Clinical characteristics of patients with chronic migraine, depending on their personality profile

Full Text

ОБОСНОВАНИЕ

Хроническая мигрень (ХМ) — это высокоинвалидизирующее неврологическое заболевание, оказывающее серьезное влияние на качество жизни [1]. Успешное терапевтическое ведение данных пациентов является сложным процессом как для врачей общей практики и терапевтов, так и для неврологов, специализирующихся на лечении пациентов с хроническими болевыми синдромами. Различия в терапевтическом ответе на лечение могут быть связаны как с генетически детерминированными факторами, чувствительностью к фармакологическим агентам, так и психосоциальными и личностными факторами [2].

Клиническая практика врача основывается на его взаимодействии с пациентом, и во многом именно эффективность этого взаимодействия определяет успех терапии в целом [3]. Низкий комплаенс является распространенной проблемой при хронической мигрени [4]. Одним из компонентов низкой приверженности к терапии являются личностные особенности пациентов. Часто изучаются и корректируются коморбидные хронической мигрени психоэмоциональные нарушения, а именно тревога и депрессия [5], однако личностным характеристикам пациента должного внимания не оказывается, в то время как доминирующие особенности личности могут, как показывает клиническая практика, влиять на комплаентность.

Для лучшего понимания особенностей терапевтического подхода к конкретному пациенту необходимо понимать его психологический профиль. Эти знания позволяют выбирать подходящую именно ему реабилитационную программу. Индивидуализированные схемы реабилитационного лечения пациентов, страдающих ХМ, могут влиять на клиническую результативность терапии, а именно на количество дней с головной болью, частоту, длительность и интенсивность приступов; снижать степень влияния головной боли на повседневную активность и этим повышать качество жизни.

Клиническая картина болезни пациента с болью зависит от использования им различных приемов совладения со стрессовой ситуацией — копинг-стратегий, которые описываются как попытка человека использовать когнитивные и поведенческие стратегии для управления эмоциями в ответ на стресс [6]. Стойкость к дезадаптивным стратегиям преодоления является фактором риска рецидивов ХМ [7]. Согласно литературным данным, выявлена связь между рецидивами эпизодов мигренозной головной боли и дезадаптивными копинг-стратегиями [8]. M.K. Gunel и F.Y. Akkaya [9] сообщили, что пациенты с мигренью меньше обращаются к социальной поддержке, чем пациенты, не страдающие мигренью. D. D’Amico и соавт. [10] выявили умеренную взаимосвязь между уровнем инвалидизации и качества жизни и психологическими факторами у пациентов с ХМ и сопутствующей абузусной головной болью.

Лучшее понимание связи между качеством жизни и личностным профилем пациентов может привести к повышению эффективности лечения ХМ. Более высокий уровень приверженности к активным копинг-стратегиям пациентов, страдающих ХМ, связан с большим комплаенсом [11]. Пассивные копинг-стратегии являются прогностическим индикатором неблагоприятного исхода при лечении ХМ [11]. Ранее копинг-стратегии личности у пациентов с ХМ изучались в небольшом количестве исследований, однако этот психологический аспект является клинически важным для лечения головной боли [10–12].

До сих пор не сообщалось о клинических особенностях пациентов, страдающих ХМ, в зависимости от профиля их личности.

Цель исследования — оценить клинические особенности пациентов, страдающих ХМ, в зависимости от преобладающей копинг-стратегии личности.

МЕТОДЫ

Обследовано 104 человека с ХМ. Диагноз ХМ установлен в соответствии с критериями Международной классификации головной боли, 3-й версии (2018).

Исследование проводилось на базе Клиники головной боли и вегетативных расстройств имени академика Александра Вейна.

Всем пациентам были проведены клинико-неврологическое обследование, анализ дневников головной боли и анкетное тестирование с помощью следующих инструментов: MIDAS (Migraine Disability Assessment — опросник оценки влияния мигрени на повседневную активность пациента), HIT-6 (Headche Impact Test — индекс влияния головной боли на повседневную активность), HALT (Headche Attributed Lost Time — индекс времени, потерянного из-за головной боли), шкалы депрессии Бека (Beck Depression Inventory), шкалы Спилбергера по оценке тревожности (State-Trait Anxiety Inventory, STAI), индикатор копинг-стратегий (Д. Амирхан) [13], и Гиссенский опросник соматических жалоб (Giesener Beschwerdebogen, GBB).

Статистический анализ проводился при помощи программы Statistica 12 (StatSoft Inc.). Статистически значимыми считались различия p <0,05.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Нами проведен анализ социодемографических показателей, частоты головной боли и оценка качества жизни, выраженности психоэмоциональных нарушений, степени выраженности соматических проявлений у пациентов, страдающих ХМ, с различными личностными копинг-стратегиями (табл. 1).

 

Таблица 1. Клинические показатели пациентов, страдающих хронической мигренью, в зависимости от копинг-стратегии личности / Table 1. Clinical indices of CM patients, depending on their coping strategies

Показатель	Категории									p
	Стратегия разрешения проблемы			Стратегия поиска социальной поддержки			Стратегия избегания
	Me	Q1–Q3	n	Me	Q1–Q3	n	Me	Q1–Q3	n
Возраст, полных лет	37	34,0–46,0	49	49,5	43,0–56,0	38	45	42,0–51,0	17	<0,001*
Анамнез ХМ, лет	5	3,0–7,0	49	11	7,0–15,0	38	4	3,0–17,0	17	<0,001*
Частота головной боли, день	18	16,0–22,0	49	18	15,5–24,0	38	22	16,0–25,0	17	0,138
Опросник MIDAS, балл	42	37,0–80,0	49	45	38,0–50,0	38	56	26,0–56,0	17	0,393
Индекс HIT-6, балл	63	60,0–67,0	49	63	60,0–65,0	38	50	30,0–54,0	17	<0,001*
Шкала депрессии Бека, балл	12	6,0–18,0	49	18	16,0–22,0	38	25	9,0–32,0	17	<0,001*
Шкала Спилбергера (личностная), балл	54	49,0–59,0	49	55	55,0–63,0	38	63	51,0–63,0	17	0,005*
Гиссенский опросник, балл	36	22,0–68,0	49	80	68,0–91,0	38	86	29,0–90,0	17	<0,001*

Примечание. * Различия показателей статистически значимы (p <0,05).

Note. * — differences are statistically significant (p <0.05)

 

В нашей группе из 104 пациентов, страдающих ХМ, наиболее распространенной копинг-стратегией личности, по опроснику Д. Амирхан, была стратегия разрешения проблемы (47,1%), реже выявлялась стратегия поиска социальной поддержки (36,5%), наиболее редкой была стратегия избегания (16,3%).

Распределение по полу было представлено следующим образом: среди пациентов со стратегией разрешения проблемы женщин было 75,5%, мужчин — 24,5%; среди пациентов, имеющих стратегию поиска социальной поддержки, преобладали женщины — 86,8% против 13,2% мужчин. В группе пациентов со стратегией избегания выявлен достоверно (p=0,025) больший процент женщин (52,9%) и меньший — мужчин (47,1%).

По уровню образования достоверной разницы между пациентами с различными копинг-стратегиями не выявлено (p=0,298).

Пациенты со стратегией разрешения проблемы имели достоверно (p <0,001) более низкий возраст (Me 37,0 лет; Q₁–Q₃ 34,0–46,0) по сравнению с пациентами со стратегией поиска социальной поддержки (Me 49,5 лет; Q₁–Q₃ 43,0–56,0) и пациентами группы стратегии избегания (Me 45,0 лет; Q₁–Q₃ 42,0–56,0).

Пациенты со стратегией поиска социальной поддержки имели достоверно (p <0,001) более высокую длительность анамнеза хронической мигрени (Me 11,0 лет; Q₁–Q₃ 7,0–15,0) по сравнению с пациентами со стратегией разрешения проблемы (Me 5,0 лет; Q₁–Q₃ 3,0–7,0) и пациентами группы стратегии избегания (Me 4,0 года; Q₁–Q₃ 3,0–17,0).

Частота головной боли (p=0,138) и степень влияния мигрени на повседневную активность по опроснику MIDAS (p=0,393) достоверно не различались у пациентов с различными личностными стратегиями.

Пациенты, имеющие стратегию разрешения проблемы (Me 63,0 балл; Q₁–Q₃ 60,0–67,0), и пациенты со стратегией поиска социальной поддержки (Me 63,0 балл; Q₁–Q₃ 60,0–65,0) имели значительно (<0,001) более высокий уровень влияния ГБ головной боли на повседневную активность по индексу HIT-6 в сравнении с пациентами, имеющими стратегию избегания (Me 50,0 балл; Q₁–Q₃ 30,0–54,0).

Самый высокий уровень депрессии по шкале депрессии Бека (p=0,004) имели пациенты с преобладающей личностной стратегией избегания (Me 25,0 баллов; Q₁–Q₃ 9,0–32,0) в сравнении с пациентами со стратегией разрешения проблемы (Me 12,0 баллов; Q₁–Q₃ 6,0–18,0) и стратегией поиска социальной поддержки (Me 18,0 баллов; Q₁–Q₃ 16,0–22,00); рис. 1.

 

Рис. 1. Уровень депрессии по шкале депрессии Бека в зависимости от копинг-стратегий личности у пациентов, страдающих хронической мигренью. / Fig. 1. The levels of depression of CM patients by the Beck Depression Inventory, depending on their coping strategies.

 

Самый высокий уровень личной тревоги по шкале личной тревожности Спилбергера был отмечен у пациентов со стратегией избегания (Me 63,0 балл; Q₁–Q₃ 51,0–63,0), однако эти отличия не были статистически значимы. У пациентов со стратегией поиска социальной поддержки уровень был достоверно (p=0,004) выше (Me 55,0 балл; (Q₁–Q₃ 55,0–63,0), чем у пациентов со стратегией разрешения проблемы (Me 54,0 балл; Q₁–Q₃ 49,0–59,0); рис. 2.

 

Рис. 2. Уровень личностной тревоги по шкале Спилбергера в зависимости от копинг-стратегий личности у пациентов с хронической мигренью. / Fig. 2. The level of personal anxiety of CM patients by Spielberger’s STAI, depending on their coping strategies.

 

Пациенты со стратегией разрешения проблемы существенно отличались от пациентов со стратегией поиска социальной поддержки (p <0,001) и пациентов со стратегией избегания (p=0,049) по уровню соматических жалоб по Гиссенскому тесту. Группа пациентов со стратегией разрешения проблемы имела достоверно меньший уровень соматических жалоб по Гиссенскому опроснику (Me 36,0 баллов; Q₁–Q₃ 22,0–68,0) в сравнении с пациентами со стратегией поиска социальной поддержки (Me 80,0 баллов; Q₁–Q₃ 68,0–91,0) и стратегией избегания (Me 86,0 баллов; Q₁–Q₃ 29,0–90,0).

ОБСУЖДЕНИЕ

У обследованных нами пациентов преобладали активные копинг-стратегии личности, намного реже выявлялись пассивные копинг-стратегии. Полученные результаты отличаются от данных исследования T. Wieser и соавт. [14], которые сообщили, что у пациентов с головной болью часто используется дисфункциональный копинг, характеризующийся избеганием. В исследовании V. Donisi и соавт. [15] также сообщается о более широком использовании стратегий избегания у пациентов, страдающих ХМ. Отличие, вероятно, связано с тем, что наше исследование проводилось в условиях специализированной клиники по лечению головной боли, где пациенты имеют более высокий уровень комплаентности, чем в целом в популяции. Однако в исследовании M. Gandolfi и соавт. [3] было показано, что копинг-стратегии, используемые пациентами с ХМ, сопоставимы с общей популяцией.

В нашем исследовании пациенты со стратегией избегания имели наименьшую длительность анамнеза заболевания, наименьшую выраженность влияния мигрени на повседневную активность, но были сопоставимы по частоте головной боли и времени, потерянному из-за головной боли, с пациентами с активными копинг-стратегиями. У пациентов с дисфункциональным копингом, включенных в нашу работу, выявлялся наиболее высокий уровень психоэмоциональных коморбидных нарушений. Подобных литературных данных в доступных нам источниках не выявлено.

Наиболее благоприятной для курации является группа пациентов с активными копинг-стратегиями, так как они имеют наиболее высокий уровень комплаентности. Нами впервые получены данные, что пациенты, страдающие ХМ, с активными поведенческими копинг-стратегиями имеют более низкий уровень коморбидных психоэмоциональных нарушений.

Пациенты с копинг-стратегией избегания наиболее трудны в лечении, так как имеют низкую приверженность к терапии. Они требуют при лечении особую настороженность в отношении наличия коморбидной депрессии и тревоги. Наивысших результатов в лечении данной группы пациентов возможно добиться только при мультидисциплинарном подходе к терапии. Необходимо привлечение к терапии клинических психологов и психотерапевтов для улучшения функционирования копинг-стратегий у пациентов с ХМ. Обоснованным является назначение комплексных профилактических методов лечения, которые сочетают в себе фармакологическую и нефармакологическую терапию с элементами психотерапии, что было подтверждено в работе G. Castelnuovo и соавт. [16]. Психотерапевтические методы имеют различия, но все они положительно влияют на дезадаптивные копинг-стратегии и образ мышления пациентов с ХМ [16–18].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Понимание особенностей личности пациентов, страдающих ХМ, позволяет использовать индивидуализированный подход к их реабилитационному лечению. Врачи-неврологи при выявлении пассивных копинг-стратегий должны быть ориентированы на активное выявление коморбидных психоэмоциональных нарушений у данной категории пациентов с потенциально низким уровнем терапевтического ответа и комплентности. В их реабилитационном лечении уместно сочетанное использование фармакологических и психотерапевтических методов, которые позволяют производить коррекцию копинг-стратегий и тем самым повышать результативность терапии в целом.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Вклад авторов. Автор подтверждает соответствие своего авторства международным критериям ICMJE.

Author contribution. The author made a substantial contribution to the conception of the work, acquisition, analysis, interpretation of data for the work, drafting and revising the work, final approval of the version to be published and agree to be accountable for all aspects of the work.

Источник финансирования. Исследование и публикации статьи осуществлены на личные средства автора.

Funding source. The study had no sponsorship.

Конфликт интересов. Автор подтвердил отсутствие конфликта интересов, о котором необходимо сообщить.

Competing interests. The authors declare that they have no competing interests.

About the authors

Liudmila I. Baiushkina

Alexander Vein Headache Clinic; Sechenov First Moscow State Medical Univesity (Sechenov Univesity)

Author for correspondence.
Email: BaiushkinaLI@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-3741-5528
SPIN-code: 4571-3010

M.D.

Russian Federation, 10B, Staropetrovsky passage, Moscow, 125130; Moscow

References

Supplementary files