Отправить статью по E-mail Особенности липидного профиля при различных фенотипах синдрома поликистозных яичников у женщин репродуктивного возраста
- Авторы: Абашова Е.И.1, Ярмолинская М.И.1,2, Булгакова О.Л.1, Мишарина Е.В.1
-
Учреждения:
- Федеральное государственное бюджетное научное учреждение «Научно-исследовательский институт акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта»
- Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Северо‑Западный государственный медицинский университет им. И.И. Мечникова» Министерства здравоохранения Российской Федерации
- Выпуск: Том 69, № 6 (2020)
- Страницы: 7-16
- Раздел: Оригинальные исследования
- Статья получена: 07.12.2020
- Статья одобрена: 23.12.2020
- Статья опубликована: 25.01.2021
- URL: https://journals.eco-vector.com/jowd/article/view/53094
- DOI: https://doi.org/10.17816/JOWD6967-16
- ID: 53094
Цитировать
Открытый доступ
Доступ предоставлен
Доступ платный или только для подписчиков
Аннотация
Обоснование. Дислипидемия является частым нарушением обмена веществ и относится к атерогенным факторам развития сердечно-сосудистых заболеваний у женщин с синдромом поликистозных яичников. В настоящее время выделяют четыре фенотипа синдрома поликистозных яичников, ассоциированных в разной степени выраженности как с дислипидемией, резистентностью к инсулину, нарушением толерантности к глюкозе, сахарным диабетом, так и с хроническим воспалением и оксидативным стрессом. Гиперандрогенные фенотипы (А, В, С) при синдроме поликистозных яичников ассоциированы с развитием неблагоприятных метаболических нарушений и связанных с ними осложнений.
Цель исследования — изучить показатели липидного профиля у женщин с различными фенотипами синдрома поликистозных яичников в репродуктивном возрасте.
Материалы и методы. В исследование вошли 86 женщин репродуктивного возраста от 22 до 37 лет (средний возраст составил 26,6 ± 4,3 года), которые в соответствии с фенотипами синдрома поликистозных яичников (А, В, С, D) были распределены на четыре группы. Определяли уровень антимюллерова, фолликулостимулирующего, лютеинизирующего гормонов, пролактина, эстрадиола, андрогенов со 2-го по 5-й день менструального цикла. Уровень прогестерона в сыворотке крови исследовали иммуноферментным методом (с помощью тест-систем Алкор Био, Россия) на 20–23-й день менструального цикла в течение трех последовательных циклов. Использовали эхографические методы диагностики поликистозных яичников. Всем женщинам был выполнен биохимический анализ крови с определением липидного спектра (концентрация общего холестерина, триглицеридов, холестерина липопротеинов высокой и низкой плотности), также проводили пероральный глюкозотолерантный тест с оценкой уровня глюкозы в плазме крови натощак и через 2 ч после приема 75 г глюкозы, определяли уровень инсулина крови натощак и через 2 ч после перорального глюкозотолерантного теста, инсулинорезистентность оценивали с помощью индекса HOMA.
Результаты исследования. У 40 (46,5 %) женщин с синдромом поликистозных яичников выявлен фенотип А; у 22 (25,6 %) — фенотип В; у 10 (11,6 %) — фенотип C; у 14 (16,3 %) — фенотип D (неандрогенный). У 42 (48,8 %) больных с синдромом поликистозных яичников обнаружены изменения углеводного обмена (нарушение толерантности к глюкозе ), из них 39 (92,8 %) женщин были с андрогенными фенотипами (А, В, С). Сочетание неандрогенного фенотипа D и нарушения толерантности к глюкозе зарегистрировано в 7,2 % случаев. У женщин с гиперандрогенными фенотипами синдрома поликистозных яичников по сравнению с неандрогенным ановуляторным фенотипом был достоверно увеличен как уровень инсулина натощак, так и уровень стимулированного инсулина (p < 0,05). Индекс НОМА-IR у женщин с фенотипами А, В и С был достоверно (p < 0,05) выше, чем у женщин с неандрогенным фенотипом D. При исследовании липидного профиля достоверных различий по уровню холестерина, коэффициенту атерогенности у женщин с различными фенотипами выявлено не было. Уровень триглицеридов и холестерина липопротеинов низкой плотности был достоверно (р < 0,05) выше у женщин с андрогенным фенотипом В по сравнению с аналогичными показателями у пациенток с неандрогенным фенотипом D и достоверно коррелировал (р < 0,05) с содержанием в сыворотке крови андрогенов, глобулина, связывающего половые гормоны. У больных с андрогенными фенотипами синдрома поликистозных яичников (А и В) обнаружено достоверное (р < 0,05) снижение уровня холестерина липопротеинов высокой плотности с отрицательной корреляцией (r = –0,29; р < 0,05) с уровнем свободного тестостерона, глобулина, связывающего половые гормоны, по сравнению с аналогичными показателями у женщин с неандрогенным фенотипом D. У женщин с андрогенными фенотипами синдрома поликистозных яичников (А, В, С) наблюдалась достоверная корреляция между уровнем стимулированного инсулина (после перорального глюкозотолерантного теста) и уровнем глобулина, связывающего половые гормоны (r = 0,27; р < 0,05), а также прямая зависимость (r = 0,32; р < 0,05) между указанными показателями и повышенным уровнем триглицеридов и холестерина липопротеинов низкой плотности.
Выводы. У женщин с синдромом поликистозных яичников и гиперандрогенными, ановуляторными фенотипами А и В биохимические признаки атерогенной дислипидемии, нарушения углеводного обмена были более значимо выражены, чем у пациенток с неандрогенным фенотипом D. Дифференциальный и персонифицированный подход к обследованию больных с различными фенотипами синдрома поликистозных яичников является важным этапом в профилактике рисков развития сердечно-сосудистых заболеваний у женщин репродуктивного возраста с синдромом поликистозных яичников.
Полный текст
Введение
Синдром поликистозных яичников (СПЯ) относится к распространенным заболеваниям, которое диагностируют у 8–13 % женщин репродуктивного возраста [1]. Метаболические нарушения при СПЯ связаны как с ожирением, инсулинорезистентностью, гиперинсулинемией, дислипидемией, так и с хроническим воспалением и оксидативным стрессом [2]. Дислипидемия является частым нарушением обмена веществ и относится к атерогенным факторам развития сердечно-сосудистых заболеваний у женщин с СПЯ. Известно, что дислипидемия характеризуется повышенным уровнем в крови липопротеинов низкой плотности (ЛПНП), триглицеридов (ТГ) при сниженном уровне липопротеинов высокой плотности (ЛПВП). Небольшие плотные частицы ЛПНП — наиболее атерогенные формы липопротеинов, относящихся к метаболическим предикторам ишемической болезни сердца [3]. Липопротеины высокой плотности предотвращают окисление частиц ЛПНП и обладают антиатерогенными и противовоспалительными свойствами. Исследователи предположили, что у женщин с СПЯ не только снижается уровень ЛПВП, но и изменяется качество ЛПВП [4]. Данная форма атерогенной дислипидемии часто ассоциирована с инсулинорезистентностью. Кроме того, у пациентов с СПЯ были обнаружены повышенные уровни окисленных ЛПНП (OxLDL) — надежного предиктора ишемической болезни сердца. Проведенные исследования показали, что измененный метаболизм липидов при СПЯ связан с оксидативным стрессом [5]. Оксидативный стресс определяется как дисбаланс между избыточным образованием активных форм кислорода и сниженной способностью клеточных систем к антиоксидантной защите. Считают, что хроническое воспаление и оксидативный стресс участвуют в реализации эндотелиальной дисфункции [6]. Гипергликемия, дислипидемия, хроническое воспаление и инсулинорезистентность приводят к чрезмерному образованию активных форм кислорода, превышающему возможности клеточных систем в реализации антиоксидантной защиты [7]. Активные формы кислорода, активируя провоспалительные сигнальные пути в эндотелиальных клетках, инициируют развитие атеросклероза у женщин с СПЯ [8]. В настоящее время для диагностики СПЯ используют пересмотренные в 2012 г. критерии Национального института здоровья США (NIH), согласованные критерии Европейского общества репродукции и эмбриологии человека и Американского общества репродуктивной медицины (ASRM/ESHRE), принятые в Роттердаме в 2003 г., с определением фенотипов СПЯ [9]. Исследователи рекомендуют выделять пациенток с фенотипами А и В при СПЯ в особую группу наблюдения по развитию неблагоприятных метаболических нарушений и связанных с ними осложнений [10, 11].
Цель исследования — изучить показатели липидного профиля у женщин с различными фенотипами СПЯ в репродуктивном возрасте.
Материалы и методы
В исследование вошли 86 женщин в возрасте от 22 до 37 лет (средний возраст составил 26,6 ± 4,3 года) с СПЯ. Нарушение менструального цикла по типу опсоменореи отмечено у 76 (88,4 %) женщин. Бесплодие, связанное с отсутствием овуляции (по МКБ-10 — 97.0), наблюдалось у 80 (93 %) женщин, из них первичное бесплодие было у 53 (66,3 %) женщин, вторичное бесплодие — у 27 (33,7 %); невынашивание беременности в анамнезе отмечено у 27 (31,4 %) женщин. Избыточная масса тела зарегистрирована у 36 (41,9 %) женщин, из них у 8 женщин было ожирение I степени. Индекс массы тела (ИМТ) в среднем составил 24,6 ± 2,9 кг/м2, у женщин с избыточной массой тела и ожирением ИМТ равнялся 27,6 ± 2,3 кг/м2. У обследованных женщин не было сахарного диабета (СД) 1-го или 2-го типа.
В исследование включены пациенты с различными фенотипами СПЯ, которые в соответствии с фенотипами (А, В, С, D) были распределены на четыре группы.
У всех женщин исследовали уровень антимюллерова гормона, пролактина, эстрадиола, андрогенов со 2-го по 5-й день менструального цикла. Уровень прогестерона в сыворотке крови определяли иммуноферментным методом (с помощью тест-системы Алкор-Био, Россия) на 20–23-й день менструального цикла в течение трех последовательных циклов. Менструальный цикл считали ановуляторным при уровне прогестерона менее 10 нмоль/л.
Использовали эхографические методы диагностики СПЯ. В соответствии с согласованными критериями ASRM/ESHRE, принятыми в Роттердаме (2003), для диагностики СПЯ при ультрасонографии необходимо наличие в яичнике 12 фолликулов и более диаметром 2–9 мм и/или увеличение овариального объема более 10 мл. Для диагностики СПЯ достаточно, если данным критериям отвечает хотя бы один яичник [2].
Всем женщинам, включенным в исследование, был выполнен пероральный глюкозотолерантный тест (ПГТТ) с исследованием уровня глюкозы в плазме крови натощак и через 2 ч после приема 75 г глюкозы, определен уровень инсулина крови натощак и через 2 ч после ПГТТ, для оценки инсулинорезистентности рассчитывали индекс HOMA (Homeostatic model assessment), который определяли по формуле: глюкоза натощак (ммоль/л) × инсулин (мкЕд/мл)/22,5. Значение индекса более 2,18 расценивали как инсулинорезистентность [12]. Всем женщинам выполнен биохимический анализ крови с определением липидного спектра (концентрация общего холестерина, ТГ, ЛПВП и ЛПНП).
Статистический анализ проводили с помощью программы SPSS, версия 12,0 для Windows. Данные представлены в виде М ± SD, где М — среднее значение, SD — стандартное отклонение. Значимость различий между группами оценивали при помощи t-теста Стьюдента и критерия Манна – Уитни, частоту встречаемости признака — с помощью метода χ-квадрат и точного теста Фишера.
Результаты
С учетом фенотипов СПЯ обследованные женщины были разделены на четыре группы: фенотип А [сочетание признаков клинической и/или биохимической гиперандрогении (ГА), хронической ановуляции и поликистозной морфологии яичников согласно ультразвуковому исследованию] выявлен у 40 (46,5 %) женщин; фенотип В (признаки ГА и олиго-/ановуляции без ПКЯ по ультразвуковому исследованию) — у 22 (25,6 %); фенотип С (овуляторный) — ГА и ПКЯ, но при регулярном овуляторном цикле (ГA + ПКЯ) — у 10 (11,6 %); фенотип D (хроническая ановуляция и ПКЯ, но без клинической/биохимической ГА) — у 14 (16,3 %) женщин с СПЯ. Распределение больных СПЯ по фенотипам представлено на рисунке.
Частота встречаемости фенотипов синдрома поликистозных яичников
Frequency of polycystic ovary syndrome phenotypes
У 76 (88,4 %) обследованных женщин была нормогонадотропная ановуляция, которую диагностировали по уровню фолликулостимулирующего, лютеинизирующего гормонов со 2-й по 5-й день менструального цикла. Средний уровень прогестерона в крови (на 20–23-й день менструального цикла) составил 4,2 ± 1,7 нмоль/л.
При гормональном обследовании лабораторные признаки ГА наблюдались у больных с фенотипами А, В и С. Однако достоверные (р < 0,05) отличия обнаружены лишь при исследовании уровней свободного тестостерона, дегидроэпиандростерона-сульфата (ДЭА-с), андростендиона, глобулина, связывающего половые стероиды (ГСПС), у больных с андрогенными фенотипами А, В, С по сравнению с неандрогенным фенотипом D. Кроме того уровень лютеинизирующего гормона был достоверно (р < 0,05) выше у женщин с фенотипом А, чем у пациенток с фенотипами D и С (13,8 ± 1,3 и 6,8 ± 1,1 МЕ/л соответственно). Достоверных различий в уровнях фолликулостимулирующего, антимюллерова гормонов, пролактина, эстрадиола, дигидротестостерона, гидроксипрогестерона у больных СПЯ с различными фенотипами выявлено не было. Ановуляторные фенотипы СПЯ (А, В, D) были сравнимы по уровню прогестерона, который был значимо ниже в этих случаях (р < 0,05), чем у женщин с фенотипом С. Данные гормонального обследования представлены в табл. 1.
Таблица 1 / Table 1
Уровень гонадотропинов, пролактина, половых стероидных гормонов и антимюллерова гормона в периферической крови больных с различными фенотипами синдрома поликистозных яичников
Serum levels of gonadotropins, prolactin, sex steroid hormones, and anti-Müllerian hormone in patients with various polycystic ovary syndrome phenotypes
Показатель | Фенотип А (n = 40) M ± m | Фенотип В (n = 22) M ± m | Фенотип С (n = 10) M ± m | Фенотип D (n = 14) M ± m | p |
Фолликулостимулирующий гормон, МЕ/л | 6,9 ± 1,2 | 6,1 ± 1,9 | 5,9 ± 0,6 | 6,3 ± 0,7 | |
Лютеинизирующий гормон, МЕ/л | 13,8 ± 1,3* | 8,8 ± 2,3 | 6,4 ± 1,7 | 6,8 ± 1,1* | <0,05* (фенотипы А, D) |
Антимюллеров гормон, нг/мл | 9,8 ± 4,1 | 8,2 ± 3,9 | 8,5 ± 4,3 | 10,5 ± 4,3 | |
Эстрадиол, пмоль/л | 297,2 ± 79,4 | 238,8 ± 81,4 | 288,2 ± 81,4 | 171,3 ± 84,9 | |
Пролактин, мМЕ/л | 270,8 ± 34,2 | 348,6 ± 25,0 | 388,6 ± 45,0 | 202,6 ± 38,1 | |
Дегидроэпиандростерона-сульфат, мкмоль/л | 13,1 ± 1,6* | 14,7 ± 1,3** | 14,5 ± 1,2*** | 7,3 ± 1,1*, **, *** | <0,05* (фенотипы А, D) <0,05** (фенотипы В, D) <0,05*** (фенотипы С, D) |
Гидроксипрогестерон, нмоль/л | 3,6 ± 1,3 | 3,9 ± 1,5 | 3,9 ± 1,7 | 3,3 ± 0,7 | |
Андростендион, нмоль/л | 12,9 ± 1,5* | 14,5 ± 1,3** | 14,2 ± 1,8*** | 7,8 ± 1,3*, **, *** | <0,05* (фенотипы А, D) <0,05** (фенотипы В, D) <0,05*** (фенотипы С, D) |
Свободный тестостерон, пмоль/л | 13,1 ± 2,1* | 14,6 ± 2,5** | 8,9 ± 2,3 | 6,7 ± 1,2*, ** | <0,05 (фенотипы А, D)* <0,05 (фенотипы B, D** |
Глобулин, связывающий половые гормоны, нмоль/л | 44,0 ± 7,5* | 35,0 ± 5,9** | 58,0 ± 9,5*** | 88,2 ± 5,5*, **, *** | <0,05* (фенотипы А, D) <0,05** (фенотипы В, D) <0,05*** (фенотипы С, D) |
Прогестерон, нмоль/л | 3,2 ± 1,7* | 2,7 ± 1,3** | 18,5 ± 1,3*, **, *** | 3,2 ± 1,2*** | <0,05* (фенотипы А, С) <0,05** (фенотипы В, С) <0,05*** (фенотипы D, С) |
Увеличение овариального объема, как диагностического критерия СПЯ, при эхографическом исследовании было выявлено у женщин с фенотипами А, С и D. Однако достоверно больший средний объем яичника отмечен у больных с фенотипом А (11,5 ± 0,6 см3) по сравнению с женщинами с фенотипом В (7,9 ± 1,3 см3).
При исследовании липидного профиля достоверные различия по уровню холестерина, коэффициенту атерогенности у женщин с различными фенотипами отсутствовали. Однако уровень ТГ и ЛПНП был достоверно (р < 0,05) выше у женщин с андрогенным фенотипом В по сравнению с аналогичными показателями у пациенток с неандрогенным фенотипом D. Существовала достоверная положительная зависимость (r = 0,35; р < 0,05) уровней ТГ и ЛПНП с содержанием в сыворотке крови свободного тестостерона, ДЭА-с, андростендиона, ГСПС у больных с андрогенными фенотипами СПЯ (А, В, С). Кроме того, у женщин с фенотипами А и В при СПЯ выявлено достоверное (р < 0,05) снижение уровня ЛПВП по сравнению с аналогичными показателями у женщин с неандрогенным фенотипом D. Обнаружена достоверная отрицательная корреляция (r = –0,29; р < 0,05) пониженного уровня ЛПВП с содержанием в сыворотке крови свободного тестостерона и ГСПС у больных с андрогенными, ановуляторными фенотипами СПЯ (А и В).
Результаты исследования липидного профиля у женщин с различными фенотипами СПЯ представлены в табл. 2.
Таблица 2 / Table 2
Показатели липидограммы у женщин с различными фенотипами синдрома поликистозных яичников
Lipid profile in women with various polycystic ovary syndrome phenotypes
Показатель | Фенотип А (n = 40) M ± m | Фенотип В (n = 22) M ± m | Фенотип С (n = 10) M ± m | Фенотип D (n = 14) M ± m | p |
Триглицериды, ммоль/л | 1,3 ± 0,2 | 1,4 ± 0,1* | 1,1 ± 0,1 | 0,8 ± 0,2* | <0,05** (фенотипы В, D) |
Холестерин, ммоль/л | 4,1 ± 1,3 | 4,0 ± 1,5 | 4,8 ± 1,0 | 5,1 ± 1,1 | |
Холестерин липопротеинов высокой плотности, ммоль/л | 0,8 ± 0,2* | 0,9 ± 0,1** | 1,1 ± 0,6 | 1,6 ± 0,2*, ** | <0,05* (фенотипы А, D) <0,05** (фенотипы В, D) |
Холестерин липопротеинов низкой плотности, ммоль/л | 3,2 ± 0,2 | 3,3 ± 0,1* | 3,1 ± 0,2 | 2,8 ± 0,2* | <0,05** (фенотипы В, D) |
Коэффициент атерогенности | 4,1 ± 1,2 | 4,5 ± 1,2 | 3,5 ± 1,5 | 2,1 ± 1,2 |
У больных с неандрогенным фенотипом D избыточная масса встречалась достоверно (р < 0,05) реже (14,3 % женщин), чем у пациенток с андрогенными фенотипами. Так, у половины больных с фенотипами А и С отмечена избыточная масса тела, у женщин с СПЯ (фенотипом В) ИМТ превышал нормальные значения в 31,8 % случаев.
По данным ПГТТ нарушение толерантности к глюкозе (НТГ) выявлено у 42 (48,8 %) больных с СПЯ, из них 39 (92,8 %) женщин были с андрогенными фенотипами (А, В, С). В структуре выявления НТГ при СПЯ число случаев неандрогенного фенотипа D составило 7,2 %. Нарушение толерантности к глюкозе зафиксировано у большинства больных с андрогенными фенотипами (А, В, С): у 55 % женщин с фенотипом А; у 59,1 % женщин с фенотипом В; у 40 % больных с фенотипом С, тогда как у женщин с фенотипом D НТГ встречалось достоверно (р < 0,05) реже — лишь в 21,4 % случаев. У женщин с гиперандрогенными фенотипами СПЯ (А, В, С) по сравнению с неандрогенным ановуляторным фенотипом (D) был достоверно повышен как уровень инсулина натощак, так и уровень стимулированного инсулина (p < 0,05). Индекс НОМА-IR у женщин с фенотипами А, В и С был достоверно (p < 0,05) выше, чем у женщин с неандрогенным фенотипом D. Результаты исследования углеводного обмена представлены в табл. 3.
Таблица 3 / Table 3
Показатели перорального глюкозотолерантного теста, уровни инсулина (натощак и стимулированного), индекс НОМА-IR у женщин с различными фенотипами синдрома поликистозных яичников
Oral glucose tolerance test scores, fasting and stimulated insulin levels, and the HOMA-IR index in women with various polycystic ovary syndrome phenotypes
Показатель | Фенотип А (n = 40) M ± m | Фенотип В (n = 22) M ± m | Фенотип С (n = 10) M ± m | Фенотип D (n = 14) M ± m | p |
Глюкоза (1), ммоль/л | 5,7 ± 0,8 | 5,9 ± 0,4 | 5,7 ± 0,6 | 5,8 ± 0,8 | |
Глюкоза (2), ммоль/л. Через 2 ч после ПГТТ | 7,6 ± 1,0* | 7,8 ± 1,6 | 7,3 ± 0,9 | 7,2 ± 0,9 | <0,05* фенотипы А, D <0,05** фенотипы В, D |
Инсулин (1), мМЕ/л | 10,8 ± 2,4* | 11,1 ± 2,1** | 10,7 ± 1,8***, *** | 7,3 ± 0,7*** | <0,05* фенотипы А, D <0,05** фенотипы В, D <0,05*** фенотипы С, D |
Инсулин (2), мМЕ/л. Через 2 ч после ПГТТ | 68,9 ± 27,4* | 117,8 ± 22,8** | 58,7 ± 14,6 | 45,9 ± 18,3*, ** | <0,05* фенотипы А, D <0,05** фенотипы В, D |
НОМА-IR | 2,7 ± 0,9* | 2,9 ± 0,8** | 2,7 ± 0,6*** | 1,9 ± 0,4* | <0,05* фенотипы А, D <0,05** фенотипы В, D <0,05*** фенотипы С, D |
Примечание. ПГТТ — пероральный глюкозотолерантный тест.
У женщин с андрогенными фенотипами СПЯ (А, В, С) существовала достоверная корреляция между уровнем стимулированного инсулина (после ПГТТ) и уровнем ГСПС (r = 0,27; р < 0,05), а также прямая зависимость (r = 0,32; р < 0,05) между указанными показателями и уровнем ТГ и ЛПНП.
Обсуждение
Известно, что СПЯ ассоциирован с метаболическими нарушениями, резистентностью к инсулину, НТГ, СД и увеличением числа факторов риска сердечно-сосудистых заболеваний [10, 11]. По данным метаанализа 35 исследований, проведенного N.S. Kakoly et al. (2018), у женщин с СПЯ чаще встречались НТГ, СД 2-го типа и метаболический синдром [13]. В датском популяционном исследовании 2017 г. частота развития СД 2-го типа была в 4 раза выше у женщин с СПЯ по сравнению с группой контроля, кроме того, СД 2-го типа был диагностирован в более молодом возрасте у пациенток с установленным диагнозом СПЯ [14]
По данным проведенного ранее проспективного исследования 1212 пациенток с СПЯ и 254 здоровых женщин, сопоставимых по ИМТ, было установлено, что фенотип А ассоциирован с большей выраженностью инсулинорезистентности и ГА, фенотип В был более метаболически неблагоприятным, чем фенотип С. Авторы предложили выделять пациенток с фенотипами А и В в особую группу наблюдения по развитию неблагоприятных метаболических нарушений и связанных с ними осложнений [10]. Сочетание нарушений углеводного обмена и заболеваний, ассоциированных с нормогонадотропной ановуляцией, способствует изменениям в системе стероидогенеза и фолликулогенеза в яичниках [15, 16]. В нашем исследовании НТГ выявлено у 42 (48,8 %) больных с СПЯ, из них у 39 (92,8 %) женщин с нарушением углеводного обмена были обнаружены андрогенно-ановуляторные фенотипы СПЯ: фенотип А — у 22 (52,4 %) женщин, фенотип В — у 13 (31 %), фенотип С — у 4 (9,5 %) женщин. Фенотип D (неандрогенный) отмечен только у 3 (7,1 %) женщин с СПЯ и НТГ. У женщин с СПЯ без нарушений углеводного обмена андрогенно-ановуляторный фенотип СПЯ (А, В, С) встречался достоверно (р < 0,05) реже. Фенотип D (неандрогенный) зарегистрирован у 20,5 % женщин без нарушений углеводного обмена. Клинические проявления андрогензависимой дермопатии (акне, жирная себорея, гирсутизм) наблюдались у 34 (85 %) больных СПЯ с фенотипом А, у 21 (95,5 %) женщин с фенотипом В, у 5 (50 %) женщин с фенотипом С, тогда как у женщин с фенотипом D данные клинические проявления встречались достоверно (р < 0,05) реже — в 30 % случаев.
В нашем исследовании значимые достоверные различия в уровнях андрогенов (свободного тестостерона и ДЭА-с) в сыворотке крови обнаружены у женщин с андрогенно-ановуляторными фенотипами (А и В), что согласуется с рекомендациями Европейского общества репродукции человека и эмбриологии (ESHRE) 2018 г. по определению диагностических критериев СПЯ [2].
В эпидемиологическом исследовании по изучению развития факторов риска метаболических и кардиоваскулярных нарушений у женщин с СПЯ репродуктивного возраста было показано, что у пациенток с данным заболеванием выявлены более низкие уровни ЛПВП при повышенных значениях холестерина, ТГ и ЛПНП по сравнению с аналогичными показателями у здоровых женщин [17]. Авторы установили, что выявленные метаболические нарушения характерны для женщин молодого возраста. В нашей работе у женщин репродуктивного возраста (средний возраст участниц составил 26,6 ± 4,3 года) были обнаружены изменения липидного профиля, ассоциированные с андрогенным фенотипами СПЯ: уровень ТГ и ЛПНП был достоверно (р < 0,05) выше у женщин с андрогенным фенотипом В по сравнению с аналогичными показателями у пациенток с неандрогенным фенотипом D. Существовала достоверная положительная зависимость (r = 0,35; р < 0,05) уровней ТГ и ЛПНП с содержанием в сыворотке крови свободного тестостерона, ДЭА-с, андростендиона, ГСПС у больных с андрогенными фенотипами СПЯ (А, В, С), что согласуется с проведенным ранее исследованиям о связи ГА с изменениями в обмене и окислении липидов. В одном исследовании было установлено, что при СПЯ у женщин с ГА и инсулинорезистентностью повышен уровень ЛПНП [3, 17], но в другом исследовании обнаружено, что у женщин с СПЯ уровень ЛПВП был значительно ниже, чем у здоровых женщин, тогда как другие липидные параметры не различались между исследуемыми группами [18]. В нашей работе у женщин с фенотипами А и В при СПЯ выявлено достоверное (р < 0,05) снижение уровня ЛПВП как антиатерогенного типа липопротеинов по сравнению с представительницами неандрогенного фенотипа D. Таким образом, пониженное содержание в крови ЛПВП может быть ассоциировано с несостоятельностью клеточных систем в реализации противовоспалительной и антиоксидантной защиты, способствуя развитию атерогенной дислипидемии при СПЯ.
Исследователи рекомендуют выделять пациенток с фенотипами А и В в особую группу наблюдения по развитию неблагоприятных метаболических нарушений и связанных с ними осложнений [19]. Принято считать, что инсулинорезистентность является связующим звеном между ожирением и сердечно-сосудистыми заболеваниями, обусловливающим высокий риск сосудистых катастроф при метаболическом синдроме [20, 21]. В нашей работе отмечена достоверная зависимость между повышенным уровнем стимулированного инсулина (после ПГТТ), уровнем ГСПС (r = 0,27; р < 0,05) и уровнем ТГ и ЛПНП (r = 0,32; р < 0,05). Это подтверждает, что андрогенные фенотипы СПЯ (А, В, С) связаны с риском развития нарушений углеводного обмена, метаболического синдрома и сердечно-сосудистых заболеваний [22].
Заключение
Таким образом, у женщин с андрогенными фенотипами СПЯ (А, В, С) были выявлены изменения углеводного обмена по типу НТГ и инсулинорезистентности, а также верифицированы липидные нарушения, ассоциированные с развитием метаболического синдрома, по сравнению с неандрогенным, ановуляторным фенотипом D.
Достоверная положительная зависимость уровней ТГ и ЛПНП с содержанием в сыворотке крови свободного тестостерона, ДЭА-с, андростендиона, ГСПС и достоверное пониженное содержание ЛПВП в крови у больных с андрогенными фенотипами СПЯ (А, В, С) связана с несостоятельностью клеточных систем в реализации противовоспалительной и антиоксидантной защиты, способствуя развитию атерогенной дислипидемии и кардиометаболических рисков при СПЯ.
Наиболее выраженные изменения липидного профиля и связанные с ним нарушения углеводного обмена были значимо более выражены у женщин с СПЯ и фенотипами А и В, ассоциированными с ановуляцией и ГА.
Дифференциальный подход к обследованию больных с различными фенотипами СПЯ способствует определению комплекса профилактических мероприятий по улучшению качества жизни женщин репродуктивного возраста и позволяет персонифицировать терапию данного заболевания.
Статья подготовлена в рамках ПНИ № АААА-А20-120041390030-3.
Конфликт интересов отсутствует.
Об авторах
Елена Ивановна Абашова
Федеральное государственное бюджетное научное учреждение «Научно-исследовательский институт акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта»
Email: abashova@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-2399-3108
SPIN-код: 2133-0310
Scopus Author ID: 36503679200
ResearcherId: J-5436-2018
канд. мед. наук, старший научный сотрудник отдела гинекологии и эндокринологии
Россия, Санкт-ПетербургМария Игоревна Ярмолинская
Федеральное государственное бюджетное научное учреждение «Научно-исследовательский институт акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта»; Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Северо‑Западный государственный медицинский университет им. И.И. Мечникова» Министерства здравоохранения Российской Федерации
Email: m.yarmolinskaya@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-6551-4147
SPIN-код: 3686-3605
Scopus Author ID: 7801562649
ResearcherId: P-2183-2014.
д-р мед. наук, профессор, профессор РАН, руководитель отдела гинекологии и эндокринологии, руководитель центра «Диагностика и лечение эндометриоза»; профессор кафедры акушерства и гинекологии
Россия, Санкт-ПетербургОльга Леонидовна Булгакова
Федеральное государственное бюджетное научное учреждение «Научно-исследовательский институт акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта»
Автор, ответственный за переписку.
Email: o.bulgakova1310@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-1007-4543
ResearcherId: AAS-1434-2020
аспирант отдела гинекологии и эндокринологии
Россия, Санкт-ПетербургЕлена Владимировна Мишарина
Федеральное государственное бюджетное научное учреждение «Научно-исследовательский институт акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта»
Email: mishellena@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-0276-7112
SPIN-код: 7350-5674
Scopus Author ID: 57200069538
ResearcherId: К-2720-201
канд. мед. наук, старший научный сотрудник отдела гинекологии и эндокринологии
Россия, Санкт-ПетербургСписок литературы
- Письмо Минздрава РФ от 10 июня 2015 г. № 15-4/10/ 2-2814 «Синдром поликистозных яичников в репродуктивном возрасте (современные подходы к диагностике и лечению)». Клинические рекомендации (протокол лечения). [Letter of the Ministry of health of the Russian Federation No. 15-4/10/2-2814 “Sindrom polikistoznykh yaichnikov v reproduktivnom vozraste (sovremennye podkhody k diagnostike i lecheniyu)”. Klinicheskie rekomendatsii (protokol lecheniya); dated 2015 June 10. (In Russ.)]. Доступно по: https://rulaws.ru/acts/Pismo-Minzdrava-Rossii-ot-10.06.2015-N-15-4_10_2-2814/. Ссылка активна на 15.10.2020.
- Teede HJ, Misso ML, Costello MF, et al. Recommendations from the international evidence-based guideline for the assessment and management of polycystic ovary syndrome. Hum Reprod. 2018;33(9):1602-1618. https://doi.org/10.1093/humrep/dey256.
- Dejager S, Pichard C, Giral P, et al. Smaller LDL particle size in women with polycystic ovary syndrome compared to controls. Clin Endocrinol (Oxf). 2001;54(4):455-462. https://doi.org/10.1046/j.1365-2265.2001.01245.x.
- Kim JJ, Choi YM. Dyslipidemia in women with polycystic ovary syndrome. Obstet Gynecol Sci. 2013;56(3):137-142. https://doi.org/10.5468/ogs.2013.56.3.137.
- González F, Rote NS, Minium J, Kirwan JP. Reactive oxygen species-induced oxidative stress in the development of insulin resistance and hyperandrogenism in polycystic ovary syndrome. J Clin Endocrinol Metab. 2006;91(1):336-340. https://doi.org/10.1210/jc.2005-1696.
- Lambert EA, Teede H, Sari CI, et al. Sympathetic activation and endothelial dysfunction in polycystic ovary syndrome are not explained by either obesity or insulin resistance. Clin Endocrinol (Oxf). 2015;83(6):812-819. https://doi.org/10.1111/cen.12803.
- Kaplan M, Ates I, Yüksel M, et al. The role of oxidative stress in the etiopathogenesis of gluten-sensitive enteropathy disease. J Med Biochem. 2017;36(3):243-250. https://doi.org/10.1515/jomb-2017-0017.
- Papalou O, Victor VM, Diamanti-Kandarakis E. Oxidative stress in polycystic ovary syndrome. Curr Pharm Des. 2016;22(18):2709-2722. https://doi.org/10.2174/1381612822666160216151852.
- Final Report National Institute of Health. Evidence-based Methodology Workshop on Polycystic Ovary Syndrome December 3-5, 2012. Available from: http://prevention.nih.gov/workshops/2012/pcos/resourc-es.aspx.
- Panidis D, Tziomalos K, Misichronis G, et al. Insulin resistance and endocrine characteristics of the different phenotypes of polycystic ovary syndrome: A prospective study. Hum Reprod. 2012;27(2):541-549. https://doi.org/10.1093/humrep/der418.
- Huang R, Zheng J, Li S, et al. Characteristics and contributions of hyperandrogenism to insulin resistance and other metabolic profiles in polycystic ovary syndrome. Acta Obstet Gynecol Scand. 2015;94(5):494-500. https://doi.org/ 10.1111/aogs.12612.
- Дедов И.И., Мельниченко Г.А. Синдром поликистозных яичников. – М.: МИА, 2007. – 192 с. [Dedov II, Mel’nichenko GA. Sindrom polikistoznykh yaichnikov. Moscow: MIA; 2007. 192 р. (In Russ.)]
- Kakoly NS, Khomami MB, Joham AE, et al. Ethnicity, obesity and the prevalence of impaired glucose tolerance and type 2 diabetes in PCOS: A systematic review and meta-regression. Hum Reprod Update. 2018;24(4):455-467. https://doi.org/10.1093/humupd/dmy007.
- Rubin KH, Glintborg D, Nybo M, et al. Development and risk factors of type 2 diabetes in a nationwide population of women with polycystic ovary syndrome. J Clin Endocrinol Metab. 2017;102(10):3848-3857. https://doi.org/10.1210/jc.2017-01354.
- Kar S. Anthropometric, clinical, and metabolic comparisons of the four Rotterdam PCOS phenotypes: A prospective study of PCOS women. J Hum Reprod Sci. 2013;6(3):194-200. https://doi.org/10.4103/0974-1208.121422.
- Jamil AS, Alalaf SK, Al-Tawil NG, Al-Shawaf T. A case-control observational study of insulin resistance and metabolic syndrome among the four phenotypes of polycystic ovary syndrome based on Rotterdam criteria. Reprod Health. 2015;12:7. https://doi.org/10.1186/1742-4755-12-7.
- Talbott E, Guzick D, Clerici A, et al. Coronary heart disease risk factors in women with polycystic ovary syndrome. Arterioscler Thromb Vasc Biol. 1995;15(7):821-826. https://doi.org/10.1161/01.atv.15.7.821.
- Blagojević IP, Ignjatović S, Macut D, et al. Evaluation of a summary score for dyslipidemia, oxidative stress and inflammation (the Doi Score) in women with polycystic ovary syndrome and its relationship with obesity. J Med Biochem. 2018;37(4):476-485. https://doi.org/10.2478/jomb-2018-0008.
- Goodman NF, Cobin RH, Futterweit W, et al. American Association of Clinical Endocrinologists, American College of Endocrinology, and Androgen Excess and Pcos Society Disease State Clinical Review: Guide to the best practices in the evaluation and treatment of polycystic ovary syndrome. Part 2. Endocr Pract. 2015;21(12):1415-1426. https://doi.org/10.4158/EP15748.DSCPT2.
- Azziz R, Carmina E, Chen Z, et al. Polycystic ovary syndrome. Nat Rev Dis Primers. 2016;2:16057. https://doi.org/10.1038/nrdp.2016.57.
- Bil E, Dilbaz B, Cirik DA, et al. Metabolic syndrome and metabolic risk profile according to polycystic ovary syndrome phenotype. J Obstet Gynaecol Res. 2016;42(7):837-843. https://doi.org/10.1111/jog.12985.
- Zaeemzadeh N, Sadatmahalleh SJ, Ziaei S, et al. Prevalence of metabolic syndrome in four phenotypes of PCOS and its relationship with androgenic components among Iranian women: A cross-sectional study. Int J Reprod Biomed. 2020;18(4): 253-264. https://doi.org/10.18502/ijrm.v13i4.6888.
Дополнительные файлы
