On the non-marine stratigraphy and floras of north-eastern Russia

Full Text

ВВЕДЕНИЕ

В 2002 г. в Санкт-Петербурге прошло Третье Межведомственное региональное стратиграфическое совещание (МРСС) по докембрию, палеозою и мезозою Северо-Востока России (Решения…, 2009). Для мелового интервала разреза были выделены независимые группы горизонтов – отдельно для морских и континентальных образований. Участники совещания констатировали, что эти горизонты являются основными региональными стратиграфическими подразделениями меловых отложений (Решения…, 2009).

Стратиграфическую последовательность этих подразделений следует рассматривать как основной итог почти полувековой работы советских и российских геологов и палеонтологов на Северо-Востоке России. Однако за прошедшее после Третьего МРСС время получено довольно много новых данных о составе и возрасте палеофлористических комплексов из неморских отложений верхнего мезозоя Северо-Востока России.

Авторы настоящей работы полагают, что в обозримом будущем едва ли стоит ожидать новых масштабных исследований по геологии и стратиграфии неморских отложений Северо-Востока России, однако работы по фитостратиграфии и изотопному датированию пород, скорее всего, будут продолжаться. В частности, предстоит решить вопрос о возможности длительного сосуществования в середине мелового периода флор с существенно разным систематическим составом (Щепетов, Герман, 2014), а также ряд спорных вопросов интерпретации результатов изотопного датирования (Акинин, Миллер, 2011; Котляр и др., 2013, 2015). Для создания единой информационной базы этих исследований представляется необходимым обсудить, каков на самом деле статус выделенных Вторым и Третьим МРСС региональных стратонов. Кроме того, мы предлагаем для обсуждения доработанный вариант стратиграфической схемы неморского мела одной из структурно-фациальных областей.

В статье использованы термины “палеофлористический комплекс” или “тафофлора” – это элементарные палеофлористические единицы, представляющие собой совокупность ископаемых растений из одного или нескольких территориально и стратиграфически близких местонахождений. Тафофлоры, или палеофлористические комплексы, обладающие сходными чертами, то есть характерным сочетанием таксонов, качественным и количественным соотношением групп растений и т.д., мы рассматриваем как ископаемую флору или палеофлору, характеризующую определенный этап развития флоры значительной территории (например, Северного Приохотья).

ОБСУЖДЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ СТРАТОНОВ, ВЫДЕЛЕННЫХ НА ТРЕТЬЕМ МЕЖВЕДОМСТВЕННОМ РЕГИОНАЛЬНОМ СТРАТИГРАФИЧЕСКОМ СОВЕЩАНИИ

На Втором МРСС (Решения…, 1978) была принята единая последовательность горизонтов неморских отложений позднего мезозоя для всего Северо-Востока России. Дальнейшие исследования показали, что данное решение неверно – слишком сильно различается геологическая и биологическая история в разных частях этой территории. Третьим МРСС выделены Пенжино-Анадырско-Корякский и Верхояно-Охотско-Чукотский регионы, разделенные на структурно-фациальные области и зоны (рис. 1а).

Рис. 1. (а) Районирование Северо-Востока России для мелового периода и (б) местонахождения основных тафофлор.

Строение разрезов меловых отложений в упомянутых регионах существенно различается. В Верхояно-Охотско-Чукотском регионе широко представлены субаэральные вулканические накопления, в Пенжино-Анадырско-Корякском регионе вулканитов почти нет, зато неморские отложения с остатками растений нередко переслаиваются с морскими слоями, содержащими остатки моллюсков и фораминифер, или замещаются такими слоями по простиранию. Это позволяет с той или иной степенью достоверности соотносить флороносные отложения с подразделениями общей стратиграфической шкалы. Корреляция с общей шкалой континентальных отложений Верхояно-Охотско-Чукотского региона оказывается возможной лишь путем сопоставления комплексов растений с фаунистически датированными ископаемыми флорами Пенжино-Анадырско-Корякского региона.

Характеристики стратонов

Ниже мы приводим краткие характеристики региональных стратонов по материалам Третьего МРСС, в ряде случаев сопровождая их своими комментариями и добавлениями.

Верхояно-Охотско-Чукотский регион. Согласно решениям Третьего МРСС (Решения…, 2009), пеженский и ожогинский горизонты объединяют терригенные неморские толщи внутриматериковых впадин в бассейнах рек Колыма и Индигирка. Их главным отличительным (опознавательным) признаком является наличие в них остатков растений позднеюрской пеженской флоры и неокомской ожогинской флоры. К сожалению, после работ В.А. Самылиной (1964, 1967, 1974) никаких новых сведений об этих отложениях и ископаемых флорах из них не появилось.

Возрастной объем силяпского горизонта в известной степени условно определен как апт (Решения…, 2009). Он включает силяпскую свиту внутриматериковых бассейнов по рекам Силяп и Индигирка, а также уликскую и аскольдинскую свиты в междуречье Балыгычан–Сугой. С.В. Щепетов (1991б) принимал непосредственное участие в сборах и обработке растительных остатков из двух последних стратонов и может констатировать, что отличить комплексы растений силяпской флоры от таковых сменившей ее буор-кемюсской чрезвычайно трудно даже по результатам целенаправленных сборов (Щепетов, 1995).

Буор-кемюсский горизонт датируется ранним–средним альбом. Его отложения, включающие одноименную флору, широко распространены не только в Верхояно-Охотско-Чукотском регионе, но и за его пределами (Самылина, 1974; Герман, 2011б). По мнению С.В. Щепетова и А.Б. Германа, нельзя исключать, что в ряде случаев к буор-кемюсскому горизонту могут быть отнесены отложения и силяпского горизонта, поскольку идентифицировать их можно лишь по составу растительных остатков.

“Известный в Омсукчанском районе флористический комплекс топтанской свиты, по которому раньше выделялся топтанский горизонт, рассматривается теперь в качестве локальной терминальной тафофлоры в составе буор-кемюсского горизонта” (Решения…, 2009, с. 237). Л.Б. Головнева, С.В. Щепетов и А.Э. Ливач (2017) предприняли попытку переизучения материалов по флористическому комплексу топтанской свиты. Результаты оказались несколько неожиданными: описанные В.А. Самылиной (1974, 1976) растения в большинстве своем происходят не из топтанской свиты, а из нижележащих отложений айгурской свиты, включающих многочисленные остатки растений предшествующей буор-кемюсской флоры. Скорее всего, выделение топтанской флоры (в понимании В.А. Самылиной) было просто ошибкой.

Арманский горизонт и одноименная флора датируются поздним альбом (Решения…, 2009). На Центральной Чукотке широко распространены вулканогенные накопления чаунской серии, включающие остатки растений чаунской флоры (рис. 2), одновозрастной арманской; в Северном Приохотье, наряду с тафофлорами арманской флоры, в основании вулканогенного разреза известны захоронения растений чинганджинской флоры (рис. 3), которая также является одновозрастной арманской (Решения…, 2009).

Рис. 2. (а) Схема геологического строения бассейнов рек Энмываам, Юрумкувеем, Паляваам, Угаткын (Центральная Чукотка) по материалам Государственных геологических карт масштаба 1:200 000 и (б) стратиграфическая последовательность позднемеловых вулканогенных накоплений данного района.

Рис. 3. (а) Схема геологического строения центральной части Северного Приохотья по материалам (Щепетов, 1994), (б) состав и возраст региональных стратиграфических подразделений позднего мезозоя на этой территории и (в) расположение листов использованных карт масштаба 1 : 200 000.

В последние годы Л.Б. Головневой, С.В. Щепетовым и А.Б. Германом были проведены новые сборы остатков растений арманской и чинганджинской флор, а также переизучены более ранние коллекционные материалы. Результаты сравнения систематического состава этих флор с составом палеофлор Пенжино-Анадырско-Корякского региона, возраст которых определен по остаткам морских моллюсков, показали, что арманскую и чинганджинскую флоры следует датировать туроном–коньяком (Герман, 2011а; Herman et al., 2016; Головнева и др., 2011; Щепетов, Головнева, 2014).

Переизучение ранее собранных коллекций убедительно показало, что по систематическому составу чаунская флора наиболее близка аликской флоре Северного Приохотья (Щепетов, Головнева, 2010). Однако слои с аликской флорой в междуречье Вилига–Туманы залегают стратиграфически выше отложений с остатками арманской (зоринской) и чинганджинской флор. Это позволяет предполагать, что чаунская флора несколько моложе арманской и чинганджинской палеофлор, и ее можно датировать коньякским веком (Герман, 2011б; Щепетов, Герман, 2014). Соответственно, данная флора должна относиться к другому региональному стратону.

Амкинский горизонт ранне-среднесеноманского возраста выделен Третьим МРСС впервые. Основой для этого послужила одноименная флора Ульинского прогиба (Лебедев, 1987), а стратотипом горизонта выбрана “нижняя часть амкинской серии, включающая “амкинские слои” в нижнем течении р. Амка и гырбыканореченская толща на р. Гырбыкан (Лебедев, 1987; Григорян, Дрондин, Лебедев и др., 1992)” (Решения…, 2009, с. 238). Вероятно, здесь в тексте решений Третьего МРСС допущена опечатка: в указанных работах речь идет об ульинской (а не об амкинской!) серии.

Аналогами амкинской флоры было решено считать оконайтский и еропольский флористические комплексы в бассейне р. Анадырь, а также аликскую флору, тэукичскую и калалагинскую тафофлоры Северного Приохотья (Щепетов, 1991б).

Необходимость такого регионального стратона сомнений не вызывает, однако у нас есть некоторые замечания об исходных посылках его выделения. В частности, отметим, что “амкинские слои” в нижнем течении р. Амка представляют собой стратотип амкинской свиты по схеме Г.Н. Чертовских (1964) и В.Т. Шейкашовой (1964), принятой геологами “Севвостгеология”. На р. Гырбыкан по наблюдениям С.В. Щепетова в 2013 г. никакой “гырбыканореченской толщи” нет – там обнажаются флороносные слои той же амкинской свиты, как это и показано на листах O-54-IV и O-54-X Государственных геологических карт. Таким образом, стратотипом амкинского горизонта следовало бы признать амкинскую свиту.

Кроме того, по Е.Л. Лебедеву (1987), амкинской флоре исторически предшествует ариндский флористический комплекс позднеальбского возраста. Л.Б. Головнева и С.В. Щепетов провели дополнительные сборы остатков растений амкинской флоры и ариндского комплекса, ознакомились с коллекциями Е.Л. Лебедева. По мнению Л.Б. Головневой (2013, 2016), ариндский комплекс и комплексы в составе амкинской флоры по систематическому составу не могут считаться разновозрастными и, скорее всего, составляют единую флору, для которой предложено название “ульинская”. “Основываясь на сочетании таких таксонов, как Podozamites, Metasequoia и Quereuxia, возраст ульинской флоры может быть оценен как коньякский” (Головнева, 2013, с. 156).

Стратотипом аркагалинского горизонта являются аркагалинская и долгинская свиты в бассейне р. Аркагала (Аркагалинский угленосный бассейн). Возраст горизонта “в целом принят позднесеноманским–раннекампанским” (Решения…, 2009, с. 240). Осадочные, вулканогенно-осадочные и вулканогенные образования этого горизонта заключают остатки растений и спорово-пыльцевые комплексы, они датированы палеомагнитными и изотопными методами.

Первоначально аркагалинский горизонт был выделен в соответствии с одноименным этапом эволюции флоры Северо-Востока Азии, датированным сеноманским веком, исключая его начало (Самылина, 1974, 1988). В те времена считалось, что аркагалинская “стратофлора” непосредственно сменяет арманскую, датированную поздним альбом и, вероятно, самым началом сеномана (Решения…, 1978). В качестве типовых для аркагалинской стратофлоры В.А. Самылина (1988) совместно описала тафофлоры аркагалинской, ольской и мыгдыкитской свит. Г.Г. Филиппова (2007, 2009) рассматривает флору из вулканогенно-осадочных отложений ольской, первомайской и мыгдыкитской свит как самостоятельный фитостратиграфический объект – ольский флористический комплекс. Если основываться на представлениях А.Б. Германа (2011б) о флорах Охотско-Чукотской области, то надо считать, что аркагалинский горизонт включает остатки растений собственно аркагалинской флоры (поздний турон–сенон (кампан)), ольской флоры (сантон–средний (по крайней мере) кампан), а также ряд тафофлор, объединенных в усть-эмунэрэтскую флору (сантон–ранний и средний кампан).

Следует отметить, что если разрез Аркагалинского угленосного бассейна признан верхнемеловым (Решения…, 2009), то он становится почти уникальным в пределах Верхояно-Охотско-Чукотского региона. С этим эталоном по литологическому составу можно сопоставить лишь угленосную часть первомайской свиты в пределах Гипотетического вулканического поля (левобережье верховьев р. Малтан), но и этот разрез наблюдению недоступен, поскольку естественных обнажений там нет, а единственная штольня законсервирована. Полагаем, что целесообразнее было бы считать стратотипом аркагалинского горизонта разрез ольской свиты в верховьях руч. Жданный, описанный В.Ф. Белым (Белый, Самылина, 1987), поскольку он является действительно типичным для вулканитов поздней стадии развития Охотско-Чукотского вулканогенного пояса.

Пенжино-Анадырско-Корякский регион. Гребенкинский горизонт отнесен к верхнему альбу–сеноману–нижнему турону. Его стратотипом является “кривореченская свита (средняя и верхняя подсвиты) из среднего течения р. Анадырь, в бассейнах правых притоков последней” (Решения…, 2009, с. 255).

Валижгенский горизонт относится к среднему–верхнему турону. Его стратотипом является нижняя часть валижгенской свиты в районе мыса Конгломератовый. Про данный горизонт сказано, что он “по А.Б. Герману (1999) “пенжинский горизонт”. Однако это наименование было уже использовано для морских отложений несколько большего возрастного объема (турон)” (Решения…, 2009, с. 255). В решениях Второго МРСС (Решения…, 1978) пенжинский горизонт не фигурирует. Мы стараемся внимательно следить за палеонтологическими и стратиграфическими публикациями по мелу Северо-Востока России, однако нам неизвестно, где термин “пенжинский горизонт” был использован для морских отложений. Вероятно, Решения Третьего МРСС (2009) являются первой публикацией, где упоминается морской “пенжинский горизонт”. Тогда, если речь идет об основных стратиграфических подразделениях, имеет место нарушение права приоритета (Стратиграфический…, 2006, Статья XII.2). Если же участники совещания имели в виду биостратиграфические подразделения, то грубого нарушения тут нет, просто изменение названия сделано не по правилам (Стратиграфический…, 2006, Статья XII.5).

Кайваямский (тыльпэгыргынайский) горизонт отнесен к коньякскому ярусу. Его стратотипом является верхняя часть валижгенской свиты в районе мыса Конгломератовый.

Возраст быстринского горизонта определен как сантон–ранний кампан. Стратотипом является верхняя подсвита быстринской свиты и самая верхняя часть валижгенской свиты в районе мыса Валижген. Про быстринский горизонт сказано, что “Г.Г. Филиппова, А.Б. Герман, С.В. Щепетов назвали этот этап барыковским. Однако данное наименование преоккупировано для морских отложений несколько большего возрастного объема” (Решения…, 2009, с. 256). Нам не понятно, как название этапа развития флоры может быть преоккупировано для морских отложений; где и когда это сделано?

Стратотипом горнореченского горизонта является нижняя часть рарыткинской свиты в северной части хребта Рарыткин. Возраст этого горизонта – вторая половина кампанского века, возможно ранний маастрихт.

Возраст рарыткинского горизонта, “вероятнее всего, позднемаастрихтский, возможно и раннедатский век” (Решения…, 2009, с. 257). Стратотипом является верхняя часть рарыткинской свиты в северной части хребта Пекульней. Кроме того, указано, что рарыткинский горизонт – это “по А.Б. Герману (1999) “корякский горизонт” (Решения…, 2009, с. 256). Причина смены названия не указана.

Статус выделенных стратонов

“Горизонты фанерозоя устанавливаются на основе литолого-фациальных особенностей отложений с учетом их палеонтологических характеристик” (Стратиграфический…, 2006, Статья IV.4, с. 26). При характеристике горизонтов в Решениях Третьего МРСС (как, впрочем, и Второго) о литолого-фациальных особенностях не говорится ни слова. В пределах выделенных горизонтов отложения объединяет лишь наличие в них одновозрастных остатков растений. Однако “горизонты, установленные на биостратиграфической основе, латерально охватывают чаще всего палеобиогеографическую область (провинцию)” (Стратиграфический…, 2006, Статья IV.4, с. 26). В нашем же случае речь идет о геологических регионах. По мнению авторов настоящей работы, выделение палеобиогеографических областей или провинций по остаткам растений в континентальных отложениях на столь обширной территории вряд ли возможно в принципе.

Первоначально региональные горизонты неморских отложений были выделены в соответствии с этапами развития флоры региона в середине мелового периода (Самылина, 1974; Решения…, 1978). Эта традиция поддержана (и даже усилена) в решениях Третьего МРСС (Решения…, 2009). Из представленных в Решениях описаний следует, что пеженский, ожогинский, силяпский, буор-кемюсский, арманский, амкинский и аркагалинский горизонты Верхояно-Охотско-Чукотского региона – это биостратиграфические подразделения, поскольку “биостратиграфические подразделения – это охарактеризованные остатками организмов совокупности горных пород, границы между которыми определяются эволюционными изменениями отдельных таксонов, комплексов фауны (флоры) или сменой экологических ассоциаций” (Стратиграфический…, 2006, Статья VII.1, с. 37).

В характеристиках некоторых горизонтов Пенжино-Анадырско-Корякского региона приводятся их синонимы – названия горизонтов, предложенные А.Б. Германом (1999). Однако данный автор никогда не выделял основных стратиграфических подразделений – только специальные фитостратиграфические. Кроме того, горизонт как основная таксономическая единица региональных стратиграфических подразделений может быть картируемым при среднемасштабной геологической съемке и при составлении мелкомасштабных геологических карт (Стратиграфический…, 2006, Статья IV.4). Однако большинство “горизонтов” неморских отложений Пенжино-Анадырско-Корякского региона не могут быть картируемыми в принципе – их границы часто не соотносятся даже с границами подсвит.

По мнению авторов, в Верхояно-Охотско-Чукотском и Пенжино-Анадырско-Корякском регионах речь идет не об основных, а о специальных биостратиграфических подразделениях (Стратиграфический…, 2006, Статьи II.1, II.2). Мы полагаем, что отнесение их к группе основных подразделений является традицией геологов Северо-Востока России. И возникла эта традиция еще в те времена, когда формального разделения основных и специальных подразделений просто не было. Следуя правилам Стратиграфического кодекса (2006), выделенные Вторым и Третьим МРСС горизонты континентальных отложений следует считать вспомогательными биостратиграфическими подразделениями – слоями с флорой (Стратиграфический…, 2006, Статья VII.10). В состав таких слоев, помимо отложений с “титульной” флорой, входят отложения с другими флорами и отдельными флористическими комплексами близкого состава и возраста. По данному вопросу, конечно, могут быть иные мнения, и авторы готовы их обсудить.

В Стратиграфическом кодексе (2006) указано, что правом приоритета охраняются основные стратиграфические подразделения (Статья XII.2), но при этом перечислены условия, когда возможно изменение названий биостратиграфических подразделений (Статья XII.5). Для изменения названий пенжинского, барыковского и корякского горизонтов, которые широко вошли в научную литературу, таких оснований нет. Введение новых наименований неизбежно приведет к серьезной путанице. Поэтому мы считаем необходимым сохранение прежних названий этапов развития флоры (Герман, 1999, 2011б) и отложений, включающих соответствующие флористические комплексы.

СТРАТИГРАФИЧЕСКАЯ СХЕМА ОХОТСКО-ЧУКОТСКОЙ СТРУКТУРНО-ФАЦИАЛЬНОЙ ОБЛАСТИ

Выделение в Пенжино-Анадырско-Корякском регионе горизонтов (как региональных стратиграфических подразделений) для неморских отложений, даже если это возможно в принципе, не представляется нам целесообразным. В Верхояно-Колымской структурно-фациальной области Верхояно-Охотско-Чукотского региона такое выделение возможно, но его корреляционное значение невелико, поскольку в меловом периоде на большей части этой территории шел размыв и континентальные осадки накапливались лишь в отдельных впадинах. Выделение региональных подразделений неморских отложений имеет смысл лишь в Охотско-Чукотской структурно-фациальной области Верхояно-Охотско-Чукотского региона, где неморское осадконакопление шло почти непрерывно на протяжении большей части мелового периода.

С.В. Щепетовым (1994, 1995) было предложено разделять неморские позднемезозойские отложения на территории, позднее выделенной как Охотско-Чукотская структурно-фациальная область, на халтыкский, омсукчанский, еланский и хурэндинский горизонты. При этом имелись в виду именно основные региональные подразделения, а не специальные биостратиграфические. В качестве апробации была составлена схема распространения региональных и местных стратиграфических подразделений на территорию Северного Приохотья. Для нее использованы материалы 66 листов Государственных геологических карт масштаба 1 : 200 000 и всех позднейших крупномасштабных геолого-съемочных и тематических работ на этой территории, законченных к середине 1993 г. Местные стратиграфические подразделения включались в состав того или иного регионального подразделения в соответствии с их местом в гомодромной последовательности этапов вулканизма, составом пород и данными о растительных остатках. Для многих толщ на значительной части территории эта информация оказалась неполной, и, соответственно, их положение в новой региональной шкале может быть уточнено. Для тех случаев, когда это положение не удавалось установить даже предположительно, на схеме были введены специальные обозначения. Часть этой схемы в упрощенном виде представлена на рис. 3. Данная работа (Щепетов, 1994) многократно обсуждалась с геологами ПГО “Севвостгеология”, СВКНИИ ДВО РАН, ВСЕГЕИ, ГИН РАН и принципиальных возражений не вызвала. Основным замечанием была датировка горизонтов, сделанная в широком интервале геологического времени. Полученные за последние годы фитостратиграфические данные позволяют в значительной мере исправить этот недостаток и уточнить характеристики выделенных региональных стратонов (рис. 4).

Рис. 4. Соотношение специальных (биостратиграфических) и основных стратиграфических подразделений неморского мела Северо-Востока России.

Халтыкский горизонт. Название образовано от р. Халтык – одного из водотоков стратотипической местности. Наиболее полный разрез горизонта, который предлагается считать стратотипом, установлен Ю.Ю. Воробьевым и Ф.Н. Васецким в междуречье Яма–Сиглан (Паракецов, Паракецова, 1989). Он включает (снизу вверх) атыканскую, сигланскую, мэлдекскую свиты и апкитскую, ровнинскую, поперечную и пьягинскую толщи. К этому подразделению предлагается относить вулканогенные, вулканогенно-осадочные и осадочные образования, занимающие наиболее низкое стратиграфическое положение в разрезе верхнего мезозоя Охотско-Чукотской структурно-фациальной области. Не очень представительные комплексы остатков растений из этих отложений условно сопоставимы с комплексами пеженской и ожогинской флор. Поэтому возраст горизонта может быть оценен лишь в широком интервале времени: конец юры–неоком.

Омсукчанский горизонт. Наименование образовано по названию серии, объем которой (в первоначальном понимании) соответствует стратиграфическому объему горизонта. Этот горизонт объединяет осадочные, реже вулканогенно-осадочные и вулканогенные образования. Стратотипом является разрез омсукчанской серии в междуречье Балыгычан–Сугой. Его наиболее полная характеристика (главным образом по данным С.И. Филатова, В.А. Самылиной, Ю.Н. Роднова) приведена в работе С.В. Щепетова (1991б). Типовой разрез составляют (снизу вверх) уликская, галимовская, айгурская и топтанская свиты. Первая из них содержит остатки силяпской флоры, остальные – остатки буор-кемюсской флоры.

А.Э. Ливач и его соавторы (2009) в разрезе омсукчанской серии стратиграфически ниже уликской свиты поместили аскольдинскую свиту и арылахскую толщу. Последняя растительных остатков не содержит, а флористический комплекс аскольдинской свиты, как и уликской, отнесен к силяпской флоре (Белый, Щепетов, 1984; Щепетов, 1991б). На основе полевых наблюдений С.В. Щепетова, изучения петрографического состава пород и анализа материалов крупномасштабной геологической съемки, мы полагаем весьма вероятным, что вулканиты аскольдинской свиты и арылахской толщи частично или полностью замещают по простиранию отложения уликской свиты. В целом они распространены локально и, по-видимому, не имеют аналогов в пределах Охотско-Чукотской структурно-фациальной области. Поэтому мы решили не помещать аскольдинскую свиту и арылахскую толщу в стратотипический (эталонный) разрез омсукчанского горизонта.

Горизонт включает слои с силяпской флорой и слои с буор-кемюсской флорой. Представления о возрасте этих флор не менялись со времен их первоописания (Самылина, 1964, 1967, 1974, 1976). Однако представления о возрасте сменившей их арманской флоры претерпели существенные изменения (Герман, 2011б; Herman et al., 2016; Щепетов, Герман, 2014). Ее предполагавшийся ранее предшественник – топтанский флористический комплекс – ныне включен в состав буор-кемюсской флоры (Решения…, 2009). В итоге получилось, что буор-кемюсская флора закончила свое существование в начале позднего альба, а сменившая ее арманская флора появилась только в туроне. Трудно не согласиться с тем, что тут “требуется дополнительное обоснование возраста региональных флор” (Котляр и др., 2015, с. 266).

На современном уровне изученности материала нельзя исключать, что арманская флора Верхояно-Охотско-Чукотского региона могла начать свое существование уже в позднем альбе. Также вероятным нам представляется, что в Охотско-Чукотской структурно-формационной области буор-кемюсская флора могла существовать до начала турона включительно. Дальнейшие палеофлористические исследования покажут, какое из этих предположений является верным, а сейчас второе нам кажется предпочтительнее.

Следует подчеркнуть, что речь идет о “перерыве” во флорогенезе, а не в осадконакоплении региона. До получения новых палеоботанических данных нет необходимости менять представление о возрасте слоев с буор-кемюсской флорой. Данное подразделение относится к категории биостратиграфических, которые иногда могут (но не должны!) заполнять весь стратиграфический объем основного стратиграфического подразделения, в которое они включены (Стратиграфический…, 2006). В соответствии с этим возраст омсукчанского горизонта мы оцениваем как апт–начало турона.

Еланский горизонт. Название образовано от р. Елань – одного из водотоков стратотипической местности. Этот горизонт объединяет вулканогенные и вулканогенно-осадочные накопления ранней стадии развития Охотско-Чукотского пояса (Белый, 1977). Стратотипом является разрез Еланского вулканического поля (левобережье р. Кананыга). Он включает (снизу вверх) парнинскую, гидринскую, юмскую и кананыгинскую свиты (Щепетов, 1991б).

Отложения горизонта содержат растительные остатки аликской, арманской, ульинской, чаунской и чинганджинской флор (Белый, 1977; Щепетов, 1991а; Щепетов, Головнева, 2010, 2014; Филиппова, Абрамова, 1993; Филиппова, 2001; Головнева и др., 2011; Головнева, 2013; Herman et al., 2016), а также многих флористических комплексов, среди которых наиболее изучены аунейский, вовеемский, геданский, карамкенский, олойский и холоховчанский (Головнева, Щепетов, 2011, 2013б, 2014, 2015; Головнева, 2015; Щепетов, Герман, 2013).

На значительной части Охотско-Чукотской структурно-фациальной области горизонт может расчленяться по литолого-петрографическим признакам на три подгоризонта: нижний – вулканогенно-осадочные накопления, подстилающие, перекрывающие и (или) фациально замещающие их вулканиты среднего, реже умеренно кислого состава; средний – вулканиты кислого состава; верхний – преимущественно двупироксеновые вулканиты среднего состава.

Горизонт включает слои с арманской флорой и слои с амкинской флорой. Возраст его может быть определен как турон–коньяк.

Хурэндинский горизонт. Наименование образовано от р. Хурэндя – одного из водотоков стратотипической местности. Стратотипом является разрез Ольского плато, включающий ольскую и мыгдыкитскую свиты (Белый, Самылина, 1987). Горизонт объединяет вулканиты поздней стадии развития Охотско-Чукотского пояса (Белый, 1977; Белый, Самылина, 1987).

В отложениях горизонта содержатся остатки растений ольской и амгуэмской флор (Ефимова, 1966; Головнева, Щепетов, 2015; Самылина, 1988; Филиппова, Абрамова, 1993; Филиппова, 1997, 2001, 2007, 2009; Щепетов, 1995) и ряд палеофлористических комплексов, среди которых наиболее изучены аянкинский, отпорнинский, усть-эмунэрэтский, энмываамский и янский (Головнева, Щепетов, 2013а, 2014; Моисеева, Соколова, 2014; Моисеева и др., 2014).

Горизонт расчленен на два подгоризонта: нижний – вулканиты кислого состава; верхний – преимущественно оливиновые вулканиты основного-среднего состава.

Горизонт включает слои с аркагалинской флорой. Возраст его может быть определен как сантон–кампан.

ВЫВОДЫ

1. Региональные стратиграфические подразделения (горизонты), выделенные Третьим МРСС (Решения…, 2009) для меловых континентальных отложений, согласно правилам Стратиграфического кодекса (2006) являются специальными (биостратиграфическими), а не основными подразделениями. Авторы предлагают считать их слоями с флорой.
2. В соответствии с новыми биостратиграфическими данными, возраст некоторых слоев с флорой (“горизонтов”), выделенных Третьим МРСС, нуждается в изменении: слои с арманской флорой датируются туроном–коньяком; слои с амкинской флорой – коньяком; слои с аркагалинской флорой – сантоном–кампаном. Выбор стратотипов слоев с аркагалинской флорой и слоев с амкинской флорой представляется авторам неудачным.
3. Введение новых названий этапов развития меловой флоры Пенжино-Анадырско-Корякского региона и соответствующих им стратиграфических подразделений – валижгенский, быстринский, рарыткинский горизонты – не оправдано. Для биостратиграфических подразделений данного региона предлагается использовать прежние наименования – слои с пенжинской флорой, слои с барыковской флорой, слои с корякской флорой.

Авторы предлагают для обсуждения доработанный вариант стратиграфической схемы Охотско-Чукотской структурно-фациальной области, включающий халтыкский (верхи юры–неоком), омсукчанский (апт–низы турона), еланский (турон–коньяк) и хурэндинский (сантон–кампан) горизонты.

Благодарности. За советы и ценные рекомендации авторы выражают искреннюю признательность Т.Б. Русаковой и И.Л. Жулановой (СВКНИИ ДВО РАН, Магадан).

Источники финансирования. Данная работа выполнена в рамках темы госзадания Ботанического института РАН “Ископаемые растения России и сопредельных территорий: систематика, филогения, палеофлористика и палеофитогеография” (№ АААА-А19-119021190031-8), темы госзадания Геологического института РАН “Фитостратиграфия, палеофлористика, кризисные события кайнозоя, мезозоя и палеозоя различных регионов Евразии, палеоклиматические, палеофитоценотические и палеофитогеографические реконструкции” (№ 0135-2019-0044), а также при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, грант № 19-05-00121.

About the authors

S. V. Shczepetov

Author for correspondence.
Email: shchepetov@mail.ru
Russian Federation, St. Petersburg

A. B. Herman

Email: alexeiherman@yandex.ru
Russian Federation, Moscow

References

Supplementary files

Supplementary Files

Action

1. JATS XML

Download

2. Fig. 1. (a) Zoning of the North-East of Russia for the Cretaceous period and (b) the location of the main tafoflor.

Download (1MB)

Indexing metadata

3. Fig. 2. (a) The geological structure of the basins of the Enmyvaam, Yurumkuveem, Palyavaam, Ugatkyn (Central Chukotka) basins based on State geological maps of 1: 200,000 scale and (b) the stratigraphic sequence of Late Cretaceous volcanogenic accumulations of the region.

Download (1MB)

Indexing metadata

4. Fig. 3. (a) The geological structure of the central part of the Northern Prikhotsk region (Shchepetov, 1994), (b) the composition and age of the regional stratigraphic subdivisions of the Late Mesozoic in this area and (c) the layout of sheets of used maps of 1: 200,000 scale.

Download (1MB)

Indexing metadata

5. Fig. 4. The ratio of special (biostratigraphic) and the main stratigraphic units of the non-seashore Cretaceous of the North-East of Russia.

Download (614KB)

Indexing metadata