Dynamics of religiosity in contemporary Russia according to research in the capital region

Full Text

КУБЛИЦКАЯ Елена Александровна – кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник, руководитель Центра социологии религии и социокультурных процессов ИСПИ РАН

 

НАЗАРОВ Михаил Михайлович – доктор политических наук, главный научный сотрудник ИСПИ РАН

 

Актуальность исследования современного состояния и динамики религиозности населения определяется тем, что религиозная тема занимает видное место как в российской, так и в мировой повестке дня, а также оказывается взаимозависимой с широким спектром проблем политико-культурного и социально-экономического характера. В статье представлены результаты разработки следующих исследовательских вопросов: каким является отношение к религии во времени – на уровне религиозной самоидентификации индивидов? в чём состоят основные черты религиозного поведения населения? каковы основные мотивы обращения к религии?

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ КОНТЕКСТ И ЭМПИРИЧЕСКАЯ БАЗА

В последние несколько десятилетий в фокусе внимания российских специалистов-религиоведов и социологов религии находились различные вопросы. Выделим те из них, которые оказываются значимыми в связи с задачами нашего исследования.

Прежде всего укажем на дискуссии вокруг понятия "религиозность", которое получает зачастую весьма различные интерпретации. Одними учёными религиозность понимается как воздействие религии на сознание и поведение отдельных индивидов или социальных и демографических групп [1, с. 104], другими – как состояние отдельных людей, групп и общностей, верующих в сверхъестественное и поклоняющихся ему, как их приверженность к религии, принятие её вероучений и предписаний [2, с. 194]. Считается, что о религиозности можно судить не только на основе субъективного показателя личной самоидентификации и других показателей религиозного сознания, но и по уровню религиозной активности респондентов [3]. В российских исследованиях широко распространено понимание религиозности как социального качества индивида и группы, выражающееся в совокупности религиозных свойств сознания, поведения, отношений [4, с. 123]. Поэтому в прикладных отечественных исследованиях при определении уровня и степени религиозности населения и социальных групп используются показатели и религиозного сознания, и религиозного поведения [5].

Ещё одна интересующая исследователей тема – религиозность тех или иных социальных групп, например, молодёжи, военнослужащих и др. [6, 7]. Отдельно рассматривалась проблематика воспроизводства религиозности в светском обществе в контексте взаимодействия двух различных типов культур – светской, непосредственно формирующей современное российское общественное сознание, и конфессиональной, в значительной мере искусственно прививаемой этому сознанию в условиях усиления культурного и политического влияния религии и укрепления общественных позиций церкви [8].

В зарубежном дискурсе религиозность в широком смысле слова обычно связывают с наличием сильных религиозных чувств или убеждений, а также с возрождением религиозности среди различных социальных групп. Введение в научный оборот этого понятия относят к работе Г. Ленски "Религиозный фактор", опубликованной в 1961 г. [9]. Автор анализирует политико-экономические ориентации представителей разных конфессий. При этом различия в представлениях рассматриваются в рамках типологии религиозности. Выделяются следующие её составляющие: характеристики религиозного сознания – вера; характеристики религиозного поведения – посещение культовых учреждений и включённость в религиозные молитвенные действия; степень общности – сплочённость между членами религиозной группы.

Изучение религиозности проводилось применительно к разным темам и в различных исследовательских контекстах. Так, было установлено, что образование не всегда снижает религиозность [10], а связь между секуляризацией (отходом от религиозности) и социальным благополучием не является простой или однозначной [11]. Согласно международным сравнительным исследованиям, религиозность оказывает положительное влияние на ориентации молодых людей в построении семьи, что в свою очередь связано с более высокой удовлетворённостью жизнью. Эта зависимость сильнее в культурах с общей высокой религиозностью [12].

Исследовательские рамки настоящей работы отражают методологические принципы изучения религиозности, сформулированные одним из авторов ранее [5, 13]. Во-первых, важным основанием дифференциации религиозного и нерелигиозного населения выступает наличие или отсутствие веры в существование сверхъестественных сил. Во-вторых, для измерения степени религиозности необходимо сочетать показатели, характеризующие как религиозное сознание, так и культовое поведение человека. В-третьих, для получения достоверной информации об уровне и степени религиозности необходимо применять сбалансированную систему показателей, отражающих и религиозную, и атеистическую убеждённость. В методологическом плане мы также опираемся на упомянутые выше традиции эмпирического изучения религиозности на основании проявления данного феномена на уровне сознания и поведения индивидов.

 

Таблица 1. Система показателей религиозности населения

Показатель сознания	Показатель поведения
Религиозная самоидентификация	Посещение храма (церкви, мечети, молитвенного дома)
Вера в Бога	Участие в религиозных праздниках
Конфессиональная самоидентификация	Участие в религиозных обрядах
Изменение отношения к религии	Совершение молитв (церковные молитвы, намаз, личные молитвы)
Мотивы религиозного участия	Исповедание, причащение
	Соблюдение религиозных постов

 

Для ответа на поставленные исследовательские вопросы, касающиеся характера и особенностей религиозности в современной России, была разработана и прошла апробацию система соответствующих показателей (табл. 1). При её построении наша задача состояла в представлении центрального понятия посредством набора других, опосредующих, понятий – показателей с менее абстрактным уровнем обобщения. Фактически термин "показатель" используется здесь в двух смыслах: с одной стороны, это совокупность понятий, описывающих конкретные области проявления религиозности, с другой – измерительный инструмент непосредственно фиксируемой, доступной наблюдению и измерению характеристики изучаемого объекта [14, с. 148]. Для анализа религиозного сознания использовались показатели: религиозной самоидентификации, веры в Бога, конфессиональной самоидентификации, динамики и мотивов включённости в культовые отношения. На уровне поведения были вычленены такие проявления религиозности, как посещение храма, участие в религиозных праздниках и обрядах, совершение молитв, участие в исповеди и постах. Каждому из этих показателей соответствовали эмпирические определения. Религиозная самоидентификация фиксировалась через вопрос о самооценке – причислении себя к группам с различным уровнем погружения в религию (от верующих до атеистов). Показатель веры в Бога – через индикатор с номинально упорядоченными шкальными признаками убеждённости в существовании сверхъестественных сил. Принадлежность к определённой конфессии определялась с помощью индикатора с номинальной шкалой, которая отражала ту или иную конфессию, существующую сегодня в нашей стране. Динамика отношения к религии выявлялась через эмпирический индикатор самооценки изменения позиции респондента в течение жизни в оппозиционной паре терминов "верующий–неверующий". Мотивы религиозного участия в культовой деятельности фиксировались с помощью номинальной шкалы с признаками, характеризующими различные причины и факторы от религиозного императива до эстетического переживания. Эмпирические индикаторы, включённые в опросник для замера проявлений религиозности на уровне поведения, содержали широкий перечень видов культовой религиозной активности: посещение храма, совершение различных обрядовых действий (причастие, исповедь, молитва, пост) и т. д. При этом шкальные признаки были единообразными и отражали степень регулярности совершения подобных действий ("часто", "иногда", "никогда").

 

Таблица 2. Динамика самооценки религиозности и атеистичности, % числа опрошенных, г. Москва, 1996–2018 гг.

Вариант ответа на вопрос о религиозной самоидентификации	1996	1998	2008	2010	2014	2015	2016	2017	2018
Верующие	50	54	62	56	64	63	60	54	51
Колеблющиеся между верой и неверием	20	24	20	20	17	17	19	23	23
Неверующие	28	21	4	6	7	8	10	10	12
Атеисты	—	—	6	4	6	9	8	11	9
Неверующие + атеисты	28	21	10	10	13	17	18	21	21
Затруднились ответить	2	1	8	1	6	3	3	2	5

 

Таким образом, методика исследования предполагала последовательное сведение понятия "религиозность" к операционально определяемым показателям, что позволило с помощью их эмпирического наполнения выявить сущностные черты и характеристики исследуемого явления. Получаемые на этой основе эмпирические данные представляют собой фундамент для формирования выводов о происходящих в реальности процессах, более полного понимания феномена религиозности населения.

Эмпирическая база проекта представляет собой результаты сравнительных исследований, проведённых в столичном регионе на базе репрезентативной квотной выборки со связанными параметрами. Сбор первичной информации осуществлялся с использованием самозаполняемых опросников. Важно, что система показателей и эмпирических индикаторов религиозности была неизменной. Это дало возможность зафиксировать характеристики религиозности в сравнительной перспективе. Число опрошенных по годам было следующим: N = 502 (1996 г.), N = 506 (1998 г.), N = 650 (2008 г.), N = 650 (2010 г.), N = 747 (2014 г.), N = 741 (2015 г.), N = 705 (2016 г.), N = 730 (2017 г.), N = 726 (2018 г.).

ДИНАМИКА РЕЛИГИОЗНОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ

Остановимся сначала на наиболее общем вопросе о религиозной самоидентификации индивидов. Респондентам предлагалось соотнести себя с различными категориями религиозного или нерелигиозного населения. По итогам замера в середине 2018 г. среди жителей столицы отнесли себя к "верующим" 51%, "колеблющимся между верой и неверием" – 23%, "неверующим" – 12%, "атеистам" – 9%, затруднились ответить – 5% (табл. 2). Полученные данные говорят об интересе к религии и подъёме религиозных чувств как о характерной черте постсоветского социума. При этом возрастание религиозных настроений – прежде всего проявление процесса активизации этнической идентичности [15]. Периодическое религиозное возрождение, предполагающее восстановление приверженности индивида к группе, считается социологической особенностью различных религиозных традиций. Также отмечается, что активизация интереса к религии присуща России как многоконфессиональной стране. Отдельно выделялся факт принадлежности большей части населения к христианскому культурно-цивилизационному ареалу. Православие сыграло большую роль в становлении российской государственности, культуры и специфически российского, во многом альтернативного западному образа жизни [16].

Как представляется, рост религиозности в постперестроечное время обусловлен комплексом обстоятельств. Наряду с упомянутым выше фактором актуализации этничности и связанной с этим религиозности, можно выделить и ряд других моментов. Именно в этот период общество переживало кардинальные изменения социетального плана: смену социально-экономического уклада, сопряжённые с ней идеологические трансформации, резкий рост социального расслоения и неравенства, рост безработицы и т. п. Они усиливали чувство незащищённости перед будущим и привели к неверию в государство как гаранта национальной безопасности. Естественно, что взоры многих людей обратились к религии, претендовавшей на заполнение возникшего в обществе духовно-идеологического вакуума. В немалой степени этому способствовала информационная открытость первых лет перестройки. Параллельно происходила активизация религиозной жизни в стране. Изменился социальный статус многих церквей и религиозных организаций. Традиционные конфессии стали активно участвовать в социокультурном, социально-политическом развитии российского общества. Укрепилось взаимодействие государства и Российской православной церкви (РПЦ) – самой мощной в России христианской конфессии, представляющей православие.

Отдельно следует сказать об активной миссионерской деятельности, в первую очередь различных сект протестантизма на территории Сибири, Бурятии, Коми, Якутии, Приморского и Хабаровского краёв, Амурской и Иркутской областей, Сахалина, Ямало-Ненецкого округа, Карелии и Калининградской области. Также нельзя не упомянуть о влиянии миграционных процессов на постсоветском пространстве на "перераспределение" религиозного населения между конфессиями и религиозными движениями. Переход из одной конфессии в другую становился обычным явлением. Возросший интерес к религии объяснялся и тем, что вера выступила в роли духовной оппозиции марксистской идеологии. Поэтому некоторые респонденты, заявлявшие о своей религиозности, в действительности оставались неверующими. Они лишь пытались подчеркнуть свой отказ от прежних ценностей, основанных на материалистических принципах.

Начиная примерно с середины 1990-х годов различными социологическими школами, в частности Институтом социально-политических исследований РАН, фиксируются новые тенденции. "Религиозное возрождение" переживает период относительной стабилизации. Причём показатель уровня религиозности, по данным сравнительных замеров в столице, за последние пять лет снизился более чем на 10%: в 2014 г. отнесли себя к верующим 64% опрошенных, в 2018 г. – 51%. Материалы социологических опросов, проводимых ИСПИ РАН на протяжении двух десятков лет, указывают, что идентификация религиозной и идентификация конфессиональной приверженности не совпадают. Уровень религиозной самоидентификации (мировоззренческий аспект) определяется на порядок ниже конфессиональной самоидентификации независимо от эмпирического объекта (населения в целом или социальных групп). Конфессиональная идентификация респондента включает как минимум 4 маркера: чисто религиозный, затем по убыванию значимости – национальный, культурологический и территориальный. Поэтому среди москвичей значительно больше верующих по показателю конфессиональной самоидентификации (84% – православных, 10% – мусульман, 1% – буддистов и др.).

Данные о социально-демографических особенностях групп индивидов с различной религиозной идентификацией приведены в таблице 3. На уровне самоидентификации к верующим женщины относят себя чаще, чем мужчины. Несколько больше, чем по массиву в целом, верующих в возрастных группах 25–39 лет и 50 лет и старше, а также в средне- и низкодоходных группах населения. Колеблющиеся респонденты чаще присутствуют в возрастной группе 40–49 лет, а также среди лиц с начальным и средним общим образованием. Неверующих больше среди мужчин, в молодой возрастной группе 14–24 года, среди лиц с неоконченным высшим образованием и в высокодоходной группе населения. Обращает на себя внимание тот факт, что социально-демографические особенности группы "неверующие" и группы "атеисты" оказываются сходными.

КОМПЛЕКСНЫЙ АНАЛИЗ ПОКАЗАТЕЛЕЙ РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ И РЕЛИГИОЗНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Самоидентификация – лишь первичный и самый общий в используемом нами ряду показатель религиозности. Для более точного определения различных типологических групп в структуре религиозного населения мы применяли комплексную систему группировки различных вариантов ответа на вопросы, характеризующие религиозное сознание и поведение. В связи с этим были выделены две группы верующих – в зависимости от того, какую роль религия занимает в их образе жизни в целом.

 

Таблица 3. Религиозная самоидентификация в различных социально-демографических группах, г. Москва, 2018 г.

Социально-демографическая группа		Ответ на вопрос "Считаете ли вы себя?"*
		верующим		колеблющимся между верой и неверием		неверующим		атеистом
		%	индекс**	%	индекс	%	индекс	%	индекс
Пол	мужской	44	82	27	111	16	131	13	136
	женский	62	115	22	91	9	75	6	70
Возраст	14–24	42	77	29	119	17	139	12	132
	25–39	59	109	20	83	12	96	9	100
	40–49	47	88	36	147	9	74	8	85
	50+	62	115	18	75	12	92	8	88
Образо-вание	начальное / среднее общее	50	93	33	137	12	92	5	56
	среднее специальное	61	112	24	99	10	76	6	64
	неоконченное высшее	45	83	22	92	20	162	12	135
	высшее / учёная степень	52	96	22	90	11	91	10	108
Доход***	низкий	60	110	16	64	13	105	12	130
	средний	56	103	25	102	12	92	8	90
	средневысокий	51	95	29	119	12	92	8	92
	высокий	52	96	18	73	18	142	13	141

^* Группа затруднившихся с ответом о религиозности для наглядности не учитывается.

^** Индекс отражает соотношение между спектрами религиозности в отдельных социально-демографических группах, с одной стороны, и в массиве в целом – с другой. Например, если в социально-демографической группе доля верующих больше, чем в среднем по выборке, индекс больше 100, если доля меньше, индекс менее 100.

^*** Индикаторы дохода: низкий – "денег хватает только на еду / не хватает даже на еду"; средний – "денег хватает только на продукты и одежду"; средневысокий – "доступно большинство товаров длительного пользования, кроме автомашины"; высокий – "денег достаточно, чтобы ни в чём себе не отказывать".

 

Первая группа была определена как "воцерковлённые верующие". На уровне самоидентификации такие респонденты относят себя к верующим, а в плане динамики религиозного сознания они являются верующими уже продолжительное время либо ранее были неверующими, а затем стали верующими. При этом они заявляют о своей вере в Бога, создавшего мир и управляющего им, или наряду с верой в Бога верят в существование другой сверхъестественной силы. Респонденты данной группы принадлежат к одной из традиционных конфессий – православию, исламу, иудаизму, католицизму и др. Они регулярно участвуют в религиозных праздниках и обрядах, посещают храмы, совершают молитвы, исповедуются, причащаются, соблюдают религиозные посты. Среди причин участия в религиозных праздниках и обрядах ими обязательно выделяются необходимость выполнения предписаний священных книг, поддержание регулярных контактов с сообществом единоверцев. Например, религиозные мотивы участия указали четверть респондентов: "Считаю необходимым выполнять религиозные предписания (Библия, Коран)". Таким образом, отличительное свойство респондентов первой группы – согласие с целым рядом оценочных суждений, свидетельствующих об их погружённости в религию как на уровне сознания, так и на уровне поведения.

Вторую группу мы идентифицировали как "маловоцерковлённых верующих". Её представители также считают себя верующими, однако другие характеристики религиозности на уровне сознания у них оказываются более размытыми по сравнению с первой группой. Важная особенность второй группы – нерегулярность посещения храмов, участия в праздниках, обрядах и других формах культовой деятельности. Низкая культовая активность нередко сочетается в этой группе с верой не только в Бога и сверхъестественные силы, но ещё и в мистические силы. Среди причин участия в религиозных праздниках и обрядах представителей этой группы преобладает нерелигиозная мотивация. В большинстве случаев мотивы участия имеют общекультурную направленность, зачастую мотивация увязывается с семейными, родственными и национальными традициями и обычаями. Об этом свидетельствует распределение ответов: "совершаю обряды по традиции, потому что у нас так принято (в семье, у родственников)" – 34%; "эти обряды являются национальными традициями" – 27%; "желаю отдохнуть душой, поговорить с единоверцами о жизненных проблемах" – 6%; "на всякий случай необходимо совершать религиозные обряды" – 6%; "встречаюсь во время праздников с людьми своей национальности" – 6%.

Количественные характеристики выделенных типологических групп верующих и динамика их количественного изменения во времени приведены в таблице 4. Как отмечалось выше, согласно самооценкам респондентов доля верующих в Бога весьма значительна – около половины населения в 2018 г. Однако при более тщательном рассмотрении динамики религиозности, учитывающем показатели как сознания, так и поведения, картина получается несколько иной. Доля воцерковлённых верующих, то есть тех, кто проявил в ходе исследования религиозность на уровне и сознания, и поведения, оказывается ощутимо меньшей – порядка 6–8% за весь период наблюдения. Существенно превышает долю воцерковлённых верующих доля маловоцерковлённых, для которых характерно редкое, а не регулярное посещение храмов, совершение молитв, соблюдение религиозных постов и других форм религиозного поведения, – таких респондентов насчитывается от 18 до 22%. Нужно особо подчеркнуть, что за последние пять лет число воцерковлённых и маловоцерковлённых верующих в столичном регионе не претерпело заметных изменений. Следует выделить самую большую группу верующих – "невоцерковлённых" (не участвующих в культовой деятельности традиционных конфессий). Их доля в процентном отношении за последние пять лет составила 24–30%.

В начале 2000-х годов ряд учёных правомерно задавался вопросом, "обусловлен ли процесс повышения социального статуса Церкви реальным изменением российского менталитета, ростом уровня и степени религиозности или речь идёт о поверхностной, модной демонстрации своего позитивного отношения к религии, связанного с ростом этнонационального сознания, поиском культурной идентичности?" [17]. С учётом полученных нами данных можно предложить следующую интерпретацию постсоветского роста и происшедшей затем стабилизации уровня религиозности.

Религиозная социализация населения происходит в условиях нарушенной в советское время межпоколенческой преемственности православной религиозной традиции. Нельзя забывать, что приобщение к религиозным традициям и нравственным ориентирам осуществляется уже в условиях секулярного общества. Секулярное сознание присутствует во всех сферах жизнедеятельности, и в сознании современных людей религия постепенно секуляризируется и теряет свой трансцендентный план, превращаясь в способ демонстрации культурной и национальной идентичности. Наряду с этим результаты мониторинговых исследований указывают на то, что доверие к церкви как к социальному институту остаётся весьма высоким. В постсоветский период церковь фактически вернула себе статус важного субъекта общественной жизни. Вместе с тем в последние годы наблюдается снижение этого показателя: если в 2016 г. церкви как социальному институту доверяли 45% жителей столицы, то в 2018 г. – 33%.

Большой интерес в свете сказанного представляет содержание отдельных оценочных суждений в отношении церкви как социального института и религии как мировоззрения, с которыми были согласны респонденты. С одной стороны, отмечалось, что РПЦ "частично берёт на себя функции государственных структур власти (политические, образовательные, пропагандистские и т. п.)" – 57% и "злоупотребляет экономическими привилегиями в предпринимательской деятельности" – 51%, а также, что "религия разъединяет людей, способствует разжиганию религиозной и национальной розни" – 28%. С другой стороны, по мнению 73% опрошенных москвичей, "религия способствует сохранению национальной культуры и традиций", а 64% респондентов были согласны с тем, что "религия воспитывает нравственность, удерживает от аморальных поступков".

По всей видимости, наличие некоторого недоверия к действиям церкви может быть связано с возрастающей тенденцией клерикализации общественных и государственных отношений, прозелитической деятельностью ряда конфессий и религиозных организаций, политической ангажированностью некоторых религиозных лидеров. При этом, как следует из результатов нашего исследования, значимыми остаются такие ролевые функции религии, как сохранение традиций и национальной культуры, воспитание нравственности.

 

Таблица 4. Характеристики религиозности населения, г. Москва, 2014–2018 гг., % числа опрошенных

Группы религиозного населения с учётом показателей сознания и поведения	2014	2015	2016	2017	2018
Верующие воцерковлённые	6	7	8	7	6
Верующие маловоцерковлённые	19	22	18	20	18

 

В последние десятилетия в России наряду с традиционными религиозными учениями и верованиями активно распространяются нетрадиционные религиозные течения. Наиболее подвержена воздействию нетрадиционных воззрений молодёжь – в силу ряда возрастных особенностей (стремление постичь что-то новое, выделиться из толпы и т. д.). Представители молодого поколения часто становятся последователями ярких субкультур, начинают интересоваться нетрадиционными религиями – неохристианскими религиозными течениями, эзотерическими учениями, неоязычеством. Нередко нетрадиционные религии и практики становятся начальной фазой новой вероучительной традиции, роста нетрадиционной религиозности среди социальных групп интеллигенции и молодёжи [13, 18].

Отметим также, что в настоящее время наблюдается некоторое противостояние между идеологами мировых религий и нетрадиционных воззрений. Первые критикуют нетрадиционные религии и эзотерические учения, обвиняя их в распространении ереси. Представители нетрадиционных воззрений в свою очередь уличают традиционные религии в действиях в угоду власти и неспособности помочь людям преодолеть их жизненные трудности. Подобное противостояние провоцирует у религиозного населения дезорганизацию в мыслях, способствуя переосмыслению мировоззренческих позиций в отношении церкви и государства, религии и общества, религии и нации, религии и атеизма, религиозных идей и отстаивающих эти идеи различных религиозных течений [18, 19].

Для понимания места, которое в европейском контексте религиозности занимает Россия, обратимся к показателям, отражающим, в какой мере люди рассматривают религию как ключевой элемент национальной идентичности и в какой мере религия важна в жизни индивида. Согласно репрезентативным опросам, проведённым по единой методике в 34 европейских странах в 2015–2017 гг., 57% опрошенных россиян полагают, что религия является важной составляющей национальной идентичности. По этому показателю Россия занимает 12-е место, опережая такие крупнейшие страны Европы, как Германия (23-е место), Великобритания (24-е место), Франция (26-е место). С утверждением о том, что религия играет большую роль в собственной жизни респондента, были согласны 15% россиян (21-е место). Общим трендом здесь выступает то, что население большинства стран Восточной Европы оказывается более религиозно ориентированным, нежели население стран Западной Европы. Россия, как следует из приведённых выше данных, находится где-то посередине [20, p. 7, 21].

* * *

Итак, на уровне самоидентификации (самооценок респондентов) чуть больше половины населения столичного региона заявляет о своей вере в Бога. На протяжении последних пяти лет этот показатель снизился примерно на 15%, что явилось продолжением относительно долгосрочной тенденции постепенной смены религиозного ренессанса первых постсоветских лет более умеренным отношением к религии, в том числе к традиционным конфессиям.

Обращает на себя внимание размытость религиозных представлений тех, кто на уровне самоидентификации определил себя как верующего. В реальности большинство не слишком чётко представляет себе, во что верит, и слабо соотносит религиозные догматы со своими жизненными целями и мировоззрением.

В целом современное российское общество остаётся секулярным. Существует серьёзный разрыв между выраженной на вербальном уровне религиозностью и более строгими установками религиозного сознания и регулярными практиками религиозного поведения, которые присущи воцерковлённым верующим. Доля последних среди опрошенных жителей столицы оказывается небольшой и колеблется на протяжении последних лет в пределах 6–8%. Показательно, что наиболее распространённые причины проявления религиозности на уровне поведения зачастую обусловлены этнокультурными, а не собственно религиозными факторами.

About the authors

Elena A. Kublitskaya

Institute of Socio-Political Research of the Russian Academy of Sciences

Author for correspondence.
Email: eakubl@yandex.ru

PhD in Philosophy, Leading Researcher, Head of the Center for Sociology of Religion and Sociocultural Processes

Russian Federation, Moscow

Mikhail M. Nazarov

Institute of Socio-Political Research of the Russian Academy of Sciences

Email: vy175867@yandex.ru

Doctor of Political Sciences, Senior Researcher

Russian Federation, Moscow

References

Supplementary files