THE COMMUNICATIVE QUALITIES OF ANONYMOUS ARCHITECTURE

Full Text

На сегодняшний день, самодеятельная или «анонимная архитектура» в большинстве российских городов (даже городах-миллионниках) составляет от 40 до 80% от общей застройки, поэтому профессиональные методы работы с этим типом среды представляют особую актуальность [1]. Несмотря на очевидный масштаб, это явление недооценено и в научной, и в профессиональной среде. Самострой расценивается как продукт низкокачественной архитектуры [2] и активно подвергается сносу. Один из недавних примеров - уничтожение торговых павильонов на Чистых прудах в Москве. Появившиеся в начале 90-х стихийные рынки, по мнению властей, портят имидж города, но в профессиональной среде архитекторов и урбанистов существует альтернативная точка зрения. На их взгляд, ценность таких построек заключена в аутентичности и специфических качествах среды. Ниже приведен комментарий архитектора Я. Ковальчука: «Этот снос на Чистопрудном - катастрофа. Там столько всего полезного есть, непонятно как жить без них. Это я вам как местный житель говорю. Кроме того, они хорошо стоят и организуют пространство. Редкий пример удачной композиции ларьков, это я вам как архитектор и градостроитель заявляю» [3]. Этот архитектурный пласт обладает не только богатым языковым, эстетическим, функциональным, но и эвристическим, культурологическим, креативным потенциалом. Объекты, построенные обычными людьми, демонстрируют уважение к месту, бережное отношение к вещи, ручному труду, любовь к народной материальной культуре [4, 5]. В мировой практике интерес к непрофессиональной архитектуре возник в связи с разочарованием в идеях модернизма, который в 60-е гг. был подвергнут критике за невыразительность, нарочитую геометричность и стериль- ность форм, бедность языка, игнорирование местного контекста при проектировании. В поисках новой эстетики архитекторы обратились к народной, вернакулярной, маргинальной архитектуре [6]. Ч. Дженкс, рассуждая об информационно-коммуникативных возможностях архитектуры, предложил аналогию с терминами лингвистики. По его мнению, в архитектурном языке, присутствуют «слова», «фразы», «метафоры». Архитектуру, как и лингвистику, возможно рассматривать как знаковую систему, поэтому в исследованиях, посвященных анализу архитектурного языка, применяется научный инструментарий, заимствованный из семиотики [7]. «Под архитектурной семиотикой подразумевают совокупность знаний и умений, позволяющих описать и объяснить язык архитектуры, показывающих правила образования, набор, структуру сочетания, соотношения и интерпретации первоэлементов архитектуры (знаков) и составления из них различного рода композиций, ансамблей». В рамках этой аналогии выделяют: архитектурную грамматику, прагматику семантику и синтактику [8]. А. Бурцев, говоря о семиотическом аспекте анонимной или «пограничной» архитектуры, проводит параллель с лингвистическим термином «дограмматического языка», характерным для детей, которые учатся говорить. «Эта стадия развития языка, в отличие от грамматически организованного языка, характеризуется следующими качествами: индивидуальность, существование явления в развитии, несистемность, имплицитность выражения, неконвенциональность, аффективность». В этих качествах, по мнению автора, заложен богатый языковой потенциал. Архитектор-любитель, не обремененный профессиональным знанием, способен находить нестандартные решения, ценность которых в их непреднамеренности [9]. Типологически российская анонимная архитектура представляет собой обширное поле для исследования: дачи, коттеджи, «странные объекты», частный сектор в городской черте, дореволюционная мещанская застройка, самодельное благоустройство, пригородное строительство, придорожные и прибрежные постройки, сельские дома, сезонные сооружения и т.д. Разнообразие типологий непрофессиональной архитектуры предполагает свою специфику языка [10]. В дачном строительстве, преобладают постройки, возводившиеся по готовым (типовым) проектам, однако, авторские интерпретации представляют больший интерес. Особенность такой архитектуры, как правило, в ее небольшом бюджете, что во многом отражается на облике дома. Использование подручных материалов в отделке, приспособление неархитектурных Рисунок 1, 2. Дачный дом из старого автобуса Город вне города 106 объектов под жилище (рис.1, 2), украшение дома и самодельное благоустройство участка примеры проявления творческой инициативы непрофессиональных авторов [11]. Пригородная самодеятельная архитектура чаще всего эксплуатирует традиционные образы, [12, 13] однако, набор прототипов крайне разнообразен: от образцов народного зодчества до объектов массовой культуры и кича, которые, попадая в специфический средовой контекст, приобретают неожиданные культурные смыслы. Анонимная архитектура метафорична [14, 15]. Нередко своеобразная трактовка канонов традиционной архитектуры порождает ироничные образы. Один из самых известных примеров - Дом Сутягина в Архангельске. Тринадцатиэтажный деревянный небоскреб богат на отсылки и аллюзии, напоминая одновременно гротескный терем и готический собор (рис.3). Подражание архитектурным стилям, смешение языков, имитация материалов и элементов, приспособление одного под другое, приводят к возникновению гибридных образов. Например, дом творчества «Академическая дача им. Репина» в Вышнем Волочке напоминает капеллу в Роншане Ле Корбюзье [16] (рис. 4, 5). Проявлением анонимного творчества можно также назвать самостоятельные попытки жителей обустроить пространство двора. Самодельное благоустройство, использование придомовой территории под выращивание растений, разведение садов, обустройство зон отдыха, попытки украсить двор (инсталляции из мягких игрушек, клумбы из шин, поделки из пластиковых бутылок и т.д.) - лишь малая часть феномена, получившего название «ЖЭК-арт». В последнее время это явление стало особенно популярным в микрорайонах. Можно сказать, что таким образом жители борются с типовой, монотонной, агрессивной средой. Это явление может быть интересно с точки зрения Рисунок 4. Академическая дача им. Репина Рисунок 5. Капелла Нотр Дам дю О. Ле Корбюзье Рисунок 3. Особняк Сутягина в Архангельске Innovative Project. 2016. Том 1. No1. 107 семантики. Набор образов и символов, которые можно обнаружить в объектах ЖЭК-арта крайне разнообразен: от сюжетов массовой культуры (рис. 6) до предметов религиозного культа (рис. 7) Особое место занимает практика конструирования новых вещей из фрагментов старых (рис.8) (техника бриколажа). Нестандартное использование вещи придает ей новый смысл. Элементами благоустройства становятся предметы интерьера (например, ковер у входа в подъезд) (рис. 9) [17, 18]. Самодеятельная архитектура исторической среды также имеет свою специфику, здесь контраст старого и нового, сочетание разных архитектурных языков прослеживается более отчетливо, чем где-либо. Дореволюционная застройка соседствует с вновь возведенными многоэтажными зданиями. Жители исторического центра находятся в ситуации постоянной борьбы с ветхостью, поэтому в условиях ограниченных ресурсов приходится прибегать к «вынужденному дизайну» и попыткам самостоятельной реконструкции. Самодеятельное благоустройство и одомашнивание пространства также имеют место в исторической среде [19, 20]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что в разных типах среды язык анонимной архитектуры может иметь как сходные черты (в применении нестандартных решений в строительстве, в повторном использование вещей и материалов, в имитации стилей и образов, в одомашнивании пространства улицы и т.д.), так и различия (в образе жизни и обустройстве быта, в масштабе объекта, в контексте восприятия). Рисунок 8. Новый объект из старых вещей Рисунок 6, 7. Примеры самодельного благоустройства Рисунок 9. Ковер как элемент благоустройства

About the authors

E. A. Repina

Samara State University of Architecture and Civil Engineering

D. N. Romanova

Samara State University of Architecture and Civil Engineering

References

Supplementary files