Russian legal archetype: essence and contents

Full Text

П равовая культура любого общества или локального сообщества всегда связана с прошлым, и поэтому она, представляя собой коллективную память, подразумевает сохра- нение предшествующего социального правового опыта. Эта память запечатлевает наиболее значи- мые для данного сообщества и передающиеся из поколения в поколение идеи и образы, устойчи- вые комплексы представлений о правовой реаль- ности, для обозначения которых можно исполь- зовать введенный К.Г. Юнгом термин «архетип». Архетипы можно рассматривать как первичные формы социальной адаптации индивида1. Среди большого числа культурных архетипов наибольшее значение для организации и функ- ционирования правовой реальности2 имеет пра- вовой архетип, который можно рассматривать как «воспроизводимый из поколения в поколе- ние первичный правовой образ, возникающий под влиянием культов, верований, мифологии и религиозных ценностей, обуславливающий понимание правовых норм, юридически значи- мых поступков и отношений, задающий типи- зированный шаблон социально-правового вза- имодействия. В нем отражаются исторически 1 См.: Колчанова Е.А. «Архетип» как категория филосо- фии культуры: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Тюмень, 2006. С. 16. 2 Подробнее о нашем представлении о правовой реально- сти см.: Скоробогатов А.В., Краснов А.В. Правовая реаль- ность России: философско-правовой анализ // Российский журнал правовых исследований. 2015. № 1 (2). С. 79-85; Они же. Правовая реальность России: константы и пере- менные // Актуальные проблемы экономики и права. 2015. № 2. С. 161-170; Skorobogatov A.V., Bulnina I.S., Krasnov A.V., Tyabina D.V. Legal Reality as a Jural Category // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. Vol. 6. № 3. P. 664-668. сложившиеся, наиболее влиятельные и устойчи- вые структуры национального правосознания и коллективного нерефлексивного опыта, коллек- тивных правовых представлений и стандартов поведения. Архетип является мотивационно-сю- жетным стержнем формирования и развития на- ционального стиля правового мышления»3. Правовой архетип относится к наиболее глу- бинному уровню правовых ценностей. Он опос- редует эмоционально-психическое и рациональ- ное восприятие, познание и оценку правовой реальности. Архетипические структуры форми- руются в результате отражения правового опыта в правосознании, создавая индивидуальные и коллективные модели взаимодействия лично- сти, локального сообщества, общества и государ- ства. Данные структуры и модели передаются из поколения в поколение через правовые обычаи, символы, понятия и традиции, формируя право- вой дискурс и предопределяя усвоение новых правил. Правовой архетип является частью правово- го менталитета4 и, будучи органично включен- ным в правопорядок, активно проявляет себя на уровне правореализации и правового поведения, определяя образцы и модели правил поведения, когнитивных установок познания и восприятия правовых явлений и процессов. 3 Тюрин М.Г. Архетипы национальной правовой культу- ры: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 2008. С. 8. 4 Подробнее о нашем понимании правового менталитета, его соотношении с правовым сознанием и месте в правовой реальности см.: Краснов А.В., Скоробогатов А.В. Роль право- сознания в развитии правовой реальности // Балтийский гу- манитарный журнал. 2015. № 2 (11). С. 18-21. 28 Российский журнал правовых исследований. 2015 ◆ № 4 (5) Архетип делает право сопричастным бытию культуры и направляет развитие правовой жиз- ни общества. Правовая традиция, включающая в себя систему правовых ценностей, представле- ний и установок, является внешней формой вы- ражения правового архетипа. Характер взаимо- действия правовой традиции и «закона» (офици- ального права) порождает как положительные, так и отрицательные явления правовой жизни (правовой нигилизм, правовой инфантилизм, деформация правосознания и т.д.). Правовой архетип является базисным состав- ляющим правовой ментальности. Он способству- ет формированию национального правосознания. Основной функцией правового архетипа при этом является снижение противостояния правовой ментальности и правового сознания, достижение личностью внутренней гармонии. Образование внутренней целостности личности упорядочива- ет ее отношение к правовой реальности, которая воспринимается как структурированное про- странство социального бытия индивида. Правовой архетип воздействует на обществен- ные отношения диалектически. С одной стороны, он является консервативной силой, направленной на закрепление и сохранение незыблемости суще- ствующих социально-правовых форм и уничтоже- ние любой угрозы им. С другой - в переломные моменты развития общества, в случае становления нового правопорядка именно правовой архетип способен детерминировать изменение традицион- ных правовых отношений и обеспечить переход к новым правовым отношениям через постепенную трансформацию элементов старого правопорядка в сторону нового качества, их сближение с вводимы- ми в правовую систему новациями. Формирование особенностей национального правового архетипа зависит от социокультурных условий исторического развития. Применитель- но к России эта специфика определяется тем, что в нашей стране наблюдается глубокое противо- речие между попытками создания рациональ- ного государства и используемых для этой цели эклектических культурных компонентов, вклю- чающих в себя значительные элементы традици- онного общества, которые в ряде случаев играют ведущую роль. Россия в социокультурном контекстеявляется традиционным обществом. Мы осознанно носим и употребляем отчества, тем самым демонстрировался. С этим же связано частое употребление туманных ссылок на некое общее мнение5. Превалирование традиционных форм орга- низации социальной жизни в сочетании с эти- коцентризмом породило важнейший элемент российского правового архетипа - соборность, которая подробно раскрывается в учениях сла- вянофилов6 и русских религиозных философов рубежа XIX-XX вв.7 Однако если они рассматри- вали соборность исключительно в религиоз- ном контексте и относили ее только к русскому (славянскому) народу, мы интерпретируем это понятие как элемент не только религиозного, но именно и российского правового архетипа. В силу цетрообразующей роли русского народа в формировании российской цивилизации8 мно- гие черты русского правового менталитета оказа- лись реципированы иными этносами, сформиро- вав цивилизационный конгломерат. В рамках общины (локального сообщества) не только воспроизводится социальный правовой опыт позитивной направленности, но и происхо- дит трансляция эмоционально-психологических и когнитивных установок понимания правовой реальности, позволяющая сформировать общие представления о благе, право- и миропорядке. С архетипом соборности тесно связан архетип симфонической личности, отражающий традици- онные представления о психологическом и соци- альном единении индивида с другими людьми, не- возможности жить в одиночку. Даже скитничество как наиболее крайний вариант ухода из общества имело своей целью не столько изоляцию от обще- ства, сколько переход в иной уровень социальной реальности, который предполагает выполнение определенной мессианской роли по отношению к неправославным народам, в том числе и в правовой сфере. Индивидуальное бытие субъекта не имеет ценности вне социального взаимодействия. Инди- видуальные и общинные ценности не противопо- ставлялись, а воспринимались в совокупности, как взаимодополняющие друг друга. С этим связано и широкое распространение круговой поруки, и вза- имная ответственность индивида и коллектива, которые характеризовали дореволюционную кре- стьянскую общину и советский колхоз. Собственно, российское правосознание ве- ками связано с однозначной приоритетностью, прежде всего, обычно-правового регулирования, которое противопоставлялось внешнему, госуруя свои родовые корни. Кроме того, успешно решаются формальные вопросы путем установ- ления неформальных связей (свояченичество, «баня, водка», личные услуги, «блат» и т.д.). Для россиянина привычно и легко оперировать обоб- щающим «МЫ» (для научного текста это даже считается одним из критериев соблюдения про- фессиональной этики), поскольку индивидуа- лизм как элемент правовой культуры не сформи- 5 См.: Мостовая И.В., Скорик А.П. Архетипы и ориенти- ры российской ментальности // Полис (Политические ис- следования). 1995. № 4. С. 69-76. 6 См. напр.: Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Прага, 1867. Т. 2. С. 281. 7 См. напр.: Соловьев В.С. Россия и Вселенская церковь. М.: Академия, 2004. С. 89. 8 Подробнее см.: Российская цивилизация: учеб. пособие / А.В. Скоробогатов, Б.Г. Кадыров, О.Д. Агапов и др.; под ред. В.Г. Тимирясова. Казань: Познание, 2012. Russian journal of legal studies. 2015 ◆ № 4 (5) 29 дарственному. Формирование и реализация та- кого рода норм, выражающих интересы общины, направленных, прежде всего, на ее сохранение, стабилизацию отношений - прямое проявление коллективистского сознания. Специфическое отношение к земле определи- ло формирование пространственной власти госу- дарства, заключающейся в исключительном пра- ве верховной собственности на землю. Отсюда ор- ганично вытекает крайне негативное отношение к отчуждению какой-либо территории и, напротив, приветствуется возврат утерянного. С этим свя- зан массовый патриотизм Отечественной войны 1812 г. и Великой Отечественной войны. Однако эти действия должны осуществляться по инициа- тиве и под руководством государства, которое тем самым не только показывает свою силу, но и повы- шает социальный авторитет. С этим, безусловно, связан рост авторитета Президента РФ В.В. Пути- на после присоединения Крыма. Одновременно в этом акте присутствует и ар- хетип героя - человека, который готов пожерт- вовать своей жизнью ради общества и защиты справедливости. Необходимо иметь в виду, что земля в россий- ском правовом архетипе до сих пор так и не стала ассоциироваться с обычным имуществом, сохра- няя некое сакральное значение. В традиционном обществе земля выступает не как объект право- вого регулирования, а как одухотворенное нача- ло - отсюда известные выражения типа «Мать- земля». Земля является средством контроля над пространством; она выступает в нераздельной связке с властными структурами. Более того, она рассматривается как одно из связующих звеньев в системе отношений «человек - Бог»9. В России сформировалась особая архетипи- ческая модель взаимодействия и взаимного слу- жения в системе «личность - общество - го- сударство». В этой модели основной упор дела- ется не на разделение властей и разграничение государственной и общественной сферы, не на противопоставлении взаимных прав и обязанно- стей, а на единство правомочия и долга, взаимо- действие для решения общих задач (внутренних и внешних). Для этой модели характерно вос- приятие наличия у всех членов триады право- обязанностей и долга взаимного служения. Толь- ко единение государства, общества и человека гарантирует стабильное позитивное развитие. Достаточно вспомнить теорию «официальной народности», которая именно этот компонент провозглашала основной причиной отсутствия в России революций. Из идеи соборности проистекает еще один элемент российского правового архетипа - мес- 9 См.: Рулан Н. Юридическая антропология: учебник для вузов / отв. ред. В.С. Нерсесянц . М.: Норма, 1999. С. 60-62, 115-122. сианство, то есть вера в особое предназначение и особую роль России не только по отношению к собственной территории и собственному народу, но и во всемирно-историческом масштабе. Если в 1990-е гг. российский народ с подачи либеральных реформаторов смотрел на себя как на отсталый придаток Запада, то в настоящее время происхо- дит прямо противоположное. Провозглашенный принцип «российской гражданской идентично- сти», составной частью которого является патри- отизм, способствуют не только формированию национального самоуважения, но и восстановле- нию веры в мессианское предназначение России как арбитра международных отношений. Если действия российской политической элиты, пре- жде всего Президента РФ, по отношению к Крыму воспринимались, прежде всего, в патриотическом смысле, то борьба с ИГИЛ в Сирии уже однознач- но является именно мессианским действом. При этом можно проследить исторические параллели и с Тишинским конгрессом Екатерины II, и с уча- стием Павла I во второй антифранцузской коали- ции и с созданием Священного Союза Алексан- дром I и т.д. Действия российских войск в Сирии точно так же, как отмеченные факты, не пресле- дуя национальных политических целей, не только формировали уважение к России на международ- ной арене, но и воспринимались внутри страны как выполнение особой миссии. Правовая система России несколько раз изме- нялась в результате рецепции. Однако это было не просто стихийное копирование чужих право- вых образцов, а их переработка и адаптация к на- циональной правовой ментальности. Тем не ме- нее целью тотальной модернизации было изме- нение правового быта реципиента, приближение его к формальному образцу культуры-донора, что приводило к коллизионности национальной правовой культуры. Накладываясь на особенности российского правового уклада, реципируемые модели созда- вали формы правового поведения, существенно отличающиеся от оригинальных. Результатом стало формирование правовой ментальности, ха- рактерной чертой которой является синкретизм права и нравственности, неспособность прове- сти границу между этими социальными регуля- торами. В ситуации кризиса (зачастую не реаль- ной, а выдуманной или воспринимаемой в таком качестве) в сознании индивида и в его правовом поведении нравственность как первичный регу- лятор становится ведущей в ущерб формально закрепленным правовым нормам (закону). Однако необходимо отметить, что не всегда заимствование чужого правового опыта в России приносит позитивные плоды. Так, попытки пря- мого трансфера зарубежного законодательства, ко- торые осуществляются с конца 1980-х гг. прошлого века, зачастую без учета особенностей российского 30 Российский журнал правовых исследований. 2015 ◆ № 4 (5) правового менталитета и национального правового регулирования, во многом привели к сложностям в реализации новых норм, а также поспособствовали удвоению правовых практик: параллельно с дей- ствующим законодательством продолжали дей- ствовать и совершенствоваться некие иные право- вые практики10. Причем такое состояние правовой системы несет в себе и большой заряд опасности для общества и государства в целом. Так, система норм, сложившихся в криминальных субкульту- рах, имеет тенденцию к экспансии, давлению на официальную систему как правомерными, так и неправомерными (с позиций позитивного права) средствами. Кроме того, во многих традиционных обществах, в том числе и в России, на уровне жизни политической элиты также намечается существо- вание двух параллельных практик - официально- конституционной (заимствованной из западного опыта) и неофициальной, неписаной, однако не- укоснительно соблюдаемой11. Необходимо признать, что в настоящее время значительная часть российского общества ока- залась неспособной принять систему ценностей гражданского общества, большинство россиян продолжает придерживаться правовой традиции. Как показывают данные наших опросов12, большой процент отвечавших предпочитают поступать не по закону, а «по совести», и в случае противоречия между требованиями нравственности и закона от- дают приоритет «совести». Следование формаль- ному закону в большей степени обеспечивается не уважением к нему, а страхом перед наказани- ем. Уверенность индивида в гарантии отсутствия наказания за деяние, не соответствующие офици- ально признанной модели поведения, позволяет ему совершать правонарушения. При этом он уве- рен, что данное правонарушение в силу его широ- кой распространенности либо не является престу- плением, либо настолько несущественно, что не требует соблюдения (переход дороги на красный свет, использование пиратской видео- и Интер- нет-продукции и т.д.). Нетрудно понять, что здесь мы имеем дело с прочной и устоявшейся правовой установкой, которая по существу противостоит законодательной, основываясь на неправомерной абсолютизации неотрефлексированных эмоци- ональных действий, отождествляемых с «сове- стью» и рассматриваемых в качестве достаточного 10 Подробнее см.: Скоробогатов А.В., Краснов А.В. Правовая реальность России: философско-правовой анализ // Россий- ский журнал правовых исследований. 2015. № 1 (2). С. 79-85. 11 См.: Бочаров В.В. Неписаный закон: Антропология права. Научное исследование: учеб. пособие. СПб.: РХГА, 2012. С. 21-31. 12 Подробнее см.: Скоробогатов А.В., Скоробогатова А.И. Правовое сознание учащейся молодежи: юридические и психологические аспекты // Междисциплинарные исслеоснования для нереализации требований закона, в том числе его нарушения. Подобная правовая установка основывается на идее эмоционального переживания справед- ливости, воспринимаемой в качестве сверхправа, и вносит в сферу правового поведения представ- ление о возможности нарушить закон и ущемить права других людей, если это деяние является справедливым для локального сообщества, в ка- честве члена которого он себя идентифицирует. Хотя при этом нет осознанного отказа от осущест- вления официальных правовых норм в силу незна- ния последних, такое правовое поведение следует рассматривать не как инфантилизм, а как право- вой нигилизм. В данном случае более важным будут являться последствия, а не только правовые установки. Если в подобной ситуации индивиду не удается избежать санкции со стороны право- охранительных органов, он приучается бояться и отрицательно воспринимать государство как субъекта и носителя закона, как институт, кото- рый способен наказать человека даже за «справед- ливый» поступок. Следствием этого становится стремление «обойти» закон как карающую силу и необходимость подчиниться ему, чтобы избегнуть наказания. В беседе с нами один из абитуриентов на вопрос: «Зачем ему необходимо юридическое образование?», ответил: «Нужно знать законы, чтобы правильно их нарушать». Одним из проявлений «справедливости» мож- но считать понятие «правда», которая выступает как организующей силой общества, так и опреде- ляет отношение к государству. Идеал «правды» стал своеобразной ментальной колыбелью рос- сийской государственности: правдою устроилось царство, правдою стали послушными слуги госу- даревы, правдою утешаются бедные и плачущие13. Правдой (или неправдой) в России определяются едва ли не все деяния человека. Человек мог жить по «правде», потому что она - сакральные запо- веди и правила. Мог судиться по ней, потому что «правда» - суд, а также судебные испытания и даже пошлина за призыв в суд свидетеля. Идеал правды представляет собой предвосхи- щение совершенного состояния рода человеческо- го на Земле. Он необходимо включает представле- ние и убеждение, что предельно совершенное со- стояние является изначальным и непреходящим достоянием человеческого рода на Земле, насиль- ственно отчужденным, однако и подлежащим воз- врату по законной принадлежности. В основе правовой организации общества и государства в России лежит правовой архетип порядка, формирующий отношение к власти и закону, которые рассматриваются как силы кон- сервативные, основанные на авторитете предков, дования права: отечественный и зарубежный опыт: материалы ежегод. метод. семинара (Казань, 25.02.2011 г.) / отв. ред. И.Б. Петрунина, А.В. Скоробогатов. М.; Казань: РПА Минюста России, 2011. С. 25-31. 13 См.: Коваль В.О. Феномен идеала «правды» как основ- ного архетипа русской правовой культуры // Lex Russica. 2008. № 5. С. 1232-1235. Russian journal of legal studies. 2015 ◆ № 4 (5) 31 определяющие характер существования сообще- ства в соответствии с традиционными моделями поведения (освященными духом и авторитетом предков). Всякое преступление установленных порядков воспринимается как нарушение закре- пленного порядка и ритма сосуществования. Одной из наиболее типичных характеристик российского правового менталитета является устойчивое представление об оправданности под- чиненного положения личности, какой бы она ни была, по отношению к государству. Государство в правосознании занимает высшее место в цен- ностной иерархии. Личности традиционно отво- дится подчиненное положение, ей приписывается обязанность служить государству, безоговорочно ставя его интересы выше своих и не задумываясь о возможном ущемлении им прав каждого конкрет- ного человека. Эмоциональный пафос служения государству, царю, вождю достаточно долго на про- тяжении истории вытеснял из массового сознания идею прав человека, в чем, безусловно, сказыва- лось влияние эмоциональных социокультурных доминант. Этикоцентрический тип отношения к государству проявляется в интерпретации его как «сверхгосударства», в мифологизации конкретно- исторических форм государственности, оказавших существенное влияние на социокультурное разви- тие. Петровская модернизация и сталинская инду- стриализация рассматриваются прежде всего не в социально-экономическом, а в цивилизационном контексте. Российское государство рассматрива- ется дихотомично: и как проводник реформ, и как хранитель правовой традиции. Чем ближе эти две ипостаси, тем более позитивным будет образ госу- дарства в правовой ментальности. В массовом правосознании государство по- прежнему воспринимается как самодостаточная ценность, которая не может быть полностью сведе- на исключительно к юридическим формам. В отли- чие от западноевропейских государств, где главную функцию легитимации власти выполняет консти- туция и избранный на ее основе парламент, в Рос- сии главное легитимизирующие значение принад- лежит институту президента, восприятие которого не лишено монархических, патриархальных черт. Традиционность правового менталитета в Рос- сии проявляется в патриархальных элементах созна- ния: правовой архетип Отца по отношению к главе государства олицетворяет власть и властные отно- шения, формирующиеся на всех уровнях культуры между ее носителями. Это связано с многовековым процессом сосредоточения капитала (в том числе символического) преимущественно в «руках» муж- чин и широким распространением образов, связан- ных стой ответственностью, которую отец возлагает на себя как глава семьи. При экстраполяции на го- сударство это воспринимается как ответственность главы государства (монарха, генерального секре- таря, президента) перед высшими силами (Богом, партией, народом) за благосостояние и процветание подвластных ему подданных (детей). Благорасположенность правителя к поддан- ным или гражданам в целом или отдельному их представителю, как и отцовская любовь, обуслов- лена и управляема, правитель-отец любит за то, что ребенок (подданный, гражданин) оправдывает его ожидания, поэтому отцовскую любовь можно как заслужить, так и лишиться ее. Это связано с ро- лью правителя-отца как социального маркера, воз- действующего на детей (подвластное население) с целью воспитания определенных качеств, обуслов- ленных принятыми обществом правилами и нор- мами поведения и ценностными установками. Образ отца-правителя характеризуется сле- дующими чертами: а) правитель-отец управляет всем хозяйством и жизнью страны, берет на себя часть функций по материальному обеспечению своих «детей»; б) контролирует работу подчинен- ных ему ведомств, занимающихся проблемами населения; разрешает сложные проблемы как в случае обращения к нему граждан, так и по своей инициативе; в) является выразителем и защитни- ком социальных и жизненных интересов каждого подданного или гражданина; г) может вмеши- ваться в интимную жизнь подданных (граждан), посредством контроля за рождаемостью, разре- шения проблем материнства; д) заботится об об- разовании, досуге «детей», привитии им навыков и умений общественно полезных занятий. Составляющей патриархальности россий- ского правового архетипа является патернализм. Сущность патерналистских установок заключа- ется в наличии темы долженствования опеки со стороны государства. «Патернализм превращает человека не в гражданина, а в подданного, по- рождая иждивенческие отношения в обществе и приучая человека к пассивному выжиданию, он ограничивает самостоятельную инициативу»14. Современная правовая реальность, наследуя патернализм российского правового архетипа, сохраняет опору на патерналистские установки населения. Социологические опросы свидетель- ствуют, что в России существует ярко выражен- ный слой граждан, которые, обладая ностальги- ческой устремленностью в прошлое, являются носителями традиционных правовых ценностей и установок, продолжая рассчитывать на «отече- скую заботу государства». Тем самым правовой менталитет в России предполагает более высокую легитимацию тех ис- точников права, которые в какой-то мере отража- ют вышеуказанные традиции и (или) исходят от «Отца нации» напрямую (указотворчество) либо опосредованно (законодательная инициатива Президента РФ). 14 Вовк В.Н. Патернализм в российском правовом ментали- тете: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2010. С. 9. 32 Российский журнал правовых исследований. 2015 ◆ № 4 (5) Таким образом, образы государства, закона (пра- ва) и власти, существующие в российском правовом архетипе, в основе своей имеют традиционные цен- ности, трансформация которых приводит не только к искажению традиционных представлений о государ- ственно-правовых явлениях и коллизии между офи- циальным правом и правосознанием, но и порожда- ет негативное отношение индивида к формальным способам выражения правовых норм, идущих от субъекта, который не ориентируется на правовую традицию. Именно этот фактор является одним из Коваль В.О. Феномен идеала «правды» как основного архетипа русской правовой культуры // Lex Russica. 2008. № 5. С. 1232-1235. Кочетков В.В. Конституционализм и архетипы рус- ской власти (casus 1906 года) // Российский журнал правовых исследований. 2015. № 1 (2). С.155-163. Краснов А.В., Скоробогатов А.В. Роль правосознания в развитии правовой реальности // Балтийский гума- нитарный журнал. 2015. № 2 (11). С. 18-21. Мостовая И.В., Скорик А.П. Архетипы и ориентиры российской ментальности // Полис (Политические исследования). 1995. № 4. С. 69-76. Российская цивилизация: учеб. пособие / А.В. Скоробо- гатов, Б.Г. Кадыров, О.Д. Агапов и др.; под ред. В.Г. Тимиосновных в недостаточно высокой социокультурной рясова. Казань: Познание, 2012. 272 с. Рулан Н. Юридическая антропология: учебник для вуэффективности официального права. От способности сложившейся правовой системы приспосабли- ваться к появляющимся новым вызовам современно- сти всочетании ссохранением собственной идентич- ности во многом зависят дальнейшие пути развития российского общества и государства. зов / отв. ред. В.С. Нерсесянц. М.: Норма, 1999. 310 с. Скоробогатов А.В., Краснов А.В. Правовая реаль- ность России: константы и переменные // Акту- альные проблемы экономики и права. 2015. № 2. С. 161-170. Скоробогатов А.В., Краснов А.В. Правовая реальность России: философско-правовой анализ // Россий- ский журнал правовых исследований. 2015. № 1 (2). Список литературы: Бочаров В.В. Неписаный закон: Антропология пра- ва. Научное исследование: учеб. пособие. СПб.: РХГА, 2012. 386 с. Гаврилова Ю.А. Правовые ценности и смысл права // Российский журнал правовых исследований. 2015. № 3 (4). С. 35-39. 11. 12. С. 79-85. Скоробогатов А.В., Краснов А.В. Правовая реальность России: философско-правовой анализ // Россий- ский журнал правовых исследований. 2015. № 1 (2). С. 79-85. Skorobogatov A.V., Bulnina I.S., Krasnov A.V., Tyabina D.V. Legal Reality as a Jural Category // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. Vol. 6. № 3. P. 664-668.

About the authors

A V Skorobogatov

Institute of Economics, Management and Law

Email: aw.skorobogatov@gmail.com

A V Krasnov

Russian University of Justice

References

Supplementary files