Потенциал липидома плазмы крови первого триместра беременности в группах с высоким риском

Цель: Оценка взаимосвязи между липидами плазмы крови, изменением их концентрации на ранних сроках беременности и риском преэклампсии (ПЭ) у беременных, входящих в группу высокого риска развития плацента-опосредованных осложнений.

Материалы и методы: Проведено проспективное исследование «случай-контроль; включено 66 беременных: группа с высоким риском развития плацента-ассоциированных заболеваний по данным анамнеза и первому скринингу – 38 беременных женщин, группа контроля – 28 беременных женщин. Липидные экстракты плазмы крови I триместра беременности анализировали методом высокоэффективной жидкостной хромато-масс-спектрометрии (ВЭЖХ-МС/МС). Липиды идентифицировали с использованием R-скрипта Lipid Match по точной массе с помощью базы данных Lipid Maps и по характерным тандемным масс-спектрам (МС/МС). На основе липидов, которые были определены, как имеющие статистически значимую корреляцию с клиническими данными (критерий Спирмена), была построена модель проекций на скрытые структуры с использованием двух предсказательных осей. Из липидов со значением проекции переменной больше 1 в модели выбирались липиды, с которыми модель на основе логистической регрессии имела наименьший информационный критерий Акаике и статистически значимо отличные от нуля коэффициенты.

Результаты: Корреляционный анализ по группам высокого риска позволил выявить 48 липидов, для которых уровень корреляции хотя бы с одним клиническим параметром был средний или выше среднего (R>0,6), относящихся к классам фосфатидилхолинов, фосфатидилинозитолов, сфингомиелинов и триглицеридов. Построены две модели логистической регрессии для определения пациенток с высоким риском развития ПЭ по уровню липидов в плазме крови I триместра беременности с оптимальными чувствительностью и специфичностью 0,91 и 0,91 для режима положительных ионов (фосфатидилэтаноламин PE 16:0_22:6 и фосфатидилхолин PC 18:0_18:1) и оптимальными чувствительностью и специфичностью 0,82 и 0,96 для режима отрицательных ионов (сфингомиелины SM d24:0/18:1 и SM d22:1/20:4). Анализ функций выживания позволил определить относительный риск для группы, определенной, как группа повышенного риска с использованием модели на основе липидного профиля в режиме положительных ионов, равным 33,5 с ДИ 4,7–241, а относительный риск для результата скрининга ПЭ – 2,67 с ДИ 0,74–9,64.

Заключение: Изменения липидного спектра плазмы крови I триместра беременности, преимущественно фосфатидилхолинов, лизофосфатидилхолинов, фосфатидилэтаноламином, триглицеридов и сфингомиелинов, ассоциировано с риском развития ПЭ для группы высокого риска данного осложнения. Это позволяет предложить разработанные модели логистической регрессии на базе уровней маркерных липидов плазмы крови I триместра, как уточняющие после проведения скрининга I триместра. Полученные данные в будущем смогут поспособствовать совершенствованию мер профилактики плацента-ассоциированных заболеваний и своевременному мониторингу их развития.