SOCIAL AND PSYCHOLOGICAL PREDICATES OF ADDICTIVE BEHAVIOUR AT TEENAGERS

Full Text

Раннее начало употребления психоактивных веществ (ПАВ) считается важным фактором риска для последующих проблемных ситуаций и психических расстройств [4, 13, 15]. Исследования показывают, что более 80% подростков экспериментируют с наркотиками или алкоголем до вступления во взрослую жизнь. Подростковый возраст - это критический период развития, поскольку в это время бурно протекают физические, когнитивные и психосоциальные изменения. Аддиктивное поведение обычно возникает в подростковом или молодом возрасте и более распространено в этих возрастных группах, чем в любых других. Индивидуальная восприимчивость, обусловленная генетическими, физиологическими и личностными характеристиками, может предрасполагать подростков к поиску новых ощущений. Тем не менее, факторы окружающей среды, включая ранний опыт травматических жизненных событий, повышенную доступность к азартным играм и различным веществам, влияние сверстников признаны факторами риска [2, 3, 11]. Раннее употребление ПАВ достоверно коррелирует с развитием наркотической аддикции, психопатологии и дефицитов в социальном и профессиональном функционировании [1, 8]. Большинство аддиктов сообщают о том, что они не чувствовали себя отличными от других до того, как вовлеклись в аддиктивное поведение. Среди этих людей опыт аддиктивного поведения воспринимается как высоко ценное или приятное, возможно, с эффектами, которые происходят довольно быстро, что это хочется повторить. Первоначальная реакция на потенциально зависимое поведение может быть воспринята как более позитивная, чем у других людей (среди тех, кто относительно склонен) [5, 14]. Вероятность того, что человек совершает переход от случайного употребления веществ к зависимости обусловлено факторами, связанными как с самими наркотиками, так и с индивидуальными факторами (например, генетической предрасположенностью и психическими расстройствами в анамнезе) и факторами окружающей среды (например, семейными отношениями и социально-экономическими стрессорами) [6, 9]. Выделяют внутренние и внешние факторы, влияющие на начало употребления ПАВ в подростковом возрасте. Важными внутренними факторами, которые усиливают или защищают от начала и прогрессирования употребления у подростков, являются характеристики личности и появление в подростковом возрасте психичес- ких заболеваний, которые влияют на развитие употребления психоактивных веществ. «Поиск новизны» характерен для подростков в целом, а те, у кого экстремально высокий показатель по поиску новизны, особенно подвержен риску к началу злоупотребления ПАВ. Существует такая характеристика как «нейроповеденческое растормаживание», которая включает в себя соответствующие характеристики, и включает в себя импульсивность/трудности в ответном торможении, а высокий показатель в этой характеристике в раннем подростковом возрасте является высоким прогнозом в более позднем возрасте к формированию зависимости от табака, марихуаны, алкоголя и кокаина в течение следующих 7-9 лет [12]. Напротив, такая личностная черта как «добросовестность», отражающая способность к саморегуляции, является своего рода фактором, защищающим от развития злоупотребления ПАВ. Сверстники играют доминирующую роль в начале употребления табака и алкоголя, а связь с девиантными сверстниками является очень важным предиктором начала и прогрессирования употребления, особенно курения в подростковом возрасте. Имитация девиантного поведения, скорее всего, произойдет, когда ролевые модели очень заметны, а сверстники являются наиболее важными образцами для подражания в жизни подростков [10, 15]. Семейная среда также имеет значение - высокий уровень родительского отвержения и низкий родительский контроль связаны с более высокими показателями раннего дебюта потребления ПАВ [7, 16, 17]. Исследование личностных особенностей подростков проводилось на базе ГБУЗ НСО «Новосибирский областной клинический наркологический диспансер» (подростковое отделение). В основную группу вошли 27 человек (12 юношей и 15 девушек) с аддиктивным поведением в анамнезе, возрастные границы 14,7±1,5 года. Группу сравнения составили условно здоровые подростки, объём выборки 30 человек, из них 16 юношей и 14 девушек, возрастные границы 14,2±0,8 года. В исследовательской работе применялся опросник ориентации личности на гендерные роли (адаптация BSRI (С. Бем) М.В. Бураковой); методика для психологической диагностики копинг-механизмов (Э. Хейма в адаптации Л.И. Вассерман, О.Ю. Щелкова); методика диагностики типологий психологической защиты (Р. Плутчик в адаптации Л.И. Вассермана, О.Ф. Ерышева, Е.Б. Клубовой и др.) и методика диагностики социально-психологической адаптации (К. Роджерс, Р. Даймонд в адаптации А.К. Осницкого). Достоверность различий между средними показателями в группах определялась с помощью непараметрического критерия оценки различий U-критерия Манна-Уитни; для выявления различий признаков, выраженных в процентном отношении, применялся точный критерий Фишера; также использовался коэффициент ранговой корреляции Спирмена для выявления взаимосвязей между переменными. Относительное распределение показателей гендерных типов для выборки подростков-аддиктов позволило выявить следующее. Маскулинный тип обнаружен в 33% случаев у юношей и 33% у девушек; феминный тип - в 50% у юношей и 60% у девушек и андрогинный тип выявлен в 17% случаев у юношей и 7% у девушек; гендерно-неидентифицируемый тип не был ни в одном из случаев (см. рис.). Для выборки условно здоровых подростков относительное распределение показателей ген- дерных типов позволило выявить, что маскулинный тип обнаружен в 88% случаев у юношей и 36% у девушек; феминный тип - в 6% случаев у юношей и 50% у девушек; андрогинный тип - в 6% случаев у юношей и 14% у девушек; гендерно-неидентифицируемый тип не был ни в одном из случаев. Сравнивая средние значения в группах (см. табл.), было обнаружено, что в основной группе у юношей доминирует фемининный тип гендерной роли (44,1±5,5) напротив маскулинного (42±9,6). У девушек в основной группе также доминирует фемининный тип (44,7±4,8) напротив маскулинного (38,1±7,3). В группе сравнения обнаружено у юношей доминирование маскулинного типа гендерной роли (49,1±8,2) напротив фемининного (23,5±0). У девушек в группе сравнения было обнаружено доминирование фемининного гендерного типа (56±9,7) в сравнении с маскулинным (38,3±3,5). Выявлены различия с помощью U-критерия Манна-Уитни по показателям фемининности у девушек (p=0,0095). Девушки, находящиеся в группе условно здоровых подростков, достоверно больше проявляют в своём поведении фемининную гендерную роль, в сравнении с девушками, находящими в группе подростков-аддиктов. Выявлены тенденции к различиям по показателям маскулинности у юношей и фемининности у юношей и позволяет предположить, что такие черты как мягкость, эмоциональность, социальная чувствительность, сопереживание и другие, характерные для фемининного типа личности, у юношей связаны с формированием аддиктивного поведения. В силу этого фактора они возможно более конформны, легко убеждаемы и управляемы из-за своей подчиненности и зависимости по отношению к другим людям, что может стать предпосылкой к аддиктивному поведению. Анализ копинг-механизмов Э. Хейма, распределенных в соответствии с тремя основными сферами психической деятельности на когнитивный, эмоциональный и поведенческий копинг-механизмы, у подростков с аддиктивным поведением в анамнезе и условно здоровых подростков показал, что продуктивные копинг-стратегии используют: когнитивные - 30% (7 чел.), эмоциональные - 52% (12), поведенческие - 31% (7). Непродуктивные стратегии совладания используют: когнитивные 44% (10 чел.), эмоциональ- ные - 31% (7), поведенческие - 17% (4). Относительно продуктивные копинги используют: когнитивные 26% (6 чел.), эмоциональные - 17% (4), поведенческие - 52% (12). Относительное распределение респондентов в группе сравнения по средним значениям показало, что продуктивные копинг-стратегии составляют: когнитивные стратегии используют 55% (17 чел.), эмоциональные - 53% (16), поведенческие - 33% (10). Непродуктивные стратегии совладания составляют: когнитивные используют 19% (6 чел.), эмоциональные - 40% (12), поведенческие - 20% (6). Относительно продуктивные копинги: когнитивные используют 26% (8 чел.), эмоциональные - 7% (2), поведенческие - 47% (один). Использование подростками-аддиктами в большей степени непродуктивных когнитивных копинг-стратегий (р<0,05), говорит о пассивных формах поведения с отказом от преодоления трудностей из-за неверия в свои силы и интеллектуальные ресурсы, а также с умышленной недооценкой неприятностей. В то время как условно здоровые подростки в большей степени использует продуктивные когнитивные копинг-стратегии (р<0,05), что относится к формам поведения, направленным на анализ возникших трудностей и возможных путей выхода из них, а также повышение самооценки и самоконтроля, более глубокое осознание собственной ценности как личности, наличие веры в собственные ресурсы в преодолении трудных ситуаций. Сравнивания результаты по степени напряженности механизмов психологической защиты на первом месте у подростков с аддиктивным поведением в анамнезе стоит использование защиты «отрицание» (57,9±24,6) в сравнении с условно здоровыми подростками, у которых на первое место выступает использование защиты «проекция» (67,4±13,2; р<0,04). Отрицание относится к одному из ранних, примитивных способов справляться с неприятностями - отказ принять их существование. Подростки-аддикты не воспринимают ту информацию, которая может привести к внутриличностному конфликту, они могут отрицать возможное наличие у себя аддиктивных проблем. Далее по иерархии системы психологической защиты на втором месте у подростков с аддиктивным поведением в анамнезе использование защиты «компенсация» (57±18,9), у условно здоровых подростков - «отрицание» (66,3±16,8; р<0,043). Действие защиты «компенсация» проявляется в попытках найти подходящую замену реального или воображаемого недостатка, нестерпимого чувства, например, уныния и депрессии, другим качеством, чаще всего с помощью фантазирования и возможно использованием психоактивных веществ, что отмечается у подростков-аддиктов. Третье место по уровню напряженности в основной группе занимает «замещение» (56,9+21,3), в группе сравнения - «интеллектуализация» (62,4+19,4). У подростков с аддиктивным поведением в анамнезе разрядка подавленных эмоций происходит с использованием более доступного и легкого способа как использование психоактивных веществ. В то время как условно здоровые подростки справляются со своими переживаниями, вызванными неприятной или субъективно неприемлемой ситуацией, при помощи логических установок и анализа ситуации. Условно здоровые же подростки склонны опираться на логические установки и манипуляции, в силу того, что используют механизм «интеллектуализация» в первых рядах иерархии психологических защит. Выявлены значимые различия между основной группой и группой сравнения по шкале «проекция» (p<0,005) и различия на уровне тенденций по шкале «общее напряжение защит» (p<0,05). У условно здоровых подростков достоверно выше показатели по использованию «проекции». Личностям, использующим этот механизм, свойственно отсутствие внушаемости и высокая критичность. Были изучены особенности социально-психологической адаптации у подростков с аддиктивным поведением в анамнезе и условно здоровых подростков. Распределение респондентов в основной группе по средним значениям интегральных показателей (рассчитываются в процентах) опросника показывает по шкалам низкий уровень «адаптации» - 59,1%, средний уровень «самопринятия» - 61,5%, низкий уровень «принятия других» - 59,1%, низкий «эмоциональный комфорт» - 54,2%, средний уровень «интернальности» - 64,8%, низкий уровень «стремления к доминированию» - 51,1% и средний уровень «эскапизма» - 12,7%. В группе сравнения отмечается по шкале «адаптация» высокий уровень - 62,5%, высокий уровень «самопринятия» - 68,3%, высокое «принятие других» - 61%, высокий «эмоциональный комфорт» - 64%, высокий уровень по шкале «интернальность» - 67,1%, низкий уровень «стремления к доминированию» - 46,5% и низкий уровень «эскапизма» - 16,9%. Сопоставление средних значений результатов по группам говорит о низком уровне некоторых показателей в группе подростков с аддиктивным поведением по сравнению с показателями в группе условно здоровых подростков, а именно по «адаптации», «самопринятию», «принятию других», «эмоциональной комфортности», «интернальности», а также «эскапизм» (р<0,05). Можно предположить, что у аддиктов отмечаются трудности адаптации в межличностных отношениях: из-за непринятия других они чаще могут вступать в конфронтацию с окружающими, что, в свою очередь, может доходить и до оппозиционного поведения. Эмоциональное состояние может отличаться большей неустойчивостью, значительными колебаниями при переживании неудач, стрессовых ситуаций. Можно сделать вывод, что у подростков-аддиктов наблюдаются эмоционально-поведенческие нарушения. Стремление обманывать окружающих, обвинять их в собственных ошибках вытекают из структуры аддиктивной личности, которая тем самым пытается скрыть «комплекс неполноценности», который объясняется неумением жить в соответствии с устоями, общепринятыми нормами [3]. Обнаружено, что значение по шкале «эскапизм» в основной группе ниже в сравнении с группой сравнения. Эскапизм представляет собой обособленно-примиренческое поведение личности, с помощью которого она уходит в мир иллюзий и фантазий и таким образом прячется от реальности. Низкий показатель по данной шкале у подростков-аддиктов можно объяснить тем, что для них использование психоактивных веществ является своего рода способом ухода от реальности и нежеланием решать возникающие жизненные затруднения, в то время как условно здоровые подростки могут справляться с теми вызовам, которые предлагает жизнь, с помощью любой другой активной деятельности, например, учеба и хобби. Были обнаружены статистически значимые различия (p<0,05) по шкале «эскапизм» (p=0,005) и на уровне тенденций по шкале «эмоциональная комфортность» (p=0,01) между основной группой и группой сравнения. Эмоциональное состояние подростков-аддиктов отличается большей неустойчивостью, значительными колебаниями при переживании неудач, стрессовых ситуаций. В поисках взаимосвязи между параметрами социально-психологической адаптации и механизмами психологических защит был проведен корреляционный анализ результатов исследования с помощью коэффициента корреляции Спирмена в основной группе. Была выявлена прямая корреляция на уровне тенденций (при р<0,05) между параметром социально-психологической адаптации «эскапизмом» и механизмом психологической защиты «замещение» у подростков-аддиктов. Чем выше уровень эскапизма, тем больше отмечается использование защиты замещение, и наоборот. Также была выявлена прямая корреляция (при р<0,01) между параметром социально-психологической адаптации «эскапизмом» и общим напряжением защит. Чем выше уровень эскапизма, тем выше общее напряжение защит, и наоборот. Таким образом можно сделать вывод, что у подростков-аддиктов юношей наблюдается фемининный тип гендерной роли. Значимые различия выявлены между девушками основной группы и группы сравнения по параметру фемининность; у подростков-аддиктов в репертуаре совладающих стратегий доминируют непродуктивные когнитивные копинг-стратегии. Выявлен высокий уровень развития таких механизмов психологической защиты, как отрицание, компенсация, замещение в основной группе. В основной группе отмечается низкий уровень показателей социально-психологической адаптации по шкалам «адаптация», «самопринятие», «принятие других», «эмоциональная комфортность», «интернальность», а также «эскапизм».

About the authors

Olga M Kormilina

Novosibirsk regional clinical narcology dispensary

Novosibirsk, Kainskaya street, 21A

Anatoly A Ovchinnikov

Novosibirsk State Medical University

630091, Novosibirsk, Krasny Prospekt, 52

Aklima N Sultanova

Novosibirsk State Medical University

Email: sultanova.aklima@yandex.ru
630091, Novosibirsk, Krasny Prospekt, 52

Vera V Zelenskaia

Novosibirsk State Medical University

630091, Novosibirsk, Krasny Prospekt, 52

Anastasia D Levchenko

Novosibirsk State Medical University

630091, Novosibirsk, Krasny Prospekt, 52

References

Supplementary files