The non-classical rationality and the problem of legal values

Full Text

В качестве неотъемлемой части культуры общества право воплощает в себе важ- нейшие ценностные представления его членов. Само по себе нормативное содержание права является не только порождением матери- альных условий жизни социума, но и в равной мере - отражением базовых мировоззренче- ских установок общества. Соответственно, эво- люция правовой системы не может получить адекватного осмысления в отрыве от анализа изменений, происходящих в мировоззрении носителей данной традиции права. Ключ к про- чтению специфической системы знаков юриди- ческого дискурса кроется в языке той культуры, в рамках которой разворачивается указанный дискурс. А имплицированные в правовой систе- ме ценностные установки служат мостом между правосознанием людей и конкретно-историческим сознанием культуры. В свете сказанного становится очевидным, насколько болезненное воздействие может ока- зывать ломка устоявшихся мировоззренческих структур на общественное правосознание, в целом довольно консервативное и привязанное к тради- ционным формам. Тем не менее в условиях неиз- бежной периодической смены культурных пара- дигм правосознание порою сталкивается с утра- той актуальности в общекультурном контексте тех ценностных предпосылок, которыми до тех пор направлялось развитие правовой традиции. Это ставит перед юридической наукой и философией права непростую задачу по поиску и выражению на языке трансформировавшегося культурного пространства тех правовых ценностей, которые соответствовали бы новым реалиям. Богатый материал для изучения подобных процессов в юридической мысли предоставляет первая половина XX столетия, когда в условиях заката модернистской культурной парадигмы ев- ропейские народы столкнулись с явлением кри- зиса правового сознания. Признаки кризисных явлений выявлялись уже на рубеже веков. Приме- чательно, что в 1909 г., когда в работе «Введение в философию права. Кризис современного право- сознания» П.И. Новгородцев ставил вопрос: «Что представляет собою кризис современного право- сознания: полное крушение старых начал или их необходимое видоизменение?», ответ ученого звучал еще вполне обнадеживающе: «основные начала, - те, во имя которых ранее совершалось движение вперед, понятие личности, принципы равенства и свободы, - остались в силе»1. По его мнению, потерпели крушение лишь «те простые и гармонические схемы, в которых пламенное во- ображение оптимистического века хотело видеть разрешение общественных противоречий»2, в то время как основной вектор развития и ценност- ные ориентиры европейской политико-правовой системы сохраняются в неизменном виде. Однако позднее, в середине века П.А. Сорокин, анализи- руя проявления и причины упадка систем права и нравственности в современной западной цивили- 1 Новгородцев П.И. Введение в философию права: Кри- зис современного правосознания. М.: Наука, 1996. С. 251. 2 Там же. 18 Российский журнал правовых исследований. 2015 ◆ № 3 (4) зации, уже будет связывать его с тотальным кри- зисом постренессансной «чувственной культуры» и соответственно отрицать саму возможность дальнейшего развития европейской правовой си- стемы на прежних ценностных основаниях. Так или иначе, но к началу XX в. кризис пра- восознания со всей остротой поставил перед юридической наукой в России и на Западе вопрос о необходимости нового обоснования юридиче- ских ценностей, а равным образом - и ценности самого права. Причем ответ на этот вопрос дол- жен был быть дан в условиях формирования но- вого неклассического типа рациональности, что предполагало необходимость радикальной пере- стройки самого познавательного акта. В настоя- щей статье мы рассмотрим несколько примеров постановки и разрешения этого вопроса предста- вителями российской философии права. Классическая парадигма в научном мыш- лении сформировалась в XVII в. на базе гносе- ологических идей, выдвинутых прежде всего Декартом. Исходным пунктом познавательного процесса был определен самосознающий субъ- ект, противопоставленный внешнему миру как объекту познания. Необходимой предпосылкой и условием постижения реальности становит- ся имманентная данность субъекту логических структур познания, которые представляются тождественными законам самого мироздания. Эта внутренняя гармония законов человеческо- го мышления и разумных законов природы слу- жит залогом возможности получения истинных и объективных знаний о мире при условии того, что субъект сможет освободить процесс познания от влияния страстей, искажающих изначальную чистоту восприятия реальности. Рационалисти- ческая философия Нового времени исходит из представлений о единстве разумного начала в мире, из чего следует принципиальная воспро- изводимость познавательного опыта для всех субъектов, мыслящих четко и последовательно. Объективное знание, обладающее признаками необходимости и всеобщности, рассматривается не только в качестве предпосылки подчинения природы человеку, но и как фундамент для переу- стройства жизни самих людей на началах разума. Это рационалистическое в своих основах мировоззрение породило такие политические и юридические конструкции, как естественное право (в виде учения о всеобщих разумных осно- вах права), теория разделения властей, правовое государство и др. В подчинении иррационально- го произвола - источника непредсказуемости и хаоса в общественной жизни - рациональным юридическим структурам мыслители эпохи мо- дерна видят залог социального прогресса и бла- годенствия. В рамках классической парадигмы правовые ценности предстают как система всеоб- щих, неизменных и связанных с необходимыми истинами разума принципов-аксиом, к которым субъект приобщается путем их рационального по- стижения априорным путем или путем выявления их в позитивно-правовых формах, воплощающих в себе абстрактные принципы права. Таким образом, к концу XVIII в. складываются основные элементы новоевропейской правовой традиции, характер которых был задан класси- ческим идеалом рациональности. Вместе с тем во второй половине столетия чистота рационалисти- ческого юридического дискурса была существен- но искажена с возникновением исторического со- знания, отдельные элементы которого появляют- ся уже в классических произведениях Монтескье в виде утверждения значимости случайных факто- ров в формировании законов государства. Исто- рический подход к праву поставил под вопрос все- общность юридических ценностей, воплощенных в понятии естественного права. Тенденция была продолжена в XIX в. позитивистскими доктрина- ми с их принципиально агностической позицией в метафизических вопросах, сводившими рацио- нальность в праве к чисто утилитарной целераци- ональности. И если до тех пор легитимация дей- ствующих норм обеспечивалась установлением их логической связи с всеобщими абстрактными принципами естественного права, то теперь кри- терием приемлемости той или иной нормы стала выступать ее генетическая связь с волей законода- теля или просто ее действенность в качестве сред- ства социального регулирования. С точки зрения позитивизма, терял свой смысл вопрос об объек- тивном характере правовых ценностей, не говоря уже об их общезначимости. Окончательное же свертывание рационали- стической парадигмы в европейской политико- правой традиции происходит только с уходом в прошлое самого классического типа рациональ- ности, с которым она была неразрывно связана. Симптомом этого была проблематизация ис- ходных допущений научного мышления, прежде принимаемых за аксиому, а именно: беспредпо- сылочности и «прозрачности» сознания в каче- стве субъекта, воспринимающего реальность. Так, анализ идеологии К. Марксом и Ф. Энгель- сом выявил факт «многомерности сознания или сознательных явлений и их способности надстра- иваться одно на другое так, что объекты, потеряв- шие естественность или не имевшие естествен- ности, не контролируемые нами рационально <…> приобретают и обрастают теми значениями, которые и называются идеологическими в том смысле, что появляются некоторые автономные образования осознания, воображающие себя конечной точкой отсчета, а в действительно- сти являющиеся выражением чего-то другого»3. 3 См.: Мамардашвили М.К. Классический и неклассиче- ский идеалы рациональности. СПб.: Азбука, 2010. С. 68. Russian journal of legal studies. 2015 ◆ № 3 (4) 19 Аналогичное значение имели произведенные З. Фрейдом исследования несознаваемых процес- сов человеческой психики, влияющих не только на поведение, но и на само отношение человека к окружающей реальности. Таким образом, отказавшись от классической схемы познавательного процесса как непосред- ственного отражения сознанием объективной реальности, неклассическая рациональность начинает рассматривать субъекта и его харак- теристики в качестве неотъемлемых аспектов знания, фиксирующего определенный способ восприятия реальности субъектом. Принципи- альным становится допущение того, что «созна- ние, постигающее действительность, постоянно наталкивается на ситуации своей погруженности в саму эту действительность, ощущая свою зави- симость от социальных обстоятельств, которые во многом определяют установки познания, его ценностные и целевые ориентации»4. М.К. Ма- мардашвили так описывает эту познавательную установку: «Мы понимаем, сами установившись в качестве события в мире вместе с законами этого мира. В этом смысле законы мира нельзя пони- мать, не помещая в сам мир некое сознательное и чувствующее существо, которое понимает эти законы»5. С позиций неклассической рациональности способ восприятия правовых явлений субъектом начинает рассматриваться как определяющий фактор в формировании той или иной картины правовой реальности. Это порождает представ- ления о многомерности указанной реальности, заданной допущением нескольких точек отсче- та. Различие классической и неклассической парадигм рельефно проступает в их подходах к пониманию соотношения общего и частного в юридической сфере. Так, сравнивая холистские и атомистские методологические установки в понимании права, З.Д. Деникина указывает, что в классической парадигме правовой атомизм «формируется в виде проблемы индивидуального выбора предзаданных нормативных значений». В неклассическом же понимании права «атомизм как приоритетная методологическая стратегия связан с личностной самоидентификацией, вы- бором особенной онтологической и ценностной системы отсчета»6. Что же касается холистских установок, если в классических представлениях, где «часть детерминирована законами целого», «правовой холизм связан с обоснованием леги- тимности индивидуальных притязаний», то в неклассическом понимании «правовой холизм 4 Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия на- уки и техники. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/ Science/Step/11.php (дата обращения: 05.09.2015). 5 Мамардашвили М.К. Указ. соч. С. 106. 6 Деникина З.Д. Неклассическая и постнеклассическая философия права. М.: Изд-во МГОУ, 2010. С. 221. связан с обоснованием легитимности общезна- чимых норм»7. Иными словами, независимо от принятия той или иной методологической пози- ции в вопросе соотношения целого и его частей, неклассическая парадигма в сфере социального познания выводит на первый план проблему са- моопределения личности в ценностной сфере. Последнее предполагает обращение к исследова- нию самого акта, в ходе которого субъект утверж- дает себя в рамках определенной системы юри- дических ценностей. Одним из первых, кто в отечественной юри- спруденции начала прошлого века, поставив во- прос о субъективных основаниях права, ввел в исследование права элементы неклассического подхода, был Л.И. Петражицкий8. Предметом его исследования становятся процессы в психике че- ловека, в результате действия которых индивиды наделяют себя и других правами и обязанностя- ми. Нормы и правила, которым как источникам правомочий и правообязанностей приписывает- ся объективный характер, выступают порожде- ниями индивидуальной психики, а иллюзия их реальности и обязательности рассматривается Петражицким в качестве продукта «проекци- онной точки зрения». По его словам, «реально существуют только переживания этических мо- торных возбуждений в связи с представлениями известного поведения»9. Первичной формой су- ществования права является право интуитивное, непосредственно связанное с действием импера- тивно-атрибутивных эмоций каждого субъекта, и поэтому всегда индивидуальное. Что же каса- ется позитивного права, его отличительной чер- той является то, что оно отражает воздействие представлений внешних «нормативных фактов» на психику субъекта. Однако и в данном случае формирование правовых эмоций также цели- ком зависит от того, как субъект воспринимает эти внешние факты. Разнообразие нормативных фактов, способных вызывать императивно-атри- бутивные эмоции, обуславливает существование множества разновидностей позитивного права в рамках данного общества, причем официальное право выступает только одной из его разновид- ностей. Поскольку источник основных правовых фе- номенов относится к области индивидуальной психики, теория Петражицкого рассматривает действие внутренних психических механизмов единственным по-настоящему реальным факто- ром, определяющим принятие субъектами тех или иных поведенческих нормативов, правил 7 Там же. С. 222. 8 См.: Козлихин И.Ю., Поляков А.В., Тимошина Е.В. История политических и правовых учений. СПб.: Изд. Дом СПбГУ, 2007. С. 741. 9 Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб.: Лань, 2000. С. 51. 20 Российский журнал правовых исследований. 2015 ◆ № 3 (4) или принципов. В этом смысле любые ценност- ные системы выступают равноправными и об- условленными субъективным, да и то зачастую несознаваемым выбором. Вопрос об объектив- ности и общезначимости юридических ценно- стей, таким образом, снимается и уступает место вопросу о лежащих в области человеческой пси- хики причинах, побуждающих индивидов посту- пать тем или иным образом. Вместе с тем проблема обоснования обще- значимых ценностей в сфере права в условиях усугубляемого политическими потрясениями первой четверти XX в. кризиса правосознания становилась как нельзя более актуальной. Одной из попыток рассмотрения этого вопроса с пози- ций неклассической методологии была феноме- нологическая концепция права Н.Н. Алексеева. Решительно выступая против рационалистиче- ского подхода к определению права, центральное место в своих исследованиях он отводит анализу акта, в котором субъект воспринимает правовые ценности. Принципиальным моментом феноме- нологического подхода к анализу указанного акта становится установка на преодоление свойствен- ного классической науке противопоставления познающего субъекта познаваемой реальности как объекту. Речь идет не просто о рассудочном познании, а о «заинтересованном отношении», жизненном выборе, отождествлении себя с опре- деленной ценностной системой. Ценности, име- ющие характер первичных «качественных дан- ностей», не определимых и не выводимых логи- ческим путем, но вместе с тем очевидных в своей объективности, даются только в непосредствен- ном созерцании 10. Первоначальные правовые данности интуитивно переживаются субъектом и одновременно интеллектуально им призна- ются. Понятно поэтому, что при данном подходе ценности не рассматриваются как нечто внешнее субъекту - он обнаруживает их в себе самом. Субъект, таким образом, включается Алексеевым в структуру права в качестве носителя правовых ценностей. Из этого следует, что усмотрение и признание ценностей требует определенных ка- честв самого субъекта, без которых он навсегда останется лишь исполнителем навязанного ему формального юридического порядка. Ориентированность неклассической методо- логии на субъективные аспекты восприятия ре- альности придает ключевое значение проблеме правосознания в юридических исследованиях. И.А. Ильин в своих работах, посвященных во- просам правосознания, уделяет особое внимание предпосылкам формирования «здорового правоценностей. Как и Алексеев, он не считает возмож- ным сводить правосознание только лишь к «зна- нию положительного права». По его словам, оно «включает в себя все основные функции душевной жизни»: прежде всего - волю, а также - чувство, воображение, и «все культурные и хозяйственные отправления человеческой души» 11. В качестве «целостного стремления» правосознание охваты- вает как сознательно-разумные части души, так и «неразумные тайники ее», именно в последних черпая свою жизненную силу12. Таким образом, говоря о правосознании, философ подразумевает «некую духовную настроенность» субъекта по от- ношению к праву, «естественное чувство права и правоты», «инстинктивное правочувствие, в ко- тором человек утверждает свою собственную ду- ховность и признает духовность других людей»13. Воля к праву - это органичное проявление «воли к духу», то есть общей направленности личности на утверждение высших духовных ценностей, «верховного и универсального блага», охватываю- щей все области человеческой души. Естественно, что воспитание «нормального правосознания» становится воспитанием лично- сти во всех ее духовных проявлениях. Проблема правовых ценностей получает осмысление как проблема формирования субъекта, способного к восприятию и признанию этих ценностей. От- сюда - первая аксиома правосознания, которая определяется Ильиным в качестве «закона духов- ного достоинства», то есть уважения к себе как к существу, способному к осуществлению и воспри- ятию чего-то безусловно ценного14. Из уважения к себе, из духовного самоутверждения рождается автономия, вторая аксиома правосознания, озна- чающая самостоятельность и одновременно - способность к самоограничению. Поскольку же право существует в сфере межличностной ком- муникации, третьей аксиомой правосознания выступает взаимное духовное признание субъек- тов. Таким образом, правовое общение предстает как взаимодействие личностей - самостоятель- ных духовных центров - на основе их взаимного признания и обоюдного утверждения правовых ценностей. Другим ключевым аспектом неклассического осмысления правовых явлений становится про- блема личностного принятия внешней нормы, ценностной системы, которую субъект находит уже полностью сформировавшейся, в определен- ном смысле, навязываемой ему и, следовательно, требующей обоснования ее значимости для са- мого индивида. Б.П. Вышеславцев исследует отсознания» в качестве способности индивида к ус- 11 См.: Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве. мотрению и реализации в своей жизни правовых 10 Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб.: Юрид. ин-т, 1998. С. 54. М.: АСТ, 2006. С. 191. 12 Там же. С. 288. 13 Там же. С. 281. 14 Там же. С. 380. Russian journal of legal studies. 2015 ◆ № 3 (4) 21 ношение субъекта к гетерономным требованиям закона, соединяя христианскую этику благодати и систему представлений о человеческой психи- ке, разработанную психоаналитическими кон- цепциями первой половины XX в. Он утверждает, что закон (в широком смысле слова) всегда вос- принимается как нечто внешне-принудительное, и, обращая свои требования к сфере сознания, встречает сопротивление на подсознательном уровне15. Вышеславцев пишет, что «В последней глубине, в иррациональной “бездне” (Ungrund) первичного избирающего акта, закон, автори- тет, власть - не действует: всякий закон должен быть свободно признан, всякий авторитет дол- жен быть свободно принят, всякая власть и вся- кое право должны быть свободно установлены»16. Принятие закона подразумевает необходимость соотнесения его цели с внутренними глубинны- ми устремлениями личности. Однако закон как внешне-принудительная сила не способен воз- действовать на сферы человеческой психики, лежащие за пределами сознания, поэтому при- нятию ценностей, лежащих в основании закона, должно предшествовать внутреннее преобра- жение самой личности, сублимация ее инстин- ктов и устремлений. Последняя же невозможна на пути следования рассудочной норме, на пути навязанных предписаний и запретов. Силой для воздействия на подсознательную сферу психи- ки обладают образы воображения, вызывающие определенные эмоции, предметы, переживае- мые как жизненные ценности, которые способны порождать внутренние стремления, вызывать к себе любовь. Таким образом, в этической систе- ме Вышеславцева антиномия закона, гетероном- ной нормы и человеческой свободы разрешается творческим отношением к ценностям, опреде- ляющим содержание нормы, что подразумева- ет внутреннее принятие их через соотнесение с личными жизненными ориентирами. Это близко соотносится с понятием «этики творчества» в философии Н.А. Бердяева, кото- рую он противопоставляет равным образом и рассудочно-нормативной этике закона и рели- гиозной этике искупления. В отличие от них, этика творчества «утверждает ценность инди- видуального и единичного»17. Дух ее опреде- ляется тем, что «нравственная оценка и нрав- ственный акт должны исходить из конкретной единичной личности и быть индивидуальными и неповторимыми в своей индивидуальности нравственными актами и оценками»18. Только личность может быть творцом новых ценно- 15 См.: Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса // Вышеславцев Б.П. Кризис индустриальной культуры. Избр. соч. М.: Астрель, 2006. С. 66. 16 Там же. С. 113. 17 Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: АСТ, 2006. С. 215. 18 Там же. С. 216. стей в нравственной жизни. Этика творчества, «идущая от личности», тем не менее направлена социально, нравственный акт личности имеет общественное значение. С.Л. Франк в духе «философии всеединства» рассматривает встречу личного и общественного начала в общем «мы» как источник ценностей, одновременно индивидуальных и социальных. Он подчеркивает коммуникативную природу личности, индивидуального «я», которое обрета- ет себя только в диалоге с Другим, с «ты»19. При- чем диалог этот становится возможным только благодаря их принадлежности к общности «мы». Внутренняя связь «я» и «мы» рассматривается предпосылкой для осознания общих ценностей в качестве ценностей личных. Поэтому каждый индивид способен путем интроспекции найти в глубинах своей души то, что на ценностном уровне объединяет его с другими. Обоснование объективного характера этических и правовых ценностей, с точки зрения Франка, предполагает осуществляемое личностью «узнавание» всеоб- щего в частном и частного во всеобщем. Подводя итоги, еще раз отметим, что пробле- ма ценностей в праве - это проблема отношения правовой системы к определенной культурной среде. Актуальность исследования ценностных оснований права возрастает в кризисные пе- риоды, когда структурные изменения в обще- ственном мировоззрении становятся причиной рассогласования между правовой традицией и нарождающимся новым языком культуры. Си- туация осложняется тем, что в условиях смены мировоззренческих парадигм юридическая на- ука не может опереться на готовые методоло- гические формулы и должна, как мы это можем увидеть на примере культурной ситуации начала XX в., заново ставить вопрос об отношении лич- ности к праву и правовым ценностям. Применяя неклассическую методологию к исследованию этой проблемы, отечественные философы и правоведы первой половины прошлого века об- ращались прежде всего к анализу субъективного акта, в котором индивид воспринимает правовые ценности. В отличие от модернистских правовых концепций, основанных на рационалистическом мировоззрении, где субъект воспринимал прин- ципы права и правовые ценности в качестве не- изменного набора истин разума, неклассическая модель научного дискурса строилась на пред- ставлениях об определяющей роли субъекта и его индивидуальных характеристик в формиро- вании определенного взгляда на юридические ценности. Особенности переходного периода, разрушение прежней модернистской парадигмы обуславливали необходимость перевода пробле- 19 См.: Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Респу- блика, 1992. С. 50. 22 Российский журнал правовых исследований. 2015 ◆ № 3 (4) мы правовых ценностей в антропологическую плоскость, рассмотрения ее с позиций жизнен- ного самоопределения и творческого призвания человека в меняющихся культурных условиях. Таким образом, кризис правосознания, осмыс- ленный в рамках кризиса культуры модерна, в очередной раз ставил перед индивидом сокра- товскую задачу познания самого себя, развития в себе способности к восприятию ценностей, адек- ватных новой культурной ситуации.

About the authors

V B Romanovskaya

Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod

Email: law-unn@mail.ru

P S Zhdanov

Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod

Email: law-unn@mail.ru

References

Supplementary files