TSAR FEODOR IVANOVICH ABOUT LAPLAND QUESTION IN THE BORDER DISPUTE BETWEEN RUSSIA AND DENMARK-NORWAY (ACCORDING TO TSAR’S LETTER TO DANISH KING DATED AUGUST 1585)

Full Text

I. Предисловие Лапландский вопрос вполне можно назвать одним из самых сложных и противоречивых сюжетов в истории русско-датских отношений. На дипломатическом уровне этот крупный территориальный спор начал резко обостряться в период правления Ивана IV Васильевича. Суть спора состояла в установлении границы и разделении полномочий в Европейской Арктике между Россией и Датско-Норвежским государством. В свое время царь Иван IV сформулировал ряд аргументов для обоснования своих прав на Лапландию в процессе переговоров и в ходе дипломатической переписки с королем Дании-Норвегии Фредериком II1. Тем не менее датская сторона не приняла точку зрения, сформулированную Россией. Лапландский вопрос заметно обострился в конце правления Ивана IV Грозного и в самом начале правления Федора Иоанновича. Обострение этого вопроса потребовало от русского правительства придерживаться максимально твердой и обоснованной позиции. Ситуацию осложнял тот факт, что датская сторона отказалась подтверждать русско-датский договор (временный, перемирие) от 1578 года, который должен был заменить старый мирный договор (бессрочный, докончание) от 1562 года, во многом утративший свою актуальность из-за накопившихся противоречий в двусторонних отношениях. В итоге русско-датские договорные отношения оказались в весьма неопределенном положении, поскольку статус мирного договора 1562 года также оказался неясным. Отметим, что изначально осложнение русско-датских отношений все же было вызвано главным образом спорами относительно разделения территорий в Ливонии, лапландский же вопрос получил свое развитие на дипломатическом уровне несколько позднее. Общее «похолодание» во взаимоотношениях между двумя странами, имевшими общее пограничье на Севере, не могло не отразиться на международной обстановке, складывавшейся в Арктическом регионе. В 1582 году к побережью Лапландии была направлена датская военная эскадра, которая прибегла к грабительским действиям по отношению к иноземным торговым судам, шедшим к Кольскому полуострову и обратно2. Подобными действиями датская сторона недвусмысленно заявляла о своих намерениях по осуществлению контроля над русской частью Лапландии. Складывавшаяся ситуация потребовала от русских властей предпринять срочные меры по укреплению Колы - основного русского поселения в Лапландии. Эта задача становилась тем более актуальной с учетом того факта, что Россия в то время уже утратила Нарву в 1581 г., а вместе с ней и Балтийский торговый маршрут. В сложившихся условиях значение Северного Морского маршрута неуклонно возрастало для России. В 1582 году в Коле было учреждено воеводское управление, а в 1583 году было начато сооружение Кольского острога3. II. Обстановка в Лапландии в начале правления Федора Иоанновича В мае 1584 года от имени короля Дании-Норвегии Фредерика II была составлена инструкция для представителей датской администрации в Лапландии - капитана Томаса Нормана де-Лановета с товарищами. Датские уполномоченные в соответствии с инструкцией должны были встретиться для переговоров с кольским воеводой, а также собрать дань с русских поселенцев, карел, лопарей, русских монастырей, деревень и вообще со всех подданных Лапландии, не прибегая, однако, к насилию4. 18 июня 1584 года «варгавский державец» (фогт Вардехуса - административного центра в датской Лапландии) Лавер Круш Свенструп (Laurentz Crouss) и капитан Томас Норман, будучи в Вардехусе (русское название - Варгав), писали кольскому воеводе М.Ф. Судимантову с предложением приехать на встречу в Кирваген (русское название - Вайда-Губа) летом на Иванов день, ссылаясь при этом на направлявшиеся ранее в их адрес грамоты от воеводы Нащекина (от 13 сентября 1582 года) и от воеводы М.Ф. Судимантова (от 7 мая 1583 года)5. Тогда же, в июне 1584 года, капитан Томас Норман и фогт Лавер Круш запретили подданным датского короля осуществлять торговлю в Коле и Кирвагене/Вайда-Губе до предстоящих переговоров датских уполномоченных с русским воеводой; при этом запрет датской администрации на осуществление торговой деятельности не ограничивал право датских подданных на посещение Колы и Кирвагена/Вайда-Губы с иными целями6. Кольский воевода М.Ф. Судимантов в свою очередь отказался ехать на переговоры в Вайда-Губу, сославшись на занятость, и в весьма вежливой форме пригласил Лавер Круша и капитана Томаса Нормана на переговоры в Колу. При этом воевода попросил датчан приложить все усилия, чтобы между датскими подданными и русскими людьми не возникало конфликтов7. Датские уполномоченные согласились прибыть в Колу, однако посольство в русскую Лапландию в итоге привело лишь к усугублению территориального вопроса. Прибыв в Колу летом 1584 года, капитан Томас Норман с товарищами (фогтом Лавер Крушем, а также состоявшим на датской службе специалистом по Северу голландцем Симоном ван-Салингеном (Simon van Salinghen) выразили удивление и возмущение по поводу постройки укреплений в Коле, посчитав, что возведение острога ущемляет права датского короля на обладание всей Лапландией. Датские послы попросили уточнить, до каких пределов простираются полномочия кольского воеводы, а также потребовали разъяснить - правда ли то, что кольский воевода запретил местным жителям платить дань датскому королю. Капитан Томас Норман особенно обращал внимание на тот факт, что русская сторона может собирать дань с местных жителей, но при этом русские власти не должны мешать датчанам собирать свою дань с жителей Лапландии. Датские уполномоченные потребовали, чтобы воевода М.Ф. Судимантов приказал жителям выплатить полагающуюся королевскую дань8. В вышеуказанных требованиях, озвученных представителями датской администрации, хорошо прослеживается принцип действия общего русско-датского налогооблагаемого округа - обе стороны претендовали на сбор податей с одних и тех же людей, находившихся по обе стороны от русско-норвежской (русско-датской) межгосударственной границы. Подобный принцип двойного налогообложения распространялся и на датскую часть Лапландии - Финнмарк, куда ходили русские сборщики дани9. При этом, судя по вышеупомянутым требованиям, датские уполномоченные не смогли собрать королевской дани во время своей поездки в 1584 году в русскую часть Лапландии. Это говорит о том, что в рассматриваемое нами время функционирование общего налогооблагаемого округа сопровождалось существенными проблемами - местные жители игнорировали требование датских сборщиков. Не исключено, что основными уклонистами от выплаты датской дани являлись не коренные жители - саамы, а именно русские жители Кольского Севера, однозначно считавшие себя подданными царя. 2 июля 1584 года Томас Норман объявил решительный протест кольскому воеводе по поводу того, что не получено королевской дани с местных жителей10. Воевода М.Ф. Судимантов в ответ сообщил датским уполномоченным о том, что никому не запрещал платить дань датскому королю. Укрепления в Коле, по словам воеводы, поставлены для защиты от морских разбойников, а власть кольского воеводы распространяется не на всю Лапландию, а только на пять деревень - Керети (Кереть), Кандалакша, Порагуба (Порья Губа), Кауда (Ковда) и Кола (см. приложение 2 - Карта). Датчане тщательно записали все устные ответы кольского воеводы11. После переговоров с М.Ф. Судимантовым датские уполномоченные тем же летом 1584 года отправились на переговоры к настоятелям русских монастырей, располагавшихся в русской части Лапландии. В соответствии с отчетом о переговорах, составленным капитаном Томасом Норманом и его спутниками, русские монахи всячески отпрашивались от платежа королевской дани12. В итоге в августе 1584 года датчане объявили официальный протест русским монастырям в Лапландии из-за того, что монахи отказались выплачивать дань в адрес датского короля, не имея на то разрешения или указа со стороны царя13. Таким образом, мы можем говорить об усугублении противоречий во взаимоотношениях между двумя пограничными администрациями - русской и датской. При этом представители русских властей в Лапландии в 1584 году воздерживались от каких-либо категоричных заявлений, ожидая, по-видимому, инструкций из Москвы. В январе 1585 года новый кольский воевода А.Г. Ярцов уведомлял фогта Вардехуса/Варгава о смерти Ивана IV Васильевича и о вступлении на престол царя Федора Иоанновича. А.Г. Ярцов при этом просил варгавского державца в случае необходимости направлять своих людей в Колу для обсуждения насущных пограничных вопросов, а также предлагал снаряжать в Колу датские торговые корабли: «... и дацкие б торговые корабли с товаром в государя нашего отчину в Колу волость для торговли приежжали по прежнему, и торговали б з государя нашего людьми по старине всякими товары»14. В июне 1585 года следующий кольский воевода Г.Б. Васильчиков писал фогту Вардехуса Лавер Крушу Свенструпу о том, что в ответ на его просьбу разрешает прислать в Колу корабль с мукой, вином, медом, пивом и сукном для обмена этих товаров на треску и сало. Вместе с тем Г.Б. Васильчиков уведомил варгавского державца о том, что государь велел учинить пристань у нового города на устье Двины, куда отныне и должны прибывать иноземные торговые корабли, а в Коле разрешалось торговать только продуктами местного промысла: «А в Коле волости государь наш торговым людем никоторых земель никакими болшими товары торговати не велел, оприч троски, и палтасу, и сала троскина и китова»15. В случае возникновения каких-либо спорных порубежных вопросов Г.Б. Васильчиков предлагал фогту Лавер Крушу направлять своих людей в Колу для переговоров16. Таким образом, казалось, в диалоге между двумя пограничными администрациями налаживался повседневный диалог, посвященный в первую очередь хозяйственным вопросам. Однако очень скоро в этот диалог была вновь включена сложная и противоречивая политическая повестка, касающаяся права на обладание Лапландией. В июле 1585 года воевода Г.Б. Васильчиков в качестве сопровождения одной из государевых грамот, предназначавшейся для Фредерика II, писал к варгавскому державцу Лавер Крушу с просьбой обеспечить доставку царской грамоты королю17. В своей грамоте Г.Б. Васильчиков наравне с прочим обозначил позицию относительно спорной пограничной ситуации в Лапландии: «... и та поморская земля исстари вотчина государя нашего царя и великого князя, а не дацких королей; и посямест годаря вашего люди государя нашего вотчину не вступалися мимо прежней обычай и пошлин никоторых с поморских волостей не имывали ... И ты б, варгавской державец Лавер Круш ... перемирья бы еси старого не рушил ... и в государя нашего вотчину, в поморские волости, ничем не вступался»18. Этими словами кольский воевода решительно оспорил право датчан на сбор податей с поморских волостей в Кольской земле, а также четко заявил о том, что Кольская земля принадлежит России. Заметим, что ранее, во время посольства капитана Томаса Нормана в 1584 году в Колу, русские власти официально не оспаривали право на взимание королевской дани. Теперь же, вероятно, получив соответствующие инструкции из Москвы, кольский воевода заявил о своем несогласии с действиями датских сборщиков дани. Здесь, однако, нужно оговориться о разном положении русских волостей и саамских погостов на Кольском полуострове. Не исключено, что протест русской стороны вызвали попытки датчан собрать подати именно с русских поселенцев и монахов. В любом случае позиция кольского воеводы была согласована с Москвой, где в 1585 году, судя по всему, было принято решение укрепить официальную позицию России в спорном вопросе. III. Лапландский вопрос и дипломатический диалог между Федором Иоанновичем и Фредериком II в 1585 году. Царская грамота от августа 1585 года В 1585 году из Дании в Россию была доставлена королевская грамота, в которой содержались претензии относительно Лапландии19. В мае 1585 года Федор Иоаннович в ответ с возмущением писал Фредерику II о протестах капитана Томаса Нормана и его товарищей. В своей грамоте Федор Иоаннович отмечал, что считает Кольскую землю своей вотчиной20. В августе 1585 года в Россию вновь прибыл датский гонец, Юрий Гендрисов, с очередной королевской грамотой (грамота от 19 мая 1585 года). Королевская грамота была подана царю 23 августа 1585 года. Доставленная от Фредерика II грамота содержала сожаления о кончине Ивана IV Васильевича, поздравления с восшествием на престол Федора Иоанновича, пожелания о сохранении мирных и добрососедских отношений, а также предложение о разрешении спорных вопросов в Лапландии, для чего король предлагал направить в Колу от обеих сторон уполномоченных послов к маю 1586 года для организации совместного пограничного съезда21. В ответ на эту королевскую грамоту была составлена царская грамота (грамота от августа 1585 года), в которой Федор Иоаннович в свою очередь также написал о желании сохранить дружественные отношения с королем Дании-Норвегии: «и мы по тому же хотим тебя, суседа своего любовного, Фредерика короля, держати в любви и приятелстве ... и мы с тобою, приятелем нашим и соседом, с Фредериком королем, хотим быти в любви и в соединенье и в докончанье ... »22. Как мы можем заметить, Федор Иоаннович в своей грамоте задал весьма дружественный и многообещающий тон относительно перспективы русско-датских отношений. Но, как это часто бывает в дипломатии, подобная вежливость служила лишь сопровождением к обсуждению весьма серьезного вопроса. Ситуация, складывавшаяся на русско-датских (русско-норвежских) лапландских рубежах, требовала от русской стороны продуманной и твердой позиции. Наряду с дипломатическими любезностями, содержавшимися в царской грамоте, Федор Иоаннович в ответ на неоднократно демонстрировавшиеся в Европейской Арктике датской стороной притязания заявил о том, что Кольская земля принадлежит России. От лица царя был сформулирован ряд аргументов, которые должны были подкрепить это заявление: Аргумент 1: Лапландия ранее принадлежала Великому Новгороду с Двинской землей; в Лапландии находятся старинные русские поселения, монастыри и погосты, в которых живут крещенные православные саамы (лопари): «и та земля Лопская искони вечная наша вотчина за много лет к нашей отчине к Великому Новугороду з Двинскою землею, и на той земле монастырь Печенской, и волость Кола, и Порьягуба, и Нявдема, и Пазрека, и погост Мотоцкой искони поставлены»23. Аргумент 2: Местное лапландское население регулярно выплачивает дань московским государям со времен Ивана III (то есть с того времени, когда Великий Новгород был подчинен Москве)24. Аргумент 3: Ранее датские и норвежские государи никогда не посягали на русскую часть Лапландии, а теперь вопреки прежним обычаям представители датской администрации приходят из Варгава/Вардехуса в земли, принадлежащие русскому государю: «А ныне твои (в документе РГАДА - «датцково Фредерика короля») люди из Варгава мимо прежние обычаи в тое нашу (в документе РГАДА - «государеву») землю вступаютца и дани у наших (в документе РГАДА - «государеввых») людей прошают»25. Данный фрагмент грамоты говорит о том, что русская сторона заявила об отказе признавать за датским королем право на взимание дани с населения, проживавшего в русской части Лапландии. Более того, Федор Иоаннович заявил о том, что датские короли никогда ранее не обладали таким правом по отношению к русской Лапландии. В царской грамоте наравне с прочим сказано, что королевские люди начали предъявлять претензии по отношению к Кольской земле недавно - года два или три назад26. Здесь вновь напрашивается предположение о том, что данный аргумент был сформулирован в ответ на попытки взимания датчанами дани с православных монахов и русских поморов, в то время как двойное обложение данью саамов имело куда более древнюю традицию. Аргумент 4: В Лапландии находится православный Печенгский монастырь, основанный, по словам Федора Иоанновича, около ста лет назад; ранее об этом монастыре никаких споров не было: «А монастырь Печенской, наше богомолье, стоит в той же Лопской земле из давных лет, с сех мест блиско ста лет, а николи о том спору не бывало»27. Аргумент 5: В русско-датском договоре 1562 года содержатся статьи, посвященные лапландскому пограничью, в соответствии с которыми стороны признавали рубеж между русскими и норвежскими землями по старине - пограничные земли сходились у города Варгава/Вардехуса: «... про те места толко и написано: а что наши земли с твоим городом с Варгавом сошлися, ино рубеж по старине»28. Аргумент 6: Изначальный рубеж в Лапландии находился между русскими людьми, которые живут в Коле и окрестных местах, и между подданными датского короля, которые живут в Варгаве; рубеж проходил по реке Полной: «А рубеж был изначала межь наших (в документе РГАДА - «государевых») людей, которые живут в Коле и по иным местам, и которые люди твои (в документе РГАДА - «королевские») живут в городе в Варгаве, и межа межь их была река Полная»29. Таким образом, в царской грамоте содержится упоминание о конкретном географическом объекте - Полной реке, протекавшей на пространстве между русской Колой и датским (норвежским) Варгавом. К сожалению, мы не располагаем сведениями о точном месторасположении этой реки; предполагаем, что эта река протекала в окрестностях Варангер-фьорда, разделявшего русскую и датскую Лапландию. Не исключено, что под названием «Полная река» русская сторона могла подразумевать сам Варангер-фьорд. Датский исследователь Дж. Х. Линд по этому поводу отмечает, что название «Полная река» могло применяться по отношению к целой водной системе, которая рекой (в нашем понимании этого слова) не является30. Аргумент 7: В случае если бы у датского короля действительно существовали претензии относительно Лапландии, он должен был дать указание своим послам отразить все спорные моменты в тексте мирного договора, заключавшегося в 1562 году, а этого сделано не было31. Данный аргумент весьма примечателен. Дело в том, что относительно рассматриваемого нами периода договор 1562 года являлся последним успешно заключенным договором (докончанием) между Россией и Данией. При заключении договора были составлены две грамоты - царская договорная грамота и королевская подтверждающая грамота, означавшая согласие датской стороны с условиями мирного соглашения (см. фрагменты этих грамот в приложении 1). В обеих грамотах были прописаны схожие по формулировке статьи, относившиеся к Лапландии. В этих статьях не упоминается о каких-либо спорных вопросах, относящихся к лапландскому пограничью. В статьях договора содержится лишь упоминание о том, что пограничные земли «сошлись» у города Варгава (то есть в районе Варангер-фьорда). Примечательно, что Федор Иоаннович сослался именно на мирный договор 1562 года, а не на перемирие 1578 года. В тексте перемирия 1578 года32 уже содержались строки о наличии некоторых спорных территорий в русско-датском (русско-норвежском) лапландском пограничье, но перемирие не было подтверждено датской стороной, что давало возможность русской стороне ориентироваться на договор 1562 года, не содержавший конфликтных статей о Лапландии. Далее в царской грамоте от августа 1585 года содержится предложение о том, чтобы все земли, которые ранее были за Варгавом, по-прежнему оставались бы за Фредериком II, а принадлежавшие русскому государю территории оставались бы за Россией. Царская грамота призывала Фредерика II не вступать в чужие земли, а в случае возникновения территориальных споров царь выражал готовность отдать распоряжение о том, чтобы местные власти разобрались в ситуации на месте33. Кроме того, Федор Иоаннович в своей грамоте сообщал, что готов направить весной своих послов в Лапландию на встречу с датскими дипломатами для проведения переговоров относительно границы, чтобы подтвердить старый рубеж и уточнить его, если это будет необходимо34. Таким образом, в соответствии с царской грамотой от августа 1585 года русская сторона предлагала подтвердить старую межгосударственную («политическую») границу между Россией и Датско-Норвежским государством, находившуюся внутри Лапландии в районе Варангер-фьорда. Эта граница делила Лапландию на две части - русскую, находившуюся на Кольском полуострове, и датскую, находившуюся в Финнмарке (на севере Норвегии). Примечательно, что царская грамота не содержала каких-либо предложений о налаживании функционирования общего русско-датского налогооблагаемого округа, существовавшего, предположительно, одновременно с государственной границей. Более того, в царской грамоте опровергалось существование такого округа, по крайней мере, на территории Кольского полуострова. Наравне с прочим в царской грамоте от августа 1585 года содержались предложения о совместной торговле, а также сообщалось о переносе северного торга из всего Поморья, в том числе из Колы, в одно место - в новый Двинский город (Архангельск)35. Как уже упоминалось ранее, в Коле разрешалось торговать только продуктами местных промыслов. Перенос торга из Колы в Архангельск отчасти также мог быть результатом притязаний датской стороны на Кольский Север. В завершение своей грамоты царь Федор Иоаннович предложил Фредерику II прислать в Россию послов для обновления прежнего мирного соглашения, заключенного в 1562 году, и утверждения соответствующей договорной грамоты о новом докончании. Пока же царь предлагал взаимодействовать в рамках старого мирного договора 1562 года36. IV. Реакция датской стороны Царскую грамоту от августа 1585 года изучил упомянутый нами ранее Симон ван-Салинген. Он разработал ряд контраргументов, которые легли в основу последующего королевского послания, являвшегося ответом на царскую грамоту от августа 1585 года37. В 1586 году в Москву прибыл датский гонец Юстр с ответной королевской грамотой от 17 декабря 1585 года. В своей грамоте Фредерик II вновь выражал пожелание на мирное и дружественное сосуществование с Россией, просил царя направить уполномоченных судей на русско-норвежское пограничье для размежевания спорных территорий в Лапландии, где пересекались интересы Русского и Датско-Норвежского государств, а также просил не переносить северную торговлю из Колы38. Вместе с тем король вновь предъявлял претензии на всю Лапландию, прибегая к следующим аргументам: Аргумент 1: В старых норвежских книгах написано, что Лапландия во все времена принадлежала Норвежскому королевству, а следовательно, должна принадлежать датскому королю39. Аргумент 2: Русские люди называют Лапландию «Мурманской землей»40, признавая тем самым ее принадлежность к Норвегии, поскольку слово «Мурманский» является производным от «Норманнский». Аргумент 3: Норвежские короли взимали дань не только с Мурманской, но и с Печорской земли41. Аргумент 4: Датская сторона неоднократно ранее уведомляла Ивана IV Васильевича о спорных территориях в Лапландии42. Аргумент 5: Печенгский православный монастырь стоит в Лапландии лет 40 или 50, то есть не так давно, как утверждает русская сторона43. Аргумент 6: В переписке царь не упоминает многих лапландских поселений, что, по мнению датской стороны, говорит о недостаточной осведомленности русского государя о регионе44. Исходя из вышесказанного можно отметить, что датская сторона не только не приняла аргументы, обозначенные Федором Иоанновичем в царской грамоте от августа 1585 года, но и усилила претензии, намекнув о своих притязаниях на Печорскую землю, расположенную к востоку от Белого моря и входившую в состав России. Таким образом, лапландский спор постепенно усугублялся. В ответ на королевскую грамоту была составлена царская грамота от марта 1586 года, в которой царь, как и ранее, выражал пожелание сохранить мирные отношения с датским королем45, но относительно территорий Крайнего Севера царь отстаивал свою позицию о принадлежности теперь уже всей Лапландии к России. При этом русской стороне в дальнейшем пришлось значительно подкорректировать свою аргументацию. Впрочем, этот вопрос является темой для отдельного исследования. Подытоживая, необходимо отметить, что лапландский вопрос оказался настоящим вызовом русской дипломатии. Дания прибегала к демонстрации военного флота, оказывала давление на местном административном уровне в сфере налогообложения и торговли, пыталась предъявлять территориальные претензии на дипломатическом уровне. Подобными действиями датская сторона стремилась потеснить Русское государство в Европейской Арктике, поставить под свой контроль важные промысловые районы и северные морские маршруты, соединявшие Россию с Европой. В целом русская сторона на дипломатическом поле отвечала достаточно твердо, соблюдая при этом весьма конструктивный и дипломатичный тон. Однако складывавшаяся ситуация предвещала еще более острые дипломатические споры и серьезные инциденты на побережье Баренцева моря.

About the authors

M. V Tolkachev

Samara Federal Research Scientific Center RAS

Email: hermess85@mail.ru
Samara, Russia

References

Supplementary files