Ценности святогорской культурной традиции

Аннотация

На основе аксиологического анализа сочинений Нила Сорского и Иннокентия Комельского выделены ценности святогорской (афонской) культурной традиции в России. Ее специфическими ценностями являются сохранение себя, новоначалие, средний путь, общительное житие, внутреннее делание.

Полный текст

Введение

В развернувшейся в последние десятилетия битве за традиционные ценности актуальным представляется вопрос об их выделении. Обычными является произвол и потенциально «дурная бесконечность» в выделении ценностей, когда под последними понимается любое явление окружающей действительности, актуально значимое для человека. Ценности часто отождествляют с добродетелями, идеалами, ориентирами, потребностями, смыслами. На мой взгляд, некоторое явление выступает ценностью только при определенном способе обращения с ним, а этот способ как раз выражен и закреплен в традициях.

Поэтому перспективен подход к выявлению ценностей в рамках авторитетных культурных традиций. Эти традиции сохраняют и передают культурно оптимальные образцы (модели, нормы) поведения, которые и рассматриваются в качестве традиционных ценностей — как, например, «пять постоянств» в конфуцианстве. В условиях полной неопределенности того, что следует считать ценностями (а тем более — традиционными ценностями), именно пример конфуцианских ценностей можно считать ориентиром аксиологического исследования [1].

Цель данной статьи состоит в выделении базовых ценностей святогорской (афонской) культурной традиции. Данная православная традиция названа по имени Святой Горы Афон, с которой всегда было тесно связано русское монашество, начиная с Антония Печерского [2]. Значимость святогорской традиции для российского общества ярко проявилась в деятельности Нила Сорского и других нестяжателей, оппонировавших иосифлянам. Ценностные основания этой полемики признаются практически актуальными на протяжении последующей истории России и в настоящее время [3, с. 229].

Выделение ценностей святогорской традиции представляется задачей нетривиальной.

Во-первых, даже в специализированном аксиологическом исследовании предложено выделить не ценности, а значимые для Нила Сорского добродетели — пост, целомудрие, нестяжательство, милосердие, вера, терпение, скромность, смирение [4, с. 17]. Очевидно, что указанные добродетели являются общехристианскими и неспецифичны для святогорской традиции.

Во-вторых, нестяжательство обычно ассоциируется с нестяжанием, пустынножительством, безмолвием, умным деланием. Но эти принципы данное православное течение реализовывало лишь частично. Так, нестяжание означало лишь отказ от насильственного стяжания чужих трудов [5, с. 87]. Допускалось немного милостыни от христолюбцев (включая государственное содержание), имущество немногоценное и неукрашенное для кельи. И требовалось стяжать труды и подвиги, духовное мудрование и духовный разум, умиление и слезы. А безмолвие не исключало духовных бесед, вразумляющих и укрепляющих, с братиями и странниками [5, с. 199].

Таким образом, сложившиеся представления о ценностных ориентациях нестяжательства оказываются не вполне точными. Поэтому для выявления ценностей святогорской культурной традиции необходимо обратиться к трудам Нила Сорского как аутентичному источнику.

Сохранение себя

«…Подобает сохранять себя…» — писал Нил Сорский [5, с. 197]. Ради посмертного спасения он призывает к сохранению себя от лукавых и неподобающих помыслов и страстей (тем более — от слов и дел), от зол и небрежения, от порочной жизни, от всего сопротивного благодати. Как же сохранять себя, хранить себя в целомудрии и чистоте?

Прежде всего подобает быть очень внимательными [5, с. 129] и в мысленном подвиге тщательно отсекать начало помыслов. Трезвение важнее всего во сне: «Особенно же во время сна держись благоговейно внутренне, мысленно, вовне же — во всех членах благоопрятно» [5, с. 131]. Кроме контроля сновидений, рекомендуется, от сна восстав, прославить Бога, исповедаться Ему, а потом заниматься делами. Напомним, аналогичную медитативную практику после пробуждения ото сна (и до засыпания) рекомендовали пифагорейцы.

Следует сохранять себя от бесед и слышания, и видения неподобающего [5, с. 227]. При нашествии помыслов Нил Сорский советует покаяние, молитву, пение, чтение, рукоделие или другое служение. Стараясь всегда пребывать в деле Божием, все это делать нужно в свою меру, по силе и подходящим для себя образом. Например, молиться Богу можно по-разному, повторяя, например, что-нибудь из Писания: «Преследующие меня ныне окружили меня»; «Радость моя, избавь меня от окруживших меня» [5, с. 233].

Новоначалие

Обращаясь к первоисточникам, мы начинаем с начала, то есть ориентируемся на ценность новоначалия. Новоначальный — это неофит, находящийся в начале пути. Он еще неразумен, к чему-то неспособен и неискусен.

Для Нила Сорского новоначалие есть не просто рутинная экзистенциальная ситуация, но и праксема — конкретная тактика действий в данной ситуации. Безусловным основанием действия в любой ситуации он считает Писание и предания святых отцов. На его взгляд, многие пренебрегают ими, живут не по законам Бога, по своей воле и умышлению, творя развратное и мня это осуществлением добродетели [5, с. 241].

В отношении себя Нил Сорский говорит, что «по своей воле и по своему разуму не смею я ничего делать» [5, с. 243]. Точнее говоря, поясняет он, «когда нужно мне что-то сделать, прежде всего я пытливо читаю божественные Писания и, если не найду согласное с моим соображением о начинании дела, откладываю его, пока не найду; когда же найду, благодатью Божией, делаю в благой уверенности как одобренное» [5, c. 237]. Таким образом, Нил Сорский предлагал каждое начинание сверять со свидетельствами базовых текстов традиции.

Итак, начиная что-либо, необходимо освободиться от автоматизма привычных схем деятельности. Для этого следует обратиться к первоисточникам, содержащим авторитетные образцы. По-видимому, непосредственное следование устоявшейся традиции чревато незаметным, постепенным уклонением трансляторов от ее первоначального содержания. Поэтому при безусловном доверии к истокам традиции необходимо возвращаться к ее началу и основанию.

Модель поведения Нила Сорского («припасть к истокам») воспроизводится в различных вариантах — приезд на родину, возвращение к классике, изучение первоисточников, обращение к архивным источникам и нормативным правовым актам. Как это ни удивительно, данная тактика, когда, казалось бы, начинают с нуля, способна не только верифицировать деятельность, но и существенно обновить ее.

Средний путь

Распространено представление о слабости в России срединной культуры. Наряду с этим в христианстве и православном учении присутствует идея среднего («царского») пути. Одна из его интерпретаций была предложена нестяжателями. «Нестяжатели северного пустынножительства избрали средний путь между анахоретством (отшельничеством) и киновией (монашеским общежитием), соединяя умеренную аскезу с полезным трудом», — писал В.В. Мильков [6, с. 53]. Средний путь — это житие с несколькими братьями, которые могут помочь друг другу. В скиту Нила Сорского в отдельных кельях проживало до 14 монахов.

В общем виде средний путь понимался как путь, от которого не следовало уклоняться, воздерживаясь от впадения в крайности. Нил Сорский считал, что в деле сохранения себя удобнее продвигаться в подобающее время и среднею мерою, так как «Писание свидетельствует, что на среднем пути обычно не падают» [5, с. 197]. Правда, не было ясно то, как держаться среднего. Поэтому в целом рекомендовались умеренность и постепенность во всем.

Нил Сорский советовал делать «сколько по силе» [5, с. 237] и возможности [5, с. 91], «прежде времени на высокое не дерзать» [5, с. 197]. Но особенно наглядно методика определения среднего пути изложена в его рассуждении «О мере пищи».

Полагая, что «все же разнообразие природы одним правилом объять невозможно, поскольку великое различие имеют тела в крепости…» [5, с. 135], Нил Сорский предлагал действовать опытным путем, немного прибавляя или убавляя количество пищи. «Общее же правило для новоначальных — прекращать есть немножко голодным, — советовал преподобный. — Если же до полной сытости наестся, и это безгрешно. А если иногда немного пресытится, да укорит себя и так, благодаря падениям, одерживает победу» [5, c. 135, 137].

Последнее уточнение очень важно. В рамках колебательного движения вокруг «средней меры» не представлялось возможным (и это реалистично) добиться полного совпадения с ней. Например, при купле-продаже «подобает не вводить в убыток брата, а скорее самим терпеть ущерб» [5, с. 87]. Работающим мирянам подавать больше, чем положено. Подобает всегда избирать последнее место, носить худшую одежду, любить не приносящие чести дела, первым приветствовать, не выказывать себя [5, с. 159]. Истинную благодать скрывать подобает. А Господь заметит и поможет, если потребуется.

Таким образом, при необходимости допускается небольшое уклонение от средней меры в ту или другую сторону (с укорением себя). Так, Нил Сорский видел превышение меры в написании посланий своим ученикам Вассиану Патрикееву [5, с. 223] и Гурию Тушину [5, с. 231].

Общительное житие

Средний путь, собственно, состоял в скитском житии — в одиночном проживании в удаленных друг от друга кельях. Монахи изредка встречались, выходя из келий только по уставу, по повелению настоятеля или с его благословения. И этим общительное житие отличалось от отшельничества и общежития в монастырях.

Общение монахов рассматривалось как необходимое условие спасения. Если кто-то случаем падет, то исповедью настоятельствующему можно исправить согрешения. Кроме того, «иноческая милостыня — помочь брату словом во время нужды и утешить ему скорбь рассуждением духовным» [5, с. 89].

По убеждению Иннокентия Комельского, ученика и сподвижника Нила Сорского, уединенное житие причиняет немалый вред. «Слышал я, навестив, мужа безмолвствующего, как ястреба в клетке от горести и ярости в себе бранившегося и на лицо, словно тут бывшее, опечалившее, наскакивавшего, и я им благочестно советовал не сидеть особняком, да не станут из людей бесами, — писал преподобный. — …Ибо всякое сидение без общения, поблизости ли, или далеко друг от друга будут кельи, не есть мера этого среднего пути, но отшельническое это житие и единоборство с бесами... И в таком житии в древности и ныне многое множество страстных и немощных повредилось. Того ради повелевают святые жить вдвоем или втроем общежительно, чтобы, друг другу в страхе Божием повинуясь, познавали мы свою немощь» [5, с. 349].

Иннокентий Комельский полагал, что жизнь в келье с одним-двумя братьями дает возможность познавать свою немощь и меру, освобождает самолюбия и пристрастия, высокоумия и самочиния. Любое делание можно согласовать с братом. Вырабатывается навык отсечения своей воли и повиновения. Если же падет человек, то может обратиться к брату с покаянием и получить прощение: «Ибо как человек пал он и встал, нисколько не сомневаясь» [5, с. 351].

Внутреннее делание

Постоянным занятием монашествующего является лютая брань со скверными помыслами. Борьба с ними ведется внешним и внутренним деланием. Внешнее (телесное) делание — это служение, рукоделие, пение, чтение, молитва. Внутреннее (душевное, мысленное, сердечное, умное) делание — это внутренняя речь и иной труд души.

Внутреннее делание не замещает внешнее [5, с. 113], но оно особенно эффективно. «И, проведя достаточное время в таковом, приди и расскажи мне, что увидишь в душе твоей: неужели и сам не признаешь невозможной вещью — вместиться такому вниманию во внешнее моление, помимо единого вмещающего его умного делания?» — вопрошал Иннокентий Комельский [5, с. 337]. По его оценке, внутреннее делание значительно умножает возможности по сравнению с внешним деланием.

Внутреннее делание влияет и на окружающих. Нил Сорский советует не воздавать зла оскорбившим, а претерпевать благодушно, покрывать их и творить благо, молясь о них [5, c. 137]. По его убеждению, «не без Божьего промысла все с нами случается и что все на пользу посылает нам Бог и для спасения наших душ» [5, c. 147, 149]. Все допускается и попущается Богом. «И уразумев это по опыту, мудреет человек благодаря происшедшим изменениям», — заключает Нил Сорский [5, c. 147, 149].

Аналогично Иннокентий Комельский говорил: «Не подобает же на таковых и словами наскакивать, ни поносить, ни укорять их, но надо предоставлять это Богу: в силах ведь Бог исправить их…» [5, с. 235]. Предлагается благодарить обличающего, поразмыслить о собственных несовершенствах и изменить свое поведение.

Заключение

Выделенные нами на материалах сочинений Нила Сорского и Иннокентия Комельского ценности святогорской культурной традиции — ценности сохранения себя, новоначалия, среднего пути, общительного жития, внутреннего делания — выступали практически действенными и психологически мотивированными образцами поведения. Так, нестяжатели разных поколений всегда не одобряли казнь еретиков. Придавая большое значение первоисточникам, они активно занимались переписыванием (с правкой) и переводами святоотеческих трудов. Отношение нестяжателей к монастырским имениям через некоторое время было поддержано государством. Нельзя не признать по-житейски здравомыслящими практики среднего пути, общительного жития и внутреннего делания. А последняя узнается в замысле политики перестройки и в программном требовании начать себя. Возможно, начинать следовало с первоисточников — с издания полного собрания сочинений (с параллельным переводом) К. Маркса и Ф. Энгельса, то есть с того, что не удалось сделать за семьдесят лет Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.