A case of pyromania

Abstract

The first descriptions of pyromania date back to the beginning of the 19th century (Оnander, Henke, Flemming, etc.). The prevailing Pinel-Esquirol scholarship on monomania at that time interpreted the irresistible passion for arson as an independent nosolic unit of partial insanity.

Full Text

Первыя описанія пироманій относятся къ началу ХІХ-го столѣтія (Оnander, Henke, Flemming и др.). Господствовавшее въ то время Pinel-Esquirol’евское ученіе о мономаніяхъ истолковывало непреодолимую страсть къ поджогамъ какъ самостоятельную нозоличическую единицу частичнаго помѣшательства. Этого взгляда придерживались въ своихъ работахъ, посвященныхъ пироманіи Marc, Legrand du Saulle. Въ дальнѣйшемъ существованіе пироманіи подвергается сомнѣнію, такъ нѣкоторые авторы считаютъ пироманію лишь выдумкою кабинетныхъ ученыхъ (Casper, Lasegue), но несмотря на это ученіе о пироманіи продолжаетъ развиваться, только пониманіе ея существенно разнится отъ первоначальнаго. Такъ Morel, Magnan и др. смотрятъ на пироманію, какъ на симптомъ различныхъ душевныхъ болѣзней и состояній и въ этіологіи ея кромѣ измѣненій въ психикѣ, связанныхъ съ беременностью, половымъ созрѣваніемъ, менструаціями и т. д., упоминаемыми и прежними изслѣдователями, выдвигаютъ на первый планъ дегенерацію. Еwerts, Labé проводятъ тотъ же симптоматическій взглядъ на пиромановъ. Благодаря такой точкѣ зрѣнія большинство случаевъ болѣзненнаго поджигательства распредѣлилось среди разныхъ формъ психозовъ, но для опредѣленной категоріи случаевъ, гдѣ стремленіе къ поджогамъ является самымъ бросающимся въ глаза симптомомъ, авторы сохранили унаслѣдованный отъ ученія о мономаніяхъ терминъ пироманіи, характеризующій своеобразныя психическія состоянія.

Marandon de Montyel, приводя описаніе 3-хъ случаевъ, отстаиваетъ наличность особеннаго душевнаго состоянія у наслѣдственно или лично обременныхъ, при которомъ наблюдаются, почти исключительно, лишь непреодолимые импульсы къ поджогамъ.

Emil Laurent, описывая дегенеративную семью, 3 члена которой страдали страстью къ поджогахъ, празнаетъ существованіе на ряду съ симптоматическою и настоящей пироманіи.

Сamuset различаетъ поджигателей душевнобольныхъ, совершающихъ поджоги подъ вліяніемъ бреда, императивныхъ галлюцинацій и настоящихъ пиромановъ, относимыхъ имъ къ категоріи дегенерантовъ. У этихъ послѣднихъ импульсивныя стремленія къ поджигательству сопровождаются цѣлымъ рядомъ болѣзненныхъ явленій: рѣзкой тоскливостью, дрожаніемъ, сердцебіеніями, разстройствомъ дыханія и т. д. Самые импульсы носятъ нерѣдко навязчивый характеръ; больные въ состояніи нѣкоторое время противодѣйствовать имъ, но обычно раньте или позже поддаются болѣзненному влеченію и послѣ поджога чувствуютъ душевное облегченіе.

Импульсивный характеръ поступковъ пиромановъ заставилъ многихъ авторовъ относить пироманію къ группѣ такъ называемаго импульсивнаго помѣшательства

Обстоятельное изложеніе ученія о пироманахъ и вообще поджигателяхъ встрѣчаемъ въ работѣ Gimbal’я. Этотъ авторъ основываетъ свои взгляды на изученіи литературы вопроса и на 33 наблюденіяхъ. Чаще всего Gimbal находитъ поджоги у дебильныхъ, затѣмъ слѣдуютъ случаи алкоголизма, собственно пироманіи (3), бреда преслѣдованія (очень рѣдко!) истероэпилепсіи, старческаго слабоумія и moral insanity. Авторъ подчеркиваетъ частое сочетаніе алкоголизма и эпилепсіи съ debilitas поджигателей. Пироманія разсматривается, какъ одинъ изъ симптомовъ психической дегенераціи, для которой характерны разнообразныя навязчивыя состоянія и непреодолимые импульсы. Случаи дегенеративной пироманіи рѣдки.

Какъ видно изъ краткаго обзора литературы, казуистика собственно дегенеративной пироманіи необильна, а само заболѣваніе не лишено интереса, какъ съ научной, такъ и съ практической судебно-психіатрической точекъ зрѣнія. Поэтому рѣшаемся привести одинъ случай, бывшій подъ нашимъ наблюденіемъ, гдѣ былъ поставленъ діагнозъ пироманіи.

Н. Е. К., 33 л., крестьянинъ, плотникъ, грам., жен., поступилъ 25. X. 12 г. 4-й разъ въ Бурашевскую колонію.

По даннымъ наслѣдственности дѣды со стороны отца и матери пили „здорово“. Отецъ б., 65 л., алкоголикъ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ перенесъ какое то заболѣваніе вслѣдствіе злоупотребленія спиртными напитками, во время котораго былъ недѣлю „нѣмымъ“.

Самъ больной родился въ деревнѣ. Въ дѣтствѣ болѣлъ золотухой. Развивался правильно. Въ возрастѣ 13 л., крестьяне, заподозривъ б. въ кражѣ веревки, сильно избили его палками по головѣ, при чемъ нѣкоторое время лежалъ безъ сознанія.

Въ 14—15 л. совершилъ нѣсколько поджоговъ (6) въ теченіе двухъ недѣль. „Идешь, подожжешь жилое помѣщеніе и уходишь“. Больной испытывалъ большое удовольствіе при видѣ огня и суеты бѣгающихъ людей. Б. уличили въ поджогахъ тогда, когда загорѣлся домъ его отца. Б. помнитъ, что онъ тогда не спалъ до 12 часовъ ночи, такъ какъ „сильно хотѣлось поджечь домъ“. Мысли о томъ, что могутъ при этомъ пострадать его родители, не было совсѣмъ. Совершивши поджогъ въ полночь, б. ушелъ въ избу и „кряду же уснулъ“, не сообряжая, что онъ можетъ сгорѣть. Пожаръ потушили во время, а больного вскорѣ отправили въ Бурашево на испытаніе.

Водку пьетъ съ юношескихъ лѣтъ рѣдко, но бывали и запои. Пьянѣетъ съ бутылки, въ хмелю не буянитъ.

Женился 20 л. Дѣтей 2 Выкидыши и мертворожденные отрицаются. Сифилисомъ не болѣлъ.

Занимался крестьянскимъ хозяйствомъ, въ лѣтнее время плотничествомъ, при чемъ приходилось жить и въ большихъ городахъ. Въ послѣдніе годы былъ пастухомъ.

Около года тому назадъ у него появились приступы сильныхъ головныхъ болей и общей слабости, усиливающіеся при наклонномъ положеніи тѣла, такъ что его работоспособность значительно уменьшилась.

Судорожные припадки, enuresis nocturna, somnambulismus отрицаются.

Въ Бурашевѣ находился уже 3 раза. Впервые на испытаніи по обвиненію въ вышеупомянутыхъ поджогахъ, второй разъ вслѣдствіе запоя, третій разъ—по подозрѣнію въ поджогѣ и въ настоящее время помѣщенъ на испытаніе, какъ обвиняемый въ поджогѣ.

По даннымъ старыхъ скорбныхъ листовъ, К. поступилъ 1-й разъ въ возрастѣ 16 л. 23. X. 95 и пробылъ въ колоніи по 95 статьѣ до 13. III 1900 г. съ діагнозами Melancholia, Pyromania. Degeneratio. Psychosis neurastenica. По тогдашнему status’y б. былъ худощавъ, малокровинъ. На затылкѣ обнаженные отъ волосъ, зажившіе слѣды разсѣянныхъ рубцовъ правильнаго очертанія, величиною въ 10 и 2-хъ копеечную монеты. Больной высказывалъ жалобы на головокруженія и потерю по временамъ сознанія, что у него стало развиваться послѣ побоевъ въ возрастѣ 12—14 л.

По даннымъ больничнаго наблюденія б. въ первые мѣсяцы своего пребыванія спокоенъ, апатиченъ, работаетъ въ мастерской. Когда однажды б. попросили прочитать стихъ изъ Евангелія, то онъ сдѣлалъ это быстро, но, когда предложили ему пересказать, б. замолчалъ и „смотрѣлъ разсѣянно“. На вопросы относительно своего здоровья, отвѣтилъ, что онъ боленъ и что его привезли въ Бурашево „захлороформированнымъ въ состояніи потери сознанія“.

У больного отмѣчены частыя жалобы на боли и ломоту въ головѣ, конечностяхъ, при чемъ больн. неоднократно засыпалъ днемъ во время этихъ болей. Иногда же у б. появлялись неопредѣленныя болѣзненныя ощущенія и тогда онъ весь день проводилъ въ постели. По временамъ зрачки больного были неравномѣрны.

Относительно инкриминируемаго ему преступленія больной тогда сообщалъ равнодушнымъ голосомъ: „я веревку, сказали, укралъ, за это били а я вовсе не бралъ, потомъ я поджогъ деревню, за это били“.

По разсказу отца 6 поджоговъ больной совершилъ въ теченіе 2-хъ недѣль. Сначала онъ поджигалъ чужіе дворы, при чемъ первые пожары истребили большую часть деревни, остальные же прекращали въ началѣ, такъ какъ вся деревня постоянно караулила. Поймалъ больного самъ отецъ. Больной спалъ въ избѣ, затѣмъ всталъ, пошелъ въ пристроенный къ дому скотный дворъ и зажегъ солому, а самъ вернулся въ избу и опять легъ. У больного въ дни поджоговъ было мрачное настроеніе, которое замѣчали многіе.

1898 г. Частыя жалобы на общую слабость, недомоганіе. Иногда по цѣлымъ днямъ лежитъ въ постели, сонъ по ночамъ нерегуляренъ. По временамъ боли въ животѣ и приступы головныхъ болей. Сознаніе ясное. Кругъ идей больного съуженъ. Работаетъ въ мастерской. Неоднократно отмѣчена наклонность къ выпивкѣ и кражамъ.

Когда его однажды спросили относительно причины его пребыванія въ Бурашевѣ, больной отвѣтилъ, что онъ доставленъ за поджогъ нѣсколькихъ избъ въ своей деревнѣ. Поджогъ совершилъ изъ мести и ни за что бы не сознался въ своемъ преступленій, если бы крестьяне не подпоили бы его.

1899 г. Склоненъ къ аффектамъ. Во время ссоръ съ больными сильно раздражается, блѣднѣетъ, весь дрожитъ. Сталъ пользоваться свободной прогулкой. Стремится къ выпискѣ. Сообщаетъ врачу, что уже давно не чувствуетъ никакихъ припадковъ нервнаго разстройства, какъ это случалось съ нимъ раньше. Думаетъ, что эти „припадки“ были послѣдствіемъ злоупотребленія онанизмомъ. Физически окрѣпъ.

1900 г. Безъ особенныхъ перемѣнъ. 13. III. выписанъ по опредѣленію окружнаго суда, признавшаго Кр. выздоровѣвшимъ (сокращено по записямъ д-ровъ Дарашкевича, Пудикова, Дѣдова и др.).

27. I. 1907 г. больной поступилъ въ Бурашево вторично въ возрастѣ 28 л. Доставленъ обществомъ по подозрѣнію въ поджогѣ сарая. Въ деревнѣ были „лады“. Получили отъ жениха 2 р., на эти деньги купили вина и роспили его. Больной былъ немного выпивши, пошелъ помочиться на дворъ и сейчасъ же вернулся въ избу; черезъ 15 минутъ загорѣлся сарай, гдѣ стоялъ больной. Крестьяне уличили его въ поджогѣ, хотя больной не сознается, увѣряя, что онъ знаетъ, что отъ поджоговъ нѣтъ никакой пользы, кромѣ вреда. Думаетъ, что подозрѣваютъ его по старой памяти и считаетъ себя несчастнымъ, человѣкомъ, такъ какъ дома остались еще жена и дѣти.

За все время наблюденія больной тихъ, вѣжливъ, малообщителенъ. Кромѣ пониженія эмоціональнаго тонуса другихъ уклоненій отъ нормы не обнаруживаетъ. Былъ признанъ психически здоровымъ и 16. VII. 07 г. больной былъ выписавъ домой.

Третій разъ больной поступилъ 27 III. 08 г. Во время пріема больной сидитъ въ однообразной позѣ съ опущенною головой. Тупое выраженіе лица. Зрачки расширены, реакція на свѣтъ ослаблена. На вопросъ „какъ ваше имя“ не отвѣчаетъ при многократномъ повтореніи. Когда спросили больного, сколько ему лѣтъ, больной сталъ произносить съ продолжительными паузами: „лѣтъ... лѣтъ...“: На остальные вопросы вовсе не отвѣчалъ.

Въ отдѣленіи больной спокоенъ, ничѣмъ себя не проявляетъ, доволенъ своимъ пребываніемъ въ колоніи и угрожаетъ повѣситься въ случаѣ выписки. Домой вернуться не желаетъ, такъ какъ отецъ заставляетъ его искать работы, а работать негдѣ. Такъ онъ въ Твери искалъ работу, но не нашелъ и съ горя запилъ, пропивъ всю одежду, попалъ въ участокъ, откуда его отправили въ Бурашево. На вопросъ относительно страннаго поведенія во время пріема отвѣчаетъ: „дурака валялъ и больше ничего“. Подъ конецъ пребыванія настроеніе больного улучшилось и его выписали съ діагнозомъ Alcogulismus 19. V. 08 г. (сокращено по записямъ д-ровъ Дзержинскаго, Скляра, Клевезаля и др.).

25. X. 12 г. Кр. поступаетъ въ колонію 4-й разъ по опредѣленію Окр. Суда на испытаніе, какъ обвиняемый въ поджогѣ.

(Собственное наблюденіе). По даннымъ судебнаго дѣла въ началѣ 30. VIII 11 г. въ деревнѣ Л. произошелъ пожаръ, отъ котораго сгорѣло 6 домовъ съ надворными постройками. Пожаръ начался съ надворныхъ построекъ С. и произошелъ вслѣдствіе умышленнаго поджога. Подозрѣніе пало на Кр., проживающаго въ 3—4 верстахъ отъ пожара и явившагося на пожаръ въ то время, когда никто изъ живущихъ очень близко отъ деревни Л. не успѣлъ еще добѣжать до горѣвшихъ зданій, На вопросъ одного изъ крестьянъ, какъ Кр. попалъ такъ скоро въ Л., Кр. объяснилъ, что онъ, какъ пастухъ деревни n. пріѣхалъ верхомъ на чьей то лошади, взятой изъ табуна съ поля. Между тѣмъ слѣдствіемъ было установленно, что крестьяне деревни П. „въ ночное“ лошадей не пускаютъ и держатъ ихъ на дворѣ.

Уряднику Кр. заявилъ, что онъ вовсе не ходилъ въ деревню Л. и никто не могъ его тамъ поэтому видѣть.

Н., квартирная хозяйка Кр. показала, что, когда онъ явился на слѣдующій день послѣ пожара, и она ему разсказала о пожарѣ, то Кр. удивился испросилъ: „развѣ сгорѣло“.

У слѣдователя Кр. не призналъ себя виновнымъ и разсказалъ, что онъ по дорогѣ въ деревню n. проходилъ мимо Л. и, замѣтивъ огонь, отправился на пожаръ. Послѣ пожара домой не возвращался, а провелъ ночь въ лѣсу.

По свидѣтельскимъ показаніямъ Кр, стоялъ во время пожара „понуря голову къ колѣнамъ“, затѣмъ онъ подходилъ къ нѣкоторымъ крестьянамъ и просилъ у нихъ покурить. Послѣднее Кр. отрицалъ въ своихъ показаніяхъ. Нѣкоторые свидѣтели замѣтили, что Кр. былъ въ нетрезвомъ видѣ.

По заявленію родителей Кр. съ молодыхъ лѣтъ страдалъ головными болями. Водку пилъ умѣренно.

St. pr. Больной средняго роста, хилаго тѣлосложенія и ослабленнаго питанія. На затылкѣ обширные рубцы. Живой дермографизмъ съ валикомъ. Реакція зрачковъ нормальна. Колѣнные рефлексы повышены. Языкъ дрожитъ. Склерозъ височныхъ артерій. Нерѣзкая общая гиперестезія. Нѣкоторое пониженіе глоточнаго рефлекса. Поле зрѣнія не ограничено. Цвѣта различаетъ правильно. Рѣзкая ассимметрія лица. При наклоненіи головы книзу ощущаетъ „шатаніе“. Tbc-ое пораженіе праваго легкаго.

Отвѣчаетъ на вопросы сознательно, кругъ обычныхъ свѣдѣній достаточенъ. Обманы чувствъ, бредъ отсутствуютъ. Вниманіе быстро утомляемо и соображеніе нѣсколько замедлено.

Во время счета буквъ больной вдругъ останавливается, жалуется на „застиланіе глазъ“ и совершаетъ ошибку на +16, тогда какъ до этого момента и послѣ обычная ошибка 0—1. При сложеніи двузначныхъ (устномъ) дѣлаетъ ошибки въ 60%. Память относительно нѣкоторыхъ событіи жизни и пр. обстоятельствъ перенесенной травмы ослаблена, но въ общемъ сохранена удовлетворительно. Считаетъ себя душевно здоровымъ; припадки, головокруженія, enuresis, somnambulismus отрицаются.

За время больничнаго наблюденія въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ исп. не проявлялъ никакихъ рѣзкихъ разстройствъ душевнаго здоровья. Въ теченіе 3-хъ мѣсяцевъ у исп. были сильнѣйшія головныя боли, преимущественно въ правой половинѣ головы съ ціанозомъ лица и иногда съ зубною болью. При этомъ больной страдалъ безсонницей. Боли не уменьшались отъ іодистаго леченія и нѣсколько уступали Phenacetin’y. Одновременно наблюдалось пониженіе аппетита и исп. заставлялъ себя ѣсть, опасаясь кормленія зондомъ.

Съ конца марта 13 г. головныя боли стихли и улучшилось общее состояніе больного.

При разспросѣ относительно обстоятельствъ инкриминируемаго преступленія больной все время отрицалъ свою вину, увѣрялъ, что онъ заходилъ лишь за водкой въ село П., и, увидѣвши пожаръ, завернулъ „сдуру“ въ деревню Л. Что же касается своихъ поджоговъ въ молодые годы, то онъ тогда чувствовалъ удовольствіе при видѣ огня и суеты и „втемешилось въ голову давай жечь деревню и все„. Теперь же онъ взрослый и поджигать “нелюбопытно,,. На болѣе подробные вопросы относительно его страсти къ поджогамъ въ молодые годы даетъ уклончивые отвѣты. Свои показанія слѣдователю помнитъ плохо. Признаетъ, что до пожара онъ выпилъ ½ бутылки водки.

Больной былъ демонстрированъ въ Совѣтѣ врачей, при чемъ произвелъ впечатлѣніе скрытнаго больного.

Заключеніе врача, наблюдавшаго испытуемаго. По даннымъ скорбныхъ листовъ, настоящаго наблюденія и судебнаго дѣла въ анамнезѣ Кр. отмѣчается алкоголизмъ у дѣда и отца, золотуха въ дѣтствѣ, тяжелая травма черепа съ потерей сознанія въ возрастѣ 14 л., послѣ чего 15—16 л. исп. совершаетъ въ теченіе 2 недѣль шесть поджоговъ; такъ какъ видъ огня доставлялъ ему удовольствіе, при чемъ послѣ совершенія 6-го поджога (родительскаго дома) исп. тутъ же легъ спать и уснулъ. Кромѣ того въ листѣ за время перваго пребыванія въ Бурашевѣ у него отмѣчены приступы головныхъ болей, головокруженія и временныя потери сознанія, развившіяся послѣ травмы, временные приступы апатіи съ послѣдующимъ засыпаніемъ днемъ, въ виду же существованія и при настоящемъ наблюденіи у испыт. сильныхъ головныхъ болей съ ціанозомъ, ослабленія вниманія и памяти, скрытнаго характера, значительно выраженнаго склероза артерій, общей гиперестезіи, ассиметріи лица, значительныхъ рубцовъ на головѣ, пониженія глоточнаго рефлекса,—указывающихъ на психопатическую и дегенеративную конституцію испыт. и въ виду того, что настоящій поджогъ является у испытуемаго уже восьмымъ и обративъ вниманіе на сбивчивость показаній испытуемаго приходится заключить, что испыт. страдаетъ и страдалъ во время совершенія преступленія пироманіей, навязчивымъ стремленіемъ къ поджогамъ, какъ однимъ изъ проявленій существующаго у испытуем. душевнаго заболѣванія въ формѣ epilepsia larvata и такимъ образомъ испытуемый невмѣняемъ относительно инкриминируемаго ему дѣянія.

Совѣтъ врачей съ своей стороны, согласился съ заключеніемъ, что испытуемый страдаетъ и страдалъ пироманіей, но нашелъ, что она развилась на почвѣ физической и психической дегенераціи испытуемаго.

Окружный Судъ призналъ Кр. невмѣняемыхъ и оставилъ его въ колоніи по 95 ст.

Разбираясь въ приведенномъ случаѣ, видимъ, что трудно сомнѣваться въ пироманическомъ характерѣ поджоговъ, совершенныхъ Кр. въ юношескомъ возрастѣ. Они были множественны на протяженіи небольшого промежутка времени, сопровождались специфичнымъ чувствомъ удовольствія при видѣ огня и были непреодолимы. Кромѣ того имъ, по всему вѣроятію, сопутствовало разстройство сознанія, близкое къ автоматизму (больной засыпаетъ въ подожженной имъ же избѣ).

Дѣло обстоитъ нѣсколько иначе съ послѣдними поджогами, совершенными Кр. уже въ среднемъ возрастѣ спустя много лѣтъ послѣ первыхъ пироманическихъ поджоговъ. Здѣсь не имѣемъ непосредственныхъ свидѣтелей поджоговъ, а самъ испытуемый не сознается въ нихъ. Такимъ образомъ приходится прибѣгнуть къ ряду косвенныхъ доказательствъ.

Во первыхъ, не смотря на уличающія данныя, Кр. путается въ своихъ показаніяхъ: то онъ де не былъ совсѣмъ на пожарѣ, то онъ пріѣхалъ на лошади изъ несуществующаго „ночного“, то онъ лишь случайно забрелъ на пожаръ.

Во вторыхъ личныя качества Кр. не внушаютъ довѣрія къ нему. Прежде всего всѣмъ бросается въ глаза его скрытность, относительно прошлаго есть его же указаніе, что онъ ни за что не сознался бы въ поджогахъ, если бы его не подпоили, въ дальнѣйшемъ онъ признаетъ, что „валялъ дурака“ на пріемѣ, чтобы обмануть врача и быть принятымъ въ колонію,—все это убѣждаетъ насъ въ лживости больного.

Въ третьихъ весьма подозрителенъ тотъ фактъ, что Кр. явился первымъ на пожаръ, тогда какъ онъ, избѣгая подозрѣній, долженъ былъ бы всячески избѣгать присутствовать на пожарахъ. Очевидно его влекло къ огню.

Наконецъ нельзя исключить совершенно возможности и разстройства сознанія съ плохимъ воспоминаніемъ послѣдующаго.

Такъ, В. Н. Ергольскій наблюдалъ 19 л. дѣвушку, совершившую въ теченіе 3-хъ недѣль 6 поджоговъ. Пироманіи предшествовали нравственное потрясеніе и побои по головѣ. Испытуемая первоначально сознавалась въ поджогахъ и указывала, что дѣлала ихъ изъ злобы на свекора, который поколотилъ ее. Черезъ нѣсколько дней больная стала совершенно отрицать поджоги, отказалась отъ своихъ прежнихъ показаній и заявила, что наговорила на себя, такъ какъ была больна. Изъ памяти больной изгладился весь періодъ, когда она поджигала и давала первыя показанія. Авторъ предположилъ въ своемъ случаѣ разстройство сознанія въ видѣ раздвоенія послѣдняго.

Конечно, наличность въ анамнезѣ испытуемаго констатированной пироманіи наряду съ вышеприведенными соображеніями склонила окончательно къ мнѣнію, что Кр. былъ виновникомъ и послѣднихъ поджоговъ.

Литературныя данныя говорили тоже въ пользу такого заключенія.

Такъ, Marandon de Montyel считаетъ пиромановъ хитрыми, лживыми, диссимулирующими свою болѣзнь душевно-больными, и приводитъ соотвѣтствующія исторіи болѣзни. Обычный отвѣтъ этихъ больныхъ на вопросы относительно совершенныхъ ими поджоговъ: „я не виновенъ, я не понимаю, о чемъ мнѣ говорите“. Большинство случаевъ пироманіи установить непосредственно въ виду диссимуляціи трудно. Для констатированія пироманіи важны данныя анамнеза, какъ отсутствіе мотивовъ, головныя боли, судороги въ дѣтствѣ, слабость интеллекта, неврозы въ прошломъ, разстройства менструацій и т. д.

Сamuset считаетъ также установленнымъ фактомъ, что въ противоположность больнымъ, страдающимъ другого рода импульсивными влеченіями пироманы не сознаются сами въ своей страсти къ поджогамъ. Пироманы отрицаютъ совершеніе ими поджоговъ, несмотря на очевидность изобличающихъ ихъ уликъ. Крайне характерно для пиромановъ и то, что они же первыми являются на учиненный ими пожаръ, чтобы тушить его.

Что же касается основного заболѣванія, на почвѣ котораго развилась у нашего больного пироманія, то діагностика, какъ было указано выше, колеблется между дегенераціей и скрытой эпилепсіей.

Алкогольная наслѣдственность, тяжелыя травмы, упорныя мигрени, состоянія апатіи съ послѣдующимъ засыпаніемъ, аффективность больного, нѣкоторое ослабленіе интеллекта, весь симптомокомплексъ весьма подходитъ къ epilepsia larvata.

Опредѣленіе въ нашемъ случаѣ одной лишь дегенераціи, понятія очень обширнаго въ психіатріи, недостаточно, и хотя съ другой стороны и скрытая эпилепсія болѣзнь не съ вполнѣ очерченными границами, но діагнозъ этотъ указываетъ, что нашъ случай относится къ эпилептическому вырожденію, къ группѣ заболѣваній, въ центрѣ которыхъ стоитъ генуинная эпилепсія. Задача будущаго вполнѣ выяснить положеніе на эволюціонной лѣстницѣ психозовъ своеобразнаго симптомокомплекса, который пока характеризуется терминомъ скрытой эпилепсіи. Несомнѣнно, что состоянія, укладывающіяся въ понятіе epilepsia larvata, имѣющія вслѣдствіе своеобразныхъ разстройствъ сознанія огромное значеніе въ судебно-психіатрической практикѣ гораздо чаще, чѣмъ мы привыкли считать.

Въ заключеніе позволю себѣ привести весьма демонстративный примѣръ возможности связи между эпилепсіей и пироманіей: Такъ Deack описалъ 11 л. мальчика, наслѣдственно обременнаго, съ типичными судорожными припадками и эквивалентами въ видѣ вигилямбулизма съ стремленіемъ поджигать въ сумеречномъ состояніи сознанія всѣ вещи, которыя попадались ему подъ руку. Послѣ леченія сантониномъ и изгнанія аскаридъ исчезли, какъ судорожные припадки, очевидно, рефлекторной эпилепсіи, такъ и своеобразные пироманическіе эквиваленты.