ACTIVITIES OF PEASANT SELF-GOVERNMENT BODIES IN WESTERN SIBERIA (1898-1917)

Full Text

Организация и деятельность органов крестьянского самоуправления в разные годы находилась в сфере внимания исследователей. Эти вопросы нашли отражение в дореволюционных работах А.А. Кауфмана, М.Н. Соболева, В.Ю. Григорьева, Н.Я. Новомбергского, С.П. Швецова и других. В советской и современной историографии проблема разрабатывалась в исследованиях Л.М. Горюшкина, А.Т. Топчего, В.Н. Никулина, Л.М. Дамешека, В.Н. Худякова, И.В. Островского, Н.Ф. Иванцовой, Н.Г. Суворовой, Е.А. Крестьянникова и других. В работе использованы законодательные акты, такие как «Положение о преобразовании общественного управления государственных крестьян Западной Сибири», «Временное положение о крестьянских начальниках» (1898) и другие. Большое значение имеет изучение архивных документов, в частности, приговоров волостных и сельских сходов Тобольской и Томской губерний, Омского уезда Акмолинской области, решений волостных судов, анализ предписаний крестьянских начальников, прошений и жалоб крестьян. Эти материалы позволяют охарактеризовать взаимоотношения между крестьянами и органами крестьянского самоуправления, помогают изучить основные направления деятельности, позволяют выделить типичные проблемы, существовавшие на этом уровне управления. Отдельные сюжеты по интересующей нас теме присутствуют в местной периодической печати начала XX в. Органы крестьянского самоуправления в указанный период состояли из волостных правлений, волостных и сельских сходов, волостного суда и непосредственно должностных лиц. По закону от 2 июня 1898 г. в Тобольской и Томской губерниях был учрежден институт крестьянских начальников, на которых была возложена всесторонняя «опека» и «попечительство» над крестьянским населением, забота об их хозяйственном благоустройстве и нравственном преуспевании. Крестьянские начальники имели право надзора за всем крестьянским общественным управлением. Прежде всего, он выражался в праве ревизий волостных и сельских управлений и волостных судов (Соболев 1905: 89). На уровне волости действовали волостной сход, волостной старшина с волостным правлением и волостной суд. Волостные сходы состояли из сельских и волостных должностных лиц, замещаемых по выбору: волостного старшины, его помощников, сельских старост, сборщиков податей, судей волостных судов, а также из крестьян, избиравшихся от каждого селения и поселка по одному от каждых десяти дворов (Свод узаконений и распоряжений: 171). В случае, если волость состояла из одного сельского общества, то волостной сход заменялся сельским. Количество волостных и сельских учреждений было велико. Так, в Тобольской губернии в начале XX в. насчитывалось 255 волостей и 2 320 сельских обществ (Дунин-Горкавич 1904: 14). Главное место в волостных сходах отводилось волостному старшине, но если на последнего поступала жалоба, то первое место предоставлялось одному из сельских старост. В ведении волостного схода находились вопросы, связанные с выбором должностных лиц, решение хозяйственных и общественных дел, назначение опекунов и попечителей и другие. Например, по предписанию тобольского губернатора Н.Л. Гондатти от 24 ноября 1907 г. крестьянские начальники должны были объявить на волостных сходах о правилах пользования казенным лесом и о необходимости взятия на вырубку специальных билетов (Сибирские и тобольские губернаторы: 425). Решения волостного схода признавались действительными, когда на сходе присутствовали волостной старшина (или заменяющее его лицо) и не менее двух третей крестьян, имеющих голос на сходе (Свод узаконений и распоряжений: 176). Волостной старшина являлся лицом ответственным за сохранение порядка и спокойствия в волости. В пределах ведомства волостного правления он был обязан, по предписаниям местной полиции, объявлять законы и распоряжения правительства, задерживать бродяг, беглых и дезертиров и представлять их полицейскому начальству, оперативно действовать при чрезвычайных ситуациях (пожарах, наводнениях, повальных болезнях), предупреждать и пресекать преступления и проступки, созывать и распускать волостной сход, наблюдать за сельскими старостами и другими должностными лицами, следить за порядком в училищах, больницах и общественных заведениях, в случае их учреждения за счет волостного общества (Свод узаконений и распоряжений: 178-180). Таким образом, волостной старшина ведал большим кругом вопросов, поэтому на эту должность должен был избираться грамотный и распорядительный человек. После введения института крестьянских начальников волостной старшина и прочие должностные лица крестьянского самоуправления были обязаны исполнять все законные требования крестьянских начальников. Например, согласно отчету непременного члена по крестьянским делам Тобольского губернского управления А.А. Ольшевского при ревизии крестьянских учреждений Тарского уезда в 1913 г., отмечалось, что крестьянский начальник М.А. Рубцов таким образом организовал деятельность подведомственных учреждений, что волостные правления оперативно представляют ему информацию обо всем, что происходит в селениях (ГБУТО ГАТ. Ф. 479. Оп. 2. Д. 116. Л. 8). Крестьянский начальник 1-го участка Омского уезда в октябре 1910 г. обращал внимание волостных старшин на плохое поступление недоимок по ссудам, числящихся за крестьянами, в казну и отмечал необходимость «немедленно приступить к взысканию с населения недоимок по ссудам посредством описи и продажи имущества», чтобы причитающиеся с населения платежи были внесены полностью (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 30. Л. 65). В то же время тобольский губернатор Д.Ф. Гагман в ходе поездки по губернии и знакомства с личным составом волостных должностных лиц летом 1909 г. отмечал, что волостные сходы часто избирали в старшины крестьян лишь по причине дошедшей до них очереди «отбыть службу по выборам и по соображению с их имущественной состоятельностью, обеспечивающей взыскание возможной растраты денежных сумм», а крестьянские начальники использовали практику утверждения в должности без сбора сведений о том или ином кандидате (Сибирские и тобольские губернаторы: 434). Но в то же время Д.В. Гагманом было отмечено, что среди волостных старшин, несомненно, были лица, которые хорошо разбирались в своих обязанностях и исполняли их «толково и разумно». Волостные правления состояли из старшины, сельских старост, сборщиков податей там, где они были. Правления рассматривали дела о расходах из волостных сумм, о продаже частного крестьянского имущества по взысканиям казны, принимали решения по определению и увольнению должностных лиц, служащих по найму. По другим вопросам старшина только советовался с правлением, а распоряжался по своему усмотрению (Свод узаконений и распоряжений: 183-187). Но со временем функции волостных правлений стали гораздо шире. Например, в их ведении находилась выдача паспортов и удостоверений личности, а также решение всех связанных с этим вопросов. В частности, от имени волостных правлений публиковалась информация о признании недействительными тех или иных документов в связи с утратой последних. Так, Барнаульское волостное правление Барнаульского уезда Томской губернии просило считать недействительным паспорт, выданный Богдановским волостным правлением Прилукского уезда Полтавской губернии на имя крестьянина В.К. Кравченко (Томские губернские ведомости 1915. 11 ноября). В местных изданиях можно встретить объявления, публикуемые от имени волостных правлений, о розыске хозяев пригульного скота и его продаже. В газете «Томские губернские ведомости» за 15 апреля 1909 г. подобная информация была напечатана от имени Кулундинского и Панюшевского волостных правлений Барнаульского уезда, Вознесенского волостного правления Каинского уезда и других (Томские губернские ведомости 1909. 15 апреля). Это лишь единичные примеры, но такие объявления были регулярными. От имени Вороновского волостного правления Томского уезда в декабре 1916 г. была опубликована информация о продаже с публичного торга приблудного скота (Томские губернские ведомости 1916. 18 декабря). Волостные правления должны были контролировать ситуацию, связанную с распространением различных заболеваний - доносить информацию до районных врачей, фельдшеров, крестьянских начальников, в случае обнаружения заболеваний должны оказывать содействие медицинскому персоналу, обеспечивать его передвижение во время эпидемий, «иметь строгое наблюдение и попечение за естественными и искусственными водоемами, как то котлованами, прудами, озерами и колодцами, вода которых употребляется населением для питья и в пищу», иметь тщательный надзор за свалочными местами, наблюдать за чистотой дворов и жилых помещений, следить, чтобы в селениях не было тайной продажи водки и других крепких напитков (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 109. Л. 24). Необходимость решения большого количества самых разных вопросов зачастую приводила к формализму и небрежности при выполнении должностных обязанностей. Так, при анализе статистического материала в Омском уезде было обнаружено много недостатков в представляемых волостными правлениями сведениях (о размере посевной площади, количестве посеянного и собранного хлеба, скотоводстве, ярмарочной торговле, о заводской и фабричной промышленности), при этом они часто присылались с опозданиями (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 109. Л. 16). Власти неоднократно указывали крестьянским учреждениям на необходимость предварительной проверки информации, но ситуация повторялась из года в год. При волостном правлении велась книга приказов, книга приговоров волостного схода, книга решений волостных судов, книга сделок и договоров. Ведение их было возложено на волостного писаря. Число исходящих документов в волостных правления за год могло быть довольно большим и по отдельным правлениям составляло около 10 тысяч. Согласно отчету за 1912 г., в Павлоградском волостном правлении Омского уезда насчитывалось 6 274 входящих бумаги и 9 703 исходящих документа (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 183. Л. 3 об.). В.Ю. Григорьев справедливо отмечал, что к началу ХХ в. волостное правление превратилось в «низшее универсальное бюрократическое учреждение, которое состоит в распоряжении каждого из обращающихся к нему присутственных мест и лиц, пользующихся означенным учреждением главным образом для своих сношений с сельскими обществами» (Григорьев 1905: 52). Сельское общественное управление представляли сельский сход, староста, его помощники, сельский писарь. Сельский сход состоял из назначенных по выбору сельских должностных лиц и крестьян-домохозяев, принадлежащих к составу сельского общества. Сельский староста был первым должностным лицом органов крестьянского самоуправления на уровне села. На эту должность могли претендовать приписанные к общине крестьяне-домохозяева - главы крестьянских хозяйств, которые пользовались земельными наделами. Необходимым условием было отсутствие судимости и положительная характеристика претендента в целом. Именно староста занимал первое место на сельском сходе, за исключением случаев, когда сходы собирались для учета должностных лиц или принесения на них жалоб. При таких обстоятельствах первое место предоставлялось волостному старшине. На сельских сходах выбирались должностные лица, решались вопросы об увольнении членов общества и приеме новых, назначались опекуны и попечители, осуществлялись семейные разделы, совещались и ходатайствовали об общественных нуждах, благоустройстве, призрении, обучении грамоте, назначали сборы на мирские расходы, осуществляли раскладку всех лежащих на крестьянах казенных податей, земских и мирских денежных сборов и натуральных повинностей, назначали жалование должностным лицам, избранным сельским обществом (Свод узаконений и распоряжений: 133-134). Среди проблем в деятельности сельских сходов можно выделить опекунские дела. Тобольский губернатор Д.Ф. Гагман в результате поездки по губернии в 1909 г. отмечал, что сельские сходы часто не проверяли прихода и расхода имущества и денег, вверенных опекунам, составляли учетные приговоры без действительной проверки имущества (Сибирские и тобольские губернаторы: 435). Дела на сельском сходе решались большинством голосов, но по отдельным вопросам требовалось согласие не менее двух третей всех крестьян. В пределах ведомства сельского общественного управления сельский староста исполнял следующие обязанности: созывал и распускал сельский сход, предлагал вопросы на его рассмотрение, приводил в исполнение приговоры схода, распоряжения волостного управления, наблюдал за состоянием мостов, дорог, находящихся на территории общества, следил за исправным отбыванием крестьянами разного рода повинностей, наблюдал за порядком в общественных заведениях, учрежденных сельским обществом, исполнял все приказы волостного старшины по делам полицейского ведомства (Свод узаконений и распоряжений: 166). Сельский писарь нанимался сельским сходом, по указанию сельского старосты он вел всю письменную отчетность по общественным делам. Должности волостного старшины, сельского старосты, их помощников, судей волостных судов замещались по выбору. Писари, смотрители магазинов и другие лица назначались по усмотрению общества, либо по выбору, либо по найму. К кандидатам предъявлялись следующие требования: возраст не моложе 25 лет, не опороченные по суду. Срок службы для всех должностных лиц, кроме сборщика податей, ограничивался одним трехлетием, после чего они могли быть избраны снова, но должны были выразить свое согласие. Для лиц, служащих по найму, срок не устанавливался. Избранный обществом на какую-либо должность не мог отказаться от нее без особых на то оснований. Так, уважительными причинами считались следующие: возраст (более 60 лет), болезни, замещение ранее должности по выбору. Кроме того, сход мог уволить избранного и по другим причинам, которые признавались уважительными (Свод узаконений и распоряжений: 231). Лица, занимавшие должности волостного или сельского писаря, играли важную роль в деятельности органов крестьянского самоуправления. Так, волостной писарь заведовал всей письменной частью волостного правления. Найм и смена этих должностных лиц зависели от волостного схода, а помощники нанимались и сменялись волостным правлением (по представлению волостного писаря). В приговоре Любомировского волостного схода в феврале 1910 г. о найме писаря отмечалось, что «он должен был быть по делопроизводству волостного правления и суда человеком сведущим и опытным, а также отвечающим своему назначению» (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 106. Л. 13). Крестьянский начальник 1-го участка Омского уезда в 1913 г. обращал внимание волостных старшин на «крайне небрежное отношение к делу как волостных, так и сельских писарей». Среди основных недостатков назывались следующие: бумаги не подшиваются, ведутся весьма небрежно, на отдельных документах отсутствуют подписи и печати волостных старшин и сельских старост, в представляемых приговорах часто нет сведений о числе участников схода и количестве домохозяев, имеющих право голоса (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 138. Л. 22). По закону лица, служащие по выбору, освобождались от натуральных повинностей. Размер жалованья или иного вознаграждения лицам, служащим по выбору или по найму, зависел полностью от общества. В некоторых случаях жалованье могло не назначаться. Так, в томской газете «Сибирская жизнь» в 1905 г. была опубликована заметка под названием «Что стоят сельским обществам сельские старосты», в которой указывалось, что должность сельского старосты важная, требующая от исполнителя толковости, честности, но, в то же время, она бесплатная, и это обстоятельство порождало множественные злоупотребления и растраты, серьезно отражалось на материальном положении сельского общества. Решить проблему автор заметки предлагал назначением жалованья и регулярным контролем за расходованием общественных денег (Сибирская жизнь 1905. 28 июня). В отдельных волостях Тобольской губернии волостными старшинами выбирали людей имущественно состоятельных и вознаграждения им также не назначали (Сибирские и тобольские губернаторы: 433). Тем не менее, чаще всего должностным лицам крестьянского самоуправления в исследуемый период жалованье все же назначалось. Министерство внутренних дел еще в конце 1915 г. обращало внимание на возможность повышения мирского обложения для увеличения окладов содержания должностных лиц. Так, в феврале 1916 г. Любомировскому волостному старшине было предписано «при первом же волостном сходе […] назначить писарю приличное жалованье, учитывая дороговизну теперешней жизни и дать хотя бы по одному помощнику» (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 138. Л. 39). Таким образом, на волостную и сельскую администрации возлагалась большая ответственность за положение дел в волости и на селе. Важная роль отводилась взысканию недоимок по ссудам, в крайних случаях представители волостного и сельского управления имели право продавать описанное имущество (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 103. Л. 114). Компетенция волостных органов самоуправления была шире сельских. М.Н. Соболев отмечал, что к началу XX в. органы крестьянского самоуправления бюрократизировались и превратились в низшие органы административной власти. При этом в волостных правлениях сосредоточились все дела по управлению в пределах волости, они «сделались большими присутственными местами, к которым обращаются все губернские власти за справками, для исполнения распоряжений» (Соболев 1905: 96). Местные власти придавали большое значение участию органов крестьянского самоуправления в вопросе поддержания дорог в должном состоянии, хотя среди архивных документов нередки свидетельства о негативных явлениях в этом направлении. Так, в январе 1916 г. председатель Тарского уездного распорядительного комитета обращал внимание волостных старшин на серьезные проблемы: «Дорожные участки в пределах уезда, благодаря обилию снегов и частым буранам, находятся в весьма плохом состоянии, об исправности таковых сельские общества совершенно не заботятся, а со стороны волостных и сельских властей по обыкновению не имеется никакого наблюдения за исправлением» (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 209. Л. 20). В годы Первой мировой войны к обязанностям органов крестьянского самоуправления добавились вопросы о призрении семей, о военнопленных и привлечении их на полевые работы в условиях военного времени, возросло количество отчетов для местной администрации, что неизбежно увеличивало нагрузку на должностных лиц крестьянского самоуправления. Тобольский губернатор Н.А. Ордовский-Танаевский в октябре 1916 г. в своем циркуляре обращался к крестьянским начальникам, чтобы они, используя органы крестьянского самоуправления, разъяснили населению важность заготовки хлеба для армии и установления твердых цен вплоть до нового урожая (ИАОО. Ф. 183. Оп. 1. Д. 1462. Л. 11). Увеличился объем работы в связи с мобилизацией, необходимо было отслеживать списки лиц, подлежащих призыву. В случае уклонения от службы по тем или иным причинам органы крестьянского самоуправления должны были обеспечить поиск и явку таких лиц по принадлежности. Так, Нелюбинское волостное правление Томского уезда в апреле 1915 г. разыскивало крестьянина И.В. Бурзаковского для привлечения его к отбытию воинской повинности (Томские губернские ведомости 1915. 26 апреля). Крестьянские начальники рассматривали все приговоры волостных и сельских сходов, имели право надзора за действиями должностных лиц крестьянского самоуправления, а в случае отдельных проступков могли подвергнуть их аресту до семи дней. Например, крестьянский начальник 1-го участка Омского уезда в марте 1910 г. предлагал Любомировскому волостному старшине уволить писаря, «как ведущего нетрезвую жизнь», и «подыскать человека трезвого, знающего делопроизводство волостного правления» (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 104. Л. 27). Крестьянские начальники обязаны были проводить ревизии органов крестьянского самоуправления, но подобная работа не всегда проводилась регулярно. Согласно отчету непременного члена по крестьянским делам Тобольского губернского управления А.П. Нарышкина по результатам ревизии крестьянских учреждений Тюменского уезда в 1908 г., работа крестьянского начальника 2-го участка А.В. Иляхинского организована таким образом, что наблюдение за деятельностью волостных правлений представляется затруднительным (ГБУТО ГАТ. Ф. 345. Оп. 1. Д. 3. Л. 12). В журнале «Сибирские вопросы» обращалось внимание на деятельность крестьянского начальника 1-го участка Туринского уезда Тобольской губернии П.Е. Суетина, который проводил ревизии волостных правлений «весьма оригинально» - «то не был по несколько лет, то приезжал по несколько раз в год». При подобном подходе не удивителен был факт обнаружения растрат не крестьянским начальником, а волостным счетчиком (Сибирские вопросы. 1910, 10-11, 76). Конечно, были должностные лица, которые ответственно относились к своим обязанностям, не только посещали волостные правления, но и помогали им решать различные вопросы. Так, в отчете непременного члена А.П. Нарышкина о деятельности крестьянских учреждений Ялуторовского уезда Тобольской губернии за 1908 г. отмечалось, что надзор крестьянского начальника 4-го участка Р.Ф. Дагаева за волостными правлениями не ограничивается периодически производимыми проверками, т. к. при каждой поездке по участку он лично просматривает все книги правлений и читает все решения волостного суда. При таком подходе к делу, по мнению А.П. Нарышкина, «ни одна ошибка, ни один промах в делопроизводстве волостного правления не останется незамеченным» (ГБУТО ГАТ. Ф. 345. Оп. 1. Д. 3. Л. 47). Среди сохранившихся архивных документов есть свидетельства о недостаточно ответственном отношении волостных и сельских должностных лиц к своим обязанностям. Так, при ревизии крестьянских учреждений Тарского уезда А.А. Ольшевским отмечено, что за общие проступки на службе волостных и сельских должностных лиц крестьянским начальником 3-го участка Тарского уезда И.А. Ювченко было подвергнуто административному взысканию 55 лиц в 1912 г. и за 6 месяцев 1913 г. - 24 человека (ГБУТО ГАТ. Ф. 479. Оп. 2. Д. 116. Л. 25). Контроль за деятельностью волостных судов, как правило, выявлял отдельные недостатки при разбирательстве дел и их производстве. В частности, в решениях не всегда подробно объяснялись обстоятельства дела, отсутствовали мотивировка, ссылка на закон и показания свидетелей, заочные решения объявлялись порой небрежно и без указания времени, что существенно затрудняло установление срока для обжалования, исковые прошения принимались от имени поверенных, без предоставления доверенностей, при апелляционных жалобах дела часто были не прошнурованы и не пронумерованы (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 138. Л. 20). В таких случаях крестьянские начальники и их съезды поручали волостным старшинам разъяснять недостатки судьям и заведующим делопроизводством суда, чтобы последние относились к обязанностям внимательно, в противном случае виновные могли быть подвергнуты строгому взысканию вплоть до увольнения со службы. В документах описываются разные курьезные случаи. Так, обращая внимание на необходимость более ответственного отношение к делу, крестьянский начальник 1-го участка Омского уезда приводил в пример следующую ситуацию: в решении Белоусовского волостного суда от 22 февраля 1914 г. № 14, согласно резолютивной части, крестьянин Лаврентий Ивко обязан был заплатить 17 руб. 50 коп., но кому - неизвестно. При изучении дела оказалось, что истцом являлся Кондрат Ивко, а ответчиком - Лаврентий Алексеенко, с которого и взыскивались деньги, в резолютивной же части все имена были перепутаны (ИАОО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 138. Л. 49). Подобные обстоятельства существенно тормозили работу съездов крестьянских начальников по апелляционным жалобам сторон на решения волостных судов. Таким образом, волостные и сельские учреждения и их должностные лица занимались решением самых разных задач. Это подготовка различных документов о справочных ценах, борьба с вредителями полей, кражей скота, организация ночных караулов, решение вопросов о народном здравии, образовании, опекунские дела и многое другое. В 1898 г. был введен институт крестьянских начальников, который серьезно пошатнул независимость крестьянского самоуправления. К сожалению, деятельность волостных и сельских учреждений не была лишена недостатков. Результаты ревизий должностных лиц периодически выявляли растраты общественных сумм, злоупотребление служебным положением и многое другое. В исследуемый период волостные и сельские учреждения несли ответственность за все, что происходило на подведомственной им территории, но не имели возможности проводить самостоятельную политику. СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ГБУТО ГАТ - Государственное бюджетное учреждение Тюменской области «Государственный архив в г. Тобольске» ИАОО - Исторический архив Омской области

About the authors

V. V. Germizeeva

Omsk State Technical University

Candidate of Historical Sciences, Associate Professor at the Department of Russian History

References

Supplementary files