Философские и социальные основание антисциентизма

Аннотация

Статья посвящена рассмотрению специфики антисциентизма, особенностям его возникновения и развития, актуальности в отдельные периоды истории, а также противопоставлению его сциентистской философской традиции.

Полный текст

В истории философии акцент на научные ценностные ориентиры усиливал или терял свое значение в зависимости от особенностей культуры, свойственных тому или иному историческому периоду. Этот феномен проявлялся в противоборстве двух философских и мировоззренческих позиций: наряду со сциентизмом были и продолжают оставаться актуальными противоположные ему антисциентистские идеи. Суть антисциентизма состоит в негативной оценке исключительности научного знания, в критике его претензий на доминирующее место в культуре, а также в критике вывода о ведущей роли науки в общественном развитии. Более того, не останавливаясь на критике, в некоторых вариантах антисциентизма делается вывод об отрицательных следствиях научных достижений. Особенно это стало характерным для современной истории, когда возникают многочисленные этические, правовые, медицинские, биологические проблемы, не говоря уже о военных или экологических. Последние, являясь объективным результатом как научных открытий, так и реализации этих открытий в технике и в различных технологиях, в том числе в военных, могут катастрофически сказаться на исторической судьбе мирового сообщества. Наука - это один из феноменов, который законно занимает важнейшую культурную нишу в условиях современного информационного общества [1]. Но вместе с тем, с антисциентистских позиций, наука не более значима для исторического прогресса, чем, к примеру, искусство, мораль или религия. Следует отметить, что антисциентизм, как и всякие отрицательно относящиеся к предмету своего интереса теоретические и мировоззренческие концепции, внутренне не представляет собой единого целого. Он крайне разнообразен не только по содержанию, но и по степени негативизма в отношении научного знания - от радикального отрицания какого-либо положительного качества науки до определения пределов и границ научного влияния на различные стороны общественной действительности. В последнем умеренном и вполне приемлемом качестве критическое отношение скорее связано не столько с самой наукой, сколько с последствиями ее идеализации, и особенно с результатами использования научных достижений в социальной практике, в том числе, - техническими и экологическими последствиями. В связи с таким пониманием проблемы понятным должно быть содержательное различие антисциентистских тенденций, тем более в различные исторические периоды, в разных философских концепциях. Так, в античной культуре появление идеи агностицизма в некоторых философских школах уже можно интерпретировать в качестве критического воззрения на возможности человека в области познания окружающей действительности. Такова переориентация философии от оптимистичного поиска ответов на натурфилософские темы в первые века становления философии к последующему гносеологическому сомнению и пессимизму по поводу возможности получения истинного знания, например, у софистов или скептиков. К той же эпохе относится постановка кардинально новых проблем, переход от изучения объективной природы к интересу в области исторически и культурно преходящих феноменов, таких как религия, мораль, политика, государственное устройство. Подобное явление еще более усиливает смещение акцентов от прежних представлений о возможности достижения аргументированного и единственно истинного знания к представлениям о принципиальной множественности понимания и истолкования философских вопросов. Данный процесс - свидетельство не только зародившегося в античности скептицизма вообще, но и скепсиса относительно возможности доказательного научного знания, в том числе даже в тех вопросах, которые впоследствии стали предметом исследования естественных наук. Конечно, это еще не антисциентизм в современном понимании, но сам дух и установка антисциентистского мировоззрения налицо: науке отведено своё место - законное и должное, но вовсе не абсолютное и универсальное. Также не следует забывать об отсутствии, особенно в рассматриваемый период, строгого понимания и определения самой науки. Если в качестве бесспорных наук имеются в виду, например, науки о природе, естествознание, то очевидно, что любое другое знание может быть определено как научное только в некотором условном и относительном смысле. В античности такого рода рассуждения еще не были актуальными, так как процесс становления рациональных представлений человека об окружающей его объективной реальности - это постепенный и долгий процесс, находившийся в ту пору на начальной исторической стадии. Дальнейшее развитие изменяло ситуацию, однако нельзя сказать, что изменения происходили линейно, т.е. что они последовательно усиливались, обосновывая тем самым рациональные и логичные представления людей о мире. Напротив, долгий период средних веков с всеобщим преобладанием религиозного мировоззрения и религиозной культуры не мог не сказаться соответствующим образом на философии, в том числе и на взглядах, относящихся к рассматриваемой проблеме антисциентистских представлений. Очевидно, что религиозная философская традиция могла и должна была ускорить тенденции антисциентизма за счет снижения уровня рациональности, сужения пределов использования научных исследований и их достижений как аргументов понимания истины. Но подобное развитие антисциентистской парадигмы происходило вовсе не в том смысле, в каком было определено ее зарождение в античной философии. Как было указано ранее, антисциентизм содержательно разновариантен. В средние века противостояние науке определялось совершенно иным дискурсом, который был связан с принципиально другой - религиозной традицией, выводы и объяснения которой никак не зависят и не определяются научными выводами. Более того, религиозная философия в системе своих приоритетов может вполне логично рассматривать науку как исключительно ограниченную по своему потенциалу сферу человеческой деятельности. Потому наука принципиально не совершенна, в том числе по формулируемой истинности выводов, и, в конце концов, совсем не актуальна для понимания ценностей бытия, а также представлений о настоящей цели человека и смысла его существования. Средние века, таким образом, - это эпоха, культура и философия которой универсально антисциентичны в отличии от любого другого исторического времени, и подобная характеристика имплицитно содержится во всеобщей религиозности жизни средневекового общества. Отдельные кажущиеся отклонения от данного лейтмотива эпохи (например, сами теологические исследования, или поиск логической аргументации Божественного бытия) - скорее, свидетельства философской непоследовательности, и могут быть объяснены как не более чем дань интуитивному стремлению даже верующего человека к рациональному объяснению. Иными словами, такого рода девиации в средневековой философии отражали понятные и естественные стремления человека оставаться на почве стабильности и уверенности знания. Они были используемы не для того, чтобы нарушить доминирующую в религиозной культуре систему мировоззренческих установок, а напротив, таким, не совсем последовательным образом, и пусть даже внутренне противоречиво, но все же с целью их обоснования. И тем не менее, именно подобная тенденция ухода от антисциентистской традиции объективно способствовала формированию кардинально нового вектора развития философии, положившего начало эпохе Возрождения сеедвуцентризмом. В интерпретации рассматриваемой темы эта эволюция, с одной стороны, продолжение антисциентизма Средних веков, хотя и в ослабленном варианте, а с другой - все более усиливающийся и прогрессирующий сциентизм в качестве нового научного ориентира философии. Последнее постепенно становится философским мейнстримом в культуре Нового времени и достигает своего апогея в философии Просвещения с ее материализмом, механицизмом и атеизмом. Однако, как это характерно для истории вообще и истории философии в частности, дойдя до своего крайнего положения мировоззренческий маятник, словно оттолкнувшись от крайнего барьера, вновь начинает свой путь в обратном, в данном случае - антисциентистском направлении. Как реакция на крайности сциентизма - на универсализацию и абсолютизацию научного, прежде всего - естественнонаучного знания, на стремление создать философию столь же единственную и окончательно доказуемую, как науки о природе, - в XIX веке формируются и становятся все более популярными антисциентистские философские течения, такие, к примеру, как экзистенциальная философия, философия А. Шопенгауэра, философия жизни. Философия, начиная с Нового времени, и особенно философия эпохи Просвещения XVIII века интерпретирует человека как сложно устроенную машину. Такая философия исключала в человеке многое, имеющее для него значение не менее важное, чем рациональное знание, а именно, мир чувств, надежд, стремлений, эмоций, воли, веры, в том числе - религиозной. В противоположность этому экзистенциализм, как и философия жизни, - именно такие темы, в которых выяcняются особенности и смыслы жизни, сделали основным предметом своего исследования и интереса. Вторая половина XIX века - время популярности позитивизма, марксизма, социал-дарвинизма. Это период эффективного развития естественных наук - физики, химии, биологии, когда казалось, что достижения в данных областях способны обеспечить или, как минимум, стимулировать аналогичные процессы достижений и открытий в области гуманитарного знания [3]. Представлялось вполне возможным использовать выводы и методы, например, теории эволюции Ч. Дарвина, для создания столь же успешных социально-философских, социологических и исторических концепций. Г. Спенсер - английский философ, соотечественник и современник Ч. Дарвина считал, что борьба за существование, естественный отбор и т.п. способны объяснить происхождение человека, социальную эволюцию, общественные конфликты, историю и ее перспективы. В то же время в противоположность позитивизму создаются и впоследствии, в XX - XXI веках, становятся чрезвычайно значимыми антипозитивистские философские и социологические течения. Одно из наиболее популярных и влиятельных среди них связано с именем М. Вебера, представителя неокантианской Баденской школы. Философия Баденской школы своими исследованиями способствовала возобновлению актуальности изучения антисциентистских традиций не только с точки зрения их содержания, но и с позиций их методологического анализа. Заслуга Баденской школы и ее наиболее значимых представителей - В. Виндельбанда и Г. Риккерта состояла в обосновании теоретической несводимости и, следовательно, автономности естественнонаучного и гуманитарного знания, наук о природе и наук о культуре. Подобные разработки замечательны тем, что отрицают односторонние аргументации в пользу выбора сциентистских или антисциентистских концепций, выбора, упрощающего в любом варианте сложные реальные обстоятельства. Вместо подобной искусственной схемы предлагается распределение проблем на те, которые можно изучать на основе поиска общих закономерностей, что характерно для естествознания, и те, изучение которых возможно на основе описания уникальных феноменов, что характерно для истории и других социокультурных наук [2]. Подобное разделение представляется наиболее последовательным и логичным, так как не стремится подогнать объективный материал под заранее сформулированную условную модель, а напротив - исходит из конкретного материала, стремится учесть его особенности. В качестве вывода следует еще раз отметить, что антисциентизм противостоит сциентизму по нескольким позициям, наиболее радикальная из которых связана с критикой науки вообще. Более логичным представляется антисциентизм в тех случаях, когда он отмечает неоправданные в его понимании претензии науки на приоритетное положение в различных ненаучных сферах, там, где точность и доказательность единственного варианта не представляются возможными. Или когда одними только техническими приемами подменяется сложный процесс системного управления. Как одна из показательных проблем в данном отношении может быть названа проблема технократического руководства. При определенных обстоятельствах власть способна предложить решение общих социальных, экономических и политических вопросов без учета гуманитарной составляющей, в частности, не принимая во внимание то, как скажется подобный способ управления на слабо защищённых категориях населения. Т.е. в данном случае имеется в виду перенесение акцента решения проблемы на исключительно технические методы проведения этого решения. Подобная постановка вопроса и способы нахождения ответа логично критикуются с антисциентистских позиций. Наконец, еще одна область противостояния антисциентизма и сциентизма обусловлена современными научными и техническими достижениями, их реальными или возможными негативными последствиями. Технический прогресс - следствие научного прогресса. В этом отношении в качестве аргументов антисциентистской критики используются нынешние сложные проблемы, ставшие результатом научно-технического развития. С ними прежде всего связано использование высоких достижений науки и техники в военной сфере, создание оружия массового поражения, которое в наше время стало угрозой самому существованию человечества. К таким же объектам критики с позиций антисциентизма относятся проблемы экологии, биологии, химии, медицины - все они ставят перед мировым сообществом не только частные, но и комплексные вопросы - культурные, политические, правовые, философские, этические. Вопросы этики и философии, таким образом, остаются по-прежнему полем противостояния антисциентизма и сциентизма. Очевидно, однако, что, как и раньше, философскими аргументами не может быть определен и доказан в чью-либо пользу единственный истинный вариант ответа. В каждом случае возможные выводы обусловлены разными факторами - такими, как особенности доминирующей в обществе культуры, или например, - религиозная, мировоззренческая, философская, или в конце концов - жизненная позиция. В ХХ - XXI веках стало очевидным, что абсолютизация аргументов сциентизма или антисциентизма и их претензии на исключительную истинность ни исторически, ни философски не оправданы [3]. Именно поэтому следует сделать вывод о том, что конфликт между ними - следствие одностороннего понимания уникальности собственного их подхода к многообразным проблемам, которые не могут иметь одинакового и тем более единственного универсального решения.