Features of qualifications fraud in the criminal legislation of the Russian Federation

Full Text

Актуальность проблемы квалификации мошенничества в российском уголовном праве обусловлена тем, что в настоящее время, в результате внесения изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) [1], закреплены не только специальные виды мошенничества (ст. 159^1–159⁶ УК РФ), но и установлены новые пределы разграничения уголовно наказуемого мошенничества и административно наказуемого. Появление в УК РФ административной преюдиции к составам хищения создало новые трудности для правоприменителя. Мошенничество как уголовно наказуемое деяние является одним из наиболее распространенных преступлений против собственности, в связи с чем ему уделено достаточно большое внимание в теории уголовного права и материалах правоприменительной практики. В то же время способы совершения мошенничества постоянно меняются и совершенствуются, что обуславливает необходимость внесения соответствующих изменений в российское уголовное законодательство.

В 2015 году количество преступлений, совершенных в форме мошенничества, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличилось на 25, 2% и составило 200 598 преступлений, из которых 125 728 не раскрыто (динамика раскрываемости преступлений ухудшилась на 36, 1% по сравнению с 2014 годом). С учетом нераскрытых преступлений можно говорить о высоком уровне латентности данного вида преступных деяний [2].

По мнению многих авторов, таких, например, как, С. А. Петров, В. И. Авдийский, причиной высокого уровня латентности данного вида преступления являются новизна и высокий интеллектуальный уровень мошенничеств, совершаемых в современных условиях. В результате чего уголовные дела о таких мошенничествах не возбуждаются и даже по тем немногим заявлениям, которые доходят до правоохранительных органов. С такой точкой зрения не можем не согласится и мы, так как, учитывая совершенствование преступных действий мошенников их познания в современных технологиях, с мошенничеством не только сложно бороться, но и выявить, и предупредить его. На что указывает статистика и практика последних лет.

Действующее уголовное законодательство под мошенничеством понимает хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. Данное понятие закреплено в ч. 1 ст. 159 УК РФ, что предопределяет обязательность двух указанных способов совершения преступления, но их определение в УК РФ отсутствует.

Понятие хищения содержится в п. 1 примечания к ст. 158 УК РФ, под ним понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.

Таким образом, в первую очередь при мошенничестве умысел должен быть направлен на завладение чужим имуществом, на которое виновный права не имеет. Под имуществом, на основании ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации, понимаются вещи, иное имущество, деньги, имущественные права [3].

Для того чтобы собственнику или владельцу имущества был причинен ущерб, необходимо, чтобы похищенное обладало стоимостью. Если похищено имущество, не имеющее стоимости, не представляющее какой-либо ценности, то и состав мошенничества в действиях винового будет отсутствовать. В результате внесения изменений в УК РФ и КоАП РФ хищение чужого имущества путем мошенничества признается мелким, если оно не превышает более двух тысяч пятисот рублей (ч. 2 ст. 7.27 КоАП РФ).

При приобретении права на имущество виновный у потерпевшего непосредственно имущество не изымает, приобретая какие-либо имущественные права, например, право собственности.

На основании изложенного предмет мошенничества можно определить как имущество и имущественные права, имеющие какую-либо стоимость. Представляется, что диспозиция ст. 159 УК РФ изложена в усложненном виде. Так, она предусматривает ответственность за хищение имущества и приобретение права на чужое имущество. Но в положениях гражданского законодательства имущественные права включены в понятие «имущество», и, таким образом, представляется возможным ч. 1 ст. 159 УК РФ изложить следующим образом: «Мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием».

При хищении обязательным условием является то, что изъятие имущества было безвозмездным, то есть когда собственник владельца имущества не получает взамен имущества эквивалентное возмещение. Применительно к мошенничеству оно может иметь место и в том случае, когда потерпевшему возмещается стоимость похищенного имущества, но явно в размере, не соответствующем реальной стоимости данного имущества.

Ч. 2 ст. 159 УК РФ устанавливает ответственность за мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору, а также с причинением значительного ущерба гражданину. Как и применительно к другим формам хищения, законодатель в ст. 159 УК РФ предусмотрел ответственность за групповое преступление лишь при наличии предварительного сговора.

В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление (в том числе мошенничество) признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали заранее договорившиеся о совершении преступления лица. Сговор на преступные действия должен состояться до совершения преступления. При этом не имеет значения, сколько времени прошло до совершения преступления от момента. Объем сговора может быть различным: соглашение может отражать задуманное в общих чертах либо могут быть обговорены конкретные признаки мошенничества и поведения соучастников. Для квалификации мошенничества по данному признаку должен быть доказан предварительный сговор, иначе, в случае установления факта действия лиц, участвующих в преступлении, группой, но в отсутствие предварительного сговора, содеянное должно квалифицироваться по соответствующей части ст. 159 УК РФ при отягчающем обстоятельстве, указанном в ч. 1 ст. 63 УК РФ.

В связи с изложенным представляется, что следует добавить в ст. 159 УК РФ квалифицирующий признак совершения мошенничества группой лиц, что позволит квалифицировать действия виновных, совершивших мошенничество группой, в случае недоказанности их сговора как более тяжкое преступление, чем мошенничество, совершенное одним лицом.

Также установление такого признака, как причинение значительного ущерба гражданину, в правоприменительной практике вызывает серьезные проблемы. Разъяснение данного признака, содержащееся в примечании к ст. 158 УК РФ, особой ясности не вносит, поскольку лишь устанавливает минимальный порог значительного ущерба в 5000 рублей и говорит о том, что значительность определяется с учетом имущественного положения потерпевшего.

Пленум Верховного Суда РФ разъясняет, что при решении вопроса о вменении рассматриваемого признака «судам, наряду со стоимостью похищенного имущества, надлежит учитывать имущественное положение потерпевшего, в частности наличие у него источника доходов, их размер и периодичность поступления, наличие у потерпевшего иждивенцев, совокупный доход членов семьи, с которыми он ведет совместное хозяйство» [4].

Ряд авторов полагает, что в действующей редакции данный квалифицирующий признак нарушает ч. 2 ст. 8 Конституции РФ, закрепляющий равность защиты любой собственности. Признак причинения значительного ущерба исключительно гражданину защиту собственности граждан делает более привилегированной, чем собственность юридических лиц. В то же время очевидно, что общественная опасность хищения 1000 рублей, совершенного у малообеспеченного гражданина, значительно выше хищения 500000 рублей из банка.

В связи с этим предложение о замене существующего квалифицирующего признака «с причинением значительного ущерба гражданину» новым квалифицирующим признаком «в значительном размере» выглядит социально несправедливым.

На практике возникает достаточно много проблем при квалификации мошенничества по данному пункту, поскольку законодательно не разъясняется, каким же именно образом определить значительность ущерба тому или иному лицу, не существует никакой законодательной трактовки того, как соотнести доход лица с причиненным ему ущербом. Органам предварительного расследования и судам приходится руководствоваться судебным усмотрением для определения значительности ущерба потерпевшему в том или ином случае. Представляется необходимым определить в разъяснениях постановления Пленума Верховного Суда РФ о процентном соотношении причиненного ущерба с доходом потерпевшего либо совокупным доходом семьи потерпевшего, учитывая при этом количество членов семьи. Наиболее рациональным представляется определение значительного ущерба путем сложения всех доходов семьи потерпевшего и деления на количество членов семьи. При этом ущерб будет считаться значительным, если он превышает половину дохода, приходящегося на одного члена семьи. Например, совокупный доход семьи потерпевшего составляет 48000 рублей, семья состоит из 4 человек. На одного члена семьи приходится 12000 рублей, половина дохода на одного члена семьи составляет 6000 рублей. И, таким образом, если мошенничеством причинен ущерб на сумму больше 6000 рублей, то в таком случае следует признать ущерб значительным.

В целом, имеются различные проблемы квалификации мошенничества. Думается, что следует предложить внести изменения в п. 2 примечания к ст. 158 УК РФ, где значительным ущербом, причиненным гражданину, в статьях главы 21 УК, признать имущественный ущерб, если он превышает 50 % совокупного дохода семьи, приходящегося на одного члена семьи, но не может составлять менее пяти тысяч рублей». По нашему мнению, при определении значительности ущерба следует исходить из объективных критериев, поскольку при квалификации мошенничества с учетом значительности ущерба необходимо будет установить состав семьи потерпевшего и совокупный доход семьи.

About the authors

Stanislav V. Rozenko

Yugra State University

Author for correspondence.
Email: rozenko_sv@mail.ru

Candidate of Law Sciences, Director of Institute of Law; associate Professor of criminal law and criminal procedure, Law Institute

Russian Federation, 16, Chehova street, Khanty-Mansiysk, 628012

Ksenia A. Murzina

Yugra State University

Email: rozenko_sv@mail.ru

Master-student of Department for criminal law and criminal procedure, Institute of Law

Russian Federation, 16, Chehova street, Khanty-Mansiysk, 628012

References

Supplementary files