

Olga Vladimirovna Tuzova

Author for correspondence.
Email: ovtuzova@mail.ru

candidate of historical sciences, associate professor of Sociology, Political Science and Russian History Department

References

Supplementary files