Роль ренин-ангиотензин-альдостероновой системы в развитии сердечно-сосудистых осложнений при COVID-19

Обложка

Цитировать

Полный текст

Открытый доступ Открытый доступ
Доступ закрыт Доступ предоставлен
Доступ закрыт Доступ платный или только для подписчиков

Аннотация

В период пандемии, вызванной SARS-CoV-2, выяснилось, что сердечно-сосудистые заболевания являются важным фактором риска развития COVID-19. В то же время оказалось, что у пациентов, не страдавших сердечно-сосудистой патологией до заражения SARS-CoV-2, часто возникали сердечно-сосудистые осложнения в виде миокардитов, аритмий, сердечной недостаточности. Чрезвычайно актуальным представляется выяснение патогенетических механизмов, обусловливающих взаимосвязь COVID-19 и сердечно-сосудистой патологии. Анализ данных научной литературы дает основания полагать, что дисбаланс в ренин-ангиотензин-альдостероновой системе (РААС), выражающийся в гиперпродукции ангиотензина-II (Анг-II) и дефиците ангиотензина 1-7 (Анг 1-7), определяется как важное связующе патогенетическое звено, обусловливающее коморбидность COVID-19 и кардиоваскулярной патологии. Согласно современным представлениям РААС считается сложной, многокомпонентной, многоуровневой, двухосевой системой, обладающей как кардио- и вазопротективными (ось АПФ-2/Анг1-7/MasR), так и кардио- и вазоповреждающими эффектами (ось АПФ/Анг-II/AT1R). У пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями, как правило, уже имеется дисбаланс РААС, характеризующийся гиперпродукцией «кардиотоксичного» Анг-II. Коронавирус, взаимодействуя с ангиотензинпревращающим ферментом 2 (АПФ-2) — важным компонентом кардиопротективной оси РААС — и снижая его количество и активность, усиливает этот дисбаланс, что усугубляет поражение сердечно-сосудистой системы. Кроме этого, дисбаланс РААС может приводить к дисбалансу в калликреин-кининовой системе c накоплением повышающего сосудистую проницаемость des-Arg9-брадикинина, потенцировать воспаление, создавать предпосылки для развития COVID-19-ассоциированной коагулопатии и острого респираторного дистресс-синдрома. В патогенетической терапии коронавирусной инфекции, осложненной поражениями сердечно-сосудистой системы, может оказаться целесообразным использование лекарственных средств, корректирующих изменения в РААС.

Полный текст

Эпидемия COVID-19, охватившая мир с начала 2020 г., поставила перед медицинским сообществом целый ряд острых вопросов, от решения которых зависит жизнь и здоровье многочисленных пациентов. Один из таких вопросов касается механизмов поражения сердечно-сосудистой системы при новой коронавирусной инфекции [4, 9, 10, 15, 16, 135]. С решением этого вопроса неразрывно связана разработка эффективных методов лечения сердечно-сосудистой патологии (ССП) при COVID-19.

Эпидемиологические исследования, проведенные во время пандемии, показали, что сердечно-сосудистые заболевания (ССЗ) являются важным фактором риска развития COVID-19 [1, 5, 50, 67, 87, 136, 138]. Так, артериальная гипертензия (АГ) ассоциировалась с двукратным увеличением риска смерти от коронавирусной инфекции в сравнении с пациентами без нее, причем среди пациентов с АГ значительно более высокий уровень смертности был в группе, которая не получала антигипертензивную терапию (7,9 % против 3,2 %) [67]. АГ, сахарный диабет, ишемическая болезнь сердца в анамнезе предрасполагали к развитию тяжелых тромботических осложнений у больных COVID-19 [5, 7, 11, 20, 21, 23, 30, 33, 41, 134]. В то же время выяснилось, что у пациентов, не страдавших ССЗ до заражения SARS-CoV-2, в ходе перенесения COVID-19 появлялись сердечно-сосудистые осложнения в виде миокардита, сопровождавшегося повышением уровня тропонина I (12–28 % пациентов), аритмий (9–17 %) и острой сердечной недостаточности (3–33 % пациентов) [2, 12, 28, 75, 87, 88, 113, 133]. 12-летние наблюдения за 25 пациентами, перенесшими коронавирусную инфекцию в 2003 г., выявили наличие кардиоваскулярной патологии у 44 % переболевших [138].

Анализ эпидемиологических данных показывает, что ССП и СOVID-19 могут быть связаны между собой и взаимно утяжелять друг друга. Учитывая, что входными воротами SARS-СoV-2 (как и коронавируса, вызвавшего эпидемическую вспышку в 2003 г.) является ангиотензинпревращающий фермент 2 (АПФ-2) — важный компонент ренин-ангиотензин-альдостероновой системы (РААС) [3, 6, 13, 14, 26, 70, 89, 92, 124] и, принимая во внимание многочисленные экспериментальные и клинические данные, свидетельствующие о важной роли дисбаланса РААС в кардиоваскулярной патологии [17, 27, 36, 37, 40, 85, 101, 105], можно предположить, что именно изменения РААС являются связующим патогенетическим звеном между COVID-19 и ССП. В настоящем обзорно-аналитическом исследовании мы попытались на основе данных научной литературы изучить и сопоставить изменения РААС при СOVID-19 и ССЗ, обосновать значение дисбаланса РААС как связующего звена между кардиоваскулярной патологией и коронавирусной инфекцией.

Эволюция представлений о РААС: от простой системы с однозначным, преимущественно прессорным действием, до многоуровневой и многовекторной сложной системы с разнонаправленными и тонко сбалансированными краткосрочными и долгосрочными эффектами

Со времени открытия ренина в 1898 г. выдающимся шведско-финским физиологом R. Tigerstedt в соавторстве с его учеником P.G. Bergman [121], положившим начало исследованию РААС, представления о механизмах, компонентах и эффектах этой системы претерпели значительные изменения. Robert Tigerstedt вводил экстракты гомогенизированных почек кроликам и наблюдал повышение системного артериального давления (АД). Ученый установил, что только экстракты коры почек, а не мозгового вещества, вызывают эти эффекты. Он также гениально предположил, что продукция ренина играет важную роль в механизмах развития гипертрофии миокарда левого желудочка [38, 121]. Как это часто бывает в истории науки, открытие ренина, в силу целого ряда обстоятельств, около 40 лет оставалось без должного развития [38]. И только в конце 30-х годов XX в. две независимые группы исследователей во главе с E. Braun-Menendez и I. Page [96, 103] на экспериментальной модели АГ H.J. Goldblatt [71] вновь открыли ренин, определив, что это энзим, отщепляющий пептид от субстрата. Продукт действия ренина, обладающий прессорным эффектом и первоначально именовавшийся гипертензином или ангиотонином, был в конечном итоге назван ангиотензином [38]. В 50-е годы XX в. были открыты 2 формы ангиотензина: ангиотензин I (Анг-I) и ангиотензин II (Анг-II) [115], а в 60-е, благодаря работам J.H. Laragh и соавт. [90], было показано, что Анг-II — это трофический гормон для секреции альдостерона. Таким образом, к началу второй половины XX в. сложились так называемые классические представления о РААС. Согласно этим представлениям активация РААС, возникающая при ишемии почек, низкой концентрации Na, активации симпатической нервной системы, приводит к запуску последовательности протеолитических реакций (ангиотензиноген – Анг-I – Анг-II) с образованием основных эффекторов — Анг-II и альдостерона, вызывающих вазоконстрикцию и усиливающих реабсорбцию Na в почках (рис. 1). Стало понятно, что эта система может избыточно активироваться при ССП и вызывать повышение АД [69, 82]. В связи с этим приступили к разрабатотке средств, ингибирующих РААС: сначала ингибиторов АПФ, а затем и других препаратов [25, 31, 43, 55, 65, 100, 121].

 

Рис. 1. Ренин-ангиотензин-альдостероновая система — сложная двухосевая система. Ось [АПФ/Ang-II/AT1R] обозначена темно-серым цветом, ось [АПФ-2/Ang 1–7/MasR] — светло-серым цветом, а также их основные эффекты при воздействии на определенные рецепторы. Справа вверху приведена краткая схема калликреин-кининовой системы и участие АПФ, АПФ-2. АПФ-2 — ангиотензинпревращающий фермент 2; АП-А — аминопетидаза А; АП-N — аминопетидаза N; МCR — минералокортикоидный рецептор; АТ1,2,4 R — рецепторы к ангиотензину-II 1, 2 и 4-го типа соответственно; MasR — Mas-рецептор; MrgdR — Mrgd-рецептор; ВК1,2 R — брадикининовые рецепторы 1-го и 2-го типа соответственно

Fig. 1. Renin-angiotensin-aldosterone system is a complex two-axis system. The [ACE/Ang-II/AT1R] axis is indicated in dark gray, the [ACE-2/Ang 1–7/MasR] axis is indicated in light gray, as well as their main effects when exposed to certain receptors. At the top right is a brief diagram of the kallikrein-kinin system and the participation of ACE, ACE-2. ACE-2 — angiotensin converting enzyme 2; AP-A — aminopetidase A; AP-N — aminopetidase-N; MCR — mineralocorticoid receptor; AT1,2,4 R — angiotensin-II receptors of the types 1, 2, 4, respectively; MasR — Mas-receptor; MrgdR — Mrgd-receptor; BK1,2 R — bradykinin receptors of the types 1, 2, respectively

 

Начиная с конца 80-х годов прошлого столетия, классические представления о РААС кардинальным образом меняются. Открывают целую группу компонентов, реализующих эффекты, противоположные эффектам Анг-II: ангиотензин 1–7 (Анг 1–7), ангиотензин 1–9 (Анг 1–9), аламандин, AT2R (рецепторы ангиотензина 2-го типа), Mas- и MrgD-рецепторы, а в 2000-м году — АПФ-2 [38, 46, 48, 49, 53, 83, 86, 91, 92, 110, 111, 114, 123]. Складывается представление об альтернативной оси РААС, в которой ключевую роль играет АПФ-2, превращающий Анг-II в Анг 1–7. Активация оси АПФ-2/Анг 1–7/MasR обусловливает вазодилатацию, натрийурез, антипролиферативный, антикоагулянтный и противовоспалительный эффекты [62, 71, 72, 76, 77, 84, 85, 114] (рис. 1).

В то же время исследования [39, 56, 58, 59, 111, 117], показавшие, что практически все компоненты РААС могут синтезироваться локально в органах, дают начало представлениям о тканевых РААС, существующих в сердце, сосудах, почках, эндокринных железах, головном мозге, поджелудочной железе и других органах. Таким образом, с открытием новых компонентов и эффектов системы ученые приходят к заключению о двух уровнях организации РААС — циркуляторном (плазменном) и тканевом. Полагают, что циркуляторная РААС в основном ответственна за кратковременные гемодинамические эффекты, тогда как тканевые РААС обусловливают структурные изменения, в частности, гипертрофию, гиперплазию, фиброз [58, 59, 79, 80, 97, 99, 125, 127, 132]. При этом в физиологических условиях изменения на системном уровне могут подвергаться тонкой настройке в соответствии с потребностями органов, благодаря наличию тканевых РААС. В условиях же патологии дисбаланс РААС на циркуляторном уровне может усиливаться на органном. Фактически РААС представляет собой фрактальную структуру, использующую принцип самоподобия на организменном и органном уровнях.

Важной вехой в изучении структурных компонентов и механизмов РААС стало открытие бразильским ученым S. Ferreira в 1965 г. брадикинин-потенцирующего фактора в яде южноамериканской змеи Bothrops jararaca [64]. Это открытие послужило толчком для разработки нового класса лекарств — ингибиторов АПФ [52] и в то же время показало, что АПФ, одновременно являясь кининазой, связывает механизмы РААС с калликреин-кининовой системой, а через нее и со всей сторожевой полисистемой плазмы крови, то есть с механизмами воспаления и гемостаза [51, 68, 94, 95, 98, 104, 108] (рис. 1).

Наконец, в 2003 г. выяснилось, что АПФ-2 представляют входные ворота для SARS-CoV, что открыло новую страницу, как в изучении РААС, так и в понимании патогенеза коронавирусной инфекции [89, 92, 106, 107].

Подводя краткий итог вышеизложенному, нужно отметить, что, согласно современным представлениям, РААС рассматривается как двухуровневая и двухосевая система. Синтез всех ее компонентов осуществляется как на тканевом, так и на системном (циркуляторном) уровнях. Пути синтеза этих компонентов выстраиваются в 2 основные антагонистические по эффектам оси: АПФ/Анг-II/AT1R и АПФ-2/Анг 1–7/MasR (рис. 1) [85, 112, 114, 120, 122, 126].

Роль РААС в развитии сердечно-сосудистой патологии

При заболеваниях сердечно-сосудистой системы, сопровождающихся снижением сердечного выброса и снижением кровоснабжения почек, происходит гиперактивация так называемой классической оси РААС: ренин-АПФ-Анг-II-альдостерон. Под действием эффекторов этой системы происходит спазм сосудов, повышение АД, увеличение реабсорбции Nа и повышение объема циркулирующей крови (ОЦК) [22, 37]. Вышеназванные гемодинамические эффекты увеличивают пред- и постнагрузку на сердце и усугубляют сердечную недостаточность, создавая порочный круг (рис. 2).

 

Рис. 2. Роль дисбаланса ренин-ангиотензин-альдостероновой системы в патогенезе сердечной недостаточности

Fig. 2. The role of renin-angiotensin-aldosterone system imbalance in the pathogenesis of heart failure

 

Однако развитие порочного круга обусловлено не только гемодинамическими эффектами РААС. Гиперпродукция Анг-II и альдостерона происходит не только системно в циркуляторном русле, но и локально в самом сердце (благодаря наличию тканевой РААС), и приводит к структурным изменениям в сердечной мышце (ремоделированию): фиброзу, гипертрофии, некрозу и апоптозу, а также может вызывать нарушение автоматизма, возбудимости и проводимости миокарда, обусловливая возникновение аритмий [37, 44, 129–131] (рис. 2). Механизмы ремоделирования миокарда сложны и не до конца изучены. Анг-II и альдостерон вызывают активацию транскрипционных факторов, что, в частности, приводит к увеличению экспрессии гена коллагена и его повышенному синтезу, увеличению продукции трансформирующего фактора роста-β, обладают провоспалительным эффектом, стимулируя продукцию фактора некроза опухоли-альфа, ингибитора активатора плазминогена 1, молекул клеточной адгезии и хемоаттрактантов [63, 102]. Механизмы аритмогенного действия эффекторов РААС связаны с изменением баланса Na и K, ионной проницаемости мембран кардиомиоцитов, с активацией симпатического звена вегетативной нервной системы и изменением чувствительности барорецепторов [37].

В экспериментальных исследованиях было показано, что Анг-II и альдостерон в больших дозах являются кардиотоксинами. Так, в эксперименте на 90 крысах введение экзогенного Анг-II вызывало миоцитолиз и пролиферацию фибробластов [119]. Аналогичные изменения возникали и при стимуляции продукции эндогенного Анг-II и альдостерона путем стенозирования почечной артерии. Примечательно, что указанные патологические изменения предотвращались ингибитором АПФ — каптоприлом [119].

Кроме прямого поражения сердца активация классической оси РААС ведет к дисфункции эндотелия и, в целом, к поражению микроциркуляторного русла [8, 35]. Анг-II и альдостерон ингибируют образование NO, увеличивают продукцию эндотелина-1 и продукцию свободных кислородных радикалов, вызывающих повреждение сосудистой стенки, что создает, согласно триаде Вирхова, предпосылки для тромбообразования [37, 111] (рис. 2).

Таким образом, гиперактивация классической оси РААС ведет к поражению сердечно-сосудистой системы и прогрессированию гемодинамической (перегрузочной) и энергодинамической (миокардиальной) сердечной недостаточности, формируя порочный круг [36, 109] (рис. 2). Степень активации РААС определяет выживаемость пациентов с тяжелой сердечной недостаточностью [101].

Многочисленные клинические исследования и многолетняя клиническая практика успешного применения ингибиторов АПФ, блокаторов рецепторов Анг-II, антагонистов альдостерона и ренина подтверждают патогенную роль гиперактивации РААС при ССЗ [105].

Присутствующие в сердце компоненты альтернативной оси РААС (АПФ-2, Анг 1–7, Маs-рецепторы) в физиологических условиях уравновешивают эффекты оси АПФ/Анг-II/АТ1R [47, 66, 140]. Однако в условиях сердечной недостаточности этот баланс нарушается в пользу классического пути.

Изменения РААС при COVID-19

В 2003 г. выяснилось, что АПФ-2 является рецептором для SARS-CoV, вызвавшего эпидемическую вспышку в Китае [29, 34, 92, 124], а в 2019 г. обнаружили, что SARS-CoV-2 также использует АПФ-2 для входа в клетки [45, 61, 70, 74, 118]. Оба вируса взаимодействуют с АПФ-2 посредством своего шипа — S (spike) протеина. Причем афинность к АПФ-2 в 10–20 раз выше у SARS-CoV-2, чем у SARS-CoV, что, возможно, обусловливает большую контагиозность COVID-19, в сравнении с SARS-CoV 2003 г. [42]. Для взаимодействия S-протеина вируса с АПФ-2 необходимо праймирование этого белка сериновой протеазой TMPRSS2, расположенной, как и АПФ-2, на мембране клетки. После взаимодействия вируса с АПФ-2 происходит интернализация комплекса вирус – рецептор внутрь клетки с последующим уменьшением количества мембранного АПФ-2 [19, 42, 114].

АПФ-2 широко представлен в тканях организма человека. Он экспрессируется в клетках слизистой оболочки носа, ротовой полости, кишечника, дыхательных путей, легких, сердца и сосудов, почек, головного мозга, жировой ткани, эндокринных железах, печени и существует как в мембранной, так и в растворимой форме [32, 47, 78, 81, 123, 128]. По химической структуре АПФ-2 — это цинксодержащая карбоксипептидаза, гомолог АПФ [124, 137]. В отличие от АПФ, отщепляющей дипептиды от С-концевых фрагментов субстрата (Анг-I), АПФ-2 может отщеплять только по одной аминокислоте. АПФ-2 не чувствителен к ингибиторам АПФ. Роль АПФ-2 в РААС заключается прежде всего в превращении Анг-II в Анг 1–7, который, взаимодействуя с Mas- и MrgD-рецепторами, обусловливает эффекты противоположные Анг-II, в частности: вазодилататорный, эндотелиопротективный, антитромботический, антифибротический, противовоспалительный [42, 66, 87, 124, 140]. АПФ-2 может превращать Анг-I в Анг 1–9, который может взаимодействовать с АТ2R или подвергаться дальнейшему превращению в Анг 1–7 (рис. 1) [42, 57]. Кроме того, АПФ-2 участвует в расщеплении des-Arg9-радикинина — агониста В1-рецепторов, обладающего провоспалительными эффектами (повышение проницаемости сосудов, вазодилатация) [51].

Заражение SARS-CoV-2 приводит к снижению количества и активности АПФ-2, что, в свою очередь, вызывает уменьшение образования кардио- и вазопротективного Анг 1–7, а также избыточное накопление «кардиотоксичного» Анг-II [60, 93]. Повышение уровня Анг-II ведет к поражению сердечно-сосудистой системы за счет механизмов и эффектов, описанных в предыдущем разделе. Кроме ССП повышение Анг-II при одновременном дефиците Анг 1–7 может потенцировать воспаление, создавая дополнительные предпосылки для развития цитокинового шторма и COVID-19-ассоциированной коагулопатии, характерных для тяжелых вариантов течения СOVID-19 [24, 51]. Наконец, угнетение АПФ-2 может приводить к дисбалансу в калликреин-кининовой системе с накоплением des-Arg9-брадикинина, обусловливающего повышение сосудистой проницаемости и, возможно, участвующего в патогенезе острого респираторного дистресс-синдрома (ОРДС) [42, 68, 98, 108, 116].

В эксперименте у мышей, нокаутированных по гену АПФ-2, подвергавшихся заражению SARS-CoV-2, возникал ОРДС. В то же время введение рекомбинантного АПФ-2 предотвращало его развитие [83, 87]. Даже в отсутствие коронавирусной инфекции у мышей с дефицитом АПФ-2 возникали тяжелые нарушения сократительной функции миокарда [124]. Введение АПФ-2 экспериментальным животным предотвращало развитие тромбоза, ОРДС, ССП [40, 73, 139].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

РААС играет важную роль в патогенезе СOVID-19. АПФ-2 является входными воротами инфекции и его наличие в дыхательных путях и пищеварительном тракте определяет пути заражения. Локализация АПФ-2 в различных органах и тканях в составе тканевых РААС обуловливает разнообразие органных поражений при СOVID-19. Легкие, сердечно-сосудистая система, эндокринные железы, головной мозг — частые мишени COVID-19 и одновременно органы с развитой тканевой РААС.

Дисбаланс РААС, выражающийся в гиперактивации оси АПФ/Анг-II/АТ1R и угнетении оси АПФ-2/Анг 1–7/MasR, — важное связующее патогенетическое звено между COVID-19 и ССП. У пациентов с ССЗ, ожирением, сахарным диабетом 2-го типа дисбаланс РААС имеется еще до заражения SARS-CoV-2. Коронавирусная инфекция усиливает этот дисбаланс и, таким образом, усугубляет поражение сердечно-сосудистой системы, обусловливая плохой прогноз у этой категории пациентов. При COVID-19 в сочетании с ССП возникают два порочных круга, взаимно усиливающих друг друга. Центральным звеном, связывающим эти порочные круги, служит дисбаланс РААС (рис. 3).

 

Рис. 3. Дисбаланс ренин-ангиотензин-альдостероновой системы (РААС) как связующее патогенетическое звено между сердечно-сосудистой патологией и COVID-19. ОРДС — острый респираторный дистресс-синдром

Fig. 3. Renin-angiotensin-aldosterone system (RAAS) imbalance as a connecting pathogenesis link between cardiovascular pathology and COVID-19. ARDS — acute respiratory distress syndrome

 

В патогенетической терапии СOVID-19 для уменьшения поражений сердечно-сосудистой системы и других органов может оказаться целесообразным использование средств, корректирующих дисбаланс РААС. Это могут быть и «старые» широко применяемые ингибиторы РААС, и новые препараты, такие как Анг 1–7 (ТХА 127), исследования которого в лечении тяжелых форм СОVID-19 в настоящее время проводятся [54]. Российское кардиологическое общество, экспертные сообщества США и Европы рекомендуют продолжать прием ингибиторов РААС лицам с ССЗ, статус COVID-19 у которых подозревается или подтвержден лабораторными данными [16, 61, 80].

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Вклад авторов. Все авторы внесли существенный вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией.

Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

Источник финансирования. Авторы заявляют об отсутствии внешнего финансирования при проведении исследования.

ADDITIONAL INFORMATION

Competing interests. The authors declare that they have no competing interests.

Funding source. This study was not supported by any external sources of funding.

Author contribution. Thereby, all authors made a substantial contribution to the conception of the study, acquisition, analysis, interpretation of data for the work, drafting and revising the article, final approval of the version to be published and agree to be accountable for all aspects of the study.

×

Об авторах

Михаил Маркович Забежинский

Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: mih.zabezhinsky@yandex.ru

канд. мед. наук, доцент кафедры патологической физиологии с курсом иммунопатологии

Россия, Санкт-Петербург

Анастасия Александровна Семенова

Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет

Email: semenova_anastacia@mail.ru

студентка

Россия, Санкт-Петербург

Список литературы

  1. Авдеев С.Н., Адамян Л.В., Алексеева Е.И., и др. Профилактика, диагностика и лечение новой коронавирусной инфекции (COVID-19): Временные методические рекомендации. Версия 11. Москва: Министерство здравоохранения РФ, 2021.
  2. Абрамов В.Г., Гайгольник Т.В., Фетисов А.О., и др. COVID-19: внелегочные проявления у пациентов (собственные данные инфекционного госпиталя ФГБУ ФСНКЦ ФМБА России) // Медицина экстремальных ситуаций. 2020. Т. 22, № 3. С. 19–25. doi: 10.47183/mes.2020.013
  3. Бабенкова Л.В. Возможности терапии ингибиторами ангиотензинпревращающего фермента больных артериальной гипертензией, перенесших острые респираторные вирусные инфекции // Вестник Витебского государственного медицинского университета. 2008. Т. 7, № 3. С. 68–74.
  4. Баклаушев В.П., Кулемзин С.В., Горчаков А.А., и др. COVID-19. Этиология, патогенез, диагностика и лечение // Клиническая практика. 2020. Т. 11, № 1. С. 7–20. doi: 10.17816/clinpract26339
  5. Бунова С.С., Охотникова П.И., Скирденко Ю.П., и др. COVID-19 и сердечно-сосудистая коморбидность: поиск новых подходов к снижению смертности // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. 2021. Т. 20, № 4. ID2953. doi: 10.15829/1728-8800-2021-2953
  6. Вёрткин А.Л., Талибов О.Б. Ингибиторы АПФ — от тепротида к фозиноприлу // Трудный пациент. 2007. Т. 5, № 3. С. 21–26.
  7. Галстян Г.М. Коагулопатия при COVID-19 // Пульмонология. 2020. Т. 30, № 5. С. 645–657. doi: 10.18093/0869-0189-2020-30-5-645-657
  8. Гейченко В.П., Курята А.В., Мужчиль О.В. Эндотелиальная дисфункция при сердечной недостаточности с сохраненной систолической функцией и ее коррекция препаратом метаболического ряда милдронатом // Российский кардиологический журнал. 2005. Т. 10, № 4. С. 68–71.
  9. Головкин А.С., Григорьев Е.В., Матвеева В.Г., Великанова Е.А. Значение катепсинов в патогенезе и прогрессировании атеросклероза // Кардиология и сердечно-сосудистая хирургия. 2012. Т. 5, № 4. С. 9–12.
  10. Голота А.С., Камилова Т.А., Шнейдер О.В., и др. Патогенез начальных стадий тяжелой формы COVID-19 // Клиническая практика. 2021. Т. 12, № 2. C. 83–102. doi: 10.17816/clinpract71351
  11. Грознова О.С., Воинов В.А., Донич Д., и др. Кавасаки-подобный мультисистемный воспалительный синдром у детей в отсроченном периоде коронавирусной инфекции (COVID-19): современное состояние проблемы и возможные новые подходы к лечению (плазмаферез) // Педиатр. 2021. Т. 12, № 4. С. 45–57. doi: 10.17816/PED12445-57
  12. Драпкина О.М., Васильева Л.Э. Спорные вопросы применения ингибиторов ангиотензинпревращающего фермента и антагонистов рецепторов ангиотензина у пациентов с COVID-19 // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. 2020. Т. 19, № 3. С. 319–326. doi: 10.15829/1728-8800-2020-2580
  13. Драпкина О.М., Костюкевич М.В. Влияние блокаторов ренин-ангиотензин-альдостероновой системы на процессы ремоделирования миокарда и риск фибрилляции предсердий у больных артериальной гипертензией // Клиницист. 2012. Т. 6, № 3–4. С. 73–79. doi: 10.17650/1818-8338-2012-3-4-73-79
  14. Карпов Ю.А. Блокаторы ангиотензиновых рецепторов: обоснование нового направления терапии в современной кардиологии // Русский медицинский журнал. 2000. Т. 5. ID214.
  15. Кассина Д.В., Василенко И.А., Гурьев А.С., и др. Нейтрофильные внеклеточные ловушки: значение для диагностики и прогноза COVID-19 // Альманах клинической медицины. 2020. Т. 48, № S1. С. 43–50. doi: 10.18786/2072-0505-2020-48-029
  16. Конради А.О., Недошивин А.О. Ангиотензин II и COVID-19 тайны взаимодействия // Российский кардиологический журнал. 2020. Т. 25, № 4. С. 72–74. doi: 10.15829/1560-4071-2020-3861
  17. Ларина В.Н., Головко М.Г., Ларин В.Г. Влияние коронавирусной инфекции (COVID-19) на сердечно-сосудистую систему // Вестник РГМУ. 2020. № 2. С. 5–13. doi: 10.24075/vrgmu.2020.020
  18. Максимов М.Л., Дралова О.В., Стародубцев А.К. Антагонисты АТ 1-рецепторов ангиотензина II, ингибиторы ангиотензин-превращающего фермента в регуляции гемодинамики и активности ренинангиотензин-альдостероновой системы. Фокус на органопротективные эффекты // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. 2010. Т. 9, № 2. С. 115–124.
  19. Малай Л.Н., Мирошниченко А.Н., Шарыкин Б.В., Конуровский В.В. К 110-летию открытия ренина. Битва титанов: ингибиторы АПФ и сартаны // РФК. 2009. Т. 5, № 4. С. 85–92. doi: 10.20996/1819-6446-2009-5-4-85-92
  20. Новиков В.Е. Фармакокинетика и фармакодинамика ингибиторов АПФ // Обзоры по клинической фармакологии и лекарственной терапии. 2007. Т. 5, № 2. С. 43–48.
  21. Новикова В.П., Полунина А.В., Кликунова К.А. Желудочно-кишечные проявления при новой коронавирусной инфекции. Обзор литературы и метаанализ // Университетский терапевтический вестник. 2022. Т. 4, № 4. С. 5–15. doi: 10.56871/9141.2022.38.30.001
  22. Обрезан А.Г., Куликов Н.В. Нейрогуморальный дисбаланс при хронической сердечной недостаточности: классические и современные позиции // Российский кардиологический журнал. 2017. № 9. С. 83–92. doi: 10.15829/1560-4071-2017-9-83-92
  23. Овчинников А.Г. Роль блокаторов ангиотензиновых рецепторов в лечении хронической сердечной недостаточности // РМЖ. 2017. Т. 25, № 20. С. 1444–1451.
  24. Петров В.И., Амосов А.А., Герасименко А.С., и др. Механизмы развития цитокинового шторма при COVID-19 и новые потенциальные мишени фармакотерапии // Фармация и фармакология. 2020. Т. 8, № 6. С. 380–391. doi: 10.19163/2307-9266-2020-8-6-380-391
  25. Подзолков В.И., Тарзиманова А.И. Новое поколение блокаторов рецепторов ангиотензина // Системные гипертензии. 2013. Т. 10, № 3. С. 80–85.
  26. Российское кардиологическое общество (РКО). Хроническая сердечная недостаточность. Клинические рекомендации 2020 // Российский кардиологический журнал. 2020. Т. 25, № 11. ID4083. doi: 10.15829/1560-4071-2020-4083
  27. Шляхто Е.В., Конради А.О., Виллевальде С.И., и др. Руководство по диагностике и лечению болезней системы кровообращения в контексте пандемии COVID-19 // Российский кардиологический журнал. 2020. Т. 25, № 3. ID3801. doi: 10.15829/1560-4071-2020-3-3801
  28. Ситникова М.Ю., Юрченко А.В., Лясникова Е.А., и др. Результаты Российского госпитального регистра хронической сердечной недостаточности в 3 субъектах Российской Федерации // Кардиология. 2015. Т. 55, № 10. С. 5–13. doi: 10.18565/cardio.2015.10.5-13
  29. Томилина Н.А., Фролова Н.Ф., Артюхина Л.Ю., и др. COVID-19: связь с патологией почек. Обзор литературы // Нефрология и диализ. 2021. Т. 23, № 2. С. 147–159. doi: 10.28996/2618-9801-2021-2-147-159
  30. Фомин И.В. Артериальная гипертония в Российской Федерации — последние 10 лет. Что дальше? // Сердце. 2007. № 6. С. 1–6.
  31. Фомин И.В. Хроническая сердечная недостаточность в Российской Федерации: что сегодня мы знаем и что должны делать // Российский кардиологический журнал. 2016. № 8. С. 7–13. doi: 10.15829/1560-4071-2016-8-7-13
  32. Хегай Л.Н., Сайфуллаева С.А., Абдурахимов А.Х. Роль компонентов ренин-ангиотензин-альдостероновой системы в клинических проявлениях COVID-19 // Re-Health Journal. 2021. № 1. С. 220–228.
  33. Цибулькин Н.А., Амиров Н.Б., Абдрахманова А.И., Абдульянов И.В. Кардиологические аспекты инфекции SARS-CоV-2 // Вестник современной клинической медицины. 2021. Т. 14, № 1. С. 69–75. doi: 10.20969/VSKM.2021.14(1).69-75
  34. Чащин М.Г., Горшков А.Ю., Драпкина О.М. Острый коронарный синдром у пациентов с COVID-19 // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. 2021. Т. 20, № 5. ID 2806. doi: 10.15829/1728-8800-2021-2806
  35. Шестакова М.В. Роль тканевой ренин-ангиотензин-альдостероновой системы в развитии метаболического синдрома, сахарного диабета и его сосудистых осложнений // Сахарный диабет. 2010. Т. 13, № 3. С. 14–19. doi: 10.14341/2072-0351-5481
  36. Alderman M.H., Madhavon S., Ooi W.L., et al. Association of the renin-sodium profile with the risk of myocardial infarction in patients with hypertension // N Engl J Med. 1991. Vol. 324. P. 1098–1104. doi: 10.1056/NEJM199104183241605
  37. Ames M.K., Atkins C.E., Pitt B. The renin-angiotensin-aldosterone system and its suppression // J Vet Intern Med. 2019. Vol. 20, No. 4. P. 1–20. doi: 10.1177/1470320319889415
  38. Aurell M. The renin-angiotensin system: the centenary jubilee // Blood Pressure. 1998. Vol. 7, No. 2. P. 71–75. doi: 10.1080/080370598437420
  39. Bader M., Ganten D. Update on tissue renin-angiotensin systems // J Mol Med (Berl). 2008. Vol. 86, No. 6. P. 615–621. doi: 10.1007/s00109-008-0336-0
  40. Basu R., Poglitsch I., Yogasundaram H., et al. Roles of angiotensin peptides and recombinant human ACE-2 in heart failure // J Am Coll Cardiol. 2017. Vol. 69, No. 7. P. 805–819. doi: 10.1016/j.jacc.2016.11.064
  41. Bilaloglu S., Aphinyanaphongs Y., Jones S., et al. Thrombosis in hospitalized patients with COVID-19 in a New York City health system // JAMA. 2020. Vol. 324, No. 8. P. 799–801. doi: 10.1001/jama.2020.13372
  42. Bourgonje A.R., Abdulle A.E., Timens W., et al. Angiotensin-converting enzyme 2 (ACE2), SARS-CoV-2 and the pathophysiology of coronavirus disease 2019 (COVID-19) // J Pathol. 2020. Vol. 251, No. 3. P. 228–248. doi: 10.1002/path.5471
  43. Brielle E.S., Schneidman-Duhovny D., Linial M. The SARS-CoV-2 exerts a distinctive strategy for interacting with the ACE2 human receptor // Viruses. 2020. Vol. 12, No. 5. ID497. doi: 10.3390/v12050497
  44. Brilla C.G., Rupp H., Funck R., Maisch B. The renin-angiotensin-aldosterone system and myocardial collagen matrix remodeling in congestive heart failure // Eur Heart J. 1995. Vol. 16, No. SO. P. 107–109. doi: 10.1093/eurheartj/16.suppl_O.107
  45. Chan K.K., Tan T.J.C., Narayanan K.K., Procko E. An engineered decoy receptor for SARS-CoV-2 broadly binds protein S sequence variants // Sci Adv. 2021. Vol. 7, No. 8. ID eabf1738. doi: 10.1126/sciadv.abf1738
  46. Chappel M.C. Biochemical evaluation of the renin-angiotensin system: the good, bad, and absolure? // Am J Physiol Heart Circ Physiol. 2016. Vol. 310, No. 2. P. H137–H152. doi: 10.1152/ajpheart.00618.2015
  47. Chen L., Li X., Chen M., et al. The ACE2 expression in human heart indicates new potential mechanism of heart injury among patients infected with SARS-CоV-2 // Cardiovasc Res. 2020. Vol. 116, No. 6. P. 1097–1100. doi: 10.1093/cvr/cvaa078
  48. Chen Y., Li L., Tang W., et al. First-line drugs inhibiting the renin angiotensin system versus other first-line antihypertensive drug classes for hypertension // Cochrane Database Syst Rev. 2018. No. 11. ID CD008170. doi: 10.1002/14651858.CD008170.pub3
  49. Chiu A.T., Herblin W.F., McCall D.E., et al. Identification of angiotensin II receptor subtypes // Biochem Biophys Res Commun. 1989. Vol. 165, No. 1. P. 196–203. doi: 10.1016/0006-291x(89)91054-1
  50. Chung M.K., Zidar D.A., Bristow M.R., et al. COVID-19 and cardiovascular disease // Circ Res. 2021. Vol. 128, No. 8. P. 1214–1236. doi: 10.1161/CIRCRESAHA.121.317997
  51. Cooper S.L., Boyle E., Jefferson S.R., et al. Role of the renin-angiotensin-aldosterone and kinin-kallikrein systems in the cardiovascular complications of COVID-19 and long COVID // Int J Mol Sci. 2021. Vol. 22, No. 15. ID 8255. doi: 10.3390/ijms22158255
  52. Cushman D.W., Ondetti M.A. History of the design of captopril and reinhibitors of angiotensin enzyme // Hypertension. 1991. Vol. 17, No. 4. P. 589–592. doi: 10.1161/01.HYP.17.4.589
  53. Harmer D., Gilbert M., Borman R., Clark K.L. Quantitative mRNA expression profiling of ACE2, a novel homologue of angiotensin converting enzyme // FEBS Letters. 2002. Vol. 532, No. 1–2. P. 107–110. doi: 10.1016/S0014-5793(02)03640-2
  54. D’Armiento J.M., et al. A randomized, placebo-controlled, double-blinded pilot study of angiotensin 1-7 (TXA-127) for the treatment of severe COVID-19 // Crit Care. 2022. Vol. 26, No. 1. P. 229. doi: 10.1186/s13054-022-04096-9
  55. Davis J.O. Mechanisms regulating the secretion and metabolism of the aldosterone in experimental secondary hyperaldosteronism // Recent Prog Horm Res. 1961. Vol. 17. P. 293–352.
  56. Dell’Italia L.J., Collawn J.F., Ferrario C.M. Multifunctional role of chymase in acute and chronic tissue injury and remodeling // Circ Res. 2018. Vol. 122, No. 2. P. 319–336. doi: 10.1161/CIRCRESAHA.117.310978
  57. Donoghue M., Hsieh F., Baronas E., et al. A novel angiotensin-converting enzyme-related carboxypeptidase (ACE2) converts angiotensin I to angiotensin 1–9 // Circ Res. 2000. Vol. 87, No. 5. P. E1–9. doi: 10.1161/01.res.87.5.e1
  58. Dzau V.J. Evolving concepts of the renin-angiotensin system. Focus on renal and vascular mechanisms // Am J Hypertens. 1988. Vol. 1, No. 4–2. P. 3345–3375. doi: 10.1093/ajh/1.4.334S
  59. Dzau V.J. Theodore Cooper Lecture: Tissue angiotensin and pathobiology of vascular disease: a unifying hypothesis // Hypertension. 2001. Vol. 37, No. 4. P. 1047–1052. doi: 10.1161/01.hyp.37.4.1047
  60. Edalat P., Gomes K., Ballasy N., et al. Cardioprotective effects of angiotensin 1-7 in heart failure with preserved ejection fraction (HFpEF) // The FASEB Journal. 2021. Vol. 35, No. S1. ID 00406. doi: 10.1096/fasebj.2021.35.S1.00406
  61. ESC guidance for the diagnosis and management of cardiovascular disease during the COVID-19 pandemic: part 2 — care pathways, treatment, and follow-up // Eur Heart J. 2022. Vol. 43, No. 11. P. 1059–1103. doi: 10.1093/eurheartj/ehab697
  62. Ferrario C.M., Chappell M.C., Dean R.H., Lyer S.N. Novel angiotensin peptides regulate blood pressure, endothelial function and natriuresis // J Am Soc Nephrol. 1998. Vol. 9, No. 9. P. 1716–1722. doi: 10.1681/ASN.V991716
  63. Ferrario C.M., Straun W.B. Role of the renin-angiotensin-aldosterone system and proinflammatory mediators in cardiovascular disease // Am J Cardiol. 2006. Vol. 98, No. 1. P. 121–128. doi: 10.1016/j.amjcard.2006.01.059
  64. Ferreira S.H. A Bradykinin-potentiating factor (BPF) present in the venom of Bothrops jararaca // Br J Pharmacol Chemother. 1965. Vol. 24, No. 1. P. 163–169. doi: 10.1111/j.1476-5381.1965.tb02091.x
  65. Flores-Munoz M., Smith N.J., Haggerty C., et al. Angiotensin 1-9 antagonises pro-hypertrophic signaling in cardiomyocytes via the angiotensin type 2 receptor // J Physiol. 2011. Vol. 589, No. 4. P. 939–951. doi: 10.1113/jphysiol.2010.203075
  66. Fraga-Silva R.A., Sorg B.S., Wankhede M., et al. ACE2 activation promotes antithrombotic activity // Mol Med. 2020. Vol. 16. P. 210–215. doi: 10.2119/molmed.2009.00160
  67. Gao C., Cai Y., Zhang K., et al. Association of hypertension and antihypertensive treatment with COVID-19 mortality: a retrospective observational study // Eur Heart J. 2020. Vol. 41, No. 22. P. 2058–2066. doi: 10.1093/eurheartj/ehaa433
  68. Garvin M.R., Alvarez C., Miller J.I., et al. A mechanistic model and therapeutic interventions for COVID-19 involving a RAS-mediated bradykinin storm // Elife. 2020. Vol. 9. ID e59177. doi: 10.7554/eLife.59177
  69. Genest J., Nowaczynski W., Koiw E., et al. Adrenocortical function in essential hypertension. Essential hypertension / Bock K.D., Coffier P.T., eds. Berlin: Springer Verlag, 1960. P. 126–146. doi: 10.1007/978-3-642-49899-2_8
  70. Gheblawi M., Wang K., Viveiros A., et al. Angiotensin-converting enzyme 2: SARS-CoV-2 receptor and regulation of the renin-angiotensin system: celebrating the 20th anniversary of the discovery of ACE2 // Circ Res. 2020. Vol. 126, No. 10. P. 1456–1474. doi: 10.1161/CIRCRESAHA.120.317015
  71. Goldblatt H.J., Lynch J., Hanzal R.F., Summerville W.W. Studies on experimental hypertension. The production of persistent elevation of systolic blood pressure by means of renal ischemia // J Exp Med. 1934. Vol. 59, No. 3. P. 347–380. doi: 10.1084/jem.59.3.347
  72. Goormaghtigh N. Facts in favour of an endocrine function of the renal arterioles // J Path Bact. 1945. Vol. 57. P. 392–395.
  73. Gu H., Xie Z., Li T., et al. Angiotensin-converting enzyme 2 inhibits lung injury induced by respiratory syncytial virus // Sci Rep. 2016. Vol. 6. ID 19840. doi: 10.1038/srep19840
  74. Gurwitz D. Angiotensin receptor blockers as tentative SARS-CoV-2 therapeutics // Drug Dev Res. 2020. Vol. 81, No. 5. P. 537–540. DOI: 10. 1002/ddr. 21656
  75. Guo T., Fan Y., Chen M., et al. Cardiovascular implications of fatal outcomes of patients with coronavirus disease 2019 (COVID-19) // JAMA Cardiol. 2020. Vol. 5, No. 7. P. 811–818. doi: 10.1001/jamacardio.2020.1017
  76. Guy J.L., Lambert D.W., Warner F.J., et al. Membrane-associated zinc peptidase families: comparing ACE and ACE2 // Biochim Biophys Acta (BBA) Proteins Proteom. 2005. Vol. 1751, No. 1. P. 2–8. doi: 10.1016/j.bbapap.2004.10.010
  77. Hall J.E. Historical perspective of the renin-angiotensin system // Mol Biotechnol. 2003. Vol. 24. P. 27–39. doi: 10.1385/MB:24:1:27
  78. Hamming I., Timens W., Bulthuis M.L.C., et al. Tissue distribution of ACE2 protein, the functional receptor for SARS coronavirus. A first step in understanding SARS pathogenesis // J Pathol. 2004. Vol. 203, No. 2. P. 631–637. doi: 10.1002/path.1570
  79. Henrikus M., Gonzales A.A., Prirto M.C. The prorenin receptor in the cardiovascular system and beyond // Am J Physiol. 2018. Vol. 314, No. 2. P. H139–H145. doi: 10.1152/ajpheart.00373.2017
  80. www.acc.org [Электронный ресурс]. HFSA/ACC/AHA Statement Addresses Concerns Re: Using RAAS Antagonists in COVID-19. Доступ по: https://www.acc.org/latest-in-cardiology/articles/2020/03/17/08/59/hfsa-acc-aha-statement-addresses-concerns-re-using-raas-antagonists-in-covid-19
  81. Hikmet F., Mear L., Edvinsson A., et al. The protein expression profile of ACE2 in human tissues // Mol Syst Biol. 2020. Vol. 16, No. 7. ID e9610. doi: 10.15252/msb.20209610
  82. Igic R. Brief history of the renin-angiotensin system // The FASEB Journal. 2008. Vol. 22, No. S1. P. 972.1–972.1. doi: 10.1096/fasebj.22.1_supplement.972.1
  83. Imai Y., Kuba K., Penninger J.M. The discovery of angiotensin-converting enzyme 2 and its role in acute lung injury in mice // Exp Physiol. 2008. Vol. 93, No. 5. P. 543–548. doi: 10.1113/expphysiol.2007.040048
  84. Imai Y., Kuba K., Rao S., et al. Angiotensin-converting enzyme 2 protects from severe acute lung failure // Nature. 2005. Vol. 436. P. 112–116. doi: 10.1038/nature03712
  85. Iwai M., Horiuchi M. Devil and angel in the renin–angiotensin system: ACE–angiotensin II–AT1 receptor axis vs. ACE2–angiotensin–(1–7)–Mas receptor axis // Hypertens Res. 2009. Vol. 32. P. 533–536. doi: 10.1038/hr.2009.74
  86. Jankowski V., Vanholder R., van der Giet M., et al. Mass-spectrometric identification of a novel angiotensin peptide in human plasma // Arterioscler Thromb Vasc Biol. 2007. Vol. 27, No. 2. P. 297–302. doi: 10.1161/01.ATV.0000253889.09765.5f
  87. Clerkin K.J., Fried J.A., Raikhelkar J., et al. COVID-19 and cardiovascular disease // Circulation. 2020. Vol. 141, No. 20. P. 1648–1655. doi: 10.1161/CIRCULATIONAHA.120.046941
  88. Nunes Kochi A., Tagliari A.P., Forleo G.B., et al. Cardiac and arrhythmic complications in patients with COVID-19 // J Cardiovasc Electrophysiol. 2020. Vol. 31, No. 5. P. 1003–1008. doi: 10.1111/jce.14479
  89. Kuba K., Imai Y., Rao S., et al. A crucial role of angiotensin converting enzyme 2 (ACE2) in SARS coronavirus-induced lung injury // Nat Med. 2005. Vol. 11. P. 875–879. doi: 10.1038/nm1267
  90. Laragh J.H., Angers M., Kelly W.G., Liberman S. Hypertensive agents and pressor substances. The effect of epinephrine or epinephrine angiotensin II and others on the secretory rate of aldosterone in man // JAMA. 1960. Vol. 174, No. 3. P. 240–243. doi: 10.1001/jama.1960.03030030014003
  91. Lautner R.Q., Villela D.C., Fraga-Silva R.A., et al. Discovery and characterization of alamandine: a novel component of the renin-angiotensin system // Circ Res. 2013. Vol. 112, No. 8. P. 1104–1111. doi: 10.1161/CIRCRESAHA.113.301077
  92. Li W., Moore M.J., Vasilieva N., et al. Angiotensin-converting enzyme 2 is a functional receptor for the SARS Coronavirus // Nature. 2003. Vol. 426. P. 450–454. doi: 10.1038/nature02145
  93. Liu Y., Yong Y., Zhang C., et al. Clinical and biochemical indexes from 2019-nCov infected patients linked to viral loads and lung injury // Sci China Life Sci. 2020. Vol. 63. P. 364–374. doi: 10.1007/s11427-020-1643-8
  94. Lumpuy-Castillo J., Lorenzo-Almoros A., Pell-Lazaro A.M., et al. Cardiovascular damage in COVID-19: therapeutic approaches targeting the renin-angiotensin-aldosterone system // Int J Mol Sci. 2020. Vol. 21, No. 18. ID 6471. doi: 10.3390/ijms21186471
  95. Martin N., Manoharan K., Davies C., Lumbers R.T. Beta-blockers and inhibitors of the renin-angiotensin aldosterone system for chronic heart failure with preserved ejection fraction // Cochrane Database Syst Rev. 2021. No. 5. ID CD012721. doi: 10.1002/14651858.CD012721.pub3
  96. Munoz J.M., Braun-Menendez E., Fasciolo J.C., Leloir L.F. Hypertensin: the substance causing renal hypertension // Nature. 1939. Vol. 144. P. 980–981. doi: 10.1038/144980a0
  97. Nagata S., Hatakeyama K., Asami M., et al. Big angiotensin-25 a novel glycosylated angiotensin-related peptide isolated from human urine // Biochem Biophys Res Comm. 2013. Vol. 441, No. 4. P. 757–762. doi: 10.1016/j.bbrc.2013.10.124
  98. Nicolau L.A.D., Magalhães P.J.C., Vale M.L. What would Sérgio Ferreira say to your physician in this war against COVID-19: How about kallikrein/kinin system? // Med Hypotheses. 2020. Vol. 143. ID 109886. doi: 10.1016/j.mehy.2020.109886
  99. Oudit G.Y., Kassiri Z., Jiang C., et al. SARS-coronavirus modulation of myocardial ACE2 expression and inflammation in patients with SARS // Eur J Clin Invest. 2009. Vol. 39, No. 7. P. 618–625. doi: 10.1111/j.1365-2362.2009.02153.x
  100. Ondetti M.A., Rubin B., Cushman D.V. Design of specific inhibitors of angiotensin converting enzyme: new class of orally antihypertensive agents // Science. 1977. Vol. 196, No. 4288. P. 441–444. doi: 10.1126/science.191908
  101. Packer M., Lee W.H., Kessler P.D., et al. Role of neurohormonal mechanisms in determining survival in patients with severe chronic heart failure // Circulation. 1987. Vol. 75, No. 5–2. P. IV80–92.
  102. Pacurari M., Kafoury R., Tchounuou P.B., Ndebele K. The renin-angiotensin-aldosterone system in vascular inflammation and remodeling. Hindaw: Publishing Corporation International // J Inflamm. 2014. Vol. 2014. ID 689360. DOI: 10/1155/2014/689360
  103. Page I.H., Helmer O.M. Crystalline pressure substance (angiotonin) resulting from the action between renin and renin activator // J Exp Med. 1940. Vol. 71, No. 1. P. 29–50. doi: 10.1084/jem.71.1.29
  104. Paul M., Mehr A., Kreutz R. Physiology of local renin-angiotensin systems // Physiol Rev. 2006. 86, No. 3. P. 747–803. doi: 10.1152/physrev.00036.2005
  105. Pfeffer M.A., Braunwald E., Moye L.A., et al. Effect of captopril on mortality and morbidity in patients with left ventricular disfunction after myocardial infarction. Results of the survival and ventricular enlargement trial. The SAVE Investigators // N Engl J Med. 1992. Vol. 327. P. 669–677. doi: 10.1056/NEJM199209033271001
  106. Pirola C.J., Sookoian S. Estimation of Renin-Angiotensin-Aldosterone-System (RAAS)-Inhibitor effect on COVID-19 outcome: A Meta-analysis // J Infect. 2020. Vol. 81, No. 2. P. 276–281. doi: 10.1016/j.jinf.2020.05.05291
  107. Pitt B., Zonnad F., Remme W.J., et al. The effect of spironolactone on morbidity and mortality in patients with severe heart failure. Randomized Aldactone Evaluation Study Investigators // N Engl J Med. 1999. Vol. 341. P. 709–717. doi: 10.1056/NEJM199909023411001
  108. Balaya Rex D.A., Vaid N., Deepak K., et al. A comprehensive review on current understanding of bradykinin in COVID-19 and inflammatory diseases // Mol Biol Rep. 2022. Vol. 49. P. 9915–9927. doi: 10.1007/s11033-022-07539-2
  109. Roulea J.L., Moye L.A., de Champlain J., et al. Activation of neurohumoral systems following acute myocardial infarction // Am J Cardiol. 1991. Vol. 68, No. 14. P. 80D-86D. doi: 10.1016/0002-9149(91)90264-L
  110. Santos R.A., Brosnihan K.B., Chappell M.C., et al. Converting enzyme activity and angiotensin metabolism in the dog brainstem // Hypertension. 1988. Vol. 11, No. 2–2. ID I153–7. doi: 10.1161/01.hyp.11.2_pt_2.i153
  111. Santos R.A.S., Oudit G.Y., Verano-Braga T., et al. The renin-angiotensin system: going beyond the classical paradigms // Am J Physiol Heart Circ Physiol. 2019. Vol. 316, No. 5. P. H958–H970. doi: 10.1152/ajpheart.00723.2018
  112. Santos R.A.S., Simoes e Silva A.C., Maric C., et al. Angiotensin-(1–7) is an endogenous ligand for the G protein-coupled receptor Mas // PNAS USA. 2003. Vol. 100, No. 14. P. 8258–8263. doi: 10.1073/pnas.1432869100
  113. Shi S., Qin M., Shen B., et al. Association of cardiac injury with mortality in hospitalized patients with COVID-19 in Wuhan, China // JAMA Cardiol. 2020. Vol. 5, No. 7. P. 802–810. doi: 10.1001/jamacardio.2020.0950
  114. Simko F., Hrenak J., Adamcova M., Paulis L. Renin-Angiotensin-Aldosterone System: Friend or Foe — The Matter of Balance. Insight on History, Therapeutic Implications and COVID-19 Interactions // Int J Mol Sci. 2021. Vol. 22, No. 6. ID 3217. doi: 10.3390/ijms22063217
  115. Skeggs L.T. Jr., Marsh W.H., Kahn J.R., Shumway N.P. The existence of two forms of hypertensin // J Exp Med. 1954. Vol. 99, No. 3. P. 275–282. doi: 10.1084/jem.99.3.275
  116. Sodhi C.P., Wohlford-Lenane C., Yamaguchi Y., et al. Attenuation of pulmonary ACE2 activity impairs inactivation of des-Arg(9) bradykinin/BKB1R axis and facilitates LPS induced neutrophil infiltration // Am J Physiol Lung Cell Mol Physiol. 2018. Vol. 314, No. 1. P. L17–L31. doi: 10.1152/ajplung.00498.2016
  117. Stock P., Liefeldt L., Paul M., Ganten P. Local renin-angiotensin systems in cardiovascular tissues: localization and functional role // Cardiology. 1995. Vol. 86. P. 2–8. doi: 10.1159/000176938
  118. Tan H.W., Xu Y.-M., Lau A.T.Y. Angiotensin-converting enzyme 2: The old door for new severe acute respiratory syndrome coronavirus 2 infection // Rev Med Virol. 2020. Vol. 30, No. 5. ID e2122. doi: 10.1002/rmv.2122
  119. Tan L.B., Jalil J.E., Pick R., et al. Cardiac myocyte necrosis induced by angiotensin II // Circ Res. 1991. Vol. 69. P. 1185–1195. doi: 10.1161/01.RES.69.5.1185
  120. Tetzner A., Gebolys K., Meinert C., et al. G-Protein–Coupled Receptor MrgD Is a Receptor for Angiotensin-(1–7) Involving Adenylyl Cyclase, cAMP, and Phosphokinase A // Hypertension. 2016. Vol. 68, No. 1. P. 185–194. doi: 10.1161/HYPERTENSIONAHA.116.07572
  121. Tigerstedt R., Bergman P.G. Niere und Kreislauf // Skand Fur Arch Physiol. 1898. Vol. 8, No. 1. P. 223–271. doi: 10.1111/j.1748-1716.1898.tb00272.x
  122. Timmermans P.B.M.W.M., Clarini D.J., Chiu A.T., et al. The discovery of a new class of highly specific non-peptide angiotensin II receptor antagonists // Am J Hypertens. 1991. Vol. 4, No. 4–2. P. 275S–281S. doi: 10.1093/ajh/4.4.275S
  123. Tipnis S.R., Hooper N.M., Hyde R., et al. A human homolog of angiotensin-converting enzyme. Cloning and functional expression as a captopril-insensitive carboxypeptidase // J Biol Chem. 2000. Vol. 275, No. 43. P. 33238–33243. doi: 10.1074/jbc.M002615200
  124. Turner A.J., Hiscox J.A., Hooper N.M. ACE2: From Vasopeptidase to SARS Virus Receptor // Trends Pharmacol Sci. 2004. Vol. 25, No. 6. P. 291–294. doi: 10.1016/j.tips.2004.04.001
  125. Turner A.J., Tipnis S.R., Guy J.L., et al. ACEH/ACE2 is a novel mammalian metallocarboxypeptidase and a homologue of angiotensin-converting enzyme insensitive to ACE inhibitors // Can J Physiol Pharmacol. 2002. Vol. 80, No. 4. P. 346–353. doi: 10.1139/y02-021
  126. Urata H., Nishimura H., Ganten P. Chymase-dependent angiotensin II forming system in humans // Am J Hypertens. 1996. Vol. 9, No. 3. P. 277–284. doi: 10.1016/0895-7061(95)00349-5
  127. Vaduganathan M., Vardeny O., Pharm D., et al. Renin-Angiotensin-Aldosterone System Inhibitors in Patients with COVID-19 // N Engl J Med. 2020. Vol. 382, No. 17. P. 1653–1659. doi: 10.1056/NEJMsr2005760
  128. Wang Y., Wang Y., Luo W., et al. A comprehensive investigation of the mRNA and protein level of ACE2, the putative receptor of SARS-CoV-2 in human tissues and blood cells // Int J Med Sci. 2020. Vol. 17, No. 11. P. 1522–1531. doi: 10.7150/ijms.46695
  129. Weber K.T. Aldosterone in congestive heart failure // N Engl J Med. 2001. Vol. 345, No. 23. P. 1689–1697. doi: 10.1056/NEJMra000050
  130. Weber K.T., Brilla C.G. Pathological hypertrophy and cardiac interstitium. Fibrosis and renin-angiotensin-aldosterone system // Circulation. 1991. Vol. 83, No. 6. P. 1849–1865. doi: 10.1161/01.CIR.83.6.1849
  131. Woonders F., de Vries L.V., van Goor H., et al. Aldosterone, from (patho)physiology to treatment in cardiovascular and renal damage // Curr Vasc Pharmacol. 2011. Vol. 9, No. 5. P. 594–605. doi: 10.2174/157016111796642689
  132. Wrapp D., Wang N., Corbett K.S., et al. Cryo-Em structure of the 2019-nCov spike in the prefusion conformation // Science. 2020. Vol. 367, No. 6483. P. 1260–1263. doi: 10.1126/science.abb2507
  133. Wu C., Hu X., Song J., et al. Heart injury signs are associated with higher and earlier mortality in coronavirus // Med Rxiv. 2020. ID 20028589. doi: 10.1101/2020.02.26.20028589
  134. Xu X., Xu H., Qimuge A., et al. MAPK/AP-1 pathway activation mediates AT1R upregulation and vascular endothelial cells dysfunction under PM2.5 exposure // Ecotoxicol Environ Saf. 2019. Vol. 170. P. 188–194. doi: 10.1016/j.ecoenv.2018.11.124
  135. Yan T., Xiao R., Lin G. Angiotensin-converting enzyme 2 in severe acute respiratory syndrome coronavirus and SARS-CoV-2: A double-edged sword? // The FASEB Journal. 2020. Vol. 34, No. 5. P. 6017–6026. doi: 10.1096/fj.202000782
  136. Yang J., Zheng Y., Gou X., et al. Prevalence of comorbidities in the novel Wuhan coronavirus (COVID-19) infection: a systematic review and meta-analysis // Int J Infect Dis. 2020. Vol. 94. P. 91–95. doi: 10.1016/j.ijid.2020.03.017
  137. Zhang Y., Yan R., Zhou Q. ACE2, B0AT1, and SARS-CoV-2 spike protein: Structural and functional implications // Curr Opin Struct Biol. 2022. Vol. 74. ID 102388. doi: 10.1016/j.sbi.2022.102388
  138. Zheng Y.-Y., Ma Y.-T., Zhang J.-Y., Xie X. COVID-19 and the cardiovascular system // Nat Rev Cardiol. 2020. Vol. 17, No. 5. P. 259–260. doi: 10.1038/s41569-020-0360-5
  139. Zou Z., Yon Y., Shu Y., et al Angiotensin-converting Enzyme 2 protects from lethal avion influenza AH5N1 infections // Nat Commun. 2014. Vol. 5. ID 3594. doi: 10.1038/ncomms4594
  140. Zhang Y.-H., Zhang Y.-H., Dong X.-F., et al. ACE2 and Ang (1-7) protect endothelial cell function and prevent early atherosclerosis by inhibiting inflammatory response // Inflamm Res. 2015. Vol. 64. P. 253–260. doi: 10.1007/s00011-015-0805-1

Дополнительные файлы

Доп. файлы
Действие
1. JATS XML
Скачать
2. Рис. 1. Ренин-ангиотензин-альдостероновая система — сложная двухосевая система. Ось [АПФ/Ang-II/AT1R] обозначена темно-серым цветом, ось [АПФ-2/Ang 1–7/MasR] — светло-серым цветом, а также их основные эффекты при воздействии на определенные рецепторы. Справа вверху приведена краткая схема калликреин-кининовой системы и участие АПФ, АПФ-2. АПФ-2 — ангиотензинпревращающий фермент 2; АП-А — аминопетидаза А; АП-N — аминопетидаза N; МCR — минералокортикоидный рецептор; АТ1,2,4 R — рецепторы к ангиотензину-II 1, 2 и 4-го типа соответственно; MasR — Mas-рецептор; MrgdR — Mrgd-рецептор; ВК1,2 R — брадикининовые рецепторы 1-го и 2-го типа соответственно

Скачать (356KB)
Метаданные
3. Рис. 2. Роль дисбаланса ренин-ангиотензин-альдостероновой системы в патогенезе сердечной недостаточности

Скачать (240KB)
Метаданные
4. Рис. 3. Дисбаланс ренин-ангиотензин-альдостероновой системы (РААС) как связующее патогенетическое звено между сердечно-сосудистой патологией и COVID-19. ОРДС — острый респираторный дистресс-синдром

Скачать (205KB)
Метаданные

© Эко-Вектор, 2023


СМИ зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации СМИ: серия ПИ № ФС 77 - 69634 от 15.03.2021 г.


Данный сайт использует cookie-файлы

Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.

О куки-файлах