About fundamental losses in engineering geology

Full Text

В конце декабря 2018 г. в №6 журнала “Инженерная геология” опубликована статья В.Т. Трофимова под названием “О крупных потерях инженерной геологии как науки в послереволюционной России (после 1991 года)” [1]. Статья посвящена “охоте на ведьм” – поиске виновных в процессах, произошедших в инженерной геологии в послеперестроечный период.

Справедливо отметив во введении, что все направления научных работ в новой России оказались в кризисной ситуации, далее автор статьи рассматривает пять основных потерь, ставших причиной деградации инженерной геологии в нашей стране, три из которых он приписывает Российской академии наук.

Первой потерей он считает переименование Инженерно-геологического и геоэкологического центра РАН в Институт геоэкологии РАН. Хочу сразу отметить, что на фоне действительно крупных потерь инженерной геологии после перестройки [передача Всероссийского института гидрогеологии и инженерной геологии (ВСЕГИНГЕО) в АО “Росгеология” и его приватизация, фактическая ликвидация Производственного и научно-исследовательского института по инженерным изысканиям в строительстве (ПНИИИС), ликвидация региональных трестов инженерно-строительных изысканий и др.] в Российской академии наук благодаря огромным усилиям, и прежде всего академика Е.М. Сергеева, впервые удалось создать институт широкого профиля, включившего инженерно-геологическую проблематику и получившего название Института геоэкологии РАН (с 2006 г. – Институт геоэкологии им. Е.М. Сергеева РАН). Институт был создан Постановлением Президиума РАН 21.05.1996 г. на базе Инженерно-геологического и геоэкологического научного центра РАН (ИГЦ РАН), Инженерного и координационного сейсмологического центра РАН и Комплексной лаборатории гидрогеологии и природосберегающих технологий РАН и Госкомвуза РФ, находившейся в Санкт-Петербурге и преобразованной в Санкт-Петербургское отделение ИГЭ РАН.

В.Т. Трофимов опровергает важность этого события, ссылаясь на то, что из названия института выпали слова «инженерная геология». Все дальнейшие рассуждения об институте сводятся к обсуждению его названия и не касаются существа тематики научных исследований. Почему-то не было обращено внимания на то, что при формировании института вместо трех лабораторий ИГЦ РАН было создано девять новых лабораторий, в частности Грунтоведения и механики грунтов, Изучения состава и свойств грунтов, Эндогенной геодинамики и неотектоники, Геокриологии, Гидрогеоэкологии, Дистанционного мониторинга геологической среды, Анализа геологического риска, Геоинформатики и компьютерного картографирования, Инженерной геофизики и сейсмического микрорайонирования, позволивших существенно расширить круг решаемых инженерно-геологических проблем. И это называется потерей?

Важную роль в создании Института геоэкологии РАН сыграл вице-президент РАН академик Н.П. Лаверов. Он справедливо считал, что академический институт не должен быть похожим на отраслевое научное учреждение, а обязан заниматься изучением крупных фундаментальных проблем. Наукой, направленной на изучение процессов в абиотических компонентах окружающей среды, возникающих в результате хозяйственной (техногенной) деятельности людей, он считал геоэкологию. При таком подходе в компетенцию института наряду с решением традиционных задач инженерной геологии должны входить и вопросы общенаучной значимости, связанные прежде всего с экологической безопасностью, оценкой природного и природно-техногенного риска, загрязнением природной среды.

В статье высказывается упрек не только в адрес Российской академии наук за переименование Инженерно-геологического и геоэкологического научного центра, но и целого ряда вузов за то, что они изменили название кафедр инженерно-геологического профиля. В частности, выражается неудовольствие тем, что в Московском государственном строительном университете (НИУ МГСУ) кафедру “Инженерной геологии” переименовали на кафедру “Инженерной геологии и геоэкологии”. В связи с этим уместно заметить, что возглавляемая ныне В.Т. Трофимовым кафедра дважды претерпевала изменение своего названия: в 1986 г. вместо кафедры “Грунтоведения и инженерной геологии” она стала называться кафедрой “Инженерной геологии и охраны геологической среды”, а с 1998 г. получила название кафедры “Инженерной и экологической геологии”. В названии кафедры появилось новое понятие “экологическая геология” − любимое детище В.Т. Трофимова, не входящее ни в перечень ВАК, ни в перечень вузовских специальностей. В.Т. Трофимов, очевидно, считает, что экологическая геология – раздел инженерной геологии, хотя, по сути, этот термин охватывает все основные направления геологической науки.

Ко второй потере инженерной геологии В.Т. Трофимов относит переименование академического журнала “Инженерная геология” в журнал “ГЕОЭКОЛОГИЯ. Инженерная геология. Гидрогеология. Геокриология”. Он красочно описывает, как шло обсуждение названия журнала на кафедре Инженерной геологии и охраны геологической среды. Надо сказать, что такое обсуждение проходило не только в МГУ, но и в Президиуме РАН с участием академиков Н.П. Лаверова, Е.М. Сергеева и В.И. Осипова. Было признано, что главное для журнала – широкий охват комплексных проблем в геоэкологии, инженерной геологии, гидрогеологии, геокриологии и в других областях геологической науки, оказывающих влияние на экологическую безопасность. Время показало, что выбор такой направленности журнала отвечает современным требованиям научно-технического прогресса, нацеленным на устойчивое развитие нашего общества.

Третьей потерей в инженерной геологии В.Т. Трофимов считает избрание в 2000 г. на вакансию члена-корреспондента РАН по “инженерной геологии и экологической геологии” ученого, который не являлся “ни инженер-геологом, ни экогеологом” и не был известен по своим публикациям в обозначенной области. Это заявление голословно и связано, очевидно, с личными обидами В.Т. Трофимова. На выборах в 2000 г. была объявлена вакансия члена-корреспондента РАН по специальности “геоэкология, гидрогеология, инженерная геология и геокриология”. Никакой “экогеологии” там не было, а была “геоэкология”, по которой вполне заслуженно членом-корреспондентом РАН был избран известный российский геолог, радиогеоэколог, специалист в области захоронения радиоактивных отходов.

Таким образом, все три вида “потерь” инженерной геологии, связанных с РАН, касаются в той или иной степени академиков Н.П. Лаверова, Е.М. Сергеева и В.И. Осипова. Самое главное, что среди “виновников” упоминается имя учителя В.Т. Трофимова − академика Е.М. Сергеева, основоположника инженерной геологии и геоэкологии в РАН. Спрашивается, почему В.Т. Трофимов так недоброжелательно относится к своим учителям и коллегам? Создается впечатление, что это выражение его крайней обиды на то, что ему не удалось стать членом РАН. Подтверждением сказанного может быть обвинение В.И. Осипова в его “стараниях” при выборах в РАН в 2000 г. Как бы в отместку за свою неудачу на выборах в том же году В.Т. Трофимов уволил академика В.И. Осипова с кафедры инженерной и экологической геологии МГУ, проработавшего там 35 лет и накануне (в 1999 г.) получившего почетное звание “Заслуженного профессора МГУ”.

Обращает на себя внимание еще один факт. В.Т. Трофимов выступает “третейским судьей” в выяснении причин потерь инженерной геологии в послеперестроечные годы, обвиняя в этом членов РАН. Создается впечатление, что он заслужил это право, добившись в эти годы крупных успехов в области инженерной геологии и экологической геологии. Возможно, таким успехом он считает издание объемных монографий “Экологические функции литосферы” (М.: МГУ, 2000, 432 с.) [2] и “Трансформация экологических функций литосферы в эпоху техногенеза“ (М.: МГУ, 2006, 720 с.) [3], которые он преподносит как “учение”, созданное практически при полном игнорировании фундаментальных основ формирования биосферы, разработанных В.И. Вернадским. В действительности же великолепная кафедра, созданная Е.М. Сергеевым и руководимая в настоящее время В.Т. Трофимовым, за последние годы, как и большинство научных и учебных структур страны, существенно деградировала и таким образом внесла свой вклад в общие потери инженерной геологии в “послереволюционный” период.

Интересно еще то, что при рассмотрении оставшихся двух потерь инженерной геологии, упомянутых в статье В.Т. Трофимова, а именно печальных судеб институтов ВСЕГИНГЕО и ПНИИИС, причины этих потерь не называются. Казалось бы, если следовать логике В.Т. Трофимова, ответственными за развал этих институтов должны быть назначены люди, руководившие этими институтами, но в статье не делается даже намека на это.

В заключении хочется отметить специфику времени, в котором мы живем – беспрецедентного падения в России интереса к науке. Во многих случаях наука вместо двигателя прогресса, самой высокопроизводительной сферы общества стала рассматриваться как расточительная область деятельности, приносящая обществу больше убытков, чем прибыли. Казалось бы, как это было раньше, в трудные времена, научное сообщество должно сплотиться и выработать единую стратегию развития в сложившихся социально-экономических и политических условиях. Вместо этого мы становимся свидетелями сведения счетов и поиска “ведьм” в нашем сообществе, полагая, что в этом и заключается наша ответственность перед обществом и страной.

Раскол в среде коллег-единомышленников, искусственно насаждаемый и раздуваемый В.Т. Трофимовым, многолетнее муссирование надуманных терминологических проблем, которые трудно отнести к продуктивному научному спору, приводят к отчуждению некогда дружественных научных коллективов друг от друга, препятствуют проведению совместных научных исследований, что, несомненно, наносит еще больший ущерб нашей науке и способствует ее дальнейшей деградации. А в этом и заключается самая большая фундаментальная потеря инженерной геологии в послеперестроечный период.

About the authors

V. I. Osipov

Author for correspondence.
Email: osipov@geoenv.ru
Russian Federation, Ulanskii per., 13, str.2, Moscow, 101000

References

Supplementary files