On some features of the system for forming the cadres of Chinese regional elites during the period from 2007 to 2019

Full Text

На сегодняшний день Китайская Народная Республика остается едва ли не единственным крупным государством, чья экономика демонстрирует устойчивую тенденцию роста вопреки ситуации глобального экономического кризиса. Ежегодные темпы прироста ВВП КНР за последние 20 лет несмотря на некоторые просадки в процентном выражении могли достигать двухзначных величин (14,2% в 2007 г., к примеру) и даже в условиях пандемии остались положительными (2,3% в 2020 г.; 8,1% в 2021 г., что является максимумом за последние 10 лет; 3% в 2022 г. и оценочно 5,5% в 2023 г. исходя из прогноза Всемирного Банка)¹.

В то же время сложившиеся тенденции внутриполитического процесса в КНР говорят о крайне сложной политической обстановке в стране. Многие исследователи в своих работах отмечают в период второго десятилетия XXI в. рост уровня политической конкуренции в КНР, борьбу властных группировок, представляемую публике под видом «борьбы с коррупцией», распад неформальных институтов коллективного руководства, сложившихся за период политики реформ и открытости². Наиболее заметными проявлениями внутриэлитной политической борьбы в КНР стали активность Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины, уголовные процессы против видных функционеров КПК: Бо Силая, Чжоу Юнкана, Сунь Чжэнцая.

Официальная китайская пропаганда объясняет происходящие процессы необходимостью «углубления реформ» и «построения социализма с китайской спецификой», при которых пагубное явление коррупции недопустимо. Официальный нарратив ставит проблему коррупции в один ряд с проблемами бедности и диспропорции в развитии регионов, что говорит о важности данной проблемы во внутрипартийной повестке, неоднократно по теме борьбы с коррупцией высказывался сам Си Цзиньпин³.

Мэйнстримное направление современной синологии достаточно редко касается проблемы противоречия успешного экономического развития в условиях политического кризиса. Существует множество работ, описывающих механизмы китайских рыночных реформ и экономической либерализации, при этом количество текстов, посвященных китайской внутренней политике, в сравнении с первыми, меньше. Исследователей, которые в своих работах обращают внимание на противоречие политической нестабильности и экономического роста, крайне мало. Среди работ, в которых затронута подобная проблематика, мы можем отметить монографию М. Карпова «Замкнутый круг китайского чуда», большую работу коллектива авторов под руководством Чэня Сяогуаня «Dynamics of Local Cadre Appointment in China»⁴, однако в целом очевидно, что и китайская официальная пропаганда, и бóльшая часть академического сообщества (как западного, так и российского) сходятся во мнении, что ведущим фактором, определяющим экономический рост Китая на современном этапе, были рыночные реформы и либерализация экономики.

С нашей точки зрения, связь между факторами политики и экономики в Китае более сложная: мы считаем, что политический кризис в КНР, начавшийся с приходом к власти Си Цзиньпина, централизация власти и экономические процессы устойчиво коррелируют. Таким образом, политическая децентрализация, характерная для начального периода политики реформ и открытости, или же начатая относительно недавно политическая централизация напрямую влияют на производство.

Прежде чем перейти к дальнейшему рассуждению, рассмотрим некоторые необходимые понятия. Мы согласны с мнением М. Карпова о том, что КНР на этапе, описываемом в данном исследовании, соответствует критериям партийного государства ленинского типа: однопартийная система, тотальное государственное регулирование экономики, в основе которого лежат нерыночные принципы, несмотря на существование внутри экономики развитых рыночных элементов⁵. Таким образом, экономика КНР в конечном счете подчинена интересам государства, а государство — интересам партии, партия и есть государство.

В таких условиях экономический ресурс определенной территориальной единицы неизбежно становится ресурсом партийной бюрократии, которая этой территориальной единицей руководит. Этот ресурс становится основой осуществления бюрократией своих интересов, как экономических, так и, что важнее, политических. Таким образом, становится важным понимать принципы формирования и функционирования региональных партийных элит.

В ходе предыдущих исследований нами были широко изучены типы карьерного продвижения представителей китайских региональных партийных элит. Всего мы можем выделить два основных типа:

• «региональный» — чиновник, в абсолютном большинстве случаев — уроженец определенной провинции, работает в местных органах власти, в итоге получая должность в провинциальном комитете КПК, не претендуя на карьерное продвижение в центральные органы власти и замыкая на себя региональную власть;
• «политический» — чиновник начинает карьеру с мелких должностей в центральных органах власти либо в региональных организациях, подчиненных центральной власти, в дальнейшем работает в партийных комитетах нескольких провинций, не связанных с местом его происхождения, в итоге получая должность в центральных органах власти⁶.

Исходя из результатов наших прошлых исследований, в системе региональных кадров, изначально сложившейся в Китае в период политики реформ и открытости, мы полагаем, что для успешного продвижения по карьерной лестнице чиновнику было необходимо поработать в нескольких провинциях, добиваясь высоких показателей экономического роста в них. Этого возможно было достичь лишь путем договора с региональными элитами⁷. Подобная система связывала воедино провинциальные и центральные элиты, делая вопрос формирования региональных кадров частью политической повестки центральной власти КНР.

При этом, данные наших прошлых исследований показывают, что оба типа бюрократических элит, присутствовавших в региональных властных структурах Китая подверглись влиянию кризиса, активно проявившегося в 2007 г. Так, до периода 2007–2012 гг. в Китае «политическая» бюрократия в руководстве большинства провинций составляла в среднем 50-55%, тем не менее сохранялись провинции-исключения, где преобладала «региональная» бюрократия, не представленная в центральной власти и не допускающая в свои ряды выходцев из других провинций либо карьерных выдвиженцев из органов центральной власти. Ниже приведены примеры таких провинций.

Таблица 1. Доля местных уроженцев в провинциальном аппарате

Таблица 2. Должности кадров из Чжэцзяна в центральном аппарате

Общей чертой трех указанных провинций можно считать постепенное снижение доли «региональных» управленцев от созыва к созыву ПК провинции и рост доли «политических» управленцев во всех трех провинциях, сопряженный с переходом многих прежних «региональных» бюрократов на высокие посты в органах центральной власти.

Ниже приведены примеры карьерного роста выходцев из Чжэцзяна.

Некоторые исследователи связывают карьерный рост указанных лиц с их тесными взаимоотношениями лично с Си Цзиньпином, сохранившимися со времени его работы в Чжэцзяне. Мы допускаем, что это предположение во многом верно, поскольку в условиях описываемой системы весьма вероятна ситуация, когда перспективному кадру, стремящемуся добиться управления страной, приходится опираться на «региональную» бюрократию провинции. Используя эти договоренности, потенциальному кандидату в лидеры страны сначала необходимо доказать свою эффективность, добившись роста экономических показателей на местах, а потом — вознаградить за поддержку местные элиты, без участия которых достижение подобных показателей и, соответственно, повышение были бы невозможны.

Однако это кажется нам не единственным фактором, поскольку аналогичную картину мы видим и у выходцев из других региональных провинций в такой же ситуации уже позднее: «региональные» бюрократы, члены ПК КПК этих провинций, массово получают крупные повышения после потери «региональной» бюрократией большинства в ПК КПК их родной провинции.

Так, в Шаньдуне, где позиции местной «региональной» бюрократии были особенно сильны, после потери «региональными» кадрами большинства в ПК КПК провинции в 2017 г., местные уроженцы, составлявшие абсолютное большинство предыдущего созыва ПК, массово получили крупные повышения.

Таблица 3. Должности кадров из Шаньдуна в центральном аппарате

Таблица 4. Сменяемость по годам

Описанный процесс включения «региональной» бюрократии в систему высшей власти КНР проходил на фоне резкого увеличения конкуренции среди региональных элит. Проведенное нами ранее исследование позволило выявить начавшийся в 2006–2007 гг. масштабный кризис политической системы КНР⁸.

Ниже приведены данные нашего исследования региональных элит. Согласно им, в период с 1992 г. мы можем выделить несколько пиков сменяемости региональных элит, коррелирующих со съездами КПК, абсолютным пиком среди них (в процентном отношении) стал 2007 год — время объявления Си Цзиньпина официальным преемником Ху Цзиньтао. После этого сменяемость хотя и снизилась относительно пикового значения, но продолжила демонстрировать тенденцию к росту.

Мы предполагаем, что прежняя двухчастная система отбора кадров среди региональных элит сменилась именно в момент начала кризиса, вызванного приходом к власти Си Цзиньпина. Если ранее модель строилась на проверке способности чиновника находить компромисс с сильными региональными элитами перед допуском его к высшей власти, то теперь в модели отбора «региональных» чиновников в систему центральной власти КНР можно выделить три этапа:

• длительные сильные позиции региональной бюрократии в отдельных провинциях;
• ослабление позиций региональной бюрократии;
• включение региональных бюрократов в систему центральной власти КНР, распад сильных «региональных» группировок.

Именно в момент перехода от одной модели подбора кадров к другой, мы можем наблюдать некоторые изменения территориальной организации производства, необъяснимые с чисто экономической точки зрения.

Возьмем в качестве первого примера уже упоминавшуюся провинцию Шаньдун. Исторически одной из наиболее развитых промышленных отраслей данной провинции было производство химической продукции, объемы которого в денежном выражении значительно превышали объемы других отраслей. Рост данной отрасли приходится на этап максимального усиления шаньдунской «региональной» бюрократии — с 2006 по 2016 г. Затем, сразу после включения региональных бюрократов в систему центральной власти (третий этап описанной нами модели, для Шаньдуна — 2017 г.), объемы производства в данной отрасли начинают стремительно падать (см. прил., рис. 1)⁹.

Другим релевантным примером может быть производство высокотехнологичной электронной продукции в провинции Сычуань. Сычуань и Чунцин ввиду объективных причин: сложности логистики, отсутствия необходимых кадров и недостаточного развития смежных отраслей, не могли похвастать высоким уровнем развития электронной промышленности, ее развитие коррелировало в целом с уровнем развития экономики провинции. Тем не менее данная отрасль в Сычуани и Чунцине начинает развиваться опережающими темпами в 2012 г., достигая к 2015 г. более чем двукратного роста (см. прил., рис. 2). Д. Андреевой в своей работе не удалось выявить чисто экономических факторов, делающих возможным подобный скачок [9]. Однако обратившись к собранной нами в ходе предыдущего исследования биографической базе данных, мы отмечаем масштабные перестановки в ПК КПК провинции Сычуань и г. Чунцин. Нам видится возможным, что два данных процесса могут коррелировать и иметь общие причины. На данный момент мы не обладаем достаточными подтверждениями этой гипотезы, однако можем предположить, что данные процессы связаны с усилением внутриэлитной конкуренции, вызванной отставкой Бо Силая в 2012 г.

Подводя итог, мы полагаем, что рост китайской экономики (как и весь период «политики реформ и открытости») характеризовался предоставлением политических прав региональным элитам для более эффективного управления экономикой, то есть децентрализацией. С 2007 г. центральные элиты пытаются сконцентрировать управление экономикой в своих руках, но при этом компенсировать региональным элитам утрату реальной власти в провинциях карьерными повышениями и доступом к центральной власти. При этом, оставляя позиции в регионах, прежние региональные элиты забирают из своих провинций инвестиции. Мы выявили несколько таких случаев, однако необходимо выявить больше корреляций такого рода, чтобы уточнить, как работает новая модель политического и экономического управления в регионах КНР. Именно изучение этой новой модели взаимодействия политического и экономического аспектов власти — наша главная задача в дальнейшем исследовании.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Конфликт интересов. Нет

Источники финансирования. Работа подготовлена с использованием собственных средств автора.

ADDITIONAL INFORMATION

Competing interest. None

Funding sources. This research is conducted at the author’s own expense.

Приложение

Рисунок 1. Объём отраслевого производства провинции Шаньдун, 100 млн юаней

Рисунок 2. Объём отраслевого производства провинции Сычуань, 100 млн юаней

¹ Источник: Всемирный Банк. URL: https://datacommons.org/place/country/CHN?topic=Economics&hl=ru. (дата обращения: 07.09.2021).

² См. для примера: [1–4]

³ См. для примера: 1) Си Цзиньпин цзай шиба цзе чжунгун чжунян чжэнчжи цзюй ди и цы цзити сюэси ши цзянхуа [Первая речь тов. Си Цзиньпина в ходе первой сессии Политбюро ЦК КПК 18-го созыва] // Официальный интернет-портал КПК. URL: http://www.gov.cn/ldhd/2012-11/19/content_2269332.htm (дата обращения: 11.08.2021);2) Ши цзю да хоу, Си Цзиньпин фаньфу бу сецзяо [После XIX съезда КПК борьба с коррупцией (под руководством тов.) Си Цзиньпина не остановится]. Агентство Синьхуа. URL: http://www.xinhuanet.com/politics/2018-01/19/c_1122281826.htm (дата обращения: 11.08.2021).

⁴ Cм. подробно: [5–6].

⁵ См. подробно: [5].

⁶ См. подробно: [7].

⁷ См. подробно: [8].

⁸ См. подробно: [7].

⁹ См. подробно: [9].

About the authors

Bogdan K. Abramov

Author for correspondence.
Email: bganshin@gmail.com

graduate student

References

Supplementary files

Supplementary Files

Action

1. JATS XML

Download

2. Figure 1. Industry output volume of Shandong province, 100 million yuan

Download (570KB)

Indexing metadata

3. Figure 2. Industry output volume of Sichuan province, 100 million yuan

Download (509KB)

Indexing metadata