On the influence of different reading on the course of associations

Abstract

Not more than 20 years have passed since then, as the first attempts were made to apply the experimental method to the study of the association of ideas. The first researchers in this area (Galton, Travtscholdt, Catell) were mainly engaged in the speed of associations, working with the help of the well-known Нірр’s chronoscope. Then we moved on to the study of the self-content of the associations.

Full Text

Не болѣе 20 лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ были сдѣланы первыя попытки примѣнить экспериментальный методъ¹⁾ къ изслѣдованію ассоціаціи идей. Первые изслѣдователи въ этой области (Galton, Travtscholdt²⁾, Catell) занимались преимущественно скоростью ассоціацій, работая съ помощью извѣстнаго Нірр’овскаго хроноскопа. Затѣмъ перешли и къ изученію самаго содержанія ассоціацій.

1) Для этой цѣли Scripture³⁾воспользовался печатными буквами, словами и рисунками, которые при помощи моментальнаго фотографическаго затвора вдругъ появлялись передъ глазами изслѣдуемаго субъекта и черезъ 4 секунды снова исчезали; полученныя такимъ образомъ зрительныя впечатлѣнія возбуждали въ свою очередь въ умѣ изслѣдуемаго различныя представленія (слуховыя, зрительныя, словесныя и др.), которыя самъ изслѣдуемый и сообщалъ экспериментатору, записывавшему ихъ.

Подобный методъ, съ небольшими видоизмѣненіями, употреблялся всѣми изслѣдователями, работавшими надъ вопросомъ, причемъ въ качествѣ возбудителя ассоціацій, кромѣ зрительныхъ впечатлѣній, употреблялись также слуховыя (звуки, слова), обонятельныя и др.

Такимъ путемъ уже успѣло выясниться довольно много интересныхъ подробностей. Такъ, Scripture остроумнымъ экспериментомъ доказалъ существованіе такъ ваз. „посредственныхъ“ ассоціацій, совершающихся при помощи различныхъ промежуточныхъ впечатлѣній, хотя бы и безсознательныхъ („перцепированныхъ“); такимъ образомъ экспериментально доказано явленіе, замѣченное еще Hamïlt’ономъ, но остававшееся долгое время недостаточно доказаннымъ.

Далѣе, всѣ изслѣдователи на основаніи полученнаго матеріала подробно разбирали отношенія и зависимость, существующія между впечатлѣніемъ, даннымъ въ качествѣ возбудителя ассоціаціи, и тѣми представленіями, которыя возникли въ умѣ изслѣдуемаго; этимъ путемъ старались подоити къ рѣшенію вопроса о томъ, почему данное впечатлѣніе вызываетъ тѣ, а не иныя представленія, т. е., въ сущности, къ основному пункту въ вопросѣ объ ассоціаціи. Результатомъ явилось постепенное упрощеніе схемы ассоціацій ⁴⁾, сведеніеея сначала къ двумъ видамъ (внутреннія и внѣшнія), а затѣмъ наконецъ попытки соединить и эти два вида (Höffdirig, Lehmann), сведя всякую ассоціацію къ „узнаванію вновь“ прежняго впечатлѣнія, болѣе или менѣе видоизмѣненнаго (Wiedererkennen, Assimilation, Complication и т. д.).

Что касается наконецъ самаго возбудителя ассоціаціи, т. е., того впечатлѣнія, которымъ вызывается ассоціація, то на этотъ счетъ существуютъ также нѣкоторыя указанія, правда, болѣе общаго характера; такъ, здѣсь повидимому играетъ важную роль яркость впечатлѣнія, чувство, сопровождающее его, привычка, направляющая мысли въ ту или другую сторону (Сіеhеп⁵⁾,Tvautscholdt и др.); школа Wundt’a придаетъ большое значеніе также апперцепціи, оттѣняющей и выдвигающей въ нашемъ сознаніи на первый планъ тѣ, а не иныя представленія.

Изъ этого краткаго перечня не трудно видѣть, что усилія экспериментаторовъ были направлены главнымъ образомъ на разъясненіе одной стороны вопроса, оставляя въ сторонѣ другую, не менѣе важную. Положимъ человѣкъ увидѣлъ рисунокъ; рисунокъ этотъ вызвалъ въ его умѣ тѣ или иныя представленія, — и психологъ, разсматривая отношеніе между рисункомъ и вызванными имъ представленіями, спѣшитъ установить законы ассоціаціи. Но въ этомъ уравненіи существуетъ еще одинъ огромный X, это—состояніе сознанія воспринимающаго субъекта, со всѣми представленіями и ощущеніями, находящимися въ немъ; душевное состояніе человѣка въ самомъ широкомъ смыслѣ этого слова, въ особенности же интеллектуальная его сфера.—вотъ та почва, на которую падаетъ возбудитель ассоціаціи и отъ состоянія которой зависитъ, какіе плоды принесетъ онъ, по какому пути пойдетъ ассоціація.

Этой сторонѣ дѣла и посвящено преимущественно настоящее изслѣдованіе, произведенное мною по предложенію академика В. М. Бехтерева.

Постановка опытовъ.

Принципъ опытовъ былъ таковъ: ввести въ сознаніе изслѣдуемаго извѣстную сумму представленій и затѣмъ обычнымъ путемъ (см. выше) вызывать у него различныя ассоціаціи, чтобы замѣтить, какъ отразились на ходѣ ихъ представленія, введенныя передъ этимъ въ сознаніе. Съ этою цѣлью изслѣдуемому предлагался отрывокъ изъ какого-нибудь сочиненія, величиною около 11/2 печатныхъ страницы, который онъ долженъ былъ внимательно прочесть 2 раза подрядъ. Чтеніе производилось (за рѣдкими исключеніями) всегда въ одной и той же позѣ, при одной и той же обстановкѣ: въ небольшой комнаткѣ, удаленной отъ всякаго шума и стука, всегда равномѣрно и не очень сильно освѣщенной. Отрывки для чтенія выбирались такіе, чтобы они были совершенно понятны для изслѣдуемаго; всякое, сколько-нибудь непонятное мѣсто, тотчасъ же объяснялось экспериментаторомъ. По прочтеніи книга отдавалась экспериментатору, изслѣдуемый же получалъ бумагу и карандашъ; дверь слегка притворялась, такъ что въ комнатѣ водворялся сумракъ, не настолько сильный, чтобы мѣшать письму, но достаточный для того, чтобы окружающіе предметы не развлекали изслѣдуемаго и позволяли ему сосредоточиться на своихъ мысляхъ. Экспериментаторъ, сидѣвшій за дверью, предупреждалъ изслѣдуемаго, что опытъ сейчасъ начнется, и что онъ долженъ быть готовъ: дверь была лишь слегка притворена, такъ что разговаривать черезъ нее можно было совершенно свободно.

Послѣ этого экспериментаторъ громко и внятно произносилъ какое-нибудь слово изъ прочитаннаго отрывка; существительныя имена всегда произносились въ именительномъ падежѣ единственнаго числа; глаголы—въ неопредѣленномъ наклоненіи; если изслѣдуемый не разслышалъ слова, то оно снова повторялось. Затѣмъ онъ долженъ былъ въ теченіе ¹/₂ минуты записывать всѣ тѣ мысли, которыя приходили ему въ голову; записывалось рѣшительно все, каково бы ни было содержаніе возникавшихъ мыслей, и форма, въ которой онѣ появлялись; при этомъ изслѣдуемый долженъ былъ по возможности воздерживаться отъ всякаго активнаго воздѣйствія на ходъ ассоціацій (апперцепція, выборъ) являясь совершенно объективнымъ наблюдателемъ собственныхъ мыслей. Бывали случаи, что въ теченіи всей ¹/₂ минуты ни одной сколько- нибудь опредѣленной мысли не появилось въ сознаніи; тогда ставилась черта. По истеченіи ¹/₂ минуты экспериментаторъ останавливалъ запись словомъ: "довольно". Надо сказать, что полу-минутный срокъ для записи выбранъ нами не сразу; вначалѣ мы заставляли изслѣдуемаго ассоціировать въ теченіе 1 минуты, но потомъ пришлось сократить это время: во-первыхъ, опытъ становился довольно продолжительнымъ (см. ниже) и вызывалъ нѣкоторое утомленіе, что могло повліять на результаты; во вторыхъ, мы убѣдились, что если въ теченіе ¹/₂ минуты данное слово не вызоветъ въ сознаніи субъекта прочитаннаго имъ отрывка, то врядъ ли онъ вспомнитъ этотъ отрывокъ и черезъ 1 минуту, такъ какъ постороннія ассоціаціи успѣли уже слишкомъ далеко завести въ сторону ходъ его мыслей.

Черезъ 5 секундъ произносится слѣдующее слово и т. д. Опытъ показалъ, что 5 секундъ вполнѣ достаточны для того, чтобы оставить прежнія мысли и сосредоточиться на ожиданіи слѣдующаго слова; большій же промежутокъ являлся совершенно излишнимъ, и только развлекалъ вниманіе изслѣдуемаго.

Изъ каждаго отрывка произносилось обыкновенно одно за другимъ около 15 словъ, послѣ чего опытъ прекращался; такимъ образомъ весь сеансъ, включая сюда и чтеніе отрывка, продолжался около 15—20 минутъ и подъ конецъ не чувствовалось никакого утомленія. Конечно, передъ началомъ опыта всегда освѣдомлялись, не было ли со стороны изслѣдуемаго утомленія, головной боли, не было ли его вниманіе занято чѣмъ-нибудь постороннимъ и т. д.; во всѣхъ этихъ случаяхъ опытъ откладывался. По окончаніи опыта изслѣдуемый самъ прочитывалъ экспериментатору свою запись, причемъ дополнялъ сокращенія, сдѣланныя имъ во время письма для того, чтобы сберечь время, разъяснялъ различныя непонятныя мѣста и т. д. Такихъ сеансовъ надъ различными лицами было въ общемъ произведено 43, а такъ какъ число отдѣльныхъ опытовъ въ каждомъ сеансѣ равнялось, какъ уже выше сказано, 15 (иногда 13—14) то общее число подобныхъ опытовъ достигало приблизительно до 600.

Кромѣ описанныхъ, была произведена еще цѣлая серія опытовъ съ цѣлью узнать, какъ долго сохраняется вліяніе прочитаннаго на ходъ ассоціацій. Постановка ихъ отличалась отъ описанныхъ выше опытовъ тѣмъ, что изслѣдованіе ассоціацій производилось не тотчасъ по прочтеніи отрывка, а черезъ сутки; въ теченіе этихъ сутокъ изслѣдуемый долженъ былъ стараться совершенно не думать о прочитанномъ отрывкѣ; это обыкновенно удавалось безъ труда, такъ что часто на другой день, когда приступали къ изслѣдованію ассоціацій, субъектъ вначалѣ совершенно не помнилъ, о чемъ онъ читалъ наканунѣ. Число подобныхъ сеансовъ равнялось 15, а общее число опытовъ этой серіи—около 200.

Всего въ опытахъ участвовало 7 человѣкъ: 3 врача (Б. Г. и Ж.), 3 студента-медика (Гр. Д. и П.) и одинъ студентъ-естественникъ (Р.). Пользуюсь случаемъ, чтобы высказать здѣсь мою искреннюю благодарность, какъ всѣмъ имъ, такъ и глубоко-уважаемому проф. В. М. Бехтереву за предложенную тему и за руководство и совѣты во время работы.

Для чтенія брались слѣдующіе отрывки:

Описаніе:

• Тургеневъ „Записки Охотника“, стр. 92 —93. (Цитиров. по изд. Маркса. 1898 г.).
• Тургеневъ „Записки Охотника“, стр. 124—125.
• Тургеневъ „Записки Охотника“, стр. 234—235.
• Тургеневъ „Записки Охотника“, стр. 269—271.
• Тургеневъ „Записки Охотника“, стр. 271—272.
• Э. Ожешко. „Съ пожара“. „Русская Мысль“ сен­тябрь 98 г.
• „Полъ-года въ странѣ кудесниковъ“; изъ журнала „Природа“ за 76-й годъ, стр. 19—20.
• „Полъ-года въ странѣ кудесниковъ“; изъ журнала „Природа“ за 76-й годъ, стр. 35—36.

Разсказъ.

• Тургеневъ „Зап. Охот.“—стр.20—21
• Тургеневъ „Зап. Охот.“—стр. 40—41
• Тургеневъ „Зап. Охот.“—стр.94—95
• Тургеневъ „Зап. Охот.“—стр.115—117
• Тургеневъ „Зап. Охот.“—стр.176—177
• Золя „Жерминаль“—стр. 364—366. (Изд, 1897года: „Собраніе сочиненій избран. иностр. писателей“).
• „Нов. Вр.“ 29 сентября 1898 г., фельетонъ.

Разсужденіе.

• Л. Толстой. „Что такое искусство“? „Вонр. фил. и псих.“ 1898 г., стр. 46—47.
• Рибо. „Психологія чувствъ“; стр. 15 —16.
• Рибо. „Психологія чувствъ“, стр. 39—41.
• Тардъ. „Преступленія толпы“. „Невр. Вѣстн.“ 1893 г. стр. 28—29.
• Достоевскій. „Преступи, и наказ.“. Ч. 1-я стр. 256— 257. (Изд. Маркса).
• Огневъ. „Естественно-историч. воззрѣнія Биша“. — „Вопр. фил. и психол.“ 1898 г.
• Бонъ. „Объ изученіи характера“, стр. 21—23.
• Бонъ. „Объ изученіи характера, стр. 301—303.
• Петри. „Антропологія“. Т. I стр. 292—293.

Изъ приведеннаго списка видно, что предлагавшіеся для чтенія отрывки, раздѣлялись на три категоріи:

1) описанія, дававшія рядъ яркихъ, конкретныхъ образовъ;

2) разсказы—въ которыхъ излагался послѣдовательный рядъ событій,

3) отвлеченныя разсужденія. Соотвѣтственно этимъ 3-мъ разрядамъ и слова, произносившіяся экспериментаторомъ въ качествѣ возбудителей ассоціаціи также были 3 родовъ:

а) названія конкретныхъ предметовъ, преобладающія въ описаніяхъ (стволъ, чепецъ, дорожка);

1. b) глаголы (ожидать, утверждать, пискнуть, наткнуться), важная роль которыхъ для человѣческаго мышленія неоднократно была отмѣчена многими наблюдателями (Манассеина ⁶⁾ и др.); особенное значеніе имѣютъ они въ разсказахъ,

с) Имена существительныя, обозначающія отвлеченныя понятія (выносливость, вліяніе, независимость): въ разсказахъ и описаніяхъ они встрѣчаются рѣдко, тогда какъ въ разсужденіяхъ можно всегда найти ихъ довольно много.

Есть еще одна группа именъ существительныхъ, стоящая на границѣ между конкретными и отвлеченными, и составляющая переходъ отъ однихъ къ другимъ; это такъ называемыя „конкретныя понятія“ (Ciehen ⁷) (запахъ, наука, пустыня, происшествіе, болѣзнь, система). Мы пробовали также употреблять ихъ въ качествѣ возбудителей ассоціаціи; оказалосъ, что по своему дѣйствію они занимаютъ среднее мѣсто между конкретными и отвлеченными именами, напоминая по своему дѣйствію то тѣ, то другія. Что касается именъ прилагательныхъ, то я не бралъ ихъ потому, что это слишкомъ усложнило бы опытъ. Не должно думать однако, что при чтеніи, положимъ, описанія въ качествѣ возбудителей употреблялись исключительно конкретныя имена, при чтеніи разсказовъ исключительно глаголы и т. д. Напротивъ, здѣсь допускались также различныя комбинаціи (отрывокъ—описаніе, возбудитель—глаголъ или отвлеч. понятіе и т. д.), причемъ каждая изъ этихъ комбинацій будетъ разобрана нами отдѣльно.

Мы должны упомянуть здѣсь еще о тѣхъ случайныхъ вліяніяхъ, которыя желательно было по возможности устранить въ интересахъ чистоты опыта. На первомъ планѣ здѣсь стоитъ степень интереса, который возбуждался въ читателѣ при чтеніи отрывка. Очевидно, чѣмъ интереснѣе былъ отрывокъ, тѣмъ сильнѣе запечатлѣвался онъ въ умѣ изслѣдуемаго и тѣмъ больше онъ вліялъ на ходъ ассоціацій; такъ какъ устранить это вліяніе невозможно, то мы старались сдѣлать его всюду одинаковымъ, выбирая для этого описанія и разсказы извѣстныхъ писателей (преимущественно Тургенева) и притомъ по своему содержанію одинаково близкія и доступныя для всякаго. То же самое соблюдалось и относительно третьей категоріи отрывковъ, т. е., разсужденій; если встрѣчалось мѣсто, сколько-нибудь непонятное, то изслѣдуемый тотчасъ же долженъ былъ обращаться къ экспериментатору за разъясненіемъ.

Вначалѣ я старался избѣгать еще одного явленія, которое, впрочемъ, какъ оказалось потомъ, почти не вліяетъ на результаты опытовъ. Дѣло въ томъ, что слова, употреблявшіяся въ качествѣ возбудителей ассоціаціи, кромѣ упомянутаго выше дѣленія на 3 группы, представляли между собою еще особаго рода различія. Такъ одни изъ нихъ, обозначая самые обыденные предметы, употребляются нами ежедневно (столъ, стѣна, человѣкъ, ходить и т. д.) и можно было ожидать, что ассоціаціи, вызываемыя ими, будутъ касаться исключительно нашей повседневной жизни, съ которой они тѣсно связаны, и не вызовутъ въ памяти прочитаннаго. Съ другой стороны, такія сравнительно рѣдко употребляющіяся слова, какъ Будда, багрянецъ, алый—должны бы, казалось, непремѣнно воскресить въ нашей памяти прочитанный отрывокъ, такъ какъ у насъ въ умѣ обыкновенно нѣтъ повседневныхъ представленій, настолько тѣсно связанныхъ съ этими рѣдко употребляющимися словами, чтобы они могли вытѣснить изъ головы только что прочитанное.

Къ моему удивленію, однако, ожиданія мои въ этомъ отношеніи не оправдались: обыденныя слова сплошь и рядомъ вызывали въ умѣ прочитанный отрывокъ, а слова, рѣдко употребляющіяся, либо ничего не вызывали, либо вызывали совершенно постороннія ассоціаціи, не относящіяся къ прочитанному. Поэтому при изложеніи результатовъ мы и не будемъ принимать во вниманіе упомянутаго различія.

Нѣкоторое, хотя и небольшое значеніе имѣетъ то обстоятельство,—находится ли данное слово въ тѣсной связи съ содержаніемъ всего отрывка (напр., гробъ — при описаніи похоронъ, осина — при описаніи осиновой рощи и т. д.), или же оно встрѣчается въ немъ случайно, эпизодически (аршинъ— при описаніи рощи, печать—при описаніи лѣтняго вечера); въ первомъ случаѣ мы имѣемъ нѣсколько больше шансовъ на то, что данное слово вызоветъ въ нашемъ умѣ прочитанное. Для провѣрки этого предположенія, мною были поставлены спеціальные опыты, и оказалось, что вліяніе этого различія, повидимому, очень не велико. Тѣмъ не менѣе, въ видахъ возможной чистоты опытовъ, я старался избѣгать употребленія въ качествѣ возбудителей такихъ словъ, которыя встрѣчались въ отрывкѣ совершенно случайно (напр., для сравненія и т. д.) и не имѣли никакого отношенія къ его содержанію.

Для ближайшаго ознакомленія читателей съ тѣмъ, какъ производились опыты, приведемъ цѣликомъ нѣсколько протоколовъ.

А. Опыты 1-й серіи:

Непосредственная запись (тотчасъ послѣ чтенія).

1. Ж.⁸⁾ Прочитано описаніе рощи изъ "Записокъ охотн." стр. 269—270—очеркъ „Свиданіе“.

• Осина. Листья несутся по вѣтру. Осень. Охотникъ.
• Пріютиться. Подъ низкимъ растеніемъ [кустарникомъ?]^[9]) лежитъ охотникъ, ружье стоитъ въ сторонѣ, около него собака. Холодно, онъ въ тужѵркѣ, обшитой барашкомъ.
• Небо. Синее небо, облака плывутъ по небу, дождикъ сквозь солнце. Повѣрье о томъ, что при такомъ дождикѣ грибы хорошо растутъ.
• Шумѣть. Листья шумятъ. Лѣсъ во время вѣтра. Говоръ деревьевъ.
• Птица. Летитъ. Лѣсъ. Отсутствіе птицъ [прямо изъ разсказа]: не слышно ихъ крика.
• Багрянецъ. Розовый цвѣтъ неба. Облака на западѣ. Народное повѣрье: „предвѣщаетъ вѣтеръ“.
• Стволъ, березы. Охотникъ отдыхаетъ.
• Лепетать. Ребенокъ. Собственная дочь.
• Дождь. Холодно. Осень. Поѣздка въ городъ. Эпизодъ съ ружьемъ во время этой поѣздки.
• Вспыхивать. Спичка. Огонь. Коробка спичекъ недавно у меня въ рукахъ вспыхнула.
• Колокольчикъ. Звонъ. Тройка.
• Листъ. Осины. Шелестъ листьевъ. Видъ листа, какъ описано въ отрывкѣ: „противное дерево“.
• Роща. Осиновая и березовая—смѣшанная. Осень, листопадъ. Грибы собираютъ.
• Блестѣть¹⁰⁾. —Какой-то драгоцѣнный камень.

47. II. Р. Прочитано разсужденіе изъ статьи Л. Толстого „Что такое искусство“.—„Вопр. фил. и псих.“ 1898 г. 46—47.

• Впечатлѣніе. — Я не помню, гдѣ это встрѣчается.
• Понимать. Истинное искусство можно понимать безъ подготовки [мысль—изъ прочитаннаго]. Это еще большой вопросъ.
• Различіе дѣйствія. Пѣсня японца дѣйствуетъ на европейца, но слабѣе.
• Музыка. — Это также искуство, но меньше всего понятное.
• Заражать. Смѣхъ китайца заражаетъ русскаго. А вдругъ къ намъ явится китайская Савина!
• Произведеніе искусства отличается отъ всякой другой дѣятельности. Здѣсь собственно говорится о производствѣ [т. е., о способѣ творить, создавать], а не о произведеніи.
• Происходить. Это Очень обыкновенный глаголъ. Можетъ встрѣчаться и здѣсь, но я не помню.
• Развитіе. Развитіе человѣка. Отъ него не зависитъ впечатлѣніе искусства,—говоритъ онъ [Толстой].
• Трогать. Именно пѣсня японца трогаетъ Толстого. А вѣдь киргизскія пѣсенки на нижегородской выставкѣ были отвратительны.
• Прелесть. „Прелесть, что такое“! „Да это ерунда“! Прелесть картины очень трудно опредѣлить.
• Дѣйствовать. — Это глаголъ. Дѣйствовать на меня произведенію искусства очень трудно. [Когда ходитъ на выставки, то больше занимается разборомъ картинъ — какая лучше задумана, выполнена,—а непосредственнаго наслажденія получаетъ мало].
• Знаніе. Тригонометрія невозможна безъ знанія геометріи, пониманіе Вильгельма Мейстера также невозможно безъ знанія біографіи Гете.
• Находиться. Какъ много глаголовъ! И я ничего не помню. Да вѣдь это такія общія слова.
• Разсужденіе. О чемъ-нибудь. Разсудокъ сейчасъ не дѣйствуетъ у меня. А вотъ говорятъ....
• Отличаться. Отлично. Это то же, что „весьма удовлетворит.“ [вспомнилъ объ экзаменахъ]. Бѣдный 3, провалился.
• Пѣсня. „Пѣсенки пою“. Это про орла изъ романса Рубинштейна. Здѣсь говорится про пѣсню японца.

В. Опыты 2-й серіи:

Запись черезъ сутки.

III. Г. Разсказъ о ночевкѣ возлѣ мельницы.„Зап. Охотн.“ стр. 20—21.

• Молоко. Мельничиха вынесла молока и еще другихъ закусокъ путникамъ.
• Стучаться. Постучались въ дверь къ мельнику, и мельничиха выходитъ на этотъ стукъ и спрашиваетъ: „что надо“?
• Солома. Путешественникъ хочетъ лечь спать на соломѣ подъ навѣсомъ, чтобы провести ночь на открытомъ воздухѣ.
• Жарить. Мельничиха изжаритъ что-нибудь вкусное для насъ,—говоритъ одинъ путникъ другому.
• Колесо. Большое колесо, изобрѣтенное Л-имъ для изслѣдованія мозгового кровеобращенія во время работы.
• Присѣстъ. Путешественники присѣли и начали разговоръ между собою.
• Сочиться. Изъ этой старой крыши сочилась вода во время дождя.
• Самоваръ. Путники попросили у мельничихи самоваръ и стали пить чай.
• Соглашаться. Мельникъ согласился уступить просьбамъ путешественниковъ.
• Заскрипѣть. Дверь заскрипѣла и вскорѣ вышелъ изъ нея мельникъ.
• Щепка. Мельничиха положила щепокъ въ самоваръ, чтобы скорѣе разогрѣть его.
• Навѣсъ. Подъ навѣсомъ хорошо будетъ спать: здѣсь свѣжій воздухъ, прохладно, —говоритъ путешественникъ.
• Освѣщать. Вскорѣ мельница освѣтилась.
• Разсмотрѣть. Путникъ разсмотрѣлъ фигуру и узналъ въ ней мельника.
• Кадка. Мельница, мельникъ. Около мельницы кадка съ водой.

29. IV. Г. Разсужденіе изъ Тарда—„Преступленія толпы“. „Неврол. Вѣсти.“ стр. 28—29. (1893 г., приложеніе).

• Независимость желанная мечта каждаго государства; самое тяжелое для любой страны—лишиться независимости.
• Сословіе. Характеръ преступленія толпы зависитъ отъ того, къ какому сословію принадлежатъ участники ея.
• Изображать. Художникъ всегда долженъ стараться изображать на картинѣ то, что соотвѣтствуетъ дѣйствительности.
• Повѣсить. Въ ферганской области зачинщики возстанія были приговорены къ смертной казни черезъ повѣшеніе.
• Ресторанъ. Завсегдатаи ресторановъ представляютъ собою часто возмутительное типы.
• Поддаваться. Болѣе слабое сословіе всегда поддается вліянію болѣе сильнаго—по своимъ убѣжденіямъ и т. д.
• Вліяніе одной среды на другую очень важно въ жизни каждаго государства.
• Женщина оказываетъ сильное вліяніе на судьбу толпы и имѣетъ иногда важное историческое значеніе.
• Упорство толпы иногда бываетъ очень велико и трудно бываетъ сразить его даже съ большими силами.
• Возбудимость толпы зависитъ отъ тѣхъ лицъ, которые участвуютъ въ ней.
• Стремленія возбужденной толпы бываютъ иногда ужасны; толпа часто не взирая ни на какія препятствія, стремится совершить то, чего хочетъ.
• Поведеніе цѣлой массы народа часто зависитъ отъ главныхъ вожаковъ ея.
• Смѣхъ толпы, издѣвающейся надъ тѣми, которые обращаются къ ней съ просьбою успокоиться.
• Заклинаніе въ глазахъ суевѣрной толпы имѣетъ огромное значеніе.
• Вызывать. Многіе поступки народной массы вызываются борьбой одного сословія съ другимъ.

125. V. Описаніе срубленнаго лѣса изъ „Запис. Охотн“. стр. 124—125.

На другой день послѣ прочтенія отрывка, когда приступили къ записи, испытуемый совершенно забылъ, о чемъ онъ читалъ, и даже по окончаніи опыта не могъ сказать, много ли ассоціацій изъ прочитаннаго.

• Грибъ. Пепельно-сѣраго цвѣта, въ видѣ лепешки, добываютъ изъ него трутъ. Фитиль, проведенный къ боченку съ порохомъ. Сдача Акры [читалъ когда-то: тамъ былъ подкопъ съ порохомъ].
• Облако. Желтовато-прозрачнаго цвѣта, плоское. Вспомнились наиболѣе рельефные фотографическія карточки съ облаковъ.
• Бродить. Дрожжи бродятъ. Квашня съ тѣстомъ бродитъ; читалъ когда-то: лѣзетъ съ печки, наступаетъ на кочергу и т. д. [извѣстный разсказъ о мальчикѣ, который въ темнотѣ квашню и кочергу принялъ за домового]. Видѣнный рисунокъ микробовъ.
• Дорожка. —
• Цѣпляться. Ліаны, въ нихъ лежитъ человѣкъ, зацѣпившійся руками и ногами; басня Крылова, какъ ловили обезьянъ.
• Пень. Роща съ пнями, порослью, не превышающей 1 аршина, на пняхъ сидятъ грибы, дающіе трутъ. Все это въ тѣни, хочется отдохнуть.
• Возвышаться Въ этой поросли возвышается дубъ. Сравненіе изъ Шпильгагена одного героя съ дубомъ. Вспомнилъ объ одномъ знакомомъ „дубообразномъ“.
• Снѣгъ. Катанье но первопутку. Охота на волка съ поросенкомъ, охота на русаковъ по порошѣ.
• Пестрѣть. Пестрый нарядъ кухарки-хохлушки. Лугъ, пестрѣющій цвѣтами. Листья при закатѣ солнца пестрѣютъ различными цвѣтами съ металлическ. оттѣнкомъ.
• Стебелекъ травы, на немъ кузнечикъ, и я лежа наблюдаю [собствен. воспоминаніе]. Меня обсѣли муравьи. Читалъ когда-то, какъ муравьи—термиты съѣли собаку.
• Таять. Сахаръ въ стаканахъ. Я ухитряюсь облить чаемъ гостью; она встаетъ, вся облитая. Понуривъ голову, выслушиваю наставленія.
• Папоротникъ. Изъ ботаники: папоротники, ихъ развитіе, оплодотвореніе. Повѣрье объ исканіи кладовъ. Мои наблюденія надъ оплодотворен. лягушекъ на Крестовскомъ острову.
• Опуститься. Вспомнилъ изъ прошлаго: нагнулся надъ оврагомъ, опустился внизъ и съѣхалъ на дно. „Я опущусь на дно морское, я подымусь на облака“. Это изъ Демона. Отвратительный чортъ, нарисованный кузнецомъ Вакулой.
• Кузнечикъ. — По латыни—lacusta viridissima.

Результаты.

Попробуемъ теперь разобраться въ той грудѣ сырого матеріала, которую дали намъ изложенные выше опыты.

Цѣлъ наша, какъ уже выше было сказано, состояла въ томъ, чтобы изучить, какъ отражается прочитанный только- что отрывокъ на ходѣ мыслей у человѣка.

Просматривая приведенные протоколы и сличая ихъ съ читавшимися отрывками, не трудно замѣтить, что вліяніе прочитаннаго въ разныхъ случаяхъ сказывалось съ различною силою. Возьмемъ для примѣра слова „птица“ и „стволъ“ изъ опыта I. Ж. или слово „пень“ изъ V. Д; во всѣхъ этихъ случаяхъ данное слово вызвало именно тѣ образы, которые были связаны съ ними въ отрывкѣ и притомъ въ совершенно неизмѣненномъ видѣ. Иногда въ записи даже прямо дословно повторяются слова и фразы изъ прочитаннаго. Такой положительный результатъ можетъ обозначать одно изъ двухъ: илипрочитанный отрывокъ настолько ярко запечатлѣлся въ умѣ изслѣдуемаго, что легко вызывается цѣликомъ, въ томъ же видѣ, какъ былъ воспринятъ; или же слово, данное въ качествѣ возбудителя, въ силу тѣхъ или иныхъ своихъ свойствъ, дѣйствуетъ настолько удачно, что вызываетъ въ умѣ полученныя ранѣе впечатлѣнія со всѣми ихъ подробностями.

Возьмемъ теперь другой случай. Слова „таять“ (V Д.), „независимость“ (IV Г.), „вспыхивать“, „колокольчикъ“ (I Ж.) и др., не смотря на то, что встрѣчались въ отрывкѣ, вызвали въ умѣ изслѣдуемаго образы и мысли, ничего общаго съ содержаніемъ отрывка не имѣющія. Причины этого явленія, очевидно, противоположны только что упомянутымъ. Такія ассоціаціи мы будемъ въ дальнѣйшемъ изложеніи называть побочными.

Но нерѣдко приходилось встрѣчаться съ явленіемъ, представлявшимъ середину между этими двумя случаями: возникшія мысли не были тождественны съ прочитаннымъ, но въ то же время находились съ нимъ въ извѣстной связи. Здѣсь можно различать 2 случая: 1) ассоціаціи постороннія, но по своему содержанію близко подходящія къ только-что прочитанному. Иногда въ такихъ случаяхъ самъ изслѣдуемый не можетъ опредѣлить, побочная ли это ассоціація или она навѣяна прочитаннымъ. Примѣромъ этого могутъ служить слова „музыка“ (II. Р.), „возвышаться“ (V. Д). 2) ассоціаціи взяты изъ отрывка, но ихъ послѣдовательность и связь совершенно измѣнены; иногда въ этихъ случаяхъ данное слово, данный образъ вызываетъ въ умѣ не то мѣсто отрывка, въ которомъ онъ встрѣчается и часть котораго онъ составляетъ, а совсѣмъ другое; въ другихъ случаяхъ разныя мѣста отрывка связываются между собою, составляя такія комбинаціи, которыхъ въ прочитанномъ не было. Примѣры этого мы имѣемъ въ словахъ „навѣсъ“ (III. Г.), „стучаться“ (III. Г.) и др.

Описанныя явленія очень характерны. Они указываютъ на то, что отрывокъ уже потерялъ свою яркость, отчетливость и не можетъ уже воспроизводиться цѣликомъ, со всѣми подробностями; онъ начинаетъ распадаться, отдѣльныя его части теряютъ связь между собою и перепутываются. Благодаря этому, онѣ начинаютъ смѣшиваться съ представленіями, имѣвшимися уже ранѣе въ умѣ, и входить съ ними въ различныя комбинаціи. Этимъ именно путемъ и получаются тѣ случаи, когда не знаешь, ставать ли + или —, т. е., отнести ли данную ассоціацію къ возникшимъ подъ вліяніемъ отрывка или считать ее побочной.

Кромѣ этихъ 3-хъ главныхъ категорій, подъ которыя можно было подвести всѣ наши опыты, выяснилось еще нѣсколько частностей, также представляющихъ извѣстный интересъ. Надо замѣтить при этомъ, что явленія, описанныя выше, встрѣчаются у всѣхъ безъ исключенія испытуемыхъ при одинаковыхъ условіяхъ опыта; количественныя колебанія между отдѣльными лицами здѣсь сравнительно очень невелики (см. таблицы). Тѣ же явленія, о которыхъ мы будемъ сейчасъ говорить, свойственны по преимуществу нѣкоторымъ людямъ, иногда отсутствуя у другихъ ; индивидуальныя колебанія представляются здѣсь часто очень значительными, такъ что въ большинствѣ случаевъ эта сторона наблюденій не поддается общимъ выводамъ и цифровому подсчету, представляя интересъ главнымъ образомъ для индивидуальной психологіи.

Такъ, въ протоколахъ опытовъ довольно часто можно встрѣтить, что ассоціативная дѣятельность субъекта не ограничивается отдѣльными представленіями или образами; время отъ времени произносимыя слова вызываютъ въ умѣ изслѣдуемаго сужденія по поводу того или иного образа, той или иной отвлеченной мысли, высказанной въ отрывкѣ. Иногда эти сужденія не представляютъ ничего новаго, составляя простое повтореніе чужихъ мнѣній, слышанныхъ раньше или прочитанныхъ въ томъ же отрывкѣ; таковы напр., слова: сословіе, женщина (въ IV. Г.). Въ другихъ же случаяхъ, наоборотъ , сужденія эти являются самостоятельными, ни откуда не заимствованными; здѣсь мы имѣемъ дѣло уже съ продуктами критической дѣятельности, вызванной даннымъ словомъ, даннымъ представленіемъ; человѣкъ показываетъ свое личное отношеніе къ предмету, высказывая по поводу его свое удовольствіе или неудовольствіе, приписывая ему тѣ или иныя качества, произнося надъ нимъ ту или иную оцѣнку. На первый планъ выступаетъ свое собственное „я“ со своими, чисто субъективными, взглядами, симпатіями и антипатіями. Примѣры такого рода сужденій можно видѣть въ опытахъ: IV. Г.—слова „изобразить“, „ресторанъ“ и II. Р.—слово „понимать“.

Естественно, что подобныя сужденія могутъ возникнуть преимущественно по поводу вопросовъ и взглядовъ, еще спорпыхъ, подлежащихъ обсужденію ; а съ такими вопросами сравнительно рѣдко приходится встрѣчаться при чтеніи описаній и разсказовъ: развѣ только иногда читателю не понравится картина, нарисованная авторомъ, или проскользнетъ какое-нибудь критическое замѣчаніе по поводу дѣйствующихъ лицъ разсказа. Разсужденія же, напротивъ, даютъ большой матеріалъ для подобнаго рода критической оцѣнки, и неудивительно поэтому, что именно этотъ сортъ чтенія и вызываетъ, какъ мы увидимъ ниже, больше всего самостоятельныхъ сужденій.

Изъ другихъ особенностей, уже чисто индивидуальнаго характера, слѣдуетъ отмѣтить ту, которую наблюдалъ еще L. Dygas¹¹) въ своихъ опытахъ и которую онъ приписываетъ развитію творческаго воображенія у изслѣдуемыхъ субъектовъ: усвоенный образъ воспроизводится въ умѣ цѣликомъ, но затѣмъ начинаетъ дополняться новыми подробностями. Примѣры этого можно видѣть въ опытахъ I. Ж. (пріютиться, роща) и V. Д. (пень). Склонность эта замѣчалась въ моихъ опытахъ далеко не часто, изъ 6 субъектовъ всего у 2. Не слѣдуетъ смѣшивать эту особенность съ описаннымъ выше явленіемъ, гораздо болѣе частымъ, —когда прочитанный отрывокъ начинаетъ распадаться въ умѣ и перемѣшиваться съ запасомъ ранѣе усвоенныхъ представленій; въ данномъ случаѣ, наоборотъ, прочитанное воспроизводится цѣликомъ, все время отчетливо сохраняется въ воображеніи и только обогащается, дополняется новыми чертами и образами.

Наконецъ, еще одно явленіе встрѣчалось довольно часто, почему мы и сочли нелишнимъ прослѣдить его. Дѣло идетъ о наклонности къ самоанализу. Въ нашихъ опытахъ эта наклонность выразилась тѣмъ, что въ числѣ побочныхъ (т. е. не имѣющихъ связи съ отрывкомъ) ассоціацій встрѣчаются по временамъ также мысли о себѣ, главнымъ образомъ: 1) о ходѣ своихъ мыслей въ данную минуту, 2) вообще о о своихъ нравственныхъ и другихъ качествахъ. Такъ напр., слово „система“ (IX П. Бэнъ стр. 21—23; протоколъ не приведенъ) вызываетъ слѣдующія ассоціаціи: „Въ моихъ мысляхъ нѣтъ системы. О чемъ я думаю теперь больше всего?“ и т. д. Мы видимъ здѣсь, что изслѣдуемый не только передаетъ намъ ходъ своихъ мыслей, но и самъ анализируетъ ихъ. Тоже самое мы встрѣчаемъ въ опытѣ II Р., подъ словомъ „разсужденіе“:

„…………….. разсудокъ сейчасъ плохо дѣйствуетъ у меня“.

Возьмемъ теперь другого рода примѣры.

Въ опытѣ II Р. слово „дѣйствовать“ вызвало между прочимъ мысль: „дѣйствовать на меня произведенію искусства очень трудно“ (т. е., лишь немногія произведенія трогаютъ его).

Въ одномъ опытѣ съ П. слово „душа“ вызвало мысль:

„Наука о душѣ. Мало вниманія обращалъ на это“. Въ опытѣ съ Р. (Бэнъ стр. 21—23 проток, не приведенъ); по поводу слова „браться“:

„ …………… взяться за дѣло. Отчего не возьмусь серьезно“.

Во всѣхъ этихъ случаяхъ изслѣдуемый, припоминая свои поступки и разные случаи изъ своей жизни, пытается такъили иначе опредѣлить различныя качества своего характера: эстетическій вкусъ, работоспособность, умственные отвлеченно- философскіе интересы и т. д. и иногда обсудить ихъ. Такъ какъ обѣ эти категоріи (наклонность анализировать собственныя мысли въ каждый данный моментъ и наклонность обсуждать особенности своего характера) представляются родственными и такъ какъ онѣ встрѣчаются въ нашихъ опытахъ рѣже, чѣмъ всѣ вышеописанныя, то мы и рѣшили при вычисленіяхъ слить ихъ въ одну группу, обозначивъ ее названіемъ: „наклонность къ самоанализу“.

Способъ вычисленія.

Изложивши качественную сторону результатовъ, перейдемъ теперь къ изложенію не менѣе важной ихъ части— количественной.

Какъ часты вообще случаи, когда прочитанный отрывокъ такъ или иначе повліялъ на ходъ ассоціацій? Какое содержаніе отрывка больше всего благопріятствуетъ этому вліянію? Какъ вліяетъ время (промежутокъ въ сутки) на воспроизведеніе? Всѣ эти и многіе другіе вопросы могутъ быть рѣшены исключительно статистическимъ путемъ, для чего общее число нашихъ опытовъ (около 800) представляется вполнѣ достаточнымъ.

Всѣ наши опыты можно раздѣлить на 2 главныя категоріи, сообразно чему и результаты ихъ представлены въ 2-хъ таблицахъ: въ одной (I) собраны результаты тѣхъ опытовъ , когда слова диктовались тотчасъ послѣ прочтенія отрывка („непосредственная запись“); общее число ихъ—463, считая за опытъ каждое изъ произносимыхъ экспериментаторомъ словъ вмѣстѣ съ вызванными этимъ словомъ мыслями и образами. 2-ая категорія содержитъ тѣ случаи, когда сеансъ производился черезъ сутки послѣ прочтенія отрывка („запись чрезъ сутки“). О на гораздо меньше численностью, чѣмъ 1-ая, всего 184; однако этого числа было достаточно для выясненія нѣкоторыхъ подробностей, отчасти подтверждающихъ, а отча- сти дополняющихъ результаты 1-ой категоріи.

Надо сказать , что общее количество произведенныхъ нами опытовъ было значительно больше указанной выше цифры, но многіе изъ нихъ при окончательномъ подсчетѣ пришлось выбросить—и вотъ почему. Принятый нами методъ изученія предмета въ подробностяхъ своихъ представляется еще очень мало разработаннымъ. Нѣкоторыя изъ нашихъ первоначальныхъ предположеній не оправдались на практикѣ, сообразно чему пришлось измѣнить методику опытовъ. Такъ было, напр , въ вопросѣ о томъ, нужно ли употреблять въ качествѣ возбудителей слова обыденныя, или же рѣдко встрѣчающіяся, слова, выражающія общій смыслъ прочитаннаго, или же случайныя и т. д. (см. выше). Не было недостатка и въ другихъ затрудненіяхъ и недоразумѣніяхъ. Такъ , вначалѣ мы хотѣли вести опыты нѣсколько иначе: предполагалось произвести сеансъ записи еще до чтенія, употребляя для этого слова изъ какого-либо отрывка, послѣ чего давался для чтенія именно этотъ отрывокъ; послѣ чтенія производился вторичный сеансъ съ тѣми же самыми словами. Затѣмъ сличались обѣ записи—до и послѣ чтенія—и такимъ путемъ предполагалось выяснить вліяніе прочитаннаго. Однако этотъ методъ пришлось оста вить: оказалось, что во время чтенія изслѣдуемый невольно обращаетъ вниманіе на тѣ слова отрывка которыя онъ слышалъ только-что отъ экспериментатора, и мѣста, гдѣ встрѣчаются эти слова рѣзче всего остального запечатлѣваются въ его памяти, что, разумѣется, не могло не вліять на результаты опытовъ. Очевидно, что результаты подобныхъ неудачныхъ попытокъ—а ихъ было не мало—не имѣло смысла приводить здѣсь: они имѣли только отрицательнее значеніе, указавши мнѣ на то, какъ не слѣдовало ставить опыты, и дѣлать изъ нихъ какіе бы то ни было общіе выводы мы не рѣшились.

Перейдемъ теперь къ дальнѣйшему поясненію таблицъ. Данныя каждой таблицы дѣлятся на 3 группы въ зависимости отъ характера прочитаннаго отрывка: разсказъ, описаніе и разсужденіе; каждая группа состоитъ въ свою очередь изъ одной или нѣсколькихъ подгруппъ, смотря по тому, какое слово служило возбудителемъ ассоціаціи: глаголъ, существ. конкретное (т. е., названіе предмета), отвлеченное понятіе. Такимъ образомъ, по приведеннымъ таблицамъ можно судить не только о томъ, какъ вліяетъ па ходъ ассоціацій, положимъ, разсказъ, разсужденіе и т. д., но и о томъ, какъ варіируется это вліяніе въ зависимости отъ того, будетъ ли возбудителемъ ассоціаціи глаголъ, названіе конкретнаго предмета, или какое-нибудь иное слово. Такъ какъ въ нашихъ опытахъ употреблялись 4 рода возбудителей ассоціаціи: глаголъ, названіе конкретныхъ предметовъ, названіе отвлеченныхъ понятій и названіе конкретныхъ понятій, то можно было думать, что соотвѣтственно этому каждая группа раздѣлится на 4 подгруппы; на дѣлѣ, однако, этого нѣтъ, и вотъ почему. Просматривая въ таблицахъ общее число опытовъ для каждой подгруппы, мы видимъ, что число это нигдѣ не спускается ниже 20, въ иныхъ же случаяхъ (напр. подгруппа „разсужденіе“ — отвлечен. „понятіе“) оно достигаетъ 112; число субъектовъ, служившихъ для опытовъ, въ каждой подгруппѣ было отъ 2-хъ до 6-ти (не менѣе 2-хъ); наконецъ, хотя этого и не видно изъ таблицы, надъ каждымъ изъ этихъ субъектовъ было продѣлано не менѣе 8 (а во многихъ случаяхъ и гораздо болѣе) опытовъ именно для данной подгруппы, т. е., въ каждомъ изъ этихъ 8 (или болѣе) опытовъ характеръ отрывка и характеръ возбудителя былъ тотъ же, что и въ остальныхъ. Всѣ эти условія при разсчетахъ соблюдались съ тою цѣлью, чтобы не впасть въ ошибки, легко получающіяся, если начать процентныя вычисленія изъ небольшого количества опытовъ.

Эти то именно соображенія и заставили насъ воздержаться отъ помѣщенія въ таблицы такихъ подгруппъ: отрывокъ—разсужденіе, возбудитель—существ, конкретное, и хотя отдѣльные опыты въ этомъ родѣ у насъ и были, но число ихъ было настолько незначительно, что дѣлать изъ нихъ какіе-нибудь общіе выводы было бы слишкомъ рискованно.

Но этихъ предосторожностей было еще недостаточно; приходилось принимать во вниманіе еще индивидуальныя колебанія, которыя въ иныхъ случаяхъ (напр., въ проявленіяхъ самоанализа, творческаго воображенія) доходили до такой степени, что общіе выводы здѣсь были бы совершенно недостовѣрны. Съ цѣлью регистраціи этихъ колебаній мы воспользовались пріемомъ вычисленія средняго колебанія (mittere Variation¹²⁾); величина эта указываетъ намъ на степень индивидуальныхъ колебаній, и естественно, что чѣмъ больше было МѴ., тѣмъ осторожнѣе приходилось быть съ общими выводами. Возьмемъ нѣсколько примѣровъ. Въ подгруппѣ разсказъ—глаголъ участвующихъ субъектовъ было 5, соотвѣтственно чему каждая средняя величина, занесенная въ таблицу, выводилась изъ 5 чиселъ; процентъ удачнаго воспроизведенія отрывка (66%) выведенъ здѣсь изъ слѣдующихъ чиселъ:

80, 60, 53, 79 и 58; МѴ. = 11, т. е., не превышаетъ % величины %.

Въ той же подгруппѣ въ рубрикѣ „видоизмѣненный отрывокъ“ цифра 13 получена изъ слѣдующихъ чиселъ:

15, 20, 7, 0, 21; МѴ. = 7, т. е., превышаетъ ¹/₃ величины, изъ которой она вычислена. Наконецъ, въ рубрикѣ „критическія сужденія“ той же подгруппы (въ таблицѣ вмѣсто числа стоитъ вопросительный знакъ) отдѣльныя числа слѣдующія:

0, 30, 40, 0, 46; среднее = 23, а МѴ = 19, т. е., превышаетъ ²/₃ средней величины %.

Случаи, подобные 1-му примѣру, когда МѴ (т. е. индивидуальныя колебанія) не превышаютъ ¹/₃ средней величины, я считалъ вполнѣ удовлетворительными и годными для общихъ выводовъ; случаи 2-ой категоріи, когда МѴ. больше ¹/₃ величины, средней для всѣхъ участвовавшихъ субъектовъ, но меньше ²/₃ ея, также занесены въ таблицу и употреблялись при подсчетѣ, хотя съ извѣстной осмотрительностью; въ таблицѣ случаи эти обозначены жирнымъ шрифтомъ. Но въ тѣхъ случаяхъ, когда МѴ. превышало ²/₃ этой величины (см. 3-й примѣръ), величина % въ таблицу уже не заносилась, и вмѣсто нея ставился вопросительный знакъ. Такимъ образомъ показываетъ, что индивидуальныя колебанія слишкомъ велики и не позволяютъ сдѣлать общихъ выводовъ. Подобное дѣленіе результатовъ на 3 разряда по степени ихъ точности можно упрекнуть, конечно, въ извѣстной долѣ произвольности; но мнѣ все же казалось нелишнимъ въ видахъ достовѣрности общихъ выводовъ ввести хотя бы эту поправку, такъ какъ другого средства устранить индивидуальныя колебанія у меня не имѣлось.

Разборъ таблицъ.

Разсмотримъ теперь подробнѣе содержаніе таблицъ. Начнемъ съ первой.

Таблица I. Непосредственная запись (тотчасъ послѣ чтенія).

		Число опытовъ	Число субъектовъ	Изъ прочитаннаго		Побочн.		Видоизм.		Крит. сужд.		Самоаналiзъ		Твор вообр.
Характеръ отрывка.	Характеръ возбудимости.			%	МV	%	МV	%	МV	%	МV	%	МV	%	МV
Разсужденіе	Понятіе отвл.	112	6	23	8	46	13	29	8	47	10	?	—	—	—
	глаголъ	24	2	29	16	33	8	37	13	66	—	?	—	—	—
Итого въ раз сужденіи		136	—	26	—	39	—	33	—	56	—	—	—	—	—
Описаніе	Конкретн. сущ	76	4	70	8	28	7	3?	—	?	—	?	—	?	—
	глаголъ	62	4	28	5	37	6	33	8	26	14	?	—	—	—
	конкр. понятіе.	33	2	33	7	47	17	19	11	26	4	?	—	—	—
Итого въ описаніи		171		44		37	—	18	—	—	—	—	—	—	—
	Глаголъ	93	5	66	11	21	7	13	7	?	—	—	—	—
Разсказъ	конкретн. сущ	63	5	67	6	21	5	—	—	?	—	?	—	?	—
Итого въ разсказѣ.		156	—	66	—	21	—	—	—	—	—	—	—	—	—
Общій итогъ		463	6	45	—	32	—	—	—	—	—	—	—	—	—

Общій итогъ показываетъ, что отрывокъ изъ какой бы то ни было статьи, независимо отъ ея содержанія, тотчасъ послѣ прочтенія значительно отражается на ходѣ нашихъ мыслей. Въ нашихъ опытахъ непосредственное отраженіе только что прочитаннаго встрѣчается въ 45% всѣхъ опытовъ; въ 32% побочныя ассоціаціи, наоборотъ, совершенно вытѣснили изъ сознанія изслѣдуемаго прочитанное. Остальные 23% приходится отнести въ рубрику посредственнаго вліянія, („видоизмѣненный отрывокъ“), когда прочитанное уже начинаетъ смѣшиваться съ идеями и представленіями, бывшими въ умѣ еще до чтенія, такъ или иначе видоизмѣняетъ ихъ и само видоизмѣняется ими; впрочемъ, здѣсь уже замѣтны значительныя индивидуальныя колебанія.

Разсматривая теперь различные роды отрывковъ по ихъ содержанію, мы замѣчаемъ, что чаще всего воспроизводится разсказъ: 66% изъ прочит., 21% побочн.; далѣе слѣдуетъ описаніе—44 изъ отр. и 36 побочн.; хуже всего воспроизводится разсужденіе: 26 изъ прочит и 39 побочныхъ. Чѣмъ объяснить подобныя отношенія? Намъ кажется, причина заключается въ слѣдующемъ. И описаніе и разсказъ содержатъ въ себѣ рядъ образовъ, которые вообще легче усваиваются и укладываются въ памяти, чѣмъ отвлеченныя понятія и идеи; поэтому и въ тѣхъ и въ другихъ процентъ воспроизведенія гораздо значительнѣе, чѣмъ въ разсужденіяхъ. Но въ описаніи образовъ этихъ слишкомъ много, тогда какъ связь между ними сравнительно слаба; можетъ бытъ это обстоятельство еще усиливалось тѣмъ, что мы брали для опытовъ преимущественно описанія пейзажей, гдѣ часто самые разнообразные предметы собраны въ одно мѣсто совершенно случайно и гдѣ поэтому еще рѣзче выступаетъ слабость ихъ взаимной связи. Въ разсказѣ же, наоборотъ, образовъ сравнительно не такъ много и нѣкоторые изъ нихъ (напримѣръ дѣйствующія лица) повторяются по нѣскольку разъ; къ тому же здѣсь существуетъ фабула, устанавливающая извѣстную связь и послѣдовательность между отдѣльными представленіями. Этимъ,вѣроятно, и обусловливается большее вліяніе разсказа на ходъ мыслей.

Мы не рѣшаемся дѣлать изъ этого факта другое обобщеніе, болѣе широкое, хотя оно напрашивается само собой. По самому характеру описанія въ немъ чаще всѣхъ другихъ встрѣчаются ассоціаціи по смежности, тогда какъ въ разсказѣ, напротивъ, преобладаютъ ассоціаціи послѣдовательности. Не слѣдуетъ ли отсюда заключить, что ассоціаціи послѣдовательности вообще прочнѣе, чѣмъ ассоціаціи по смежности? Можетъ быть это въ свою очередь объясняется тѣмъ, что въ первомъ случаѣ гораздо легче переходъ къ причинной зависимости между явленіями, что, конечно, уже значительно усиливаетъ ихъ взаимную связь. Но, повторяемъ, все это только предположенія, для провѣрки которыхъ необходима дальнѣйшая экспериментальная разработка вопроса.

Разсужденія, наполненныя отвлеченными понятіями и идеями, какъ мы уже видѣли выше, рѣдко цѣликомъ запе- чатлѣваются въ умѣ изслѣдуемаго со всѣми своими подробностями; очень часто во время опыта они уступаютъ мѣсто побочнымъ ассоціаціямъ. Кромѣ того, здѣсь мы впервые встрѣчаемся съ обиліемъ (33%) „видоизмѣненныхъ“ ассоціацій; въ эту рубрику, какъ уже выше сказано, отнесены случаи, когда ассоціированныя идеи или представленія не тождественны съ тѣми, которыя содержатся въ отрывкѣ, но настолько связаны съ ними по содержанію, а иногда и по формѣ, что невозможно бываетъ рѣшить вопросъ, побочныя онѣ или нѣтъ. Въ тѣхъ опытахъ, гдѣ для чтенія служатъ описаніе или разсказъ, подобные случаи довольно рѣдки и индивидуальныя колебанія настолько велики, что не даютъ возможности вывести какія-либо общія заключенія. Наоборотъ, когда читается разсужденіе, индивидуальныя колебанія дѣлаются меньше и явленіе уже замѣтно выступаетъ у всѣхъ испытуемыхъ субъектовъ. Причина, по нашему мнѣнію, заключается въ слѣдующемъ. Описаніе или разсказъ даютъ, большею частью, яркіе, вполнѣ опредѣленные образы, которые отчетливо врѣзываются въ память; во время опыта они либо воспроизводятся цѣликомъ, либо ужъ совершенно не воспроизводятся , вытѣсняясь другими , болѣе привычными ассоціаціями. Только спустя извѣстное время, какъ мы увидимъ ниже, они начинаютъ тускнѣть, распадаться, и тогда смѣшеніе и сліяніе ихъ съ другими, побочными представленіями, дѣлается гораздо болѣе частымъ. Разсужденіе же почти не даетъ намъ такихъ образовъ; его содержаніе—полусхематичныя понятія, которыя можно приложить ко многимъ конкретнымъ представленіямъ, общія идеи или сужденія, подъ которыя можно подвести множество самыхъ разнообразныхъ примѣровъ.

Естественно, что уже тотчасъ по прочтеніи отрывка начинается сліяніе прочитаннаго съ бывшими ранѣе въ умѣ представленіями и понятіями; очень можетъ быть, что подобный процессъ переработки на свой ладъ происходитъ уже во время самаго чтенія. Все это дѣлается, конечно, непроизвольно, такъ какъ отъ всякаго активнаго воздѣйствія на ходъ мыслей изслѣдуемый, какъ сказано уже выше, долженъ былъ воздерживаться. Итакъ, чтеніе отрывковъ отвлеченнаго содержанія мѣшаетъ точному, отчетливому запоминанію конкретныхъ фактовъ и явленій, развивая наклонность къ смѣшенію вновь усвоенныхъ идей и впечатлѣній съ тѣми, которыя уже ранѣе находились въ сознаніи; это, конечно, составляетъ отрицательную сторону подобнаго чтенія.

Но въ этой же группѣ мы встрѣчаемся еще съ одной особенностью, которая вполнѣ выкупаетъ собою предыдущій недостатокъ: критическія сужденія здѣсь встрѣчаются гораздо чаще, чѣмъ въ другихъ группахъ; число ихъ въ 1-й группѣ доходитъ до 56%, тогда какъ въ группѣ описаніи“ ихъ гораздо меньше (приблизительно около 26%?), а въ „разсказѣ“ индивидуальныя колебанія уже совершенно выступаютъ на первый планъ. Оно и понятно. Отвлеченное разсужденіе уже во время чтенія должно возбуждать активную разсудочную дѣятельность.

Читатель принужденъ слѣдить за тѣмъ, какъ авторъ анализируетъ факты, дѣлаетъ изъ нихъ выводы, старается подтвердить и доказать эти выводы; мысль его начинаетъ мало-по-малу и сама работать въ этомъ же направленіи, путемъ собственныхъ заключеній, пытаясь провѣрить и оцѣнить прочитанное. Такимъ образомъ, значеніе отрывковъ отвлеченнаго содержанія заключается вовсе не въ томъ, чтобы давать читателю готовыя идеи, мысли и сужденія: мысли эти, какъ мы уже видѣли, запоминаются плохо и тотчасъ- же перемѣшиваются съ собственными идеями субъекта. Важна та самостоятельная, критическая дѣятельность ума, которая возбуждается подобнымъ чтеніемъ и наклонность къ которой согласно нашимъ опытамъ остается въ теченіе извѣстнаго времени и послѣ прочтенія отрывка. Недостаточная отчетливость, конкретность воспринятыхъ идей, можетъ быть, даже отчасти способствуетъ критической дѣятельности ума, такъ какъ если бы одинъ яркій образъ вытѣснилъ изъ сознанія всѣ остальные, то сдѣлались-бы невозможными сопоставленія, а слѣдовательно и его оцѣнка. Что касается послѣднихъ 2-хъ рубрикъ — „самоанализъ“ и „творческое воображеніе“ , то огромныя индивидуальныя колебанія здѣсь совершенно заслоняютъ вліяніе прочитаннаго. Интересно только, что чтеніе отрывковъ отвлеченнаго содержанія совершенно исключаетъ проявленіе творческой фантазіи у кого-бы то ни было изъ испытуемыхъ субъектовъ, несмотря на то, что подобные опыты были произведены со всѣми 6 субъектами (см. 1-ую группу І-ой таблицы).

Посмотримъ теперь, какое значеніе для ассоціаціи имѣетъ слово, данное въ качествѣ возбудителя, и какъ различіе въ характерѣ этого слова отражается на ходѣ опытовъ. Какъ выше уже было сказано, въ роли возбудителей употреблялись сущ. конкр., сущ. отвлеч., глаголы и конкретныя понятія; всѣ они выбирались непремѣнно изъ только-что прочитаннаго отрывка. При этомъ избѣгались слова, попадавшіяся въ отрывкѣ случайно, эпизодически и не имѣвшія прямого отношенія къ общему смыслу его. Главный вопросъ, который возникаетъ здѣсь, состоитъ, конечно, въ томъ, насколько данный возбудитель способенъ воскресить въ памяти прочи­танное со всѣми его подробностями: въ этомъ состоитъ глав­ная его функція и въ этомъ-то пунктѣ и сказываются срав­нительныя достоинства различныхъ возбудителей. Разсмотрѣ­ніе таблицъ показываетъ, что наилучшимъ возбудителемъ является существ, конкретное и притомъ не только для опи­саній, но и для разсказа:

Возбудитель—сугцествит. конкретное.
Количество ассоціацій13) изъ отрывка	въ описаніи	70
	въ разсказѣ	67
Итого		68,5%,
Количество ассоціацій изъ побочныхъ	въ описаніи	28
	въ разсказѣ	21
Итого		24,5%
Дальше идетъ глаголъ, который особенно хорошъ для того, чтобы вспоминать разсказъ:
Возбудитель—глаголъ.
Количество ассоціацій изъ отрывка	въ разсказѣ	66
	въ разсужденіи	29
	въ описаніи	28
Итого		41%.
Количество ассоціацій изъ побочныхъ	въ разсказѣ	21
	въ разсужденіи	33
	въ описаніи	37
Итого		30%

На послѣднемъ мѣстѣстоятъ отвлеченныхъ понятія, которыя лишь въ 23% вызываютъ въ умѣ прочитанное (именно—разсужденіе), тогда какъ число побочныхъ ассоціацій достигаетъ 46%

Конкретныя понятія, какъ уже выше было сказано, занимаютъ середину между существ, конкр. и отвлеченн., давая въ описаніи 43% изъ прочитаннаго и 47% побочныхъ (въ таблицѣ эти опыты не приведены).

Запись черезъ сутки.

До сихъ поръ мы занимались тѣми случаями, когда изслѣдованіе ассоціацій производилось немедленно по прочтеніи отрывка; теперь перейдемъ къ разсмотрѣнію 2-ой таблицы, т. е., тѣхъ опытовъ, когда между чтеніемъ и записью былъ промежутокъ времени около сутокъ. Правда, число этихъ опытовъ гораздо меньше по сравненію съ предыдущими, но, сравнивая полученныя цифры съ цифрами І-ой таблицы, все-таки можно вывести нѣкоторыя замѣчанія.

Характеръ отрывка.	Дарактеръ возбудителя.	Число опытовъ.	Число субъектовъ	Изъ прочитаннаго.		Побочн.		Видоизм.		Крит. сужд.		Самоанал.		Творч. вообр.
				%	МV	%	МV	%	МV	%	МV	%	МV	%	МV
Разсужденіе	отвлеченное понятіе	20	2	23	0	39	6	34	2	32	—	—	—	—	—
Описаніе	конкретн. сущ.	39	3	40	6	30	8	29	8	?	—	—	—	?	—
	глаголъ	26	2	?	—	50	27	34	11	—	—	—	—	?	—
Итого въ описаніи		65	—	—	—	40	—	31	—	—	—	—	—	-	—
Разсказъ	глаголъ	45	3	29	7	?	—	37	16	7	4	—	—	8	5
	конкр. сущ.	44	3	27	2	31	15	42	12	?	—	?	—	?	—
Итого въ разсказѣ		99	—	28	—	—	—	39	—	—	—	—	—	—	—

Cравнительно рѣзкая разница между I и II таблицами замѣтна въ группахъ „описаніе“ и „разсказъ“, причемъ измѣненія въ обѣихъ этихъ группахъ носятъ приблизительно одинаковый характеръ. Число ассоціацій изъ прочит. въ нихъ рѣзко падаетъ (въ разсказѣ до 28%, вмѣсто прежнихъ 66, тогда какъ побочныя, наоборотъ, дѣлаются чаще (въ описаніи до 40% вмѣсто прежнихъ 37). Это вполнѣ понятно, такъ какъ въ сутки многіе образы изъ прочитаннаго успѣли забыться, будучи вытѣснены другими, посторонними впечатлѣніями.

Болѣе интереснымъ представляется другое явленіе, также общее для обѣихъ группъ; число видоизмѣненныхъ ассоціацій рѣзко возросло (въ разсказѣ до 49% въ описаніи до 31% вмѣсто прежнихъ 18); при этомъ индивидуальныя колебанія, въ противоположность І-ой таблицѣ, очень невелики, такъ что явленіе, очевидно, свойственно всѣмъ участвовавшимъ субъектамъ. То обиліе видоизмѣнен. ассоціацій, которое въ І-ой таблицѣ можно видѣть только въ группѣ „разсужденіе“, во II таблицѣ стало общимъ для всѣхъ группъ. Очевидно, здѣсь происходитъ совершенно тотъ-же процессъ, который имѣлъ мѣсто въ группѣ „разсужденіе“ тотчасъ по прочтеніи отрывка: образъ, который сутки тому назадъ ярко и отчетливо воспроизвелся-бы въ умѣ изслѣдуемаго, теперь успѣлъ уже потускнѣть, началъ распадаться и до того смѣшался съ побочными представленіями, что ихъ стало трудно различить другъ отъ друга. Разница отъ „разсужденій“ только та, что тамъ процессъ этотъ происходитъ тотчасъ по прочтеніи, тогда какъ здѣсь для него нужны цѣлые сутки времени.

Въ остальныхъ рубрикахъ (критич, отнош., самоанал., творч. воображ.) измѣненія несущественны, что вполнѣ понятно: вѣдь мы еще раньше видѣли, что въ этихъ рубрикахъ полученные результаты зависятъ главнымъ образомъ отъ индивидуальныхъ особенностей; поэтому прочитанный отрывокъ, былъ-ли онъ прочитанъ вчера или сегодня, вообще не можетъ произвести здѣсь какихъ-бы то ни было замѣтныхъ измѣненій.

Обратившись къ группѣ „разсужденій“, мы къ удивленію видимъ, что цифры первыхъ 3-хъ рубрикъ почти совершенно не измѣнились (въ I таблицѣ, т. е., тотчасъ послѣ прочтенія: изъ прочитаннаго—26%, побочныхъ—39%, видоизм. —33%; во II таблицѣ, т. е., черезъ сутки: изъ проч.—23%, побочн.—39%, видоизм.—34%. Правда , число ассоціацій изъ прочитаннаго, какъ и въ остальныхъ 2-хъ группахъ, уменьшилось на 3%, а число видоизм. ассоціацій увеличилось на 1%; но эти измѣненія такъ ничтожны по своей величинѣ, что они не могутъ идти въ сравненіе съ только-что описанными измѣненіями въ группахъ „описаніе“ и „разсказъ“. Очевидно, тотъ процессъ распаденія и переработки, который въ послѣднихъ 2-хъ группахъ становится особенно замѣтнымъ лишь на другой день по прочтеніи, въ группѣ „разсужденіе“ возникаетъ и заканчивается очень быстро, въ первыя-же минуты по прочтеніи отрывка, а можетъ быть даже во время чтенія; за то тѣ идеи и представленія, которыя уцѣлѣли отъ этой переработки и удержались въ памяти изслѣдуемаго, впослѣдствіи уже мало измѣняются, по крайней мѣрѣ въ теченіе сутокъ. Нужно, впрочемъ, оговориться, что это предположеніе въ извѣстной степени гадательно, такъ какъ во II таблицѣ число опытовъ съ „разсужденіемъ“ не превышало 20 и число участвовавшихъ субъектовъ = только 2,—цифры слишкомъ малыя, чтобы на основаніи ихъ высказываться съ полного увѣренностью. Съ извѣстной осторожностью мы должны отмѣтить также и другое, не менѣе любопытное явленіе: рубрика „критич. сужд.“, которая въ І-ой таблицѣ дала крупную цифру—56%—съ небольшими сравнительно индивидуальными колебаніями, здѣсь даетъ такія колебанія, что вмѣсто средняго вывода приходится ставить вопросительный знакъ. Очень возможно, что активная умственная дѣятельность и критическая наклонность, возбужденныя чтеніемъ отрывка, успѣли очень быстро улечься, и на другой день ко времени опыта умъ представляется такимъ-же сравнительно инертнымъ, какъ и до чтенія.

Попробуемъ теперь резюмировать вкратцѣ результаты всѣхъ нашихъ опытовъ:

• Прочитанный только-что отрывокъ всегда оказываетъ значительное вліяніе на ходъ ассоціацій; это вліяніе сказывается еще черезъ сутки, хотя уже значительно слабѣе.
• Какъ степень, такъ и характеръ этого вліянія различны, смотря по содержанію прочитаннаго отрывка: наибольшее вліяніе оказываетъ разсказъ, который воспроизводится чаще всего и притомъ почти въ неизмѣненномъ видѣ; далѣе слѣдуютъ описанія; наименѣе запечатлѣваются въ умѣ разсужденія. За то эти послѣднія больше, чѣмъ что-либо другое, возбуждаютъ критическую дѣятельность ума, критическое отношеніе къ прочитанному.
• Уже тотчасъ послѣ прочтенія разсужденія наступаетъ въ умѣ распаденіе прочитаннаго отрывка, комбинаціи различныхъ его частей съ находившимся ранѣе въ умѣ запасомъ мыслей, понятій и представленій. Что касается прочитанныхъ описаній и разсказовъ, то такая переработка дѣлается замѣтной здѣсь лишь черезъ сутки: тотчасъ-же послѣ прочтенія эти отрывки либо воспроизводятся цѣликомъ, либо совершенно не воспроизводятся.
• Въ качествѣ возбудителей ассоціаціи наилучшими являются существительныя конкретныя (названія предметовъ), которыя чаще всего вызываютъ прочитанное въ умѣ изслѣдуемаго; далѣе слѣдуетъ глаголъ, а на послѣднемъ мѣстѣ стоятъ названія отвлеченныхъ понятій.
• Описанная постановка опытовъ позволяетъ констатировать такія чисто индивидуальныя различія между отдѣльными субъектами, какъ наклонность къ самоанализу, творческое воображеніе и т. д.

Въ заключеніе я позволю себѣ обратить вниманіе читателей на то значеніе, которое могутъ имѣть подобныя изслѣдованія для педагогики. Развитіе умственныхъ способностей въ наше время немыслимо безъ чтенія, продолжительнаго, обильнаго и разнообразнаго; естественно поэтому, что вопросъ о томъ, какъ вліяетъ прочитанное на умственную дѣятельность ребенка, не можетъ не интересовать педагога. Въ виду того, что наше изслѣдованіе является однимъ изъ первыхъ (если не первымъ) въ этомъ родѣ, мы пока не будемъ здѣсь заключать изъ него, что и какъ нужно читать учащимся; ограничимся только пожеланіемъ, чтобы дальнѣйшія изслѣдованія въ этомъ направленіи пролили больше свѣта на эту, все еще темную, область.

¹ Слова «экспериментъ» и «экспериментальный» употреблены здѣсь не совсѣмъ правильно. Строго говоря, экспериментъ будетъ тогда, когда мы искуственно комбинируемъ извѣстныя условія, чтобы получить ожидаемое явленіе и провѣрить такимъ образомъ собственныя теоретическія предположенія. Такъ, химикъ предполагаетъ, что вода состоитъ изъ 0 и Н; для удостовѣренія въ этомъ, онъ извѣстнымъ образомъ и въ извѣстныхъ пропорціяхъ соединяетъ эти газы и получаетъ дѣйствительно воду. Это экспериментъ. Въ нашемъ же случаѣ въ сущности нѣтъ эксперимента, такъ какъ дѣло идетъ только о нѣкоторыхъ техническихъ приспособленіяхъ, облегчающихъ самонаблюденіе. Однако слова «экспериментальная разработка», «экспериментальная постановка» и т. д. настолько часто употребляются, въ этомъ именно смыслѣ, что и мы не считаемъ нужнымъ отступать отъ общепринятой терминологіи.

² «Experiment. Untersuch, über die Association der Vorstell». Phil. Stud. В. I.

³ Philos. Stud. В. VIII: «Ueber den associativen Verlauf der Vorstellungen»

⁴ См., напр., обстоятельную статью Wund t’a въ Phil. Stud., B. VII «Bemerkungen Zur Assotiationslehre.

⁵ Т. Цигенъ. Физіологическая психологія. Перев. 1803 г.

⁶ «О сознаніи» стр 95 — 96.

^[7]) Т. Цигенъ loco cit.

⁸ Начальная буква фамиліи изслѣдуемаго

^[9]) Квадратныя скобки заключаютъ въ себѣ тѣ поясненія, которыя давались изслѣдуемымъ по окончаніи опыта, когда протоколъ перечиты­вался вслухъ.

¹⁰ Черта означаетъ временное отсутствіе всякихъ ассоціацій

¹¹ Recherches expérimentales sur les differents types d’image Revuephilos. 1895 г., 3.

¹² Пріемъ этотъ, какъ извѣстно заключается въ слѣдующемъ. Имѣя нѣсколько чиселъ, положимъ 80, 60, 53, 79 и 58, находятъ сначала среднее ариѳметическое—66; затѣмъ вычисляютъ разницу между нимъ и каждымъ изъ названныхъ чиселъ, какъ большихъ, такъ и меньшихъ: 14, 6, 13, 13,8: сложивши эти разницы и раздѣливши ихъ на число случаевъ, получаютъ величину средней варіаціи, въ данномъ случаѣ II

¹³ Словомъ «ассоціаціи» мы для краткости обозначаемъ здѣсь ассоціированныя идеи, понятія и представленія.