ОБ АРХИТЕКТУРЕ КАК О НАСУЩНОМ

Аннотация

Архитектура - пространственный феномен человеческой культуры. Ее происхождение озадачивает непременными ссылками на материальность и разграничения между пространством укрытия и окружением. Но именно эти ссылки уводят нас в сторону от нескольких важных концептов.

Полный текст

Рис. 1. Вид из окна поезда. Архитектура как пространственно-культурный феномен. Возникновение обитаемого места. Интеграция (слияние, взаимное проникновение, гармония) деревни, склонов, реки. 91 Коротко Архитектура - пространственный феномен человеческой культуры. Ее происхождение озадачивает непременными ссылками на материальность и разграничения между пространством укрытия и окружением. Но именно эти ссылки уводят нас в сторону от нескольких важных концептов, заставляя смешивать то, что способно воодушевить, с тем, что свидетельствует о устоявшемся человеческом намерении не особо беспокоиться о душе. В результате подобного смешения мы как будто оделись в каменные одежды и приняли априори уверения в правоте таких примитивных действий как строительство бесконечных коммерческих емкостей, поделенных на частные гнезда. В эти частные изолированные гнезда (ячейки) мы покупаем вещи, в числе которых особым приоритетом пользуются унитаз, кухонная плита и кровать. В данной ситуации настораживают многочисленные отступления от многочисленности и многозначности нашего замечательного мироздания: как будто мы сами заставляем себя мучиться и скучать. Ну, вот, например, наступает лето, а у нашего каменного гнезда не оказывается деревянной террасы с прислонившимся к перилам кустом сирени. Или, если вас занесло на двадцать шестой этаж, и теперь, увы, ваш выбор вовсе не в том, чтобы медитировать на крыльце, или рассматривать муравьев. Дальше-больше: в гости теперь приходить «по звонку», у детей нет компании во дворе, никто из соседей давно не читал Флобера, да и самих соседей вы не знаете по именам. Матрица антиутопии размножает не сложное, а простое. Не глубокое, а мелкое и поспешное. Одинаковое, а не разное. И где здесь архитектура? В чем же ее «пространственный и культурный феномен»? В том, как упомянуто выше, этот феномен отсутствует. Достоверность определения архитектуры обретается с помощью перестановки акцентов: в центре дискурса вместо гнезда будет предложено место для человека. Этот человек стремится к обитанию, и соответственно - архитектура начинает играть роль соответствующей декорации к сценарию. Обитать - значит создавать собственную реальность. Архитектура - отклик на человеческое стремление к событийности. Рис. 2. Архитектура без архитекторов. Самарский двор - феномен обитания. Событийность ритуалов и уникальная атмосфера. 92 Innovative Project. 2020. Том 5. №11 Но именно обитание понимается как событийность. Круг замыкается, и в центре круга - субъект. Не важны его статус, образование и материальный доход. Архитектура - это синтез средовых историй, включая старые и новые вещи, двор, дом, камни, берег, небо, ручей, крыльцо, пришедших гостей. Экстракт в виде дома - разумное допущение, профессиональное самоограничение, но не более того. Пространственный феномен - всегда больше постройки. Поэтому научить архитектуре в университете - невозможно. Или почти невозможно. Учить архитектуре - это все равно, что учить становиться субъектом своей реальности. Поэтому, если мы хотим поставить знак равенства между архитектурой и пространственно-культурным феноменом, то архитектуры как профессии не существует. При этом есть некая договоренность - работать с экстрактами, и - соответственно - выстраивать особую профессиональную философию, касающуюся ценности экстрактов и соответствующих действий с ними. Исходя из этой договоренности, создаются профессиональные структуры, занимающиеся домами, не обращая внимания, на то, как люди хотели бы жить. Большинство принимают подобные предложения за насущное, соглашаются покупать и вселяться в бетонные гнезда, или восхищаться объектами-аттракционами, повышающими самооценку политиков и профессионалов. Университетские программы ориентированы на архитектуру как науку об экстрактах. Кроме коммерческих ячеек, профессионалы умудряются, время от времени, спроектировать и построить «дома для людей», и вот именно на этом архиве воздвигнута история архитектуры со всеми ее дисциплинами: но упомянуты в ней не только чувственный Бродский, но и самонадеянный и дорогостоящий Либескинд. Бытуют внутри этой истории и витрувианские банальности про «триаду», и высокопарные восхваления леонидовских небоскребов у кремлевской стены (равно взамен Кремля), и уж совсем примитивные споры по поводу того, чья «архитектурная школа» лучше. На все на это хочется ответить предложением сесть в поезд, идущий из Санкт-Петербурга в Самару, а лучше - в Петропавловск Камчатский, устроиться у окна и смотреть на то, что люди построили без всяких архитекторов и выдающихся школ. Смотреть на одиноко светящиеся окна, тальвеги, хутора, огороды, станционные строения, дачи, и прочее, слившееся в нечто единое, и потом еще увидеть человека, или сидящего в лодке, или идущего по тропе. Поезд и путешествие могут научить нас почувствовать архитектуру как целостность и событийность места, - действительно обитаемого пространства.