BOUNDARY OF PRE-URAL AND URAL-MUGODZHARY MINING AND METALLURGICAL CENTERS OF THE LATE BRONZE AGE: HISTORICAL AND CULTURAL CONTENT, PHYSICAL AND GEOGRAPHICAL CONDITIONALITY

Full Text

Одной из глобальных историко-металлургических систем позднего бронзового века (ПБВ) Центральной Евразии являлась Западноазиатская (Евразийская) металлургическая провинция1. Основные меднорудные ресурсы Западноазиатской металлургической провинции были сосредоточены на ее восточном фланге, в пределах Урало-Казахстанского региона. При этом важное место в системе товарообмена в сфере металлопроизводства занимала Уральская горно-металлургическая область. Особый статус Южного Урала и Мугоджар обусловлен тем обстоятельством, что в ПБВ здесь сформировалась срубно-алакульская трансграничная зона, функционирование которой в значительной мере определялось необходимостью коммуникации, связанной с трафиком металла. В степном Предуралье и южных отрогах Уральских гор в эпоху поздней бронзы сложились два самостоятельных горно-металлургических центра (ГМЦ). В данной статье будут рассмотрены два аспекта проблемы определения границы между этими историко-металлургическими образованиями. Один из них связан с археологическим контекстом, второй - с приуроченностью меднорудных объектов к геологическим структурам и природным территориальным комплексам, во многом определявшим выбор адаптационных стратегий и характер хозяйственно-культурных моделей, сложившихся в условиях степных и горно-степных экосистем. Новейшие открытия в области горной археологии коренным образом изменили наши представления о характере горно-металлургического производства эпохи бронзы на южном фланге Уральской горной страны, до недавних пор опиравшиеся на относительно скромные полевые материалы и теоретические разработки конца 1960-х - начала 1970-х гг. Е.Н. Черных, выделившего Приуральский и Зауральский ГМЦ2. В последние годы на интересующей нас территории были открыты и детально изучены сотни геоархеологических производственных объектов бронзового века, представленных рудниками и горно-перерабатывающими комплексами, приуроченными к различным геологическим структурам. Это позволило уточнить ареалы Приуральского и Зауральского (Южно-Уральского) ГМЦ, а также выделить в качестве самостоятельных таксономических единиц Средне-Уральский и Уральско-Мугоджарский (Мугоджарский) ГМЦ, представлявшие собой обособленные производственные структуры3. В составе наиболее хорошо изученных на сегодняшний день Приуральского и Уральско-Мугоджарского ГМЦ достаточно уверенно обособляются отдельные горно-металлургические районы (ГМР), отличающиеся высокой концентрацией древних рудников на площади месторождений и рудопроявлений меди. Если в пределах Уральско-Мугоджарского региона все они располагаются в ареале кожумбердынской культурной группы, относящейся к алакульской линии развития, то в степном Приуралье картина не столь однородна. Медные рудники, сосредоточенные в бассейне Илека, на левобережье Урала и в Урало-Сакмарском междуречье, можно связать преимущественно с деятельностью горняков западноалакульской культурной группы, в то время как более северные Каргалинский и Сакмаро-Юшатырский ГМР в целом соотносятся с металлопроизводством носителей срубной культуры. В целом нужно отметить, что ареалы кожумбердынской и западноалакульской культурных групп охватывают обособленные с физико-географической точки зрения области на южной оконечности Уральской горной страны. Памятники, оставленные носителями кожумбердынского культурного комплекса, располагаются в пределах Приюжноуральской степной предгорно-равнинной области и Мугоджар, ранее объединявшихся в рамках Уральско-Мугоджарской низкогорной провинции. Для пространственной организации западноалакульских древностей можно констатировать приуроченность преимущественно к Урало-Илекскому (Подуральскому) округу Сыртово-Предуральской холмисто-увалистой области (рис. 1)4. При этом все они располагаются в подзоне южных степей, включая горно-степные экосистемы Южного Урала и Мугоджар. Это обстоятельство имеет принципиальное значение, поскольку именно оно определяло особенности хозяйственных и производственных субструктур указанных культурных образований. В настоящее время состояние источниковой базы таково, что более или менее определенно можно говорить об историко-культурном содержании, точнее культурной атрибуции памятников ПБВ лишь на участке непосредственного соприкосновения юго-восточной периферии Приуральского ГМЦ и северо-западного фланга Уральско-Мугоджарского ГМЦ (рис. 1). В субмеридиональном направлении вдоль восточной кромки Предуральского краевого прогиба на стыке с Главным Западно-Уральским надвигом и в пределах Орь-Илекской возвышенности довольно отчетливо проходит линия разграничения ареалов западноалакульской и кожумбердынской культурных групп. Первая из них при сохранении доминантных алакульских признаков отчетливо демонстрирует присутствие срубного компонента (рис. 2). Вторая, тоже относясь к алакульской линии развития, включает в себя элементы федоровской культуры (рис. 3). На северо-восточной периферии Уральско-Мугоджарского ГМЦ картина более сложная. Здесь кожумбердынские памятники покрыты своеобразной срубно-алакульской «вуалью». Дело в том, что в зоне Главного Уральского разлома в ПБВ локализовался один из участков контактной зоны срубной и алакульской культур5. Это объясняет синкретический характер памятников магнитогорского варианта6. В связи с этим можно отметить, что недавно И.П. Алаева выступила с инициативой рассматривать памятники степной зоны Южного Зауралья в контексте западноалакульской культурной группы7. Примечательно, что в этом районе смыкаются ареалы Приуральского, Уральско-Мугоджарского и Зауральского ГМЦ, установление геоархеологических рубежей которых является одной из насущных задач. Особенности орографии и гидрографической сети в трансграничной зоне оказали существенное влияние на пространственную организацию системы расселения носителей западноалакульского и кожумбердынского культурных комплексов. В этом плане уместным представляется обратиться к этнографическим параллелям, учитывая сопоставимость максимально адаптированных к условиям степных и горно-степных ландшафтов хозяйственно-культурных моделей, базировавшихся на подвижных формах скотоводства с посезонным чередованием пастбищ и водных источников. В этом плане показательно, что с конца XVIII в. вплоть до начала XX в. локальные экологические ниши, соответствующие ареалам западноалакульских и кожумбердынских древностей ПБВ, были заняты представителями отдельных казахских родов из поколений жетыру и алимулы с аналогичными демографическими параметрами общин, практически идентичными границами родовых кочевий и дислокацией зимовок (кыстау) и летних пастбищ (джайлау). Следует также обратить внимание на то обстоятельство, что известные по историческим и этнографическим источникам традиционные маршруты сезонных миграций некоторых казахских родов (торткара, шекты и др.) совпадали с караванными трактами и имели, вероятно, предысторию в ПБВ, обеспечивая легирующим сырьем бронзолитейное производство в металлопроизводственных центрах степного Приуралья и Мугоджар посредством своеобразного оловянного трафика из Средней Азии на Южный Урал8. Эти данные хорошо согласуются с современными представлениями о физико-географическом районировании южной оконечности Уральской горной страны. Отнюдь не случайным образом граница между Приуральским и Уральско-Мугоджарским ГМЦ и, соответственно, ареалами западноалакульской и кожумбердынской культурных групп, с металлопроизводственной деятельностью которых связано функционирование указанных историко-металлургических образований, демонстрирует абсолютное совпадение с условной линией разграничения обособленных физико-географических таксонов. Так, согласно схеме природного районирования Урала, предложенной А.А. Чибилевым и Ант.А. Чибилевым, здесь пролегает рубеж между Сыртово-Предуральской холмисто-увалистой и Центрально-Приюжноуральской мелкосопочно-высокоравнинной провинциями Приюжноуральской области9. Любопытно, что в фундаментальном исследовании А.В. Шакирова, посвященном физико-географическому районированию Уральской горной страны, рассматриваемая территория позиционируется как пограничье между Сакмарско-Илекской и Урало-Таналыкской провинциями Южноуральской области10. По сути дела, различия в представлениях специалистов-географов носят лишь терминологический характер. Не менее показательна реконструируемая картина в трансграничной зоне Приуральского и Уральско-Мугоджарского ГМЦ с точки зрения геологии и геоморфологии. В интересующем нас районе пролегает граница между пермскими отложениями и геологическими структурами каменноугольной и девонской систем палеозоя11. Этим объясняются и различия в характере медного оруденения. В пределах Приуральского ГМЦ рудоносные комплексы, обозначаемые в геологической литературе собирательным термином «медистые песчаники», к числу которых относят также меденосные структуры в мергелях, алевритах и алевролитах, связаны с казанским и татарским ярусами поздней перми12. Месторождения и рудопроявления меди Уральско-Мугоджарского ГМЦ приурочены к различным геологическим структурам офиолитового пояса. Выделяются меднорудные комплексы в гипербазитах и тальк-карбонатных породах, пироксенитах, базальтах и яшмах, контактовых зонах гранитоидов13. Таким образом, реконструируемая на основе геоархеологических исследований граница Приуральского и Уральско-Мугоджарского ГМЦ имеет под собой объективные основания. Она определяется геоморфологическими особенностями трансграничной территории на стыке преимущественно пермских и девонских систем палеозоя. С этим обстоятельством напрямую связаны различия характера медного оруденения в пределах обсуждаемых историко-металлургических образований. Геоархеологические рубежи Приуральского и Уральско-Мугоджарского ГМЦ уверенно соотносятся с ареалами западноалакульской и кожумбердынской культурных групп, контактная зона которых соответствует линии разграничения Сыртово-Предуральской и Центрально-Приюжноуральской физико-географических провинций. Орографические и гидрографические элементы природных территориальных комплексов определяли их специфику и диктовали выбор адаптационных стратегий. В пределах обособленных физико-географических подразделений складывались хозяйственно-культурные модели, основанные на гармоничном сочетании подвижных форм скотоводства и горно-металлургического производства, опиравшиеся на рациональное использование природно-ресурсного потенциала, способность степных и горно-степных геосистем к регенерации с сохранением экологической функции. Рис. 1. Карта ареалов горно-металлургических центров и горно-металлургических районов на южной оконечности Уральской горно-равнинной страны. I - Приуральский ГМЦ, II - Уральско-Мугоджарский ГМЦ. Горно-металлургические районы (ГМР) Приуральского ГМЦ: I-1 - Каргалинский, I-2 - Сакмаро-Юшатырский, I-3 - Урало-Сакмарский, I-4 - Уральский левобережный; I-5 - Верхнеилекский. Горно-металлургические районы (ГМР) Уральско-Мугоджарского ГМЦ: II-1 - Центрально-Приюжноуральский, II-2 - Домбаровский, II-3 - Средне-Орский, II-4 - Верхне-Орский, II-5 - Восточно-Мугоджарский, II-6 - Южно-Мугоджарский (Берчогурский) Рис. 2. Материальный комплекс западноалакульской культурной группы в бассейне реки Илек: 1-28 - Восточно-Курайли I (мог.); 29-38 - Илекшар I (мог.); 39-41 - Георгиевский Бугор (мог.) Рис. 3. Материальный комплекс кожумбердынской культурной группы (1-24 - керамика; 25-37, 61 - камень; 39-41, 49, 50 - кость; 51 - раковина; 45, 54-58 - золото; 42-44, 46-48, 52, 53, 60, 62-74 - бронза; 59 - бронза, фаянс): 1, 3, 6, 70, 73 - Четыре Мара (мог.); 2, 5 - Малокаялинский (мог.), 4 - Ишкиновка II (мог.); 7, 42-44, 62 - Купухта (мог.); 8 - Ушкатта, у фермы № 9 (мог.); 9, 12 - Казачья Губерля II (мог.); 10 - Турсумбай I (мог.); 11 - Кожумберды (мог.); 13 - Гурюльдек (Калымта) (мог.); 18, 19 - Ишкиновка III (мог.); 14, 16 - Киргильда I (мог.); 15 - Казачья Губерля I (мог.); 17, 20-24 - Ушкаттинский I (мог.); 25, 27, 31 - Шуулдак (руд.); 26, 30 - Кенгияк (руд.); 28, 32, 33 - Южный Жамантау (руд.); 29, 34 - Жинишке (руд.); 35 - Пшенсай (руд.); 36 - Ушкаттинский (руд.); 37 - Еленовский (руд.); 38-41 - Тасты-Бутак (пос.); 46, 48, 50-53 - Тасты-Бутак I (мог.); 45, 49, 54-59, 64 - Ушкаттинский I (мог.); 60 - селище 56а (по А. С. Новиченко); 61 - Шандаша (пос.); 63 - пос. Ушкатта, у фермы № 9 (III); 65, 66, 69 - Ишкиновка (пос.); 67 - случайная находка (Домбаровский р-н Оренбургской обл., Орский музей, шифр Ик 5219/15); 68 - Ишкиновка II (мог.); 71, 72 - Байту (пос.); 74 - Мусогатское (пос.)

About the authors

Vitaly Vasil'evich Tkachev

Orenburg Federal Research Center, Ural Branch, Russian Academy of Sciences

Email: vit-tkachev@yandex.ru
Candidate of History, Associate Professor, Senior Researcher

References

Supplementary files