THE LAPLAND DISPUTE AND THE ARGUMENTATION OF IVAN IV VASILIEVICH IN THE BORDER DISPUTE BETWEEN RUSSIA AND DENMARK-NORWAY (ON THE EXAMPLE OF THE TSAR’S LETTER TO THE KING OF DENMARK OF JULY 1582)

Full Text

I. Русско-датские договоры 1562 и 1578 годов Лапландский1 вопрос оставил достаточно глубокий след в истории русско-датских дипломатических отношений. В той или иной степени лапландский диспут возникал уже в период новгородско-норвежских отношений, со временем этот пограничный спор перешел в плоскость русско-датских дипломатических связей. Во второй половине XVI века началось резкое обострение противоречий между Россией и Датско-Норвежским государством из-за вопросов, связанных с принадлежностью лапландских территорий, а также по поводу функционирования Северного морского пути из Европы в Россию. На межгосударственном дипломатическом уровне ужесточение лапландского спора происходило постепенно, динамика этого процесса отражена в документах, относящихся к истории русско-датских отношений. Так, русско-датские договоры 1562 и 1578 годов в определенной мере отражают изменение ситуации, связанной с фиксацией договоренностей о разграничении Лапландии на уровне дипломатических отношений между Россией и Данией во второй половине XVI века. Рассмотрим статьи договоров, относящиеся к русско-норвежской границе (см. табл. 1). Воспроизведенные в табл. 1 статьи достаточно четко указывают на наличие границы у города Варгава (совр. Варде). В этом городке, находившемся на северной стороне у входа в Варангер-фьорд (см. карту - приложение 2), располагалась датская администрация, осуществлявшая пограничный контроль. Сразу отметим, что отсутствие в тексте договора 1562 года каких-либо упоминаний о спорных моментах в Лапландии совсем не означает, что подобных диспутов не существовало на местном уровне общения между двумя соседними администрациями на Севере - датской и русской. Определенные противоречия на местном уровне были2, однако в середине XVI века русские и датские дипломаты на межгосударственном уровне не акцентировали значительное внимание на Лапландии, сосредоточившись главным образом на разделе Эстонии в ходе Ливонской войны. Собственно, значительная часть договора 1562 года была посвящена Ливонии. В 70-х годах XVI века Лапландский вопрос стал проявляться на межгосударственном дипломатическом уровне более отчетливо. Так, в 1576 году в Москве состоялись переговоры с датскими дипломатами Павлом Верником, Мартыном Фанприным (Мартыном фан-Пирным) и Петром Ондреяновым. Датские дипломаты передали русской стороне от Фредерика II послание, в соответствии с которым, наряду с обозначением многочисленных спорных вопросов, существовавших в Ливонии, содержалось весьма примечательное заявление о том, что русские люди ставят дворы, церкви и монастыри через старинный рубеж в норвежских землях Фредерика II, чиня при этом многие обиды подданным короля. В связи с этим Фредерик II предлагал направить на норвежскую границу в Лапландию датских и русских послов для обсуждения спорных вопросов3. В ответ на этот пассаж русская сторона заявила о том, что хорошо знает и соблюдает старинный рубеж с Датским королевством: «А которые наши порубежные земли сошлись с Фредерика короля землею, городом Варгавом и с-ыными месты Датцким королевством, и наши приказные люди рубеж ведают на обе стороны по старине»4. В дальнейшем, при обсуждении русско-датского договора в 1578 году, лапландская тематика также нашла сове отражение в переговорном процессе (см. табл. 2). Как мы видим, статьи русско-датского временного мирного договора 1578 года, также как и статьи договора 1562 года, содержат указание на существование государственной границы у города Варгава (совр. Варде), однако договор 1578 года помимо этого содержит также четкое указание на необходимость разрешить спорную ситуацию на русско-датской (русско-норвежской) границе в Лапландии. Дальнейшее развитие событий привело к усугублению лапландского вопроса. II. Отказ датской стороны от подтверждения временного мира Прежде всего следует сказать, что русско-датский договор 1578 года постигла весьма непростая судьба. Для ратификации 15-летнего перемирия в Данию были отправлены русские послы: мценский наместник Алексей Григорьевич Давыдов и дьяк Тимофей Петров5. В соответствии с дипломатическим обычаем послы должны были взять подтвержденную Фредериком II грамоту, содержащую условия мирного соглашения. Однако датский король отказался подтверждать договор, заявив, будто датские послы заключили его поневоле, подвергнувшись в России насильственному воздействию6. В свою очередь, датские послы, старшим из которых являлся Якоб Ульфельдт, после прибытия домой попали под суд в связи с обвинением в превышении полномочий при заключении договора с царем. Однако за Ульфельдта с товарищами заступились королевские советники и друзья дипломатов, в итоге король снял опалу со своих послов7. Впоследствии Ульфельдт издал во Франкфурте-на-Майне сочинение, в котором описал подробности своего посещения Русского государства8. При отправке прибывших за подтверждением договора русских послов обратно в Россию Фредерик II заявил, что готов заключить с царем вечный мир исключительно на тех же условиях, на которых он заключался в 1562 году9. Здесь нужно отметить, что, делая такое заявления в адрес русской стороны, датский король в большей степени заботился об упрочении своих позиций в землях, располагавшихся на значительном удалении от Лапландии. На тот момент датскую сторону в первую очередь беспокоила Эстония, раздел которой в ходе Ливонской войны привел к серьезному кризису в русско-датских отношениях. По сравнению с договором 1562 года, в новом договоре, составленном в 1578 году, русская сторона существенно сократила размеры признаваемых за Данией территорий в Ливонии. Если раньше царь признавал за датским королем Эзель, Вик и территории в Курляндии, то теперь царь готов был признать за датским королем только остров Эзель10. Иван IV в одной из своих грамот, адресованных Фредерику II (грамота от марта 1580 года), выражал возмущение по поводу отказа короля от подтверждения договора 1578 года, утверждал, что не готов признать за датским королем ливонские территории в прежнем объеме, поскольку Фредерик II не смог отвоевать их у шведов и, более того, заключил с Швецией мир. Вместе с тем царь предлагал вновь направить в Россию датских послов для заключения мирного договора11. В ответ датский король в апреле 1581 года писал царю, что готов направить в Россию новое посольство для заключения мирного договора12. Иван IV в июне 1581 года просил Фредерика II как можно скорее направить своих дипломатов в Россию для заключения нового докончания (мирного договора) и решения спорных вопросов в Ливонии13. Вышерассмотренная переписка говорит о том, что в 1578-1581 годах основным спорным вопросом в русско-датских дипломатических отношениях все же оставалась Ливония, хотя лапландский вопрос уже стоял на повестке дня в той или иной степени. Несмотря на готовность сторон к дипломатическому диалогу, новый мирный договор между Иваном IV Васильевичем и Фредериком II так и не был заключен. Отказ датской стороны от подтверждения договора поставил русско-датскую договорную систему в крайне неопределенное положение. Фактически Россия и Дания остались без действующего договора, который регламентировал бы их отношения. Можно было бы предположить, что в данном случае рабочим договором вновь становилось соглашение от 1562 года, но назвать этот мирный договор действующим достаточно сложно. Дело в том, что в перемирной грамоте от 1578 года предельно четко сказано о том, что договор от 1562 года прекратил свое действие: «а которое меж нас было с тобою, приятелем нашим, докончанье, и то докончанье порушилось, и нам бы меж собя докончанье подтвердити; и докончанье меж нас с тобою, приятелем нашим, ныне не ссталось»14. В грамоте от июня 1581 года Иван IV пишет: «А ныне, за многими воинскими делы, межи нас с тобою приятелство и союзная любовь порушилася была ... Да и по ся места межь нас то прежнее приятелство и любовь и докончанье не утвердилося»15. Для нас важно отметить тот факт, что отсутствие четких договорных отношений между Россией и Данией затрагивало в равной степени как Ливонию, так и Лапландию. Во всяком случае после отказа подтверждать временное мирное соглашение датская сторона постепенно начала вести в Лапландии такую политику, словно между Россией и Датско-Норвежским королевством не существовало договорных обязательств относительно разграничения Лапландии. III. Требования датской стороны об уплате пошлин за проход Северным путем. Грабительские действия датской эскадры В середине XVI века англичане освоили Северный морской путь из Европы в Россию, пролегавший через Арктику. Немного позднее к северному русскому берегу стали прибывать голландцы. Поначалу они не заходили далее Кольского полуострова, однако со временем голландцы, также как и англичане, стали ходить до устья Северной Двины16. Значение Северного морского маршрута в Россию со временем возрастало. Датская сторона нашла способ получать свою прибыль за счет функционирования торгового маршрута, пролегавшего в арктических водах, путем взимания пошлины с проходящих мимо Варгава английских и голландских кораблей. Однако осуществлять контроль над акваторией между Исландией и Норвегией было намного сложнее, чем контролировать, скажем, балтийский морской маршрут, ввиду чего и успех этого предприятия был скромнее17. Тем не менее попытки датчан осуществлять контроль над Северным морским путем имели весьма значительный международный резонанс. В июле 1582 года в Москву прибыл английский купец Антон Иванов с грамотой от королевы (грамота от 23 января 1581 года), в которой Елизавета I просила разъяснить, кому принадлежит Печенга (см. карту - приложение 2) с прилегающими окрестностями - России или Дании. Королева хотела уточнить этот вопрос, поскольку датский король называл эти территории своими и запрещал торговать без своего разрешения в этих местах английским торговцам: «в Кегоре (Вайда-Губа. - прим. М.Т.) да в Печенге торговати не велено по приказу Королевства Дацкого; потому что Король Дацкой те волости называет к своей земле, и грамоты жалованныя на те волости велит у себя имать, и пошлины с тех волостей велит себеж платить, а оприче собя с тех волостей иному никому не велит платить». Далее в грамоте королевы следует очень важное замечание: «И Мы ныне тому дивимся, что преж сего таковы заповеди не слыхали», - а также следует просьба уточнить: «которые он (король Дании. - прим. М.Т.) волости своими называет, и те волости под его ли областью, или не под его»18. Таким образом, королева свидетельствовала о том, что ранее подобных притязаний датской стороны не было. В ответ для Елизаветы I была составлена грамота (от июля 1582 года), в которой утверждалось, что Кола и Печенга - это древние российские места, королеве было предложено по-прежнему отправлять в эти места своих купцов, но в сопровождении с военными кораблями для охраны19. В этой связи вновь хотелось бы провести одну интересную параллель с Балтикой. В марте 1581 года датский король Фредерик II снарядил на Балтийское море военную эскадру под командованием Александра Дургама, который наравне с прочим должен был мешать всякого рода подвозам к местам, принадлежащим России. Корабли, направлявшиеся с товарами в Россию или из России, должны были перехватываться и уводиться в Копенгаген20. Таким образом, Датская сторона пыталась осуществлять контроль над балтийским торговым маршрутом в Россию. Спустя год, в апреле 1582 года, от лица Фредерика II было составлено открытое письмо, содержащее информацию о том, что к Варгаву, к Коле и к св. Николаю (устье Северной Двины) направляются три королевские галеры под командованием Эрика Мунка (Erich Munck) для осуществления военного контроля над Северным морским путем в Россию. Эрик Мунк должен был собирать сведения о «недозволенном» плавании иноземцев в Россию и захватывать иностранные суда, идущие в Россию и из России. Отметим, однако, что Мунку и его людям под страхом смертной казни запрещалось грабить русских подданных. Вместе с Мунком также было приказано следовать еще двум галерам: Христену Винду на галере «Якоб» (Jacob) и капитану Норману (Normand Delauet) на галере «Давид» (David)21. Тогда же, в апреле 1582 года, от лица Фредерика II была составлена специальная инструкция для отправлявшегося в северные воды Эрика Мунка. В соответствии с этой инструкцией Мунку разрешалось захватывать иностранные суда в Кольской гавани, поскольку, по мнению короля, Кола принадлежала в равной степени как Дании-Норвегии, так и России. По пути от Колы к св. Николаю (устье Северной Двины) Мунк должен был срисовывать гавани, замерять их глубину и указывать расстояния между ними. При этом Мунку предписывалось не захватывать французские суда, а после Колы (то есть от Колы по направлению к Белому морю) не захватывать и английские суда. В норвежских же водах подлежащие захвату суда с товарами, идущие из России и в Россию, должны были перехватываться Мунком22. Таким образом, Дания старалась поставить под свой контроль морское торговое сообщение между Европой и Россией. Датские корабли, отправленные в северные воды, захватили у Колы и у Холмогор несколько иноземных торговых судов вместе с торговцами и их товаром. Всего датчане в ходе рейда захватили товар у иностранных торговцев в общей сложности на 50 тыс. рублей23. В связи с этими событиями датский король писал Ивану IV о том, что он был вынужден организовать контроль над Северным морским путем и стеречь его, поскольку после того, как шведы в 1581 году захватили Нарву у России, многие иноземные торговцы стали украдкой плавать в Московское государство через Север, обходя таким образом установленные Данией пункты сбора пошлин на входе в Балтику. По словам датского короля, он вынужден был пресекать плавание иноземных купцов, пытавшихся проникнуть в Россию украдкой в обход Норвегии, поскольку это противоречило обычаям и, соответственно, наносило ущерб датской казне24. Надо сказать, что вышеописанные события являлись весьма опасным сигналом для России. Действия датской эскадры выглядели особенно тревожно в совокупности с упомянутыми нами ранее претензиями короля Фредерика II о нарушении русской стороной норвежской границы в Лапландии. IV. Грамота Ивана IV для Фредерика II от июля 1582 года Ответ царя Ивана IV, составленный в июле 1582 года для Фредерика II, был весьма объемным по содержанию. Примерно половина царской грамоты была посвящена изложению старых ливонских дел, о которых мы уже упоминали ранее, а также выражению претензий в адрес короля относительно его отказа подтверждать договор 1578 года о временном мире25. Другая половина царской грамоты содержала аргументы Ивана IV Васильевича о функционировании Северного морского маршрута из Европы в Россию и доводы царя о русско-норвежском пограничье в Лапландии. В целом относительно северной тематики Иван IV Грозный в царской грамоте изложил следующие аргументы: Аргумент 1. Северный морской путь из Европы в Россию вокруг Норвегии не являлся новым маршрутом; этот путь использовался уже как минимум 40 лет; до взятия Нарвы шведами в 1581 году Северный путь функционировал одновременно с балтийским морским маршрутом, проходившим через пролив Зунд по Балтийскому морю до русской Нарвы26. Аргумент 2. Северный морской путь в обход Норвегии использовали англичане и гости из других государств; прибытие иностранных подданных Северным путем в Московское государство регламентировалось русскими властями: иностранным гостям выдавались специальные жалованные грамоты, а некоторым торговцам, прибывавшим из-за рубежа, разрешалось ставить свои дворы в русских городах27. Аргумент 3. Датская сторона ранее не предъявляла свои претензии относительно использования Северного морского маршрута, данный вопрос стал фигурировать в русско-датских отношениях недавно28. Аргумент 4. Препятствия со стороны Дании относительно использования Северного морского пути являются явным нарушением русско-датского мирного договора от 1562 года29. Прежде чем продолжить изложение аргументов царя Ивана IV, хотелось бы обратить внимание на некоторые упомянутые выше детали: морской путь в Россию, пролегавший через воды Арктики, функционировал достаточно давно; датская сторона ранее не протестовала на дипломатическом уровне по поводу использования этого маршрута; русско-датский договор 1562 года не содержал каких-либо претензий датской стороны относительно использования морского пути в обход Норвегии. Далее Иван IV Васильевич в своей грамоте формулирует следующие доводы о русско-норвежской границе (нумерация при изложении аргументов будет продолжена): Аргумент 5. Фредерик II, предъявляя претензии русской стороне относительно нарушения государственной границы у Варгава и причинения убытков Норвежской земле, ни разу не указал конкретного места, где произошло нарушение рубежа и причинение убытков30. Аргумент 6. В окрестностях русско-датской (русско-норвежской) границы располагается православный Печенгский монастырь, основанный, по утверждению царя, более 70 лет назад; ранее, как отметил Иван IV, споров об этом монастыре на уровне русско-датских дипломатических взаимосвязей не было: «А нашие отчины монастырь есть на Мурманском мори Печенской против твоей земли Норветцкой Варгава города; и тот наш монастырь стоит болши семидесяти лет, а спору никоторого не слыхали есмя»31. В завершение своей грамоты Иван IV Грозный предъявил следующие требования в адрес Фредерика II: - прекратить направлять в северные воды корабли, осуществляющие грабительские действия против иноземных торговцев; - не мешать функционированию Северного морского маршрута; - найти и казнить виновных в уже совершенных грабежах; - вернуть захваченные у иноземных купцов товары. При этом Иван IV отметил, что ему придется оберегать свои морские пристани, если Фредерик II проигнорирует вышеперечисленные требования и продолжит чинить помехи иноземным купцам на их пути в Русское государство, а также если Фредерик II и далее будет направлять корабли в северные воды для грабежа иноземных торговцев32. Таким образом, царь весьма недвусмысленно намекнул на возможность применения силы против датчан в случае, если датская сторона продолжит осуществлять грабеж иностранных судов. Примечательно, что Иван IV в рамках рассматриваемой грамоты предложил королю Фредерику II сохранить взаимоотношения в рамках старого докончания (мирного договора) от 1562 года. В случае если бы Фредерик II был согласен соблюдать условия этого договора, царь выразил намерение также придерживаться статей этого соглашения33. Таким образом, Иван IV Васильевич предлагал Фредерику II вернуться к условиям мирного договора 1562 года. Необходимо также обратить внимание еще на один момент. В рассмотренном дипломатическом диалоге между царем и датским королем практически отсутствует обсуждение рубежей и условий функционирования общего лапландского налогооблагаемого округа, в рамках которого обе стороны могли собирать подати с местного населения34. По-видимому, более актуальными на тот момент были вопросы, связанные с функционированием морских маршрутов, а также вопросы, относящиеся к государственной границе между Россией и Датско-Норвежским королевством, располагавшейся в районе Варангер-фьорда. Несмотря на предложения царя соблюдать условия мирного договора от 1562 года, датская сторона в дальнейшем продолжила политику территориальных и морских претензий в Лапландии. В последующие годы лапландский пограничный спор между Россией и Данией будет только ужесточаться, общий податной лапландский округ станет еще одним «камнем преткновения» в рамках дипломатического спора. Рассмотренная выше царская грамота от июля 1582 года с аргументами в адрес короля Фредерика II для нас примечательна тем, что это один из первых документов, в котором лапландский вопрос стоит наравне с Ливонией по степени обсуждения. Внимание в рамках русско-датских дипломатических отношений постепенно смещалось из Ливонии в Лапландию. При этом русская дипломатия вырабатывала набор аргументов, которые использовались при отстаивании позиций России в Европейской Арктике. Эта аргументация в дальнейшем будет расширена и более детализирована во времена Федора Иоанновича и Бориса Годунова при отстаивании интересов России в рамках лапландского вопроса.

About the authors

M. V Tolkachev

Samara Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences

Email: hermess85@mail.ru
Samara, Russian Federation

References

Supplementary files