RELIGIOUS EXPERT EVALUATION: TYPOLOGY, METHODOLOGY, PROBLEMS

Full Text

На протяжении многих десятилетий отделения церкви от государства сформировалось отношение к религии как к частному делу человека. Однако недавние изменения в законодательстве РФ выносят религиозную сферу за рамки «частного дела человека» в общественную плоскость. Законодательная возможность не только регуляции деятельности религиозных объединений, но и вовлечения в систему регуляции этих отношений отдельных лиц делают религию публичной как никогда ранее. Это заставляет существенно усомниться в позиции исследователей, настаивающих на том, что исторический путь религии направлен по траектории от коллективной к индивидуальной [3]. Тем не менее, вне зависимости от причин данного процесса, вынесение религии в систему правового регулирования требует наличия чётких законодательных схем и невозможно без привлечения представителей экспертного сообщества. Религиоведческая экспертиза как сфера деятельности религиоведа продолжает оставаться новой, а поэтому малоизученной. Говоря об основаниях религиоведческой экспертизы, в целом религиоведы сходятся во мнении, что религиоведческая экспертиза должна представлять собой в первую очередь научное исследование, отвечающее критериям объективности и исследовательской нейтральности. Но нельзя отрицать, что элемент субъективности при исследовании такого предмета как религия до определённой степени неустраним в силу особенностей работы человеческого сознания. Следует отметить, что неустранимость субъективности как следствия прямого вовлечения эксперта в исследования до некоторой степени является общей проблемой всех гуманитарных наук. Если обратиться, например, к лингвистической экспертизе на предмет наличия в высказывании оскорбления, исследователи также отмечают в ней элементы намеренных уловок, детерминированных ангажированностью эксперта [5]. В определённой степени наличие субъективности неустранимо и в психологической, образовательной, этической экспертизе. Как отмечает Б.Г. Юдин, гуманитарная экспертиза в принципе как то, что имеет дело с человеческими интересами и ценностями, всегда связана с человеческой субъективностью [7]. Справедливо это и в отношении религиоведческой экспертизы, так как эксперт в любом случае, занимает определённую позицию по отношению к религии, будучи вовлечённым в какую-либо религию или не будучи вовлечённым ни в какую (что также не делает его более объективным). Как отмечалось М.О. Орловым, «религия - феномен, задолго предваряющий появление общества рационального сознания» [2, с. 283]. Этот факт априорной внерациональной составляющей религии делает любое религиоведческое исследование до в какой-то мере субъективным. Значительные вопросы вызывают и разногласия в понятийном аппарате религиоведения. По причине отсутствия единой категориальной базы в религиоведении повторяемость результатов экспертного исследования затруднена и возможна только в том случае, если иметь дело с экспертами, работающими в рамках единого категориального аппарата. Данное положение имеет смысл пояснить на конкретных примерах. Уже такой на первый взгляд простой вопрос, как «является ли объединение по своему характеру религиозным?» ставит эксперта-исследователя перед фундаментальным научным вопросом о сущности религии. Проблема заключается уже в том, что на вопрос «что такое религия?» в современном религиоведении до сих пор нет однозначного ответа. Как свидетельствует, например, труд Е.И. Аринина [1], религия в современном научном сообществе имеет более 500 различных определений. Это означает, что, отвечая на вопрос о том, носит ли объединение религиозный характер, эксперт в значительной степени ангажирован научной школой, которую он представляет, что нередко становится камнем преткновения в ходе экспертных исследований. Так, якобы слишком узкое понимание религии послужило одним из основных обвинений со стороны Е.С. Элбакян в адрес Л.С. Астаховой в резонансном деле по закрытию Саентологической церкви Москвы [6]. Верификация других вопросов, связанных с религиоведческой экспертизой, оказывается ещё более затруднительной. Например, вопрос вынесения суждения о религиозности человека не представляется поддающимся экспертному исследованию. В тех случаях, когда в процессе судопроизводства необходимо подтвердить принадлежность человека к той или иной конфессии, обычно либо достаточно формального декларирования своей религиозности, либо принадлежность подтверждается справкой из религиозной организации о том, что человек регулярно посещает богослужения общины. Конкретно применительно к православию дополнительным критерием, но уже не религиозности вообще, а так называемой «воцерковлённости», служат регулярные исповеди и причастия. Тем не менее, исследователю-религиоведу очевидно, что ни формальная принадлежность человека к конфессии, ни посещения религиозной общины, ни даже регулярное исполнение им определённых ритуалов не свидетельствует о его религиозности. Будучи внутренним состоянием человека, религиозность не может быть описана совокупностью внешних действий, а если таковые попытки будут предприниматься, закономерным следствием этого станет симулирование внешних признаков религиозности. Ещё одним неоднозначным вопросом методологии экспертного исследования религиозного объединения является вопрос о необходимости непосредственного взаимодействия с объектом исследования. Ряд религиоведов настаивает: «Экспертом должен быть специалист, который имеет личный опыт научного исследования экспертируемых религиозных объединений» [4]. В то же время, если эксперт вынужден проводить исследование экстремистской или террористической организации религиозной направленности, такой «личный опыт научного исследования» может стоить ему жизни. Исходя из этого очевидно, что есть в экспертной практике случаи, когда эксперт вынужден ограничиться удалённой экспертизой, не вступая во взаимодействие с религиозным объединением. Однако даже в том случае, когда процесс непосредственно личного общения с представителями религиозной общины не несёт в себе угрозы для религиоведа, вопрос о целесообразности такого исследования остаётся нерешённым. Удалённая экспертиза, хотя и признаётся возможной, рядом отечественных религиоведов считается более «слабой», нежели проведённая в прямом контакте с религиозным объединением. С другой стороны, если подойти к этому вопросу с точки зрения ориентации на максимальную объективность, факт непосредственного исследования религиозной организации может предполагать два сценария. Первый сценарий - религиовед действует «в открытую», сообщая представителям религиозной организации о своём статусе, целях и задачах своего визита. В зависимости от степени своей закрытости некоторые религиозные организации могут попросту отказать эксперту в каких-либо контактах. Однако более вероятна ситуация, при которой религиозная организация, понимая сложность своего положения, идёт на контакт, но пытается обмануть исследователя, скрыть наиболее неудобные факты, предстать в более положительном свете и т.д. Всё это, безусловно, затрудняет работу эксперта и нисколько не способствует объективности экспертного заключения. Второй сценарий - когда эксперт действует «в закрытую». В таком случае эксперту или его помощникам приходится внедряться в среду религиозной организации под видом адепта или интересующегося вероучением неофита. Такой способ получения информации позволяет получить более обширную информацию, однако требует продолжительного времени, несвойственных религиоведу навыков и, самое главное, крайне сомнителен с позиций академической этики. Таким образом, факт необходимости изучения религиозной организации в личном контакте для проведения религиоведческой экспертизы во многом остаётся сомнительным. Безусловно, методология каждой конкретной экспертизы должна обсуждаться отдельно в зависимости от особенностей религиозного объединения, вопросов, поставленных экспертом, типа экспертизы. Классификация религиоведческой экспертизы представляет собой отдельный вопрос. Какой-либо единой устоявшейся классификации в религиоведческом сообществе на данный момент нет. Если подходить к данному вопросу с различных позиций, можно составлять различные классификации экспертиз. Так, если попытаться решить эту задачу с позиции объекта экспертного исследования, можно выделить экспертизу религиозных объединений в целом, экспертизу документов религиозного объединения, текстов религиозного содержания, религиозной символики и атрибутики, публичных высказываний и действий конкретных лиц (не всегда являющихся членами того или иного религиозного объединения). На основе же предмета экспертного исследования можно выделить экспертизу для определения религиозного/нерелигиозного характера, экспертизу принадлежности к той или иной религиозной традиции, экспертизу наличия призывов к экстремистской деятельности, экспертизу оскорбления религиозных чувств. Говоря о специфике отдельных видов религиоведческой экспертизы, стоит отметить, что наиболее распространённой и востребованной на сегодняшний день остаётся экспертиза на предмет установления религиозного характера объединения. Именно этот тип экспертизы является сугубо религиоведческим, а своей распространённостью этот тип обязан главным образом тому факту, что такая экспертиза требуется для открытия и судебного закрытия религиозного объединения. Экспертизы религиозной атрибутики в последнее время также приобретают актуальность, главным образом, в силу распространённости религиозной символики в социальных сетях и иных СМИ. Другие типы экспертиз, как правило, носят комплексный характер и нередко выполняются с привлечением других специалистов - лингвистов, психологов, культурологов, либо же сами по себе являются составной частью иных комплексных экспертиз. Подводя итоги исследования, можно отметить, что на текущий момент в области религиоведческой экспертизы остаётся множество терминологических и методологических проблем. Религиоведческое сообщество в настоящее время является расколотым на несколько групп, руководствующихся различной экспертной методологией, а это значит, что до установления консенсуса вопросы экспертной деятельности будут подвергаться внутренней научной критике. В качестве пути решения указанных проблем может быть предложена выработка единых оснований и общей техники проведения религиоведческой экспертизы. Также позитивным фактором стало бы более тесное сотрудничество религиоведческого сообщества с органами государственной власти по вопросам экспертной деятельности и введение аттестации специалистов для получения права ведения таковой. Однако практическая реализация таких мер сама по себе требует значительных усилий и является предметом отдельного исследования.

About the authors

K Y PETROVA

Saratov National Research State University n.a. N.G. Chernyshevskij

Email: petra-velikaya@ya.ru

M O ORLOV

Saratov National Research State University n.a. N.G. Chernyshevskij

Email: orok-saratov@mail.ru

References

Supplementary files