PHILOSOPHICAL UNDERSTANDING OF SOME ACTIONAL BLOCKS OF MASLENITSA

Full Text

Анная статья посвящена анализу обрядов и обрядовой деятельности масленичного комплекса с позиций философии имяславия, представленной трудами П. Флоренского, А. Лосева, В. Фриауфа и В. Канафьевой [7, 4, 8, 3]. Символ - истинное бытие (бытие-символ), принципом которого выступает имя, задающее онтологическую меру - язык-символ. Вследствие онтологического процесса (топологического смещения) происходит расщепление бытия как символа небытием, что в свою очередь становится условием возникновения за счёт меонизации «ущербной» онтологии тварного космоса, представляющей симуляцию, нарушение онтологической нормы - бытия-кентавра и языка-знака соответственно. Онтология языка-знака диаметрально «перевёрнута» по отношению к онтологии нормативности бытия, т.к. её принципом выступает число, являющееся условием существования языка-знака. Результатом данной расщеплённости бытия является процесс симуляции в языке: в структуре языка появляется новый элемент - фонема - наряду с означаемым и означающим. Такое смещение языка в сторону знака от символа становится возможным благодаря меонизации бытия (причина в материи, задающей смещение Смысла и Явления (элементов символа) друг относительно друга своим вторжением в структуру Символа). Существуют две парадигмы, которые эксплицируют две традиции: традиция имени и традиция числа. Согласно нашей философской концепции, в рамках онтологической нормы не существует необходимости в феномене «праздника масленицы» в силу полноты бытия. Праздник масленицы становится необходимым условием возможности возврата в онтологическую норму только в рамках ущербного, меонического бытия. В дальнейшем, в результате утверждения в статусе истинной традиции числа, всё больше начинает утрачиваться опыт преобразования бытия-кентавра в бытие-символ в ходе праздничной деятельности. Феномен праздника масленицы заключается в паузе будничного временного потока жизни, состоящей во вторжении трансцендентного в имманентное. Масленица - это некий ритм жизни в традиции числа. Сначала масленица представляет собой обрядовую деятельность, актуально содержащую в себе культ, не вызывающую сомнения у её участников, т.к. ход обрядности, её пространственно-временные характеристики ещё подчинялись законам языка-символа. Далее масленица постепенно начинает утрачивать свою сакральную составляющую, оставляя лишь внешнюю атрибутику, значение культа постепенно нивелируется, обрядность зачастую принимает автоматический характер воспроизведения без вникания в семантические и символические аспекты масленичного комплекса. При этом основные символы праздника масленицы будут представлять собой архетипы коллективного бессознательного, а обряды в свою очередь будут являться ностальгией по онтологической норме. На наш взгляд, благодаря обрядовой деятельности становится возможным преображение ущербной онтологии в нормативность бытия. Это происходит за счёт изменения пространственно-временных характеристик в период осуществления обрядовой деятельности. Обряды и обрядовые действия масленичного комплекса можно сгруппировать в акциональные блоки: поминовение усопших; ряжение; обильная еда; катание с гор и на лошадях; кулачные бои; сооружение и уничтожение чучела; костры и сжигание в них старья; катание с гор горящего колеса; эротическое поведение молодёжи; запреты на прядение и другие женские работы [1]. Продолжая исследование этих блоков, в данной статье рассмотрим лишь некоторые из них: сооружение и уничтожение чучела, костры и сжигание в них старья, катание с гор горящего колеса. Попытаемся дать им толкование, определить их значение в составе праздничной деятельности, выявить их символику и скрытые смыслы, кодируемые ими. Сооружение и уничтожение чучела представляет собой интересный обряд в праздновании масленицы. Персонификация явлений, времени и действий вообще свойственна народному сознанию. Чучело Масленицы, судя по состоянию обряда в ХХ веке, являлось персонификацией праздника. О Масленице говорили как о живом существе: она приходит («скоро Масленица приедёт <…> с востока, гостинцы принесёт»), живёт в селе («у нас побудет», «на столе кусок хлеба оставляли для Маслены»), а потом уходит («в лес щи хлебать поедет») [2, с. 226]. По мнению В.Я. Проппа, масленичное чучело олицетворяло растительные силы земли и уничтожалось с тем, чтобы возродиться в новых всходах на хлебных полях [6, с. 109]. В Эйфельских горах, в Коберне, во вторник на масленичной неделе парнями изготовляется соломенное чучело, над которым по всей форме в дальнейшем устраивают суд, обвиняя его во всех кражах, совершённых в округе в течение года. Затем это приговорённое к смерти соломенное чучело носят по деревне, после чего сжигают на костре или расстреливают. Все жители пляшут вокруг костра, а женщина, которая последней вышла замуж, должна перепрыгнуть через него. Вечером в масленичный вторник в Ольденбурге было принято изготавливать длинные связки соломы, которые затем поджигались. Размахивая зажжёнными вязанками соломы, люди с непристойными песнями и визгом бегали по полям, после чего соломенное чучело сжигали в поле. В районе Дюссельдорфа во вторник на масленичной неделе соломенный человек сначала изготавливался из необмолоченного снопа и затем сжигался. «Чучело сжигают, когда колокола звонят к вечерне. В пепельную среду[1] в Аахене какого-нибудь человека обычно обматывали стеблями гороха и относили на определённое место, откуда он незаметно исчезал. Сжигалась его гороховая оболочка, а дети воображали, что сгорел сам человек. В Валь-ди-Ледро (Тироль) в последний день Масленицы из соломы и хвороста изготовляют чучело, которое затем сжигается. Чучело называется «старухой», а эта церемония - «сожжением старухи»» [8, с. 414]. Исходя из вышеописанного, можно предположить, что чучело Масленицы представляет собой архетип трикстера в коллективном бессознательном - образ существа, обладающего божественно-животной природой, превосходящего своими сверхчеловеческими качествами человека. Одновременно чучело Масленицы - это коллективный образ тени, содержащий в себе всё неразумное, негативное, совокупность всех низших людских черт. Сжигание старых, негодных предметов на кострах стоит в одном семантическом ряду со сжиганием чучела. Подобные действия совершались в календаре почти исключительно в обрядах переходных периодов (дни летнего и зимнего солнцестояния и дни весеннего и осеннего равноденствия: день св. Юрия, Пасха, Троица, Рождество, Воздвиженье). В некоторых описаниях фиксируется сжигание в кострах «рухляди, веников-голиков, лаптей-стопок, сора и хлама <…> - чтобы лето было жарче!» [5, с. 243]. Данную мотивировку надо понимать так, что новое должно прийти окончательно, во всей полноте своего качества. Важно отметить такой основополагающий факт в народном мировоззрении, что человек через обряд сожжения как опыт переживания смерти нынешнего состояния (инициации) воздействует на природу, помогая тем самым прийти весне, лету быть жарче и т.п. Ещё один масленичный обычай - катать с гор горящее колесо. Он так же существовал у западных родичей русского народа - словаков. Коринфский А., описывая обычаи, поверья, сказания и пословицы русского народа, в своём труде «Народная Русь» приводит сказку, которая в лицах изображает смену времён года как борьбу двух враждующих стихий: зимнего похитителя солнца и весеннего его освободителя. Первый представлен прообразом тёмного зла, второй - воплощение доброго и светлого. Согласно этой сказке, выходили два богатыря-соперника на небесный простор и начинали бороться. Затем они убирали своё оружие и обращались друг к другу: «Обернёмся лучше колёсами, да и покатимся с небесной горы! - предложил богатырь-весна своему врагу. - Чьё колесо будет разбито, тот и побеждён будет!». Согласились богатыри и скатились яркими колёсами соперники с гор-горы. Колесо-весна налетело на колесо-зиму и раздробило его, но соперник не сдался. И порешили они обернуться в огонь-полымя, чтобы понять, кто сильнее. Палят они друг друга, жгут, осилить не могут. Тут мимо идет старый нищий с длинной бородой, и каждый из богатырей начинает просить его затушить водой пламя соперника, предлагая взамен за услугу деньги. Залил старец пламя того, кто больше предложил денег. Так богатырь-весна победил соперника [3]. Сюжет этой сказки повествует о том, что на Руси обычай скатывать с горы горящее колесо олицетворял приход весны, смену времён и победу добра над злом. С философской точки зрения данный обряд истолковывается как возможность смены темпоральности и одновременное преображение ущербной онтологии до возможности достижения изначальной онтологической нормы. Необходимо обратить внимание на ещё одну обязательную деталь - шест, о котором уже писалось выше. Это отсылает нас к представлению о священном столбе как некой космической оси, вокруг которой начинается преобразование меонического бытия как медиатора в общении между «горним» и «дольним» мирами. Таким образом, можно сделать вывод, что многие символы праздника масленицы представляют собой архетипы коллективного бессознательного, а описанные обряды являются ностальгией по онтологической норме и условием преображения ущербной онтологии до нормативности бытия. Масленица - это праздник, событие в несакральном, тварном, профаническом пространстве бытия-кентавра, которое опространствленно временем. Масленица устраняет физическое время и размывает пространственные границы меонического бытия-кентавра. Освящение пространства и времени осуществляется через метафизику креста, поскольку самое пространство - это метафизический крест. Поэтому в масленичной обрядности можно встретить его символику (шест, на который надевают чучело Масленицы; гора, с которой начинаются катания; костёр и пр.). Масленица - это победная фаза качественного преображения ущербной реальности, в которой пребывает человек. Каждое культовое действие в процессе празднования масленицы подразумевает участие всех сфер в преображении бытия, потому что культ определяет границу между бытием-кентавром и бытием-символом. В ходе исследования масленичного комплекса автор выявляет символику креста в акте катания с гор, прыгания через костёр, катания горящих колес с горы в образе самой Масленицы. Масленица является древнейшим языческим календарным праздником, имеющим свою мифологию, поэтому ежегодное его повторение восстанавливает во всей целостности забытое время. В процессе участия человека в этом празднике человек становится со-участником известных предкам событий, их современником. Человек через «проживание» ритуалов масленицы выходит из времени хронологического, физического, светского и погружается в качественно иное время - эоническое, сакральное, которое является исходным, первоначальным, но в силу меонизации бытия-кентавра бесконечно повторяющимся. В масленице мы имеем дело именно с цикличным временем.

About the authors

P N DEMCHENKO

St. Petersburg State Institute of Cinema and Television

Email: polina-alex@mail.ru

References

Supplementary files