Hysteria in science and life

Abstract

Medicine, as a science that studies a healthy and sick human organism, together with the rapidly advancing development of our knowledge in the field of natural sciences, begins to gradually expand the circle of its observations and studies. Along with this, the connection between medicine and such important branches of knowledge as criminal anthropology, sociology and psychology is becoming closer and closer and closer; Many provisions of these sciences are still based on data borrowed from the field of medical observation or obtained with the help of natural scientific methods of research.

Full Text

Мм. г-ни и мм. г-ри!

Медицина, какъ наука, изучающая здоровый и больной организмъ человѣка, вмѣстѣ съ быстро идущимъ впередъ развитіемъ нашихъ знаній въ области естествовѣдѣнія, начинаетъ постепенно расширять кругъ своихъ наблюденій и изслѣдованій. На ряду съ этимъ все ближе и тѣснѣе устанавливается связь медицины съ такими важными отраслями знанія, какъ криминальная антропологія, соціологія и психологія; многія положенія этихъ наукъ и сейчасъ основаны уже на данныхъ, заимствованныхъ изъ области медицинскихъ наблюденій или добытыхъ при помощи естественно-научныхъ методовъ изслѣдованія.

Теперь можно уже смѣло сказать, что „врачебная наука не нуждается болѣе въ мантіи мистицизма и таинственности и считаетъ своимъ лозунгомъ сдѣлать знанія всеобщимъ достояніемъ“. Это особенно важно въ настоящее время оттѣнить по отношенію къ такимъ сравнительно молодымъ отдѣламъ медицины, какъ психіатрія и невропатологія, такъ какъ душевныя и нервныя болѣзни въ глазахъ публики всегда представлялись въ самомъ невѣрномъ и превратномъ видѣ. Сказанное главнымъ образомъ относится къ такъ называемымъ функціональнымъ нейрозамъ и въ частности—къ истеріи.

Между тѣмъ вѣрное пониманіе сущности этихъ столь часто встрѣчающихся психо-нервныхъ заболѣваній и знаніе дѣйствительныхъ причинъ ихъ происхожденія и развитія дали бы возможность установить болѣе правильный взглядъ на многія патологическія явленія современной общественной жизни, могли бы пролить свѣтъ на нѣкоторые темные вопросы въ области психологіи, въ значительной степени помогли бы педагогамъ и воспитателямъ успѣшнѣе разобраться въ ихъ трудныхъ профессіональныхъ задачахъ; наконецъ, криминалисты- соціологи и моралисты также нашли бы для себя въ этомъ знаніи твердую точку опоры при разрѣшеніи многихъ спорныхъ вопросовъ, касающихся человѣческой порочности и преступности.

Въ виду всѣхъ этихъ соображеній я и рѣшаюсь сегодня остановить ваше вниманіе на одномъ изъ самыхъ частыхъ функціональныхъ заболѣваній центральной нервной системы, извѣстномъ въ наукѣ подъ именемъ истеріи. При этомъ здѣсь же нахожу необходимымъ оговориться, что я не намѣренъ излагать предъ вами всѣ клиническія особенности этого богатаго разнообразными симптомами нейроза; я хочу остановиться главнымъ образомъ на разборѣ такъ называемаго истерическаго характера или истерическаго темперамента, который съ психологической точки зрѣнія представляетъ собою немало интересныхъ чертъ и заслуживаетъ самаго серьезнаго научнаго изученія.

Истерія принадлежитъ къ числу весьма часто встрѣчающихся нервныхъ заболѣваній. Старые врачи учили, что истерія свойственна исключительно женскому полу и что она вызывается пораженіемъ сексуальныхъ органовъ, откуда собственно и произошло само названіе этой болѣзни. Однако въ настоящее время съ положительностью доказано, что истерія, даже въ ея классической формѣ, можетъ наблюдаться и у мужчинъ, хотя, безъ сомнѣнія, значительно рѣже, чѣмъ у женщинъ. Наиболѣе часто это заболѣваніе обнаруживается въ возрастѣ полового созрѣванія, но и другіе возрасты также не застрахованы отъ возможности развитія истерическихъ явленій.

Въ числѣ этіологическихъ моментовъ наслѣдственность занимаетъ выдающееся мѣсто; весьма нерѣдко при этомъ приходится наблюдать прямую наслѣдственную передачу, т. е.. истеричные родители производятъ потомство, отягченное истерическимъ же діатезомъ; въ другихъ случаяхъ вліяніе наслѣдственности ограничивается лишь передачей тѣхъ или иныхъ признаковъ дегенераціи, на почвѣ которой, при соотвѣтствующихъ благопріятныхъ условіяхъ, можетъ впослѣдствіи развиться истерія; наконецъ, предрасположеніе къ истеріи можетъ передаться отъ лицъ, не страдающихъ этой болѣзнью, но вообще людей нервныхъ, истощенныхъ, физически слабыхъ или же душевпо-больныхъ.

Если истерія является болѣзнью пріобрѣтенною, то въ числѣ вызывающихъ причинъ на первомъ планѣ слѣдуетъ поставить неправильное воспитаніе. Въ этомъ отношеніи особенно вредное вліяніе оказываетъ на ребенка прочно укоренившаяся привычка очень рано развивать въ дѣтяхъ воображеніе фантастическими разсказами о всевозможныхъ чудесахъ, о привидѣніяхъ, вѣдьмахъ и т. д. На ряду съ чрезмѣрнымъ возбужденіемъ чувствъ и раннимъ развитіемъ фантазіи у ребенка можно поставить также и такіе неразумные пріемы воспитанія, какъ постоянное запугиваніе дѣтей, стремленіе держать ихъ подъ страхомъ наказанія. Въ болѣе позднемъ возрастѣ на развитіе истеріи оказываютъ вліяніе часто повторяющіеся аффекты и разнаго рода психическія травмы въ видѣ внезапнаго душевнаго потрясенія, сильнаго горя, испуга и проч.; въ томъ же направленіи дѣйствуютъ и различные угнетающіе моменты, какъ то: несбывшіяся мечты, неудовлетворенная любовь, постоянныя оскорбленія самолюбію, всякія нравственныя страданія и т. д. Въ смыслѣ этіологическаго момента не малое значеніе имѣютъ также разнаго рода разстройства и ненормальныя возбужденія въ половой - сферѣ.

Что касается сущности истеріи, то въ этомъ отношеніи мы до настоящаго времени не располагаемъ еще какими либо положительными данными; поэтому при объясненіи истерическихъ явленій мы вынуждены пока довольствоваться лишь вѣроятными теоріями или даже гипотезами. Несомнѣнно одно, что въ основѣ истеріи не лежатъ грубо анатомическія пораженія, а она обусловливается только молекулярными, динамическими измѣненіями въ центральной нервной системѣ; этимъ и объясняется тотъ фактъ, что истерическія явленія могутъ внезапно развиваться и также быстро исчезать.

Большинство авторовъ придерживается психологическихъ воззрѣній на сущность истеріи, объясняя этотъ нейрозъ то разстройствомъ въ сферѣ представленій, то суженіемъ поля сознанія, то раздвоеніемъ личности. Въ послѣднее время Sollier ¹) построилъ физіологическую теорію происхожденія истеріи; эту теорію у насъ поддержалъ и въ нѣкоторыхъ частяхъ развилъ и дополнилъ д-ръ Бр. Кнотте ²).

Исходя изъ тѣхъ наблюденій, что истерія, на подобіе сна, по своимъ проявленіямъ характеризуется большей или меньшей оцѣпенѣлостью, недѣятельностью, какъ бы усыпленіемъ различныхъ группъ мозговыхъ центровъ, и что истеричные субъекты иногда впадаютъ на болѣе или менѣе продолжительное время въ состояніе сомнамбулизма, Sollier пришелъ къ выводу, что всѣ истеричные являются сомнамбулистами, что всѣ они погружены въ особаго рода сонъ. Проводя параллель между естественнымъ сномъ и сномъ патологическимъ, въ который погружены истерики, Sollier основывается на слѣдующихъ соображеніяхъ. Существуютъ факты (Введенскій), указывающіе на то, что при нормальныхъ условіяхъ психической дѣятельности постоянно происходитъ то угнетающее, то возбуждающее вліяніе однихъ мозговыхъ центровъ на другіе; такія двойственныя вліянія при нормальныхъ условіяхъ комбинируются извѣстнымъ цѣлесообразнымъ образомъ и являются въ физіологическомъ смыслѣ необходимыми въ интересахъ общей иннерваціи. Когда человѣкъ находится въ бодрственномъ состояніи, то разнообразные мозговые центры постоянно антагонируютъ между собою, и по закону иррадіаціи вліяніе однихъ центровъ на другіе распространяется на весь мозгъ. Принимая во вниманіе эти факты, можно допустить, что сонъ есть активный процессъ торможенія мозга; состояніе сна представляетъ собою какъ бы „вооруженный миръ“ между мозговыми центрами, когда они, ирра- діируя и антагонируя между собою въ теченіе дня, „приходятъ, наконецъ, послѣ продолжительной борьбы въ состояніе полнаго равновѣсія своей возбудимости, всѣ взаимно затормозивъ другъ друга въ одинаковой степени“. Д-ръ Кнотте допускаетъ, что у истеричныхъ свойство нервныхъ центровъ антагонировать между собою значительно повышено; поэтому регуляторному механизму нервной системы, соблюдающему интересы общей иннерваціи, приходится очень много работать. Этотъ регуляторный механизмъ до поры до времени справляется съ своей задачей, но затѣмъ постепенно истощается; въ результатѣ—цѣлесообразное, физіологическое вліяніе однихъ мозговыхъ центровъ на другіе разстраивается и равновѣсіе между ними такимъ образомъ нарушается. Вотъ истерія и представляетъ собою результатъ нарушенія физіологическаго равновѣсія между нервными центрами, при чемъ это нарушеніе наступаетъ вслѣдствіе утомленія механизма, регулирующаго возбудимость мозга. Такъ какъ у женщинъ, обладающихъ болѣе слабой организаціей, регуляторный механизмъ нервной системы истощается гораздо легче и скорѣе, то въ этомъ и кроется причина того, что онѣ чаще заболѣваютъ истеріей.

Я не нахожу здѣсь умѣстнымъ долго останавливаться на критической оцѣнкѣ приведенной физіологической теоріи происхожденія истеріи; считаю однако возможнымъ замѣтить, что въ основѣ этой теоріи лежатъ вѣрно подмѣченные и правильно истолкованные факты, и что, принимая ее, можно довольно удовлетворительно объяснить психо-физіологическое дѣйствіе нѣкоторыхъ причинъ, вызывающихъ истерію. По- этому, не утомляя долго вашего вниманія этимъ вопросомъ, представляющимъ интересъ по преимуществу для врача-спеціалиста, перехожу къ краткому очерку тѣхъ патологическихъ явленій, которыя наблюдаются при истеріи.

Нейрозъ этотъ характеризуется чрезвычайнымъ разнообразіемъ разстройствъ въ различныхъ отдѣлахъ нервной системы. При истеріи поражается чувствительность, наблюдаются уклоненія въ психической дѣятельности, разстройства въ двигательной сферѣ, въ органахъ растительной жизни, въ области сосудодвигательныхъ нервовъ и т. д. При этомъ нужно замѣтить, что всѣ эти болѣзненные симптомы не всегда носятъ одинаковый характеръ: въ однихъ случаяхъ разстройства эти обнаруживаются явленіями раздраженія, возбужденія, въ другихъ, наоборотъ, они характеризуются упадкомъ дѣятельности, задержкой, угнетеніемъ.

Оставляя въ сторонѣ многочисленные и безконечно разнообразные симптомы истеріи, весьма интересные въ клиническомъ отношеніи, мы займемся здѣсь главнымъ образомъ разсмотрѣніемъ тѣхъ разстройствъ, которыя относятся къ психической дѣятельности и изъ совокупности которыхъ складывается такъ называемая истерическая психопатія, иначе— истерическій темпераментъ или истерическій характеръ.

То, что называется въ наукѣ истерическимъ діатезомъ или психическимъ вырожденіемъ истеричныхъ (degeneratio psychica hysterica), проявляется въ видѣ своеобразнаго измѣненія всей психической личности субъекта, въ особенномъ складѣ всей его психо-нервной организаціи. Главнѣйшія черты истерической дегенераціи состоятъ въ крайне неустойчивомъ равновѣсіи психическихъ функцій, въ отсутствіи гармоніи между разсудкомъ, чувствомъ и волей, въ поразительномъ противорѣчіи между словомъ и дѣломъ.

Въ сферѣ чувства у истеричныхъ поражаютъ крайняя быстрота и необычайная легкость въ смѣнѣ настроеній: эти смѣны настроеній возникаютъ неожиданно, являются совершенно немотивированными, ничѣмъ не вызванными. Сегодня истеричные субъекты веселы, подвижны, жизнерадостны, восторженны, воодушевлены: завтра они безъ всякой видимой при- чины становятся вялыми, угнетенными, тоскливыми, мрачными до озлобленія, близкими къ отчаянію. Одновременно съ этимъ также прихотливо измѣняется отношеніе истеричныхъ ко всему окружающему: то, что незадолго передъ тѣмъ сильно волновало ихъ и возбуждало самыя сильныя чувствованія, къ тому они черезъ нѣсколько часовъ могутъ относиться совершенно равнодушно, безъ всякаго интереса; съ такой же легкостью они мѣняютъ свои симпатіи и антипатіи къ различнымъ лицамъ и даже къ очень близкимъ имъ людямъ. Очень нерѣдко можно наблюдать у истеричныхъ извращенную реакцію чувства: то, что должно вызывать и обыкновенно вызываетъ у здоровыхъ людей страданіе, горе, печаль,—то у истеричныхъ вызываетъ радость, удовольствіе, наслажденіе.

Необходимо замѣтить, что всѣ описанныя уклоненія въ сферѣ чувства особенно рѣзко проявляются у истеричныхъ женщинъ. Въ этомъ отношеніи женщина находится въ нѣсколько особенныхъ условіяхъ. На психическій складъ женщины оказываютъ огромное вліяніе различныя ощущенія, исходящія изъ сексуальныхъ органовъ. Это нисколько не покажется удивительнымъ, если мы примемъ во вниманіе, что вообще разстройства тѣхъ или иныхъ органовъ всегда извѣстнымъ образомъ отражаются на состояніи нашихъ чувствованій. Уже старые врачи подмѣтили, что, напр., при грудныхъ болѣзняхъ больные дѣлаются особенно нѣжными, сострадательными, отзывчивыми; при болѣзняхъ сердца—раздражительными, подозрительными; при страданіяхъ пищеварительныхъ органовъ—печальными, желчными, меланхоличными. Но особенно отражаются на самочувствіи заболѣванія въ половой сферѣ. Тѣ или иныя пораженія сексуальныхъ органовъ вызываютъ нерѣдко и въ особенности у нервныхъ субъектовъ приступы тоски и часто приводятъ ихъ въ отчаяніе. Наблюдательные врачи стараго времени вѣрно подмѣтили весьма тѣсное соотношеніе между „благородной функціей“ мозга и функціей низшаго порядка—функціей сексуальныхъ органовъ. Проф. Ball совершенно справедливо замѣчаетъ, что изъ всѣхъ нормальныхъ инстинктовъ, которыми насъ надѣлила природа, ни одинъ не оказываетъ такого вліянія на наши чувства и на нашъ характеръ, какъ инстинктъ половой дѣятельности.

Душевная жизнь женщины особенно сильно подчиняется импульсамъ, имѣющимъ свой источникъ въ половой функціи. Древніе врачи почти всѣ нервныя болѣзни у женщинъ объясняли заболѣваніемъ матки, въ которой, по словамъ Гиппократа, находится исходный пунктъ тысячи болѣзней. Платонъ изображаетъ матку, какъ живое существо, одаренное чувствомъ и движеніемъ, способное „съ яростью устремляться по всѣмъ направленіямъ, чтобы вызвать самыя серьезныя разстройства“. По мнѣнію Ковнера, такое представленіе объ этомъ органѣ является аллегорическимъ изображеніемъ того сложнаго комплекса симптомовъ, который свойственъ истеріи. По Дидро, женщина носитъ въ себѣ органъ (матка), распоряжающійся ею и порождающій въ ея воображеніи всевозможнаго рода призраки. Въ этомъ низшемъ центрѣ, т. е. въ маточной системѣ, говоритъ Дюбуа, концентрируются и отзываются всѣ быстрыя и внезапныя эмоціи, здѣсь сосредоточивается вся женщина въ теченіе средняго періода своей жизни.

Я умышленно привелъ мнѣнія различныхъ авторовъ относительно вліянія сексуальныхъ отправленій на сферу чувствованій женщины, чтобы показать этимъ, что тѣсная связь между названными двумя функціями всегда останавливала на себѣ вниманіе наблюдателей. Ежедневный опытъ подтверждаетъ то же самое. Всѣ мы знаемъ, что въ теченіе менструальнаго періода измѣненіе настроенія у женщинъ представляется обычнымъ явленіемъ: въ это время онѣ становятся капризными, раздражительными, возбужденными. Моrісеаu говоритъ, что женщины обыкновенно только тогда въ добромъ здоровьи, когда у нихъ регулы правильны, наступаютъ во время и въ надлежащемъ количествѣ; въ этомъ отношеніи онъ не безъ основанія называетъ матку часами здоровья женщины; въ этомъ же смыслѣ можно съ достаточнымъ правомъ считать этотъ органъ регуляторомъ женскаго здоровья.

Если даже въ нормальномъ состояніи женщина въ теченіе менструальнаго періода проявляетъ цѣлый рядъ измѣненій въ психической сферѣ, то женщина истеричная, выплачивая природѣ ежемѣсячно этотъ „кровавый налогъ“, весьма нерѣдко обнаруживаетъ при этомъ сложный комплексъ уже прямо патологическихъ явленій. Особенно много скоропреходящихъ болѣзненныхъ симптомовъ наблюдается у истеричныхъ женщинъ при неправильномъ теченіи менструальнаго періода и главнымъ образомъ при задержаніи регулъ. Въ литературѣ описано много случаевъ, гдѣ у истеричныхъ женщинъ въ это время появлялись галлюцинаціи, навязчивыя идеи, импульсивныя стремленія къ поджогамъ, воровству, пьянству, попытки къ самоубійству и т. д. Вообще нужно сказать, что менструальный періодъ въ рѣзкой степени повышаетъ нервную возбудимость истеричныхъ. Нѣкоторые авторы предлагаютъ даже выдѣлить особый видъ менструальной истеріи аналогично тому, какъ это сдѣлано для травматической истеріи и для истеріи алкогольной.

Изъ другихъ разстройствъ въ сферѣ чувства обращаетъ на себя вниманіе нерѣдко наблюдаемое у истеричныхъ необыкновенное изощреніе органовъ чувствъ въ связи съ поразительной живостью воспріятій и особенной пылкостью фантазіи. Истеричныя, напр., могутъ видѣть иногда невооруженнымъ глазомъ микроскопическіе препараты, въ состояніи читать письмо, вложенное въ нѣсколько конвертовъ, или различать цвѣтъ окрашенной бумаги, завернутой нѣсколько разъ бѣлой бумагой. Эти и другіе аналогичные факты часто внушаютъ публикѣ вѣру въ ясновидѣніе, приводятъ къ призванію ложной науки угадыванія чужихъ мыслей, къ увлеченію спиритизмомъ и проч, У многихъ истеричныхъ существуетъ особенная наклонность къ псейдореминисценціямъ, т. е. къ обманамъ воспоминанія: часто истеричныя женщины вспоминаютъ такіе факты, разсказываютъ о такихъ вещахъ, которыхъ онѣ никогда не видѣли и не слышали, приписываютъ себѣ такіе поступки, которыхъ онѣ никогда не совершали. Въ основѣ такихъ обмановъ воспоминанія иногда лежатъ галлюцинаціи, которыя особенно часто бываютъ въ области половыхъ ощущеній. На этомъ нерѣдко основываются ложныя самообвиненія истеричныхъ или обвиненія въ изнасилованіи, взводимыя ими весьма нерѣдко на врачей и священниковъ; этимъ разстройствомъ памяти отчасти можно объяснить подчасъ чудовищную лживость нѣкоторыхъ истеричныхъ и ихъ безцѣльное стремленіе къ обману, клеветѣ, лжесвидѣтельству.

По временамъ интеллектуальная дѣятельность истеричныхъ также замѣтно обостряется: онѣ становятся остроумными, находчивыми, быстро усвоиваютъ новыя впечатлѣнія, ихъ воображеніе сильно экзальтируется и онѣ обнаруживаютъ удивительныя душевныя способности, до того имъ не свойственныя. Brierre de Boismont ³) разсказываетъ объ одной истеричной дамѣ, происходящей изъ нейропатической семьи, которая въ періодѣ менструаціи испытывала такой сильный подъемъ нервной энергіи, такое сильное психическое возбужденіе, что ея душевное состояніе въ это время удивляло всѣхъ, и она сама себя не узнавала: она тогда разсуждала о предметахъ, ранѣе совершенно не доступныхъ ея пониманію, говорила о политикѣ, разрѣшала историческіе вопросы, сочиняла стихи, произносила рѣчи. Жанна д’Аркъ имѣла 19 лѣтъ, когда была сожженна на кострѣ въ Руанѣ въ 1431 году; къ этому времени она еще не начинала менструировать; этотъ фактъ установленъ документальными данными, такъ какъ по приказанію церковныхъ властей она нѣсколько разъ подвергалась прямому изслѣдованію въ этомъ направленіи. Нѣкоторые авторы полагаютъ, что отсутствіе у этой героини менструальной функціи не осталось безъ вліянія на возникновеніе увей галлюцинацій, на появленіе состояній экстаза, на развитіе патріотическаго мистицизма, благодаря которому она увѣровала въ свое великое предназначеніе. Извѣстно, что знаменитая стигматка середины 19 столѣтія, возбудившая тогда до крайней степени страсти религіознаго и научнаго міра, Луиза Лато, была глубокой истеричкой, и что тѣ нейропатическія явленія, тѣ признаки стигматизаціи, которые принимались за какое-то чудо, развились у нея на 9-мъ году жизни, вмѣстѣ съ появленіемъ первыхъ менструацій.

Что подъ вліяніемъ различныхъ условій, выводящихъ нервную систему изъ состоянія равновѣсія, могутъ временно обнаруживаться необычныя душевныя способности и даже проявленія художественнаго творчества,—объ этомъ свидѣтельствуютъ многіе примѣры. Д-ръ Россолимо ⁴) разсказываетъ объ одномъ студентѣ, страдавшемъ лунатизмомъ, который не проявлялъ никогда никакихъ—ни поэтическихъ, ни другихъ артистическихъ наклонностей и который однажды при немъ во снѣ, въ состояніи естественнаго сомнамбулизма, написалъ очень милое четверостишье, охарактеризовавши въ поэтическихъ выраженіяхъ и въ удачной формѣ волновавшія его въ то время чувства къ одной молодой особѣ. Въ другомъ случаѣ этотъ же авторъ былъ свидѣтелемъ такого факта. Будучи однажды вызваннымъ экстренно къ одной паціенткѣ, талантливой музыкантшѣ, которая раньше у него лечилась отъ большой истеріи, онъ засталъ ее съ небольшими признаками жизни, съ петлей на шеѣ изъ полотенца, привязаннаго къ ножкѣ кровати; на столикѣ, у открытаго піанино, лежалъ исписанный листъ нотной бумаги, Выяснилось, что по возвращеніи домой изъ консерваторіи эта особа впала въ безпамятство, продѣлала нѣкоторыя фазы своего припадка и, не приходя въ сознаніе, сѣла за инструментъ, съимпровизировала и набросала партитуру очень интересной и разработанной части фортепіаннаго тріо; не выходя изъ сомнамбулическаго состоянія и изливши въ музыкальной формѣ свою тоску, она, все въ томъ же состояніи безпамятства, затянула петлю на шеѣ. Придя въ себя, она ничего не понимала изъ происшедшаго и не узнала своего произведенія.

Особенно рѣзкія патологическія уклоненія наблюдаются у истеричныхъ субъектовъ въ сферѣ воли и объясняются слабостью этой послѣдней. Huchard правильно опредѣлилъ характеръ разстройствъ въ сферѣ воли у истеричныхъ, сказавъ, что „истеричныя не умѣютъ, не могутъ, не хотятъ желать“. Дѣйствительно, желанія истеричныхъ обыкновенно мимолетны, измѣнчивы, причудливы, прихотливы; здѣсь лежитъ источникъ тѣхъ необъяснимыхъ капризовъ, тѣхъ неожиданныхъ рѣшеній и внезапныхъ, взбалмошныхъ поступковъ, которые такъ свойственны истеричнымъ и которые пріобрѣли уже всеобщую извѣстность. Слабость воли истеричныхъ страннымъ образомъ сочетается съ безпрестанной потребностью возбуждаться, интриговать, обращать на себя вниманіе, играть роль, заставлять говорить о себѣ. Для достиженія этой цѣли истеричныя женщины не пренебрегаютъ никакими средствами, не останавливаются ни предъ какими препятствіями. Въ этомъ отношеніи онѣ прямо удивляютъ своей настойчивостью, своимъ упорствомъ при выполненіи различныхъ фантастическихъ желаній. Вообще подмѣчено, что истеричныя проявляютъ много энергіи, чтобы сдѣлать то, что имъ хочется, и при этомъ обнаруживаютъ совершенный недостатокъ воли при попыткѣ не сдѣлать того, что хочется, или сдѣлать что-либо по обязанности.

Средствомъ для достиженія своихъ желаній истеричныя избираютъ обыкновенно обманъ, притворство и клевету: это ихъ излюбленное оружіе, которымъ онѣ владѣютъ съ большимъ искусствомъ и поразительной ловкостью; это оружіе онѣ одинаково направляютъ и противъ своихъ враговъ, и противъ друзей, а также безразлично и противъ близкихъ имъ людей, и противъ совершенно имъ постороннихъ. Послѣ близкихъ людей, напр.—мужей, братьевъ, сестеръ, родителей и другихъ родственниковъ, онѣ особенно часто изощряются въ лжи и обманѣ передъ духовниками и врачами; для этого онѣ умышленно преувеличиваютъ свои страданія, выдумываютъ самые чудовищные симптомы, симулируютъ тяжелое заболѣваніе, притворяются глубоко страдающими и вообще прибѣгаютъ къ всевозможнымъ хитростямъ, чтобы обмануть врача и заставить его признать у нихъ какую либо необыкновенную болѣзнь. Такая болѣзненная потребность притворяться, такое несомнѣнно патологическое стремленіе къ обману, такая непреодолимая страсть ко лжи—подчасъ прямо граничатъ съ безуміемъ; при этомъ истеричныя всегда идутъ къ цѣли смѣло и упорно, стараясь съ тонкимъ лукавствомъ и большой проницательностью придать характеръ правдоподобія всѣмъ своимъ вымысламъ и фантазіямъ, и часто обманываютъ. даже тѣхъ, кто меньше всего склоненъ ихъ слушать и вѣрить имъ.

Весьма интересный случай одной истерички приводитъ Legrand du Saulle ⁵). Эта особа съ удивительной настойчивостью стала увѣрять итальянскаго короля Виктора Эммануила, что она побочная дочь его сестры. Такъ какъ эта истеричка жила во Франціи, то для провѣрки ея разсказа императоромъ Наполеономъ, по просьбѣ короля, была поставлена на ноги вся полиція, но произведенное слѣдствіе не привело ни къ какимъ результатамъ. Однако сама истеричная все таки успѣла убѣдить въ правдивости своихъ словъ посланнаго королемъ адъютанта, послѣ чего она была отправлена въ Италію и помѣщена въ королевскомъ дворцѣ. Скоро она самовольно покинула Италію и вновь возвратилась въ Парижъ. Въ концѣ концовъ оказалось, что она была дочерью одного парижскаго парикмахера и что во всѣхъ ея разсказахъ не было ни слова правды.

Часто стремленіе истеричныхъ къ лжи и къ клеветѣ принимаетъ размѣры преступленія и нерѣдко послѣдствіемъ такихъ ложныхъ обвиненій съ ихъ стороны являлись судебные процессы, кончавшіеся осужденіемъ невинныхъ жертвъ ихъ безумныхъ продѣлокъ. Въ состояніи озлобленія, сгораемыя отъ желанія мести, истеричныя часто не знаютъ границъ преслѣдованія своей жертвы: онѣ мстятъ ненавистному имъ человѣку даже послѣ его смерти, мстятъ его роднымъ, близкимъ, знакомымъ. Тотъ же Legrand du Saulle ⁶) описываетъ одну больную М., молодую истеричную дѣвушку, которая была покинута своимъ любовникомъ и смертельно возненавидѣла его за это. Однажды въ сосѣднемъ виноградникѣ много лозъ оказалось испорченными. М. подъ присягой показала, что виновникомъ этого дѣянія былъ ея прежній любовникъ и его братъ и что она собственными глазами видѣла, какъ они рѣзали лозы. Оба обвиняемые, несмотря на благопріятные отзывы свидѣтелей о хорошемъ ихъ поведеніи, были осуждены. Спустя годъ послѣ этого, М. однажды прибѣжала съ поля въ деревню—окровавленная и крича о помощи. У ней были найдены многочисленныя пораненія на груди, на шеѣ, на рукахъ; въ нанесеніи ей этихъ ранъ она обвинила дядю своего бывшаго любовника, который и былъ осужденъ на пятилѣтнее тюремное заключеніе. Черезъ нѣсколько времени М. пыталась сыграть такую же преступную комедію еще съ однимъ родственникомъ изъ той же ненавистной ей семьи, но неудачно, такъ какъ тому удалось доказать свое alibi. Вскорѣ послѣ этого мать М., войдя однажды въ хлѣвъ, увидѣла, что сосцы у коровъ обрѣзаны. И въ этомъ М. не задумалась обвинить своего бывшаго любовника и тутъ же кромѣ того заявила, что онъ является также виновникомъ пожара, который былъ въ ихъ деревнѣ. Слѣдствіе показало, что всѣ эти обвиненія являлись сплошнымъ обманомъ и что всѣ указанныя продѣлки—дѣло рукъ самой М. Дальнѣйшая жизнь и судьба М. вполнѣ подтвердили болѣзненный темпераментъ этой особы. Вскорѣ она приняла на себя роль ясновидящей и святой. Однажды на ея подушкѣ нашли искусно сдѣланный вѣнокъ изъ цвѣтовъ съ надписью на немъ; она утверждала, что вѣнокъ принесенъ ей ангеломъ. Къ мнимой мученицѣ стали отовсюду стекаться паломники, и М. заработала на этомъ порядочную сумму. Когда продѣлки М. были раскрыты, она вынуждена была покинуть деревню и поступила въ услуженіе; скоро однако была привлечена къ суду за кражу; потомъ вышла замужъ, но послѣ смерти мужа попала въ исправительный домъ за составленіе подложнаго завѣщанія. Можно смѣло предположить, что и вся дальнѣйшая жизнь этой несчастной женщины была рядомъ подобныхъ же злоключеній, въ основѣ которыхъ лежитъ ея болѣзненная психо-нервная организація, выразившаяся въ истерической дегенераціи.

Изъ всего предыдущаго можно видѣть, что у истеричныхъ субъектовъ всегда имѣются элементарныя разстройства психическихъ отправленій, выражающіяся аномаліями въ сферѣ чувства, интеллекта и въ особенности въ сферѣ воли. Совокупность всѣхъ этихъ разстройствъ и составляетъ то, что извѣстно подъ именемъ истерическаго характера.

Я хочу здѣсь нѣсколько подробнѣе остановиться на выясненіи основныхъ чертъ темперамента истеричныхъ, такъ какъ психическія особенности этихъ „странныхъ“ натуръ съ научной точки зрѣнія заслуживаютъ самаго серьезнаго обсужденія, а въ практическомъ отношеніи представляютъ большой интересъ. Въ особенности заслуживаетъ вниманія психологія этихъ болѣзненныхъ натуръ въ смыслѣ выясненія ихъ роли въ семейной и общественной жизни.

Истерическій характеръ складывается изъ слѣдующихъ основныхъ признаковъ: неустойчивое равновѣсіе душевныхъ отправленій, болѣзненно легкая возбудимость психическаго механизма, обусловливающая быструю смѣну настроеній, и слабость воли. Указанными особенностями психическаго склада истеричныхъ можно объяснить всѣ тѣ аномаліи, которыя наблюдаются въ проявленіяхъ ихъ чувства, въ ихъ поступкахъ.

Какъ уже было замѣчено, па первомъ планѣ у истеричныхъ стоятъ разстройства въ сферѣ чувства. Являясь крайне впечатлительными и легко возбудимыми, истерики очень живо реагируютъ на всѣ внѣшнія и внутреннія психическія раздраженія, въ результатѣ чего и получается у нихъ быстрая смѣна душевныхъ волненій, выражающаяся измѣненіями настроенія, которыя проявляются неожиданнымъ переходомъ отъ слезъ къ смѣху, отъ веселья къ грусти, отъ радости къ печали, отъ надежды къ отчаянію. Съ другой стороны, быстро протекающія представленія, окрашивающіяся въ то же время живыми чувствованіями, вызываютъ въ сознаніи истеричныхъ безпрестанно мѣняющіяся желанія. Вотъ почему эти больные являются требовательными, прихотливыми, причудливыми, капризными и непостоянными въ своихъ симпатіяхъ и антипатіяхъ. Извращеніе чувствованій у истеричныхъ служитъ поводомъ къ развитію у нихъ такъ называемыхъ идіосинкразій, т. е. безотчетнаго, непреодолимаго отвращенія къ извѣстнымъ предметамъ, дѣйствіямъ и лицамъ, подчасъ даже самымъ близкимъ и дорогимъ.

Благодаря тому, что истеричные субъекты очень часто испытываютъ массу самыхъ разнообразныхъ болѣзненныхъ ощущеній и что у нихъ вообще преобладаютъ впечатлѣнія непріятнаго, подавляющаго характера,—благодаря этому они всегда чувствуютъ себя глубоко несчастными и постоянно поглощены заботами о собственной личности. Отсюда развивается у нихъ черствый эгоизмъ, нравственная тупость, крайнее себялюбіе и равнодушное отношеніе, или даже непріязненное, ко всѣмъ окружающимъ. Такимъ путемъ эти эгоистичныя натуры, увлекаемыя своей болѣзненно-возбужденной фантазіей, скоро доходятъ до крайняго преувеличенія своихъ страданій, а это въ свою очередь склоняетъ ихъ къ притворству и къ невольному стремленію вызывать къ себѣ сочувствіе и возможно болѣе заинтересовать собою всѣхъ окружающихъ. Съ этою цѣлью они выдумываютъ самыя невѣроятныя вещи, лгутъ и обманываютъ. Всѣмъ извѣстны продѣлки истеричныхъ, вызывающихъ у себя искусственно стигматизацію, наносящихъ себѣ различныя поврежденія, обвиняющихъ въ изнасилованіи и т. д. Если прибавить къ этому необыкновенную впечатлительность истеричныхъ и болѣзненно усиленную дѣятельность ихъ фантазіи, тогда намъ станетъ достаточно понятнымъ своеобразный душевный складъ этихъ больныхъ, у которыхъ при такихъ условіяхъ легко могутъ возникать галлюцинаціи, могутъ развиваться навязчивыя идеи, импульсивныя стремленія. Возникновеніе такихъ элементарныхъ разстройствъ въ душевной сферѣ обязано тому, что дѣятельность высшихъ мозговыхъ центровъ у истеричныхъ значительно понижена, воля ихъ ослаблена, въ силу чего низшіе мозговые центры, вслѣдствіе самороднаго раздраженія, функціонируютъ особенно дѣятельно и функція ихъ проявляется въ формѣ импульсивныхъ влеченій и автоматическихъ поступковъ.

Слѣдуетъ еще обратить вниманіе на часто встрѣчающіяся у истеричныхъ женщинъ аномаліи полового влеченія. Прежде всего, вопреки мнѣнію многихъ авторовъ, я долженъ замѣтить, что половое влеченіе у женщинъ вообще выражено значительно слабѣе, чѣмъ у мужчинъ. Если женщину влечетъ къ мужчинѣ, если она нуждается въ немъ, то этимъ она обязана главнымъ образомъ сильно развитому въ ней материнскому инстинкту. Привлечь къ себѣ мужчину стремится каждая женщина, но она дѣлаетъ это инстинктивно, въ силу рокового побужденія выполнить свое призваніе жены и матери. Въ этомъ инстинктивномъ стремленіи къ выполненію своего назначенія женщина дѣйствительно проявляетъ сильно выраженное влеченіе къ противоположному полу. Но половая чувственность, какъ таковая, выражена у женщины сравнительно слабо. Если любовь въ жизни женщины играетъ первенствующую роль, то это еще не является доказательствомъ большей ея чувственности. Источникъ этой любви опять-таки кроется въ стремленіи женщины удовлетворить чувству материнства, а эротическія наклонности играютъ при этомъ второстепенную роль. Tennyson совершенно вѣрно замѣтилъ, что „страсть мужчины относится къ страсти женщины, какъ солнечный свѣтъ къ лунному сіянію“. Michelet ⁷) не безъ основанія говоритъ, что „одно лишь глупое тщеславіе мужчины можетъ заставить его думать, что женщина отдается ему въ силу физической любви къ нему“. Безъ сомнѣнія слѣдуетъ считать справедливымъ, что если мужчина часто любитъ въ женщинѣ самку, то женщина въ большинствѣ случаевъ любитъ въ мужчинѣ супруга и отца своихъ дѣтей. Это краснорѣчиво подтверждается крикомъ Рахили, обращеннымъ къ Іакову: „дай мнѣ ребенка— или я умру!“

Среди истеричныхъ женщинъ очень нерѣдко можно встрѣтить такихъ, у которыхъ сексуальное влеченіе повидимому развито сильно, по крайней мѣрѣ на это указываетъ ихъ своеобразное кокетство, ихъ настойчивое желаніе возбудить въ мужчинѣ особое къ себѣ отношеніе,—и тѣмъ не менѣе эти женщины остаются совершенно безразличными къ удовольствіямъ любви. Многія изъ нихъ чувствуютъ даже непреодолимое отвращеніе къ сексуальному удовлетворенію, несмотря на то, что обожаютъ своихъ мужей. Эти послѣдніе случаи имѣютъ большое судебно-медицинское значеніе, такъ какъ подобныя аномаліи полового чувства иногда являются мотивомъ многихъ преступленій, особенно въ нашей крестьянской средѣ, гдѣ браки заключаются рано и часто носятъ принудительный характеръ.

Таковы въ общихъ чертахъ характеристическія особенности психической дегенераціи истеричныхъ субъектовъ. Посмотримъ теперь, какую роль играетъ, какое значеніе имѣетъ истеричный темпераментъ въ семейной и общественной жизни.

Внося въ семейныя отношенія свою психическую неустойчивость , свою болѣзненную впечатлительность, свою измѣнчивость, свои странности и капризы, свой крайній эгоизмъ, истеричные субъекты становятся въ семьѣ положительно въ тягость какъ самимъ себѣ, такъ и всѣмъ близкимъ. Частыя измѣненія въ настроеніи духа обусловливаютъ у нихъ постоянное недовольство всѣмъ окружающимъ; недостатокъ воли и неспособность къ правильному систематическому труду вызываютъ скуку, отвращеніе къ жизни, отчаяніе; безотчетныя антипатіи къ нѣкоторымъ лицамъ приводятъ къ ссорамъ, интригамъ и злобной ненависти. Все это вноситъ въ семейную жизнь семена раздора, все это разъѣдающимъ образомъ дѣйствуетъ на весь строй семейныхъ отношеній. Подозрительность и ревность истеричныхъ женщинъ, порождаемыя болѣзненно усиленной дѣятельностью ихъ воображенія, а частью основанныя на ненормальныхъ половыхъ ощущеніяхъ, часто служатъ поводомъ къ крупнымъ недоразумѣніямъ, заканчивающимся скандальными процессами или просьбами о разводѣ. Мало того: благодаря такимъ особенностямъ истерическаго характера, могутъ извращаться у женщины даже естественныя чувства материнской любви и превращаться въ болѣзненное отвращеніе къ собственнымъ дѣтямъ, которое приводитъ къ жестокому съ ними обращенію и даже къ истязанію.

Если истеричная мать и жена вноситъ въ семью адъ и раздоръ, то не меньшее горе и несчастье приноситъ родителямъ истеричная дочь. Такъ какъ истерія часто возникаетъ въ періодѣ полового развитія, то въ семьѣ нерѣдко можно встрѣтить молодыхъ дѣвушекъ съ истерическимъ характеромъ. Весь періодъ развитія этихъ странныхъ и глубоко несчастныхъ натуръ представляетъ собою пеструю смѣну противоположныхъ влеченій души, завершающихся цѣлымъ рядомъ импульсивныхъ поступковъ, немотивированныхъ дѣйствій. Для примѣра я приведу исторію болѣзни одной истеричной дѣвушки, причемъ эта исторія болѣзни въ то же время можетъ служить исторіей ея развитія, исторіей ея несчастной жизни. Одна молодая дѣвушка X. начала обнаруживать истерическія явленія въ періодѣ полового развитія; въ пансіонѣ, гдѣ она воспитывалась, у нея стала проявляться сильно выраженная наклонность къ воровству, носившая импульсивный характеръ. Чтобы противодѣйствовать порочнымъ влеченіямъ дѣвушки, родители начали развивать въ ней и безъ того уже сильно выраженныя религіозныя чувства. Подъ вліяніемъ этихъ чувствъ дѣвушка стала проявлять экзальтированное благочестіе. Тогда ее па 20 году отдали въ монастырь. Здѣсь особенности ея характера стали проявляться еще рѣзче: она сдѣлалась сварливой, неуживчивой, причуда ливо-капризной, сочиняла множество лживыхъ разсказовъ, дѣлала доносы, сѣяла раздоръ между своими сожительницами, всѣхъ обманывала, писала анонимныя письма, обвинила священника въ изнасилованіи ея и наконецъ бѣжала изъ монастыря и вновь поселилась въ родительскомъ домѣ. Тутъ она своимъ поведеніемъ приводила въ ужасъ все семейство и сдѣлалась положительно невыносимой въ домашней обстановкѣ. Теперь ея набожность смѣнилась влеченіями любострастнаго характера: она съ увлеченіемъ стала читать пикантные романы, при мужчинахъ принимала вызывающія позы, вела съ ними скабрезные разговоры, дѣлала любовныя предложенія. Родители рѣшили выдать ее замужъ. Первые два года замужества протекли сравнительно спокойно, но затѣмъ она стала пить водку, съ мужемъ заводила постоянныя ссоры, била прислугу, посѣщала дѣвицъ вольнаго поведенія, дѣлала кражи изъ магазиновъ и т. д. Между супругами послѣдовало добровольное разлученіе, послѣ чего наша героиня бѣжала заграницу съ однимъ торговымъ комиссіонеромъ и тамъ начала вести развратную жизнь проститутки; вскорѣ она была осуждена за покушеніе на убійство; послѣ этого заразилась сифилисомъ и окончила жизнь самоубійствомъ. Печальная, полная злоключеній жизнь этого глубоко несчастнаго существа представляетъ типичную картину болѣзненныхъ проявленій истеричнаго темперамента.

Другой классическій примѣръ истеричнаго темперамента я могу заимствовать изъ русской литературы. Такой примѣръ далъ намъ великій романистъ - психологъ Достоевскій въ своемъ романѣ „Идіотъ“, гдѣ онъ художественно обрисовалъ типъ истеричной женщины. Такой типичной носительницей истерическаго характера въ его романѣ является Настасья Филипповна. Вся бурная жизнь этой эксцентричной женщины проходитъ передъ читателемъ въ видѣ цѣлаго ряда до крайности измѣнчивыхъ душевныхъ движеній, подъ вліяніемъ которыхъ она дѣлаетъ массу самыхъ безпорядочныхъ поступковъ, неожиданныхъ для нея самой и совершенно загадочныхъ для всѣхъ окружающихъ. Бывшій ея воспитатель, а потомъ сожитель, Тоцкій, характеризуетъ ее „существомъ необыкновеннымъ“, „существомъ изъ ряду вонъ“, которое „ни передъ чѣмъ рѣшительно не остановится“, такъ какъ „рѣшительно ничѣмъ на свѣтѣ не дорожитъ“. Это существо можетъ „безвозвратно себя погубить, лишь бы надругаться надъ человѣкомъ“, къ которому питаетъ отвращеніе и презрѣніе. Покинутая Тоцкимъ въ сельцѣ Отрадномъ, Настасья Филипповна вдругъ узнаетъ, что ея бывшій сожитель женится и дѣлаетъ солидную и блестящую партію. Убѣдившись въ этомъ, Настасья Филипповна выказываетъ „необычайную рѣшимость и обнаруживаетъ самый неожиданный характеръ“. „Долго не думая, она бросила свой деревенскій домикъ и вдругъ явилась въ Петербургъ, прямо къ Тоцкому, одна одинёхонька. Тоцкій не узналъ Настасью Филипповну; передъ нимъ сидѣла совершенно другая женщина“.... „это былъ совершенно не тотъ характеръ, какъ прежде, т. е. не что-то робкое, пансіонски неопредѣленное, иногда очаровательное ⁸ по своей оригинальной рѣзкости и наивности, иногда грустное и задумчивое, недовѣрчивое, плачущее и безпокойное“.— „Нѣтъ: тутъ хохотало передъ нимъ и кололо его ядовитѣйшими сарказмами необыкновенное существо, прямо заявившее ему, что никогда оно не имѣло къ нему въ своемъ сердцѣ ничего, кромѣ глубочайшаго презрѣнія, презрѣнія до тошноты“. „Эта новая женщина объявила, что она пріѣхала не позволить ему этотъ бракъ, и не позволитъ по злости, единственно потому, что ей такъ хочется, и что слѣдственно такъ и быть должно“.—„Ну, хоть для того, чтобы мнѣ только посмѣяться надъ тобой въ волю**. Въ дальнѣйшемъ Настасья Филипповна совершаетъ одинъ за другимъ самые странные, самые неожиданные поступки. Явившись въ семью своего жениха Гаврила Ардальоновича для перваго знакомства съ его родными, она тутъ же подъ вліяніемъ аффекта устраиваетъ грубую сцену торга съ Рогожинымъ. Въ тотъ же вечеръ она продѣлываетъ другую, столь же неожиданную и дикую сцену при нарочно собранномъ многочисленномъ обществѣ. Въ это время „она была какъ въ истерикѣ, суетилась, смѣялась судорожно, припадочно“. Собравши гостей, она зло смѣется при всѣхъ надъ Тоцкимъ и надъ своимъ женихомъ, бросаетъ въ печку сто тысячъ рублей, предложенные ей Рогожинымъ, неожиданно проявляетъ особенную нѣжность и расположеніе къ князю Мышкину, который выразилъ желаніе жениться на ней, и затѣмъ вдругъ уѣзжаетъ съ Рогожинымъ и съ его пьяной компаніей, заявляя всѣмъ во всеуслышаніе, что она „уличная, развратная“. Послѣ этой безумной сцены она начала бросаться отъ Рогожина къ князю, а отъ князя къ Рогожину и каждаго изъ нихъ просила спасти ее. О состояніи ея въ это время Рогожинъ разсказываетъ князю, что она „точно сумасшедшая была весь этотъ день“, „то плакала, то убивать меня собиралась ножемъ. то ругалась надо мной“. Послѣ всѣхъ этихъ сценъ она вновь даетъ слово выйти за Рогожина и даже назначаетъ день свадьбы. Но и это была только минутная вспышка. Вслѣдъ затѣмъ у ней созрѣваетъ новое, неожиданное рѣшеніе устроить бракъ князя, къ которому она сердечно расположена, съ другой женщиной, съ Аглаей Епанчиной. Однако скоро она дѣлаетъ своей соперницѣ Аглаѣ бурную сцену, опять гонитъ Рогожина и бросается къ князю. — „Уйди Рогожинъ, тебя не нужно!—кричала она почти безъ памяти, съ усиліемъ выпуская слова изъ груди, съ исказившимся лицомъ и съ запекшимися губами.— Вотъ онъ, смотри!—прокричала она, наконецъ, Аглаѣ, указывая на князя. Если онъ сейчасъ не подойдетъ ко мнѣ, не возьметъ меня и не броситъ тебя, то бери же его себѣ, уступаю, мнѣ его не надо“.... Князь колебался. Аглая не перенесла даже и мгновенія его колебанія и въ отчаяніи бросилась вонъ изъ комнаты. Когда Настасья Филипповна, придя въ себя, увидѣла стоявшаго подлѣ князя, она бросилась къ нему: „Мой! Мой!—вскричала она. Ушла гордая барышня?— смѣялась она въ истерикѣ. Я его этой барышнѣ отдавала! Да зачѣмъ? Для чего? Сумасшедшая! Сумасшедшая!.. Поди прочь, Рогожинъ“... Тутъ она вновь рѣшаетъ сама выйти за князя. Но и это рѣшеніе она не привела въ исполненіе. На дорогѣ къ вѣнцу вдругъ ею охватываетъ новый порывъ, она поддается новому влеченію.—„Уже отворилась дверца кареты, уже Келлеръ подалъ невѣстѣ руку, какъ вдругъ она вскрикнула и бросилась съ крыльца прямо въ народъ. Всѣ провожавшіе ее оцѣпенѣли отъ изумленія, толпа раздвинулась передъ нею, и въ пяти, въ шести шагахъ отъ крыльца показался вдругъ Рогожинъ. Его-то взглядъ и поймала въ толпѣ Настасья Филипповна. Она добѣжала до него какъ безумная и схватила его за обѣ руки. Спаси меня, увези меня, куда хочешь, сейчасъ!“—Рогожинъ ее увезъ. Но эта безумная выходка была уже послѣдней ставкой въ измѣнчивой и разнузданной жизни Настасьи Филипповны, и окончилась она роковой развязкой. Дикая, эгоистичная, прямо патологическая любовь этой эксцентричной женщины причинила Рогожину столько мученій, доставила ему столько страданій, что онъ, въ конецъ измученный и истерзанный, рѣшается разомъ все покончить—и убиваетъ любимую женщину. Такъ покончила свое существованіе Настасья Филипповна, натура непостоянная, инстинктивная, женщина „безпощадная и неудержимая въ своихъ желаніяхъ“, жизнь которой протекала столь безпорядочно, неровно, бурно, конвульсивно. Настасья Филипповна воплотила въ себѣ всѣ основныя черты истеричнаго темперамента и вся ея жизнь сплошь представляетъ собою скорбный листъ больной, истеричной женщины, носящей на себѣ печать психической дегенераціи. Только великій знатокъ больной души человѣка, какимъ былъ Достоевскій, могъ создать такой живой, вѣрный, рельефный типъ женщины, страдающей истерической психопатіей.

Небезынтересно теперь нѣсколько остановиться на той роли, какую играетъ истерія въ общественной жизни. Тѣ патологическія проявленія, которыми характеризуется этотъ нейрозъ, часто давали и теперь еще нерѣдко даютъ поводъ къ возникновенію всевозможныхъ суевѣрій, ложныхъ ученій, чудесныхъ разсказовъ, основанныхъ на вѣрѣ въ сверхъестественное, таинственное.

Если стать на ту точку зрѣнія, что истерическій ней- розъ представляетъ собою состояніе, аналогичное сомнамбулизму, тогда для насъ явится возможность легче разобраться въ тѣхъ дѣйствіяхъ и поступкахъ истеричныхъ, которые выполняются чувствительно-двигательными механизмами безъ участія высшихъ мозговыхъ центровъ. Сомнамбулисты или лунатики, находясь въ сноподобномъ состояніи, могутъ безсознательно совершать разнаго рода дѣйствія и поступки, часто очень сложные и вполнѣ координированные, могутъ ходить, говорить, писать; затѣмъ, выйдя изъ этого состоянія, они обыкновенно не сохраняютъ никакого воспоминанія о всемъ происходившемъ съ ними въ этотъ періодъ времени. Мало того: лунатики часто могутъ совершать даже такія дѣйствія, проявлять такія способности, которыми они въ нормальномъ состояніи не обладали: они, напр., во время припадка иногда произносятъ прекрасныя рѣчи, не будучи вообще краснорѣчивыми, свободно разговариваютъ на иностранномъ языкѣ,, котораго ранѣе не знали совсѣмъ или знали очень плохо.

Рис.1

¹ Genese et nature del’hysterie. Paris, 1897.

²) Сущность истеріи.—Неврологии. Вѣстникъ, 1900 г., вып. 1.

³ Цит. по Icard’y. Женщина въ періодѣ менструаціи. Пер. съ франц. Казань, 1901

⁴ Русская Мысль за 1901 г., Февраль. Искусство, больные нервы и воспитаніе.

⁵ Цит. по Д.Дрилю. Психофизическіе типы. 1900, стр. 58

⁶ Les hysteriques.

⁷ См. С. Lоmbroso et G. Ferrero. Женщина преступница и проститутка. Рус. пер

⁸ Насколько намъ извѣстно, впервые этотъ типъ съ точки зрѣнія психопатологіи разобранъ Д. А. Дрилемъ. См. его «Психофизическіе типы». 1890 г.