Some questions of interaction of theology and jurisprudence in the knowledge of legal phenomena

Full Text

В последние десятилетия в Российской Федерации осуществляется активное взаимодействие светской науки и теологии. Проводятся соответствующие мероприятия Всероссийского масштаба, в которых принимают участие представители органов государственной власти, ведущих научных и учебных заведений, религиозных организаций.

Так, ежегодно проводятся Рождественские парламентские встречи представителей религиозных организаций на базе Федерального Собрания Российской Федерации, в Ежегодных Международных Рождественских образовательных чтениях принимают участие ведущие ученые России[1]. Уже третий год будет проходить международная научная конференция «Теология в научно-образовательном пространстве: религия, культура, просвещение»[2]. Вопросы научного дискурса теологии и юриспруденции затрагивались и на важнейшем собрании юридического сообщества России — Петербургском международном юридическом форуме[3].

Целью настоящей работы является попытка наметить некоторые вопросы возможного взаимодействия теологии и юриспруденции в познании современных правовых явлений.

Следует пояснить, что греческое слово «теология», состоящее из двух корней («теос» — Бог и «логос» — слово, знание, познание), в русском языке передается термином «богословие».

Богословие может иметь несколько значений. Для верующих людей — это прежде всего практика созерцания, понимания Божественного откровения, соединения с Богом, осмысления всего, что есть вокруг с позиции человека верующего. Под богословием также понимается Божественное Откровение, то есть слово Бога о самом Себе и о сотворенном Им мире. Богословием называют учение Церкви или конкретного богослова о Боге. И наконец под богословием подразумевают «дискурсивную практику усвоения и систематизацию религиозных истин, опыта веры и богообщения»[4]. В последнем значении термин «богословие» используется для наименования ряда специальных дисциплин, изучающих отдельные аспекты религиозной жизни.

Однако в заголовке настоящей статьи использован термин «теология», поскольку он применяется для названия соответствующих образовательных программ и научной специальности.

Наука и богословие — два разных способа познания человеческого бытия, которые могут пересекаться, но не опровергать друг друга. Правильные отношения между наукой и теологией должны быть основаны на четком разграничении их компетенций. Взятая отдельно наука не в состоянии указать какие-либо нравственные цели для человека и не может предписывать никаких нравственных норм[5].

По мнению протоиерея К. Копейкина, «расширение пространства научного поиска и включение в него теологического дискурса позволит создать новый понятийный «двумерный» язык, способный описать как объективность «внешнего» физического, так и субъективность «внутреннего» психического миров, и, таким образом, привнести в естествознание «человекоразмерный» гуманитарный дискурс»[6]. В другой работе упомянутый исследователь отмечает, что «построение системы целостного знания невозможно без учета знания богословского, представляющего собою вопрошание о человеческой сущности, несводимой к биологическому или социальному существованию и являющегося неотъемлемым элементом знания гуманитарного»[7].

В основе современной европейской цивилизации лежит понимание человека как свободного ответственного субъекта познания и творчества. Именно при таком понимании человека можно прийти к выводу об онтологической глубине и постоянной значимости каждой человеческой личности.

В основе любой деятельности, обращенной к человеку, находится сам человек и представление о нем.

Именно человек как единый предмет связывает отдельные разделы теологии и прежде всего христианскую антропологию с юриспруденцией.

Предметом юридической науки является правовая действительность как особая область социальной жизни и ее главное воплощение — право[8]. На сегодняшний день в качестве перспективного типа в правопонимании может быть выделен социально-антропологический, диалогический тип, который «исходит из многомерности, многогранности права, включающего в качестве важнейшего элемента человека»[9].

Взаимодействие с христианской теологией дает возможность юриспруденции восполнить свои теоретические модели и практические методики путем обращения к христианскому видению человека и межчеловеческих отношений.

Во многих работах христианских богословов XX-XXI столетий отмечается историческая и мировоззренческая преемственность современной европейской культуры от христианской. Такая преемственность проявляется прежде всего в отношении к человеку. Мировоззренческая революция, произведенная христианством, заключается во многом в утверждении абсолютной значимости и абсолютной ценности отдельной личности[10].

Ведущие идеалы современного европейского общества, такие как ценность человеческой личности, свобода, права человека, восходят к трудам Святых отцов Церкви еще IV столетия. Святитель Василий Великий, живший в IV в., дает определение человека: «Человек есть высшее творение Бога, созданное по образу своего Творца»[11]. По мнению современного греческого ученого богослова митрополита Иоанна (Зизиуласа), «личность и как концепция и как живая объективная реальность представляет собой в чистом виде продукт святоотеческой мысли. Без нее глубочайшее значение личности не может быть ни понято, ни обосновано»[12].

Личность является основной чертой образа Божия в человеке, его необходимой онтологической характеристикой. Человек личностен, так как создан по образу Бога, который есть личность[13]. Атрибутами личности являются самосознание, самоопределение, свобода, выбор, вера, ответственность, творчество, целостность, неделимость, уникальность[14].

В то же время личность (лицо как субъект права, которое является носителем субъективных юридических прав и обязанностей) является одним из ключевых понятий в юридической науке и законодательстве.

Правильные богословские представления о человеческой личности могут позволить нам определить основные характерные черты истинной культуры (продуктом которой является право, правовая действительность), а динамичность личности человека является залогом динамической природы любой человеческой культуры[15]. Правовую действительность можно определить как специфический образ бытия человеческой личности, она характеризует жизнедеятельность общностей человеческих личностей, общества в целом. Таким образом правовая действительность не может не быть выразительницей личностного образа бытия человека.

В работах по христианской антропологии особое внимание уделяется пониманию творческой деятельности человека. Способность человека к творчеству связана с тем, что он представляет собой образ Божий. В качестве образца творческой деятельности человека при создании произведений искусства, того, чего еще нет, является создание Богом мира «из ничего». «Как Бог сотворил мир исключительно в качестве свободного благодатного дара, так и личность может быть художником в подлинном смысле, т.е. творцом, который создает совершенно иную идентичность как акт свободы и общения»[16].

В процессе реализации своей личностной творческой установки человек предопределяет неповторимый уникальный образ выражения всего, что он делает. По мнению В. Н. Лосского, «подойти к личности — значит проникнуть в мир личный, одновременно замкнутый и открытый… а главное — иной раз в совсем незаметный, но всегда неповторимо единственный мир чьей-то отданной и сосредоточенной жизни»[17].

В христианском понимании истинное творчество является актом синергии человека и Бога, вследствие чего во всех его проявлениях всегда присутствуют божественные свойства, такие как красота, премудрость, вечность, добро, любовь.[18]

С темой творческой деятельности личности тесно связан термин «духовность», употребляемый в российском законодательстве в различных словосочетаниях: «развитие духовности и культуры», «укрепление духовности российского общества», «философия духовности», «высокая духовность и нравственные качества» и т.д. Как правило указанные словосочетания применяются в правовых актах, регулирующих общественные отношения в сфере культуры. В «Основах государственной культурной политики», утвержденных Указом Президента Российской Федерации от 24.12.2014 г. № 808, под духовной сферой понимается система представлений о мире и человеке, о человеческом обществе и отношениях людей, о ценностях и их иерархии.

В то же время «духовная сфера» является основным направлением богословских исследований.

Для религиозного и в частности христианского сознания, когда мы говорим о духовности, мы говорим о соединении с тем или иным духовным миром — это либо мир Божественный, либо демонический. С духовным миром человек связан в силу своей природы. Согласно христианскому вероучению у человека их две — материальная и нематериальная. К первой относится человеческое тело (плоть), ко второй дух и душа. В некоторых богословских трудах говорится о трех природах — дух и душа выделяются в качестве самостоятельных. Таким образом человек занимает особое место в мироздании, связывая в себе воедино видимое и невидимое[19].

О составе человеческого естества достаточно много писал Святитель Феофан Затворник. По мнению Святителя, «наш дух не имеет силы дать нам духовную жизнь сам по себе. И Дух Божий не даст ее, если не будет воспринят нашим духом»[20].

По мнению Святителя Феофана, господство душевности и телесности в человеке — греховно, а господство духовности — норма. «Духовность, — пишет Святитель, — есть норма человеческой жизни и что, следовательно, бывая духовным, он есть настоящий человек, между тем как душевный и плотяной человек не есть настоящий человек … Произведения, в коих все плотяно, из рук вон нехороши; но и те, в коих господствует душевность, не отвечают своему назначению, хотя они выше плотяных. Таков суд — только о тех произведениях, кои чужды духовных элементов; те же, кои прямо относятся враждебно о всем духовном, то есть о Боге и вещах божественных, — прямо суть вражеские внушения и терпимы быть не должны»[21].

Одним из проявлений соединения человека с Божественным миром является совесть, которая через внутреннее извещение свидетельствует об исполнении или попрании человеком принципов жизни, установленных Богом[22].

Совесть является универсальной онтологической характеристикой человека. Всеми людьми, вне зависимости от религиозных, интеллектуальных, социальных и иных условий жизни, признается существование совести. С позиции христианского богословия сам Бог вложил в человека некий духовный закон, который позволяет ориентироваться в нравственной сфере.

Если обратиться к этимологии слова «совесть», то мы увидим, что во многих индоевропейских языках оно несет в себе идею внешнего, сопутствующего знания, присутствующего в человеке[23].

Богословские исследования вопроса о «совести», едином нравственном законе, могут обогатить современную философию права при решении проблемы соотношения морали и права.

Так, система нравственной жизни, основанная на Богооткровенной заповеди любви к Богу и к людям, раскрывается как система объективная и целостно организованная[24].

Согласно «Основам социальной концепции Русской Православной Церкви», принятыми Архиерейским Собором 2000 г., «право призвано быть проявлением единого Божественного закона мироздания в социальной и политической сфере. Вместе с тем всякая система права, создаваемая человеческим сообществом, являясь продуктом исторического развития, несет в себе печать ограниченности и несовершенства»[25].

В другом месте указанного документа говорится о том, что «право содержит в себе некоторый минимум нравственных норм, обязательных для всех членов общества. Задача светского закона — не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад»[26]. Религиозные нормы могут быть нравственным основанием светского законодательства, оказывая на него благотворное влияние. Как отмечается в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», «попытка создать основанное исключительно на Евангелии гражданское, уголовное или государственное право не может быть состоятельной, ибо без воцерковления полноты жизни, то есть без полной победы над грехом, право Церкви не может стать правом мира. А победа эта возможна лишь в эсхатологической перспективе»[27].

Учение о происхождении зла (понерология), выработанное в христианском богословии, может представлять определенный интерес при разработке криминологических теорий, раскрывающих причины возникновения преступности.

Различные теории объяснения зла, сформулированные вне христианского богословия, оказываются несостоятельными в решении вопроса о сущности и происхождении зла[28].

В христианском богословии зло понимается не как какая-то природа, а как недостаток природы. Мир создан Богом, который безмерно благ, и других источников бытия не существует. Святитель Афанасий Великий (IV в.) учит, что «зло не от Бога и не в Боге, его не было в начале и нет у него какой-либо сущности»[29].

Зло является состоянием, в котором пребывает природа личных существ по отношению к Богу как источнику бытия. По мысли известного богослова В. Н. Лосского, «зло есть нечто случайное, несубстанциональное, то, чему не следовало быть, что несогласно с волей Божией и что не входило как составная и необходимая часть в Божественный план мироздания. Это то, что не было создано Богом»[30].

В христианском богословии отрицается сущность зла. Как пишет Преподобный Иоанн Дамаскин (VIII в.), «зло это не некая богоданная сущность или свойство сущности, а своевольное отвращение от естественного к противоестественному, что в действительности и есть грех»[31]. Таким образом зло в христианском богословии рассматривается как добровольное, основанное на свободном выборе состояние личности, отвратившейся от Бога.

Рассмотренные в настоящей работе вопросы взаимодействия теологии и юриспруденции не претендуют на свое окончательное разрешение. Каждая из обозначенных проблем может сама по себе стать предметом самостоятельного исследования. Кроме того, между юриспруденцией и теологией могут быть выделены и иные точки соприкосновения. В этой связи следует сказать о продуктивности соответствующих междисциплинарных исследований.

Примечания:

[1]Международные Рождественские образовательные чтения. URL: https://mroc.pravobraz.ru/ (дата обращения: 20.06.2019).

[2] Научно-образовательная теологическая ассоциация НОТА. URL: http://nota-theology.ru/about (дата обращения: 20.06.2019).

[3] Дебаты по вопросам взаимоотношений государства, общества и религиозных организаций. URL: https://spblegalforum.ru/ru/programme/1506948110262 (дата обращения: 20.06.2019).

[4] Давыденков О., протоиерей. Догматическое богословие. Учебное пособие. М., 2013. С. 6.

[5] Лушников Д. Ю., священник. Основное богословие. Учебное пособие. Санкт-Петербургская православная духовная академия. СПб., 2015. С. 35.

[6] Копейкин К., протоиерей. Теология и наука XXI века. URL: https://spbda.ru/publications/protoierei%cc%86-kirill-kopeykin-teologiya-i-nauka-xxi-veka/ (дата обращения: 20.06.2019).

[7] Копейкин К., протоиерей. Наука и теология: современный Российский контекст. URL: https://spbda.ru/publications/protoierey-kirill-kopeykin-nauka-i-teologiya-sovremennyy-rossiyskiy-kontekst/ (дата обращения: 20.06.2019).

[8] Алексеев С. С. Общая теория права. Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2008. С. 5.

[9] Честнов И. Л. Постклассическая теория права. Монография. СПб., 2012. С. 631.

[10] Чурсанов С. А. Богословские основания социальных наук. М., 2014. С. 135.

[11] Василий Великий, святитель. Беседа первая о сотворении человека «по образу» // Василий Великий, святитель. Творения: в 2 т. Т. 1. М., 2008. С. 438.

[12] Иоанн (Зизиулас), митрополит. Личность и бытие. С. 22. Цит по: Чурсанов С. А. Указ. соч. С. 136.

[13] Леонов В., протоиерей. Основы православной антропологии: Учебное пособие. М., 2013. С. 112.

[14] Там же. С. 118‒119.

[15] Мефодий (Зинковский) иеромонах. Православное богословие личности: истоки, современность, перспективы развития. Дисс. на соиск. уч. степени доктора богословия. Московский Патриархат Общецерковная аспирантура и докторантура имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. М., СПб., 2014. С. 523.

[16] Иоанн (Зизиулас), митрополит. Общение и инаковость. С. 279–280. Цит по: Чурсанов С. А. Указ. соч. С. 143.

[17] Лосский В. Н. Догматическое богословие. Киев, 2004. С. 422.

[18] Леонов В., протоиерей. Указ. соч. С. 145–147.

[19] Давыденков О., протоиерей. Догматическое богословие. С. 284–289.

[20] Феофан Затворник, святитель. Православие и наука. Руководительная книга изречений и поучений / Сост. Игумен Феофан (Крюков). М., 2009. С. 354.

[21] Феофан Затворник, святитель. Указ. соч. С. 386.

[22] Леонов В., протоиерей. Указ. соч. С. 154–156.

[23] Там же.

[24] Свешников В. В. Очерки христианской этики. М., 2010. С. 356.

[25] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, принятые Архиерейским Собором 2000 г. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/419128 (дата обращения: 20.06.2019).

[26] Там же.

[27] Там же.

[28] Разбор основных теорий см.: Лушников Д. Ю., священник. Указ. соч. С. 197–212.

[29] Афанасий Великий, святитель. Слово на язычников // Афанасий Великий Творения. В 4 т. Т. 1. М., 1994. С. 133.

[30] Лосский В. Н. Указ. соч. С. 439.

[31] Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. М., 2011. С. 270.

About the authors

Veniamin V. Lavrov

Saint-Petersburg law institute (branch) of Federal Establishment of Higher Education «University of the Office of the Prosecutor of the Russian Federation»

Author for correspondence.
Email: veniaminl@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-2634-7278

Head of the Department of State and Law Disciplines, PhD in Law, PhD in History, Associate Professor

Russian Federation, Saint-Petersburg

References

Supplementary files