Проблемное использование социальных сетей: можем ли мы говорить о зависимости?

Обложка


Цитировать

Полный текст

Открытый доступ Открытый доступ
Доступ закрыт Доступ предоставлен
Доступ закрыт Доступ платный или только для подписчиков

Аннотация

В статье представлены материалы российской и зарубежной литературы, указывающие на сходство между определёнными типами поведения в социальных сетях и аддиктивным поведением, а также демонстрирующие негативные последствия проблемного использования социальных сетей для физического, психического и социального благополучия пользователей. Рассмотрены биологические, личностные и социальные факторы, предрасполагающие к проблемному использованию социальных сетей. Приведены данные о коморбидности социальносетевой зависимости с другими видами зависимого поведения и психическими расстройствами, такими как технологическая, пищевая, покупательская зависимости, депрессия, мания, тревожное расстройство, эпизоды психотических переживаний.

Полный текст

Социальные сети — неотъемлемая часть жизни современного человека. По состоянию на октябрь 2021 г. ежемесячное количество активных пользователей Facebook составляет 2,9 млрд человек, а YouTube — 2,3 млрд [1]. Эти показатели непрерывно растут, что не может не быть причиной дискуссий о влиянии социальных сетей на физическое, психическое и социальное благополучие людей [2, 3].

Поведение некоторых пользователей социальных сетей вызывает обеспокоенность, так как напоминает модели поведения при различных видах химических и нехимических зависимостей [4, 5]. Хотя в настоящее время проблемное использование социальных сетей не признают самостоятельной нозологической единицей, и оно не входит в действующую Международную классификацию болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) [6] и обновлённую МКБ-11 [7], многие авторы используют термины «зависимость от социальных сетей» и «проблемное/чрезмерное использование социальных сетей».

M. Griffiths (2005) утверждает, что любое поведение, которое соответствует шести критериям, общим для всех видов зависимости (заметность, изменение настроения, толерантность, симптом отмены, конфликт и рецидив), можно с практической точки зрения определить как зависимость [8]. Согласно классификации А.Ю. Егорова (2015), зависимость от социальных сетей является поведенческой зависимостью и входит в группу интернет-аддикций, которая, в свою очередь, относится к технологическим зависимостям. Подразумевается, что интернет — средство реализации зависимости, а не её объект [9].

Цель написания данной статьи — провести обзор тематической научной литературы последних 5 лет.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ

Поиск информации осуществлён в базах данных PubMed и Google Scholar с использованием запросов «social media addiction», «Facebook addiction». Критерии включения: метаанализы, систематические обзоры, рандомизированные клинические испытания, когортные исследования, исследования «случай-контроль», неконтролируемые исследования и литературные обзоры, исследующие зависимость от социальных сетей и опубликованные в промежутке с 1 января 2017 г. по 27 ноября 2021 г. Критериями исключения были описания отдельных случаев/серии случаев и заключения экспертов по вышеназванной теме.

МОЖЕМ ЛИ МЫ ГОВОРИТЬ О ЗАВИСИМОСТИ?

Согласно обзорной статье Kristiana Siste Kurniasant и соавт. (2019), поведенческий паттерн чрезмерного использования интернета (к которому относится и чрезмерное использование социальных сетей) имеет сходство с зависимостью от психоактивных веществ по таким критериям, как развитие толерантности, абстинентного синдрома, повторяющиеся попытки уменьшить или остановить «употребление», а также негативные последствия для повседневной жизни [10].

У людей с наркотической зависимостью существует дефицит нейрональных связей в отделах мозга, отвечающих за вознаграждение и импульсивность (Асадуллин А.Р. и др., 2018) [11]. Основываясь на данных о роли прилежащего ядра в системе вознаграждения и получения удовольствия, Christian Montag и соавт. (2017) изучили взаимосвязь объёма серого вещества в прилежащем ядре и активностью пользования Facebook на примере 62 добровольцев. Были получены данные о том, что высокая частота проверки страницы Facebook на смартфоне напрямую связана с меньшими объёмами серого вещества прилежащего ядра [12]. Значимость данной области мозга в системе вознаграждения подтверждается исследованиями других моделей аддиктивного поведения. Так, существуют научные сведения о взаимосвязи объёма серого вещества прилежащего ядра и зависимости от алкоголя [13], употребления кокаина [14].

В обзоре Rasan Burhan и Jalal Moradzadeh (2020) комментарии, отметки «нравится» или сообщения в социальных сетях рассматривают как положительные стимулы механизма обратной связи, действующего через систему дофаминового вознаграждения [15]. Вероятно, потребность «дофаминового подкрепления» обусловлена низкой способностью отделов головного мозга к самостоятельному синтезу нейромедиатора. О корреляции более низкой способности скорлупы к синтезу дофамина с более высокой долей взаимодействий с социальными приложениями в смартфоне сообщают Andrew Westbrook и соавт. (2021) [16].

Генетические исследования сфокусированы на поиске генетических маркёров «интернет-зависимости» в целом. Luh Nyoman Alit Aryani и Cokorda Bagus Jaya Lesmana (2019) в обзорной статье сообщают о молекулярно-генетической связи между серотонинергической и дофаминергической нейротрансмиссией и «интернет-зависимостью» через полиморфизм дофамина DRD2/ANKKI Taq Ia и катехол-О-метилтрансферазы Val158 и ген, кодирующий никотиновую субъединицу рецептора ацетилхолина α4 CHRNA4 [17]. А.О. Кибитов и соавт. (2019) в пилотном исследовании генетических маркёров риска «интернет-зависимости» выявили предварительные генетические маркёры: функциональный полиморфизм rs6265 гена нейтрофического фактора мозга увеличивает вероятность развития «интернет-зависимости» в 2,7 раза, полиморфизм exon 3 VNTR 48bp гена дофаминового рецептора типа 4 (DRD4) снижает вероятность развития «интернет-зависимости» на 67,5%, также был подтверждён протективный эффект полиморфизма rs2229910 гена нейротрофического рецептора тирозинкиназы типа 3 (NTRK3) [18].

Рост толерантности и симптом отмены — универсальные компоненты всех вариантов аддикции. Saurav Basu и соавт. (2021) при оценке зависимости от социальных сетей обучающихся медицинского колледжа г. Дели обнаружили, что большинство студентов не смогли сократить время, проводимое в социальных сетях, несмотря на желание это сделать, что свидетельствует о развитии толерантности и нарушении контроля [19]. В исследовании поведения 172 пользователей социальных сетей Stefan Stieger и David Lewetz (2018) обнаруживают симптомы абстиненции (повышение влечения, скука, снижение положительного аффекта и отрицательный аффект) у участников исследования после прекращения пользования социальными сетями в течение 7 дней [20].

Искажение восприятия времени вне контакта с предметом аддикции — отличительная черта зависимого поведения, имеющая клиническое значение [21]. Ofir Turel и соавт. (2019), используя рандомизированный двухгрупповой дизайн, показали, что после воздержания от социальных сетей люди как из группы низкого риска, так и из группы риска зависимости от социальных сетей оценивали временные промежутки более длительными, чем они были на самом деле. В контрольной группе такого эффекта не было. В целом восприятие времени более длительным после воздержания от социальных сетей проявлялось ярче у пользователей из группы риска [22].

КОМОРБИДНОСТЬ С ДРУГИМИ ВИДАМИ ЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ И ПСИХИЧЕСКИМИ РАССТРОЙСТВАМИ

Catherine So-kum Tang и Yvaine Yee Woen Koh (2017) исследовали распространённость зависимости от социальных сетей и её коморбидность с другими поведенческими зависимостями и аффективными расстройствами среди 1110 студентов колледжей в Сингапуре. Было обнаружено, что зависимость от социальных сетей сочетается с пищевой зависимостью (3%), покупательской зависимостью (5%), а также пищевой и покупательской зависимостью (1%). Уровни коморбидности зависимости от социальных сетей и аффективного расстройства составили 21% для депрессии, 27,7% для тревожного расстройства и 26,1% для мании. По сравнению с общей выборкой студенты с зависимостью от социальных сетей демонстрировали более высокие показатели коморбидности с другими поведенческими зависимостями и аффективными расстройствами [23].

Feten Fekih-Romdhane и соавт. (2021), анализируя данные опроса 1007 студентов колледжей, пришли к выводу, что зависимость от социальных сетей в значительной степени способствовала возникновению психотических переживаний (необычные ощущения, обманы восприятия, идеи преследования и магическое мышление) [24].

ПРЕДИКТОРЫ РАЗВИТИЯ ЗАВИСИМОСТИ ОТ СОЦИАЛЬ- НЫХ СЕТЕЙ

Cecilie Schou Andreassen и соавт. (2017) ставили основной целью своей работы изучение связи между аддиктивным использованием социальных сетей, нарциссизмом и самооценкой. Результаты опроса 23 532 норвежцев показали, что отсутствие отношений, низкий уровень дохода, низкая самооценка и нарциссизм были связаны с более высокими баллами по шкале зависимости от социальных сетей [25]. Davide Marengo и соавт. (2021) обнаружили положительную связь между частотой и интенсивностью положительных отзывов, получаемых пользователями Facebook, и ощущением счастья, которое частично было опосредовано повышением самооценки [26].

Andrzej Cudo и соавт. (2020) на выборке из 382 человек из Польши выявляли предикторы зависимости от Facebook, в частности изучали роль самоконтроля, оценивая его через сдержанность (высокий уровень самоконтроля — тенденция к обдумыванию, стремление к контролю) и импульсивность (низкий уровень самоконтроля — тенденция действовать спонтанно, без обдумывания). Высокий уровень импульсивности считают предиктором зависимости от Facebook [27].

Импульсивность изучали во взаимосвязи с другими формами химических и нехимических аддикций. В метаанализе 97 исследований Dimitra Kalea, Kaidy Stautzb и Andrew Coopera (2018) приходят к выводу, что импульсивность связана с повышенным риском курения и большей никотиновой зависимостью [28]. Meenu Minhas и соавт. (2021) в исследовании 730 взрослых из Гамильтона, эпизодически и регулярно злоупотребляющих алкоголем, выявляют значительную связь между пищевой зависимостью и последствиями, связанными со злоупотреблением алкоголем. Оба типа зависимостей имеют схожие ассоциации со специфическими импульсивными чертами личности [29]. В сравнительном исследовании психологических свойств 20 подростков, зависимых от каннабиноидов, и 20 подростков, зависимых от интернета, В.Л. Малыгин и соавт. (2018) выделяют выраженную моторную импульсивность и низкий самоконтроль с общими характерологическими чертами, свойственными обеим группам зависимых [30].

Навязчивое использование социальных сетей положительно связано с высоким уровнем социальной тревожности [31]. О роли личностной тревожности как прогностическом факторе в развитии зависимости от Facebook сообщают Wenjing Xie и Kavita Karan (2019). Интенсивное использования Facebook и трансляция в социальной сети информации о себе (обновление статуса, обмен фотографиями/видео) способствуют возникновению зависимости от Facebook и состоянию тревожности вне социальной сети [32]. Данные согласуются с результатами исследования Stephane Rothen и соавт. (2018), полученными на выборке из 676 пользователей Facebook: определённые типы активности в социальной сети (обновление статуса, игры через приложение Facebook, использование уведомлений) связаны с проблемным использованием Facebook. Авторы приходят к заключению, что важно не злоупотреблять термином «зависимость»; только фактические действия, выполняемые в социальных сетях, имеют решающее значение при выводе о потенциально дисфункциональном использовании интернет-платформы [33].

Более высокий уровень зависимости от социальных сетей среди женщин, чем среди мужчин, подтверждается в метаанализе Wenliang Su и соавт. (2020), что, вероятно, связано с биологическими, физиологическими и социальными факторами [34]. О влиянии культурных особенностей на распространённость зависимости от социальных сетей сообщают в метаанализе, выполненном Cecilia Cheng и соавт. (2021): уровень распространённости социальносетевой зависимости в коллективистских странах в 2 раза выше, чем в индивидуалистических странах [35].

ПОСЛЕДСТВИЯ ЗАВИСИМОСТИ ОТ СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЕЙ

Изучая распространённость зависимости от социальных сетей и её последствия для здоровья на выборке из 390 студентов Гонконгского университета, Lu Yu и соавт. (2021) пришли к выводу, что 21,5% участвовавших в исследовании студентов соответствовали критериям зависимости от социальных сетей. Учащиеся с зависимостью показали более длительный латентный период сна, больше нарушений сна, более низкую успеваемость, более низкий уровень удовлетворённости жизнью и более высокий уровень депрессии, чем студенты без зависимости [36].

О двунаправленности некоторых факторов, связанных с зависимостью от социальных сетей, сообщают Ahmed Eiman и Vaghefi Isaac (2021). Ими установлено, что депрессия и тревога, предрасполагающие к развитию зависимости от социальных сетей, одновременно могут быть результатом этой зависимости [37]. Аддиктивное поведение в социальных сетях (Facebook, Twitter) влияет на способность планировать время, что доказано в исследовании Ezeonwumelu Victor Ugochukwu и соавт. (2021) [38].

Patrycja Uram и соавт. (2020) в исследовании 309 интернет-пользователей из Польши в возрасте 18–70 лет установили статистически значимые связи между FoMO (Fear Of Missing Out — страх что-то пропустить, синдром упущенной выгоды) и зависимостью от Facebook, удовлетворённостью жизнью [39]. Это согласуется с данными, полученными Hamutoglu Nazire Burcin и соавт. (2020) при опросе 845 студентов, обучающихся на педагогическом факультете Университета Сакарья. Авторы пришли к выводу, что зависимость от социальных сетей — прямой предиктор развития FоMO [40].

Негативные влияния зависимости от социальных сетей отмечены и в отношении производительности труда. Так, Abdul Majid и соавт. (2020), изучая данные опроса 378 медсестёр в Пакистане, заключают, что зависимость от социальных сетей приводит к отвлечению внимания от поставленных задач, что ещё больше усиливается завистью, социальной тревожностью и руминацией [41].

Исследование Suzanne Zivnuska и соавт. (2019) на выборке из 326 сотрудников, работающих полный рабочий день, выявило отрицательную взаимосвязь между зависимостью от социальных сетей и балансом работы и семьи, а также положительную взаимосвязь между реакцией в социальных сетях и выгоранием на работе [42].

Zainab Alimoradi и соавт. (2019), изучая шкалы, заполненные 938 женщинами из Ирана, приходят к выводу, что зависимость от социальных сетей прямо и косвенно связана с сексуальной функцией и сексуальными расстройствами [43]. Ndukwu Eric Chima и соавт. (2020) в своём исследовании на выборке из 314 студентов первого курса сообщают, что зависимость от социальных сетей негативно влияет на сексуальное поведение молодых людей [44].

ВЫВОДЫ

  1. Анализируя доступные источники тематической литературы, можно сделать вывод о сходстве признаков проблемного использования социальных сетей и аддиктивного поведения. Однако для включения проблемного использования социальных сетей в раздел зависимостей необходимы дополнительные исследования, подтверждающие природу и механизм этой привязанности. Также важно разделять модели поведения пользователей в социальных сетях, разрабатывая чёткие критерии для терминов «нормальное», «проблемное» и «зависимое» поведение. «Интернет-зависимость» в целом, зависимое поведение в социальных сетях в частности, не следует рассматривать только с позиции патологии. Они уникальны тем, что могут быть как примером адекватной привязанности, способствующей самосовершенствованию пользователей, так и расстройством зависимого поведения, приводящим к психосоциальной дезадаптации [45].
  2. Предикторами проблемного использования социальных сетей становятся биологические, личностные и социальные факторы. Изучение количественного значения каждого из них поможет предсказать и разработать меры профилактики зависимости от социальных сетей у современных пользователей.
  3. Зависимость от социальных сетей имеет коморбидность с другими видами зависимого поведения и психическими расстройствами, такими как технологическая, пищевая, покупательская зависимости, депрессия, мания, тревожное расстройство. Существуют данные о связи зависимости от социальных сетей и возникновения психотических переживаний.
  4. Зависимость от социальных сетей влечёт негативные последствия для физического, психического и социального благополучия пользователей.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов

Вклад авторов. Абдрахманова А.Е., Ефремов И.С. проводили сбор и анализ информации, Асадуллин А.Р., Гизатуллин Т.Р. — руководители работы.

Funding. This publication was not supported by any external sources of funding.

Conflict of interests. The authors declare no conflicts of inte-rests.

Contribution of the authors. А.Е. Аbdrakhmamova, I.S. Еfremov performed collection and analysis of information, А.R. Аssadullin, Т.R. Gizatullin — heads of the work.

×

Об авторах

Анастасия Евгеньевна Абдрахманова

Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая психиатрическая больница

Email: anastasiamosyakova@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-8298-8072

врач-ординатор кафедры психиатрии и наркологии с курсом ИДПО, врач-стажёр

Россия, 450008, Уфа, ул. Ленина, 3; 450069, Уфа, ул. Прудная, 15/1

Илья Сергеевич Ефремов

Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая психиатрическая больница; Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева

Email: efremovilya102@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-9994-8656
SPIN-код: 9983-8464
Scopus Author ID: 57321168900

ассистент кафедры психиатрии и наркологи с курсом ИДПО, младший научный сотрудник института персонализированной психиатрии и неврологии

Россия, 450008, Уфа, ул. Ленина, 3; 450069, Уфа, ул. Прудная, 15/1; 192019, Санкт-Петербург, ул. Бехтерева, 3

Тагир Рафаилович Гизатуллин

Республиканская клиническая психиатрическая больница

Email: UFA.RKPB1@doctorrb.ru
ORCID iD: 0000-0002-1075-5648
SPIN-код: 2540-6220

доктор медицинских наук, профессор

Россия, 450069, Уфа, ул. Прудная, 15/1

Азат Раилевич Асадуллин

Башкирский государственный медицинский университет; Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева

Автор, ответственный за переписку.
Email: droar@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-7148-4485
SPIN-код: 3740-7843
Scopus Author ID: 57189647609

доктор медицинских наук, профессор

Россия, 450008, Уфа, ул. Ленина, 3; 192019, Санкт-Петербург, ул. Бехтерева, 3

Список литературы

  1. Statista.com. Most popular social networks worldwide as of October 2021, ranked by number of active users. https://www.statista.com/statistics/272014/global-social-networks-ranked-by-number-of-users/ (access date: 20.11.2021).
  2. Beyens I., Pouwels J.L., van Driel I.I. et al. The effect of social media on well-being differs from adolescent to adolescent // Scientific Repoprts. 2020. Vol. 10. P. 10763. doi: 10.1038/s41598-020-67727-7.
  3. Lei Zhao. The impact of social media use types and social media addiction on subjective well-being of college students: A comparative analysis of addicted and non-addicted students // Computers in Human Behavior Reports. 2021. Vol. 4. Р. 100122. doi: 10.1016/j.chbr.2021.100122.
  4. Alavi S.S., Ferdosi M., Jannatifard F. et al. Behavioral addiction versus substance addiction: Correspondence of psychiatric and psychological views // Int. J. Prev. Med. 2012. Vol. 3. N. 4. P. 290–294.
  5. Andreassen C.S. Online social network site addiction: A comprehensive review // Current Addiction Reports. 2015. Vol. 2. P. 175–184. DOI: 10.1007 / s40429-015-0056-9.
  6. Icd. Who. Int. International statistical classification of diseases and related health problems 10th revision. https://icd.who.int/browse10/2019/en (access date: 19.11.2021).
  7. Icd. Who. Int. ICD-11 for mortality and morbidity statistics (ICD-11 MMS). https://icd.who.int/browse11/l-m/en (access date: 19.11.2021).
  8. Griffiths M. A “components” model of addiction within a biopsychosocial framework // Journal of Substance Use. 2005. Vol. 10. N. 4. P. 191–197. doi: 10.1080/14659890500114359.
  9. Егоров А.Ю. Современные представления об интернет-аддикциях и подходах к их коррекции // Медицинская психология в России. 2015. Т. 4. N. 33. C. 4.
  10. Kurniasanti K.S., Assandi P., Ismail R.I. et al. Internet addiction: a new addiction? // Medical Journal of Indonesia. 2019. Vol. 28. N. 1. P. 82–91. doi: 10.13181/mji.v28i1.2752.
  11. Асадуллин А.Р., Анцыборов А.В., Ахметова Э.А. Нейровизуализации в клинике расстройств, связанных с употреблением психоактивных веществ (введение в проблему) // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 2018. Т. 1. №98. С. 97–103. doi: 10.26617/1810-3111-2018-1(98)-97-103.
  12. Montag C., Markowetz A., Blaszkiewicz K. et al. Facebook usage on smartphones and gray matter volume of the nucleus accumbens // Behavioural Brain Research. 2017. Vol. 329. P. 221–228. doi: 10.1016/j.bbr.2017.04.035.
  13. Sousa S.S., Sampaio A., López-Caneda E. et al. Increased nucleus accumbens volume in college binge drinkers — preliminary evidence from manually segmented MRI ana-lysis // Front. Psychiatry. 2020. Vol. 10. P. 1005. doi: 10.3389/fpsyt.2019.01005.
  14. Bobadilla A.C., Dereschewitz E., Vaccaro L. et al. Cocaine and sucrose rewards recruit different seeking ensembles in the nucleus accumbens core // Mol. Psychiatry. 2020. Vol. 25. Р. 3150–3163. doi: 10.1038/s41380-020-00888-z.
  15. Burhan R., Moradzadeh J. Neurotransmitter dopamine (DA) and its role in the development of social media addiction // J. Neurol. Neurophy. 2020. Vol. 11. Issue 7. Р. 507.
  16. Westbrook A., Ghosh A., Ruben van den Bosch et al. Striatal dopamine synthesis capacity reflects smartphone social activity // iScience. 2021. Vol. 24. Issue 5. Р. 102497. doi: 10.1016/j.isci.2021.102497.
  17. Aryani L.N.A., Lesmana C.B.J. Neuropsychiatric factor and polymorphism gene in internet addiction // International Journal of Health and Medical Sciences. 2019. Vol. 2. N. 1. P. 39–44. doi: 10.31295/ijhms.v2n1.90.
  18. Кибитов А.О., Соловьёва М.Г., Бродянский В.М. и др. Пилотное исследование генетических маркёров риска интернет-зависимости: роль генов нейротрофического фактора мозга (BDNF) и дофаминового рецептора типа 4 (DRD4) // Вопросы наркологии. 2019. №6. С. 27–72.
  19. Basu S., Sharma R., Sharma P., Sharma N. Addiction-like behavior associated with social media usage in undergraduate students of a government medical college in Delhi, India // Indian J. Psychiatry. 2021. Vol. 63. Issue 1. P. 35–40. doi: 10.4103/psychiatry.indianjpsychiatry_153_20.
  20. Stieger S., Lewetz D. A week without using social media: Results from an Ecological Momentary Intervention Study Using Smartphones // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2018. Vol. 21. N. 10. P. 618–624. doi: 10.1089/cyber.2018.0070.
  21. Wittmann M., Leland D.S., Churan J., Paulus M.P. Impaired time perception and motor timing in stimulant-dependent subjects // Drug and alcohol dependence. 2007. Vol. 90. Issues 2–3. P. 183–192. doi: 10.1016/j.drugalcdep.2007.03.005.
  22. Turel O., Cavagnaro D.R. Effect of abstinence from social media on time perception: Differences between low- and at-risk for social media “Addiction” groups // Psychiatr Q. 2018. Vol. 90. N. 1. P. 217–227. doi: 10.1007/s11126-018-9614-3.
  23. Tang C.S., Koh Y.Y. Online social networking addiction among college students in Singapore: Comorbidity with behavi-oral addiction and affective disorder // Asian J. Psychiatr. 2017. Vol. 25. P. 175–178. doi: 10.1016/j.ajp.2016.10.027.
  24. Feten Fekih-Romdhane, Hadhami Sassi, Majda Cheour. Therelationship between social media addiction and psychotic-like experiences in a large nonclinicalstudent sample // Psychosis. 2021. Vol. 13. Issue 4. P. 349–360. doi: 10.1080/17522439.2020.1861074.
  25. Andreassen C.S., Pallesen S., Griffiths M.D. The relationship between addictive use of social media, narcissism, and self-esteem: Findings from a large national survey // Addict Behav. 2017. Vol. 64. P. 287–293. doi: 10.1016/j.addbeh.2016.03.006.
  26. Marengo D., Montag C., Sindermann C. et al. Examining the links between active Facebook use, received likes, self-esteem and happiness: A study using objective social media data // Telematics and Informatics. 2021. Vol. 58. Р. 101523. doi: 10.1016/j.tele.2020.101523.
  27. Cudo A., Torój M., Demczuk M., Francuz P. Dysfunction of self-control in Facebook addiction: Impulsivity is the key // Psychiatr. Q. 2020. Vol. 91. P. 91–101. doi: 10.1007/s11126-019-09683-8.
  28. Kale D., Stautz K., Cooper A. Impulsivity related perso- nality traits and cigarette smoking in adults: A meta-analysis using the UPPS-P model of impulsivity and reward sensitivity // Drug Alcohol Depend. 2018. Vol. 185. P. 149–167. doi: 10.1016/j.drugalcdep.2018.01.003.
  29. Minhas M., Murphy C.M., Balodis I.M. et al. Multidimensional elements of impulsivity as shared and unique risk factors for food addiction and alcohol misuse // Appetite. 2021. Vol. 159. Р. 105052. doi: 10.1016/j.appet.2020.105052.
  30. Малыгин В.Л., Меркурьева Ю.А., Шевченко Ю.С. и др. Сравнительные особенности психологических свойств и социальной адаптации интернет-зависимых подростков и подростков, зависимых от каннабиноидов // Национальный психологический журнал. 2018. №3 (31). С. 90–97. doi: 10.11621/npj.2018.0308.
  31. Fayaz Ali, Ayaz Ali, Amjad Iqbal, Abaid Ullah Zafar. How socially anxious people become compulsive social media users: The role of fear of negative evaluation and rejection // Telematics and Informatics. 2021. Vol. 63. Р. 101658. doi: 10.1016/j.tele.2021.101658.
  32. Xie W., Karan K. Predicting Facebook addiction and state anxiety without Facebook by gender, trait anxiety, Facebook intensity, and different Facebook activities // J. Behav. Addict. 2019. Vol. 8. Issue 1. P. 79–87. doi: 10.1556/2006.8.2019.09.
  33. Rothen S., Briefer J.F., Deleuze J. et al. Disentangling the role of users’ preferences and impulsivity traits in problematic Facebook use // PLoS One. 2018. Vol. 13. N. 9. Р. e0201971. doi: 10.1371/journal.pone.0201971.
  34. Wenliang Su, Xiaoli Han, Hanlu Yu et al. Do men become addicted to internet gaming and women to social media? A meta-analysis examining gender-related differences in specific internet addiction // Computers in Human Behavior. 2020. Vol. 113. Р. 106480. doi: 10.1016/j.chb.2020.106480.
  35. Cheng C., Lau Y.C., Chan L., Luk J.W. Prevalence of social media addiction across 32 nations: Meta-analysis with subgroup analysis of classification schemes and cultural values // Addict. Behav. 2021. Vol. 117. Р. 106845. doi: 10.1016/j.addbeh.2021.106845.
  36. Yu L., Luo T. Social networking addiction among Hong Kong University students: Its health consequences and relationships with parenting behaviors // Front. Public Health. 2021. Vol. 8. Р. 555990. doi: 10.3389/fpubh.2020.555990.
  37. Ahmed Eiman, Vaghefi Isaac. Social media addiction: A systematic review through cognitive-behavior model of pathological use / Proceedings of the 54th Hawaii International Conference on System Sciences, January 5, 2021 — January 8, 2021. https://hdl.handle.net/10125/71422 (access date: 23.11.2021).
  38. Ezeonwumelu Victor Ugochukwu, Nwikpo, Mary Nneka, Okoro C.C., Ekanem Eyaema Idara. Social media addiction and time management skills of University students in Akwa Ibom State, Nigeria // Global Journal of Social Sciences Studies. 2021. Vol. 7. N. 1. P. 24–34. doi: 10.20448/807.7.1.24.34.
  39. Uram P., Skalski S. Still logged in? the link between Facebook addiction, FoMO, self-esteem, life satisfaction and loneliness in social media users // Psychological Reports. 2022. Vol. 125. N. 1. P. 218–231. doi: 10.1177/0033294120980970.
  40. Hamutoglu Nazir Burcin, Topal Murat; Gezgin Deniz Mertkan. Investigating direct and indirect effects of social media addiction, social media usage and personality traits on FOMO // International Journal of Progressive Education. 2020. Vol. 16. N. 2. P. 248–261. doi: 10.29329/ijpe.2020.241.17.
  41. Majid A., Yasir M., Javed A., Ali P. From envy to social anxiety and rumination: How social media site addiction triggers task distraction amongst nurses // J. Nurs. Manag. 2020. Vol. 28. Issue 3. P. 504–513. doi: 10.1111/jonm.12948.
  42. Zivnuska S., Carlson J.R., Carlson D.S. et al. Social media addiction and social media reactions: The implications forjob performance // The Journal of Social Psychology. 2019. Vol. 159. N. 6. P. 746–760. doi: 10.1080/00224545.2019.1578725.
  43. Alimoradi Z., Lin C., Imani V. et al. Social media addiction and sexual dysfunction among Iranian women: The mediating role of intimacy and social support // Journal of Behavioral Addictions. 2019. Vol. 8, Issue 2. P. 318–325. doi: 10.1556/2006.8.2019.24.
  44. Ndukwu E.C., Igbo J.N., Ndukwu E.N. Effect of social media addiction on in-school adolescents’ academic achievement and sexual behaviours // International Academic Journal of Social Sciences and Education. 2020. Vol. 2. Issue 2. P. 183–195.
  45. Менделевич В.Д. Особенности девиантного поведения в интернет-пространстве // Практическая медицина. 2013. Т. 1. №66. С. 143–146.

Дополнительные файлы

Доп. файлы
Действие
1. JATS XML
Скачать

© Абдрахманова А.Е., Ефремов И.С., Гизатуллин Т.Р., Асадуллин А.Р., 2022

Creative Commons License
Эта статья доступна по лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike 4.0 International License.
СМИ зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации СМИ: серия ПИ № ФС 77 - 75562 от 12 апреля 2019 года.


Данный сайт использует cookie-файлы

Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.

О куки-файлах