From the Moscow Society of Psychiatry and Neurology

Abstract

I.N. Vvedensky: "A case of Korsakov's psychosis after dysentery"; volunteer, 23 y., burdened with severe physical and neuro-psychic inheritance;

Full Text

Въ засѣданіи 12 февраля с. г. въ научной части его были заслушаны доклады:

1) И. Н. Введенскій: „Случай Корсаковскаго психоза послѣ дизентеріи“; вольноопредѣляющійся, 23 л., обремененъ тяжелой физической и нейро-психической наслѣдственностью; за время до настоящаго заболѣванія, среди обычнаго психическаго состоянія, у больного всетаки отмѣчены кратковременные приступы сильнаго возбужнія съ послѣдующей амнезіей, вспыхивавшіе отъ незначительныхъ поводовъ, 27 іюля 1812 г.—тяжелая дизентерія; въ концѣ августа констатировано разстройство аментивнаго характера; вначалѣ октября констатировано рѣзкое разстройство памяти текущихъ событій при относительной сохранности памяти прошлаго, многочисленныя конфабуляціи, нѣкоторая неясность сознанія и незначительныя галлюцинаціи; въ половинѣ октября—проясненіе сознанія, разстройство же памяти и конфабуляціи оставались съ постепеннымъ улучшеніемъ за послѣдующіе мѣсяцы; въ соматической сферѣ отмѣчено: диплопія, нистагмъ, повышеніе рефлексовъ, атактическая походка и рядъ сомнительныхъ симптомовъ, которые одними отрицались, другими констатировались: намекъ на клонусъ стопы, Бабинскій, пальцевой рефлексъ, неравенство зрачковъ; параличей, атрофій, болѣзненности нервныхъ стволовъ и мышцъ не отмѣчено; со стороны крови и спинальной жидкости, при изслѣдованіи, реакція Wassermann’a оказалась отрицательной. Докладчикъ нашелъ въ литературѣ только одинъ подобный своему случай, гдѣ также дизентерія играла роль, какъ этіологическій моментъ Корсаковскаго психоза При обсужденіи своего случая, докладчикъ высказался такъ: душевное разстройство у описываемаго имъ случая хорошо укладывается въ рамки Корсаковскаго психоза; симптомокомплексъ же со стороны соматической сферы подходитъ къ атактической формѣ полиневрита или къ поліоэнцефалиту, возможна и совмѣстность ихъ.

Въ преніяхъ по докладу д-ра Введенскаго: В. И. Семидаловъ высказался противъ полиневрита въ случаѣ докладчика и за діагнозъ-поліоэнцефалитъ типа Wernike; докладчикъ, оппонируя. указалъ на то, что не настаиваетъ на полиневритѣ, но и не отрицаетъ его: при большей выраженности атактическихъ явленій, можно было бы констатировать и легкую степень парэза. В. К. Хорошко, какъ и д-ръ Семидаловъ, основываясь на томъ, что больной былъ осмотрѣнъ въ Старо Екатеринисской больницѣ невропатологомъ, также высказываются, что полиневритъ тамъ не могъ быть просмотрѣнъ: д-ръ Хорошко видѣлъ б-го въ промежутокъ времени между пребываніемъ въ С.-Екатер. больницѣ и въ лѣчебницѣ гдѣ онъ находится въ данное время, и также не констатировалъ у него явленій полиневрита. М. А. Захарченко: видѣлъ б-ого мѣсяцъ назадъ и высказался тогда за полиневритъ, при чемъ базируетъ свое мнѣніе на анализѣ констатированныхъ у больного симптомовъ, удовлетворительно объяснявшихся діагнозомъ полиневрита; діагнозъ поліоэнцефалита уже меньше гармонируетъ съ сравнительно легкимъ теченіемъ всей болѣзни, слишкомъ мало распространены и слабо выражены глазные параличи. В. Г. Мацкевичъ: съ чисто анатомической точки зрѣнія, не видитъ существенной разницы между обѣими формами (Корсаковскій симптомокомплексь съ полиневритомъ съ одной стороны и геморрагическимъ поліоэнцефалитомъ съ другой); данный б-ой, вѣроятно, представляетъ какъ бы иллюстрацію къ экспериментамъ Lotmar съ отравленіемъ животныхъ дизентерійнымъ ядомъ, гдѣ получались разсѣянные очаги въ центральной нервной системѣ. В. А. Гиляровскій: признавая характерность въ данномъ случаѣ разстойствь памяти для Корсаковскаго психоза, въ тоже время отмѣтилъ наличность стойкихъ бредовыхъ идей, нетипичныхъ для послѣдняго; по отношенію къ діагнозу даннаго случая, высказался за разлитое заболѣваніе мозга, м. б., въ смыслѣ энцефалита.

2) Затѣмъ, В. Э. Дзержинскій дѣлалъ докладъ—демонстрированіе съ больного закупоркой arteriae cerebelli post. inf,: больной, 47 л.; въ анамнезѣ алкоголизмъ; 20 л. назадъ к. то заболѣваніе съ послѣдовательной атрофіей мышцъ лѣвой кисти; 10 дек. 1912 г. ночью, послѣ выпивки, инсультъ безъ потери сознанія; развилась такая картина: диплопія, нистагмъ, суженіе глазной щели и зрачка слѣва, агеузія, параличъ мягкаго неба и глосовой связки слѣва, икота, разстройство глотанія, атаксія въ лѣвой рукѣ и меньше въ другихъ конечностяхъ, разстройство статики, лѣвосторонняя лятеропульсія, боль въ лѣвой половинѣ головы, аналгезія слизистыхъ оболочекъ носа и рта слѣва, правосторонняя геміаналгезія, кромѣ участка около носа и глаза, на лѣвой половинѣ лица; термогипэстезія лица слѣва и туловища съ конечностями справа; артеріосклерозъ; Wassermann — отрицательный. За періодъ отъ инсульта до 9 февр. 1913 г. исчезла диплопія, разстройство глотанія, анэстезіи и атаксія нѣсколько улучшились.

Кромѣ демонстрированія этого больного. В. Э. Дзержинскій привелъ данныя о другомъ больномъ съ подобнымъ же симптомокомплексомъ: 48 л., алкоголикъ въ прошломъ; съ 9 окт. по 16 окт. 1912 г, 3 инсульта съ послѣдовательными: глухота на лѣвое ухо центральнаго характера, агеузія, диплопія, суженіе глазной щели и зрачка слѣва, затрудненная рѣчь и глотаніе, параличъ мягкаго неба и голосовой связки слѣва. Геміанэстезія болевая и термическая справа. Гемигинэстезія тактильная справа. Атаксія, особенно, въ лѣвыхъ конечностяхъ. Разстройство статики, Лѣвосторонняя лятеропульсія. Диффузная слабость всѣхъ мышцъ слѣва. Гипадгезія слизистыхъ оболочекъ слѣва. Отсутствіе сухожильныхъ рефлексовъ на нижнихъ конечностяхъ. За время отъ 25 окт. до 22 янв 1913 г. глухота, тактильная гипэстезія, атаксія правыхъ конечностей исчезли; агеузія, диплопія, слабость анэстезіи, разстройства статики уменьшились. Больной провелъ специфическое лѣченіе въ виду положительной реакціи Wassermann’а въ крови.

Анализируя свои 2 приведенныхъ случая, В. Э. Дзержинскій высказался такъ: въ обоихъ случаяхъ имѣется выпаденіе функціи участка продолговатаго мозга, питаемаго задне-нижней мозжечковой артеріей. Главными симптомами синдрома закупорки этой артеріи являются: на сторонѣ очага параличъ мягкаго неба, голосовой связки и symphatici, пораженіе чувствующей порціи тройничнаго нерва; на противоположной сторонѣ—болевая и термическая анэстезія туловища и конечностей; разстройства статики.

Въ преніяхъ по докладу В. Э. Дзержинскаго: М. А. Захарченко отмѣтилъ рядъ интересныхъ особенностей демонстрированнаго случая: распространеніе анэстезіи на половину головы, противоположную очагу, преходящую диплопію; вопросъ о генезѣ разстройствъ статики остается, по-прежнему, самымъ темнымъ, т. к. пораженіе лабиринта здѣсь исключается; М. А. Захарченко не соглашается съ докладчикомъ относительно роли Монаковскаго пучка въ генезѣ параличей, т. к. при закупоркѣ art. cerebellaris этотъ пучекъ, повидимому, повреждается постоянно, слѣдовательно, симптомы выпаденія его должны были бы быть постоянными, чего нельзя отмѣтить при анализѣ клинической картины; М. А. Захарченко думаетъ, что проще объяснить параличи пораженіемъ пирамидъ, для чего имѣется достаточно анатомическихъ основаній.

Докладчикъ объясняетъ гемипарэзъ у одного изъ своихъ больныхъ, всетаки, пораженіемъ Монаковскаго пучка: онъ всегда поражается при закупоркѣ art. cerebellaris, а затѣмъ парэзы равномѣрно захватываютъ не только конечности, но и туловище и шею; затѣмъ, анатомическое пораженіе к. н. системы въ мозгу не во всѣхъ случаяхъ влечетъ за собой одинаковыя функціональныя разстройства.

3) Слѣдующимъ былъ заслушанъ докладъ О. Б. Фельцмана на тему: „Къ вопросу объ обученіи отсталыхъ дѣтей“: прифилактика нейро-психической сферы должва начинаться съ начальной школы; въ организаціи нормальныхъ школъ должны принимать участіе и психіатры; послѣдніе должны пріобрѣтать знаніе дѣтской психологіи и психопрофилактики на практикѣ т. е. знакомствомъ съ психически-ненормальными дѣтьми; докладчикъ предлагаетъ Обществу избрать Комиссію для организаціи такого изученія.

Въ преніяхъ по докладу М. А. Захарченко отмѣтилъ, что нѣкоторые французскіе авторы проводятъ рядъ курсовъ лѣченія препаратами всѣхъ железъ по очереди, считая дѣтскую отсталось продуктомъ разстройства железъ внутренней секреціи и спрашивалъ докладчика, видалъ ли онъ такое лѣченіе въ Германіи по отношенію къ осталымъ дѣтямъ. Докладчикъ пояснилъ, что по отношенію къ послѣдней, онъ не слыхалъ о такомъ лѣченіи.

В. И. Семидаловъ спросилъ докладчика, сколько лѣтъ тамъ существуютъ вспомогательныя школы и удалось ли прослѣдить дальнѣйшую судьбу питомцевъ. На это докладчикъ пояснилъ: вспомогательныя школы въ Германіи функціонируютъ около 50 лѣтъ, большая часть питомцевъ хорошо исполняютъ свои профессіи, немногіе вступили въ конфликтъ съ законами.

Въ засѣданіи 12 марта были заслушаны:

1) докладъ М. О. Гуревича: „Объ эпилептоидныхъ состояніяхъ у психопатовъ и ихъ отграниченіе отъ эпилепсіи“; указываетъ на необходимость отграничивать эпилептоидныя состоянія отъ эпилепсіи; главнымъ дифференціальнымъ признакомъ можетъ служить наличность опредѣленной психопатичной конституціи и доброкачественность теченія эпилептоидныхъ состояній: эти основные признаки эпилептоида дали возможность докладчику исключить эпилепсію въ своихъ 2-хъ случаяхъ, гдѣ въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ припадки бывали больше 100 въ сутки.

Въ преніяхъ: Т. Сегаловъ указалъ, что прогнозъ у эпилептиковъ безъ отягощенности стигматами дегенераціи, всетаки, лучше, чѣмъ у дегенерантовъ; Т. И. Юдинъ высказался, что въ первомъ случаѣ докладчика очень трудно дифференцировать болѣзнь отъ настоящей эпилепсіи въ виду, напр., тенденціи къ образованію эпилептическаго характера, въ виду имбецильности, неправильности черепа: О. Б. Фельцманъ указалъ, что нѣтъ ни одного признака, наличность котораго съ несомнѣнностью говорила бы за эпилепсію или истерію.

Докладчикъ въ отвѣтѣ оппонентамъ указываетъ: въ обоихъ его случаяхъ психика была не эпилептической, больныя легко переносили припадки; дегенеративную эпилепсію слѣдуетъ выдѣлить изъ состава эпилепсіи, подобно формамъ Bratz и Oppenheim’а: для эпилепсіи измѣненіе личности и опредѣленный Endzustand не менѣе характерны, чѣмъ для шизофреніи.

2) Слѣдующимъ было заслушано сообщеніе Я. Д. Мацкевича: „Демонстрація препаратовъ случая сифилитическаго эндартеріита мелкихъ сосудовъ головного мозга“: анатомическому изслѣдованію былъ подвергнутъ случай делиріознаго состоянія съ эпилептиформными судоргами; мягкая мозговая оболочка, крупные сосуды безъ измѣненій, мелкіе сосуды представляютъ картину рѣзкаго эндоартеритическаго процесса: периваскулярная инфильтрація при маломъ увеличеніи, большое же увеличеніе обнаруживаетъ, что инфильтраціи нѣтъ, а на лицо рѣзкая пролиферація какъ эндотеліальныхъ клѣтокъ, такъ и адвентиціальныхъ; имѣется и размноженіе сосудовъ; въ участкахъ, питаемыхъ эндоартеритически-измѣненными сосудами—рѣзкая картина хроматолиза нервныхъ клѣтокъ; изрѣдка попадаютъ палочковидныя клѣтки; окраска по 5-ому методу Alzheimer’а даетъ рѣзкое амебоидное превращеніе гліи въ бѣломъ веществѣ, а глав. обр., подъ эпендимой боковыхъ желудочковъ; окраска по Bielschowsky Weigert, SchorlachRott и др. ничего особеннаго не дала.

Въ преніяхъ по докладу: М. О. Гуревичъ указалъ на особенное значеніе для психіатріи трактуемой формы; эндоартеріитъ мелкихъ сосудовъ даетъ клиническую картину въ видѣ эпилептоида, сумеречныхъ состояній, остраго бреда; случай послѣдняго наблюдалъ и оппонентъ, при чемъ анатомически оказался эндоартеріитъ мелкихъ сосудовъ.

Слѣдующимъ былъ заслушанъ докладъ О. М. Родіонова „Къ вопросу о законодательствѣ о душевно больныхъ въ Россіи“: докладчикъ подвергъ критическому анализу нѣкоторые пункты проэкта Н. Н. Баженова по трактуемому вопросу.

Въ засѣданіи Общества 2 апрѣля:

1) былъ заслушанъ докладъ В. Э. Дзержинскаго: „Къ ученію о рефлекторныхъ и церебральныхъ аміотрофіяхъ“: на основаніи литературы и 30 клиническихъ случаевъ, изъ которыхъ 6 окончились аутопсіей и были обслѣдованы микроскопически, докладчикъ приходитъ къ слѣдующимъ положеніямъ: весь ходъ рефлекторныхъ (I) и церебральныхъ (II) аміотрофій представляется въ такомъ видѣ:

Ad. I. 1) наличность пораженія на периферіи (артриты, переломы и пр.);

3) патологическіе импульсы по периферическому чувствующему нейрону къ клѣткамъ переднихъ роговъ, болѣе сильные въ области соотвѣтствующаго сегмента и постепенно уменьшающіеся въ выше и ниже лежащихъ сегментахъ;

3) патологическое функціональное состояніе заинтересованныхъ моторныхъ клѣтокъ, вызывающее: а) простую диффузную атрофію въ соотвѣтствующихъ мышцахъ; b) повышеніе сухожильныхъ рефлексовъ; с) атрофіи и умираніе менѣе жизнеспособныхъ двигательныхъ клѣтокъ, дающее въ результатѣ полную гибель и дегенерацію мышечныхъ волоконъ;

Ad. II. 1) наличность церебральнаго пораженія, кровоизліяніе и т. п.);

• патологическіе импульсы по цереброспинальнымъ путямъ къ клѣткамъ переднихъ роговъ;
• то же, что и при рефлекторныхъ аміотрофіяхъ.

Въ преніяхъ по докладу, М. А. Захарченко указалъ, что клиническіе факты не вполнѣ соотвѣтствуютъ сведенію церебральныхъ аміотрофій къ измѣненіямъ клѣтокъ переднихъ роговъ; аміотрофіи развиваются очень быстро, моторная же клѣтки гибнутъ сравнительно поздно; церебральныя аміотрофіи, повидимому, вызываются многими моментами, въ числѣ ихъ не послѣднюю роль надо отнести на разстройство циркуляціи въ парализованныхъ мышцахъ

С. П. Чернышевъ, говоря объ измѣреніяхъ докладчика, указалъ, что на основаніи своихъ измѣреній, убѣдился въ томъ, что разница въ ¹/₂—1 снт. объема мышцъ лежитъ въ предѣлахъ ошибки; Е. Г. Дѣловъ подтвердилъ, что небольшая разница при измѣреніи окружности конечности не можетъ служить доказательствомъ аміотрофіи: въ большомъ числѣ измѣреній у солдатъ, оппоненентъ, убѣдился въ преобладаніи окружности лѣваго плеча на 1 снт. въ сравненіи съ правымъ; затѣмъ д-ръ Дѣловъ задается вопросомъ, не могутъ ли рефлекторныя аміотрофіи зависѣть отъ восходящаго неврита

Н. П. Гиршбергъ задаеть докладчику запросъ, не дѣлалъ ли онъ такихъ же точныхъ измѣреній при поліоміэлитѣ, что могло бы сказать за или противъ объясненій докладчикомъ аміотрофій при церебральныхъ пораженіяхъ.

Докладчикъ возражаетъ: на основаніи своего случая перевязки art. axillaris съ послѣдовательными парэзами, но безъ атрофіи мышцъ, думаетъ, что незначительныя измѣненія кровообращенія при гемиплегіяхъ не могутъ быть причиной аміотрофіи; относительно измѣренія думаетъ, что повторныя измѣренія у одного и того же больного и гдѣ атрофія увеличивается съ ¹/₂ до 2—3 снт. предыдущая маленькая разница имѣетъ уже большую цѣнность; измѣреній при поліоміэлитѣ не производилъ за неимѣніемъ такого матеріала.

2) Слѣдующимъ былъ заслушанъ докладъ М. А. Неусихина: „Къ казуистикѣ параноидныхъ заболѣваній съ демонстр. больныхъ)“:

Въ преніяхъ по докладу-демонстрированію больныхъ: И. Н. Введенскій отмѣтилъ, что докладчикъ на предшествовавшей конференціи первый случай трактовалъ, какъ алкогольное заболѣваніе; по мнѣнію оппонента, отсутствіе систематизированнаго бреда не говоритъ противъ алкогольной параной.

М. О. Гуревичъ также первый случай считаетъ невыяснившимся, возможно, что здѣсь и аклогольное заболѣваніе.

О. Б. Фелъцманъ: второй случай считаетъ типичнымъ для dem. praecox; первый случай, хотя съ увѣренностью и нельзя отмѣрить алкоголизма, но многое заставляетъ думать объ алкогольной „ретуши“, случай же можно отнести и къ dem. praecox.

Н. И. Гиршбергъ находитъ достаточно основаній думать объ алкогольномъ галлюцинозѣ.

Послѣ этого доклада-демонстрированія, В. Э. Дзержинкій демонстрировалъ діапозитивы (рентгенограммъ) патологическихъ череповъ: гидроцефаліи, микроцефаліи, рахита, 2 случая оксицефаліи, 2 случая тригоноцефаліи, скафоклиноцефаліи, окси—клиноцефаліи, платицефаліи, 2 случая акро-цефало-синдактиліи.