Values of the svyatogorsk cultural tradition

Abstract

Based on the axiological analysis of the works of Neil Sorsky and Innokenty Komelsky, the values of the Svyatogorsk (Athos) cultural tradition in Russia are highlighted. Its specific values are self-preservation, new beginning, middle way, sociable life, inner work.

Full Text

Введение

В развернувшейся в последние десятилетия битве за традиционные ценности актуальным представляется вопрос об их выделении. Обычными является произвол и потенциально «дурная бесконечность» в выделении ценностей, когда под последними понимается любое явление окружающей действительности, актуально значимое для человека. Ценности часто отождествляют с добродетелями, идеалами, ориентирами, потребностями, смыслами. На мой взгляд, некоторое явление выступает ценностью только при определенном способе обращения с ним, а этот способ как раз выражен и закреплен в традициях.

Поэтому перспективен подход к выявлению ценностей в рамках авторитетных культурных традиций. Эти традиции сохраняют и передают культурно оптимальные образцы (модели, нормы) поведения, которые и рассматриваются в качестве традиционных ценностей — как, например, «пять постоянств» в конфуцианстве. В условиях полной неопределенности того, что следует считать ценностями (а тем более — традиционными ценностями), именно пример конфуцианских ценностей можно считать ориентиром аксиологического исследования [1].

Цель данной статьи состоит в выделении базовых ценностей святогорской (афонской) культурной традиции. Данная православная традиция названа по имени Святой Горы Афон, с которой всегда было тесно связано русское монашество, начиная с Антония Печерского [2]. Значимость святогорской традиции для российского общества ярко проявилась в деятельности Нила Сорского и других нестяжателей, оппонировавших иосифлянам. Ценностные основания этой полемики признаются практически актуальными на протяжении последующей истории России и в настоящее время [3, с. 229].

Выделение ценностей святогорской традиции представляется задачей нетривиальной.

Во-первых, даже в специализированном аксиологическом исследовании предложено выделить не ценности, а значимые для Нила Сорского добродетели — пост, целомудрие, нестяжательство, милосердие, вера, терпение, скромность, смирение [4, с. 17]. Очевидно, что указанные добродетели являются общехристианскими и неспецифичны для святогорской традиции.

Во-вторых, нестяжательство обычно ассоциируется с нестяжанием, пустынножительством, безмолвием, умным деланием. Но эти принципы данное православное течение реализовывало лишь частично. Так, нестяжание означало лишь отказ от насильственного стяжания чужих трудов [5, с. 87]. Допускалось немного милостыни от христолюбцев (включая государственное содержание), имущество немногоценное и неукрашенное для кельи. И требовалось стяжать труды и подвиги, духовное мудрование и духовный разум, умиление и слезы. А безмолвие не исключало духовных бесед, вразумляющих и укрепляющих, с братиями и странниками [5, с. 199].

Таким образом, сложившиеся представления о ценностных ориентациях нестяжательства оказываются не вполне точными. Поэтому для выявления ценностей святогорской культурной традиции необходимо обратиться к трудам Нила Сорского как аутентичному источнику.

Сохранение себя

«…Подобает сохранять себя…» — писал Нил Сорский [5, с. 197]. Ради посмертного спасения он призывает к сохранению себя от лукавых и неподобающих помыслов и страстей (тем более — от слов и дел), от зол и небрежения, от порочной жизни, от всего сопротивного благодати. Как же сохранять себя, хранить себя в целомудрии и чистоте?

Прежде всего подобает быть очень внимательными [5, с. 129] и в мысленном подвиге тщательно отсекать начало помыслов. Трезвение важнее всего во сне: «Особенно же во время сна держись благоговейно внутренне, мысленно, вовне же — во всех членах благоопрятно» [5, с. 131]. Кроме контроля сновидений, рекомендуется, от сна восстав, прославить Бога, исповедаться Ему, а потом заниматься делами. Напомним, аналогичную медитативную практику после пробуждения ото сна (и до засыпания) рекомендовали пифагорейцы.

Следует сохранять себя от бесед и слышания, и видения неподобающего [5, с. 227]. При нашествии помыслов Нил Сорский советует покаяние, молитву, пение, чтение, рукоделие или другое служение. Стараясь всегда пребывать в деле Божием, все это делать нужно в свою меру, по силе и подходящим для себя образом. Например, молиться Богу можно по-разному, повторяя, например, что-нибудь из Писания: «Преследующие меня ныне окружили меня»; «Радость моя, избавь меня от окруживших меня» [5, с. 233].

Новоначалие

Обращаясь к первоисточникам, мы начинаем с начала, то есть ориентируемся на ценность новоначалия. Новоначальный — это неофит, находящийся в начале пути. Он еще неразумен, к чему-то неспособен и неискусен.

Для Нила Сорского новоначалие есть не просто рутинная экзистенциальная ситуация, но и праксема — конкретная тактика действий в данной ситуации. Безусловным основанием действия в любой ситуации он считает Писание и предания святых отцов. На его взгляд, многие пренебрегают ими, живут не по законам Бога, по своей воле и умышлению, творя развратное и мня это осуществлением добродетели [5, с. 241].

В отношении себя Нил Сорский говорит, что «по своей воле и по своему разуму не смею я ничего делать» [5, с. 243]. Точнее говоря, поясняет он, «когда нужно мне что-то сделать, прежде всего я пытливо читаю божественные Писания и, если не найду согласное с моим соображением о начинании дела, откладываю его, пока не найду; когда же найду, благодатью Божией, делаю в благой уверенности как одобренное» [5, c. 237]. Таким образом, Нил Сорский предлагал каждое начинание сверять со свидетельствами базовых текстов традиции.

Итак, начиная что-либо, необходимо освободиться от автоматизма привычных схем деятельности. Для этого следует обратиться к первоисточникам, содержащим авторитетные образцы. По-видимому, непосредственное следование устоявшейся традиции чревато незаметным, постепенным уклонением трансляторов от ее первоначального содержания. Поэтому при безусловном доверии к истокам традиции необходимо возвращаться к ее началу и основанию.

Модель поведения Нила Сорского («припасть к истокам») воспроизводится в различных вариантах — приезд на родину, возвращение к классике, изучение первоисточников, обращение к архивным источникам и нормативным правовым актам. Как это ни удивительно, данная тактика, когда, казалось бы, начинают с нуля, способна не только верифицировать деятельность, но и существенно обновить ее.

Средний путь

Распространено представление о слабости в России срединной культуры. Наряду с этим в христианстве и православном учении присутствует идея среднего («царского») пути. Одна из его интерпретаций была предложена нестяжателями. «Нестяжатели северного пустынножительства избрали средний путь между анахоретством (отшельничеством) и киновией (монашеским общежитием), соединяя умеренную аскезу с полезным трудом», — писал В.В. Мильков [6, с. 53]. Средний путь — это житие с несколькими братьями, которые могут помочь друг другу. В скиту Нила Сорского в отдельных кельях проживало до 14 монахов.

В общем виде средний путь понимался как путь, от которого не следовало уклоняться, воздерживаясь от впадения в крайности. Нил Сорский считал, что в деле сохранения себя удобнее продвигаться в подобающее время и среднею мерою, так как «Писание свидетельствует, что на среднем пути обычно не падают» [5, с. 197]. Правда, не было ясно то, как держаться среднего. Поэтому в целом рекомендовались умеренность и постепенность во всем.

Нил Сорский советовал делать «сколько по силе» [5, с. 237] и возможности [5, с. 91], «прежде времени на высокое не дерзать» [5, с. 197]. Но особенно наглядно методика определения среднего пути изложена в его рассуждении «О мере пищи».

Полагая, что «все же разнообразие природы одним правилом объять невозможно, поскольку великое различие имеют тела в крепости…» [5, с. 135], Нил Сорский предлагал действовать опытным путем, немного прибавляя или убавляя количество пищи. «Общее же правило для новоначальных — прекращать есть немножко голодным, — советовал преподобный. — Если же до полной сытости наестся, и это безгрешно. А если иногда немного пресытится, да укорит себя и так, благодаря падениям, одерживает победу» [5, c. 135, 137].

Последнее уточнение очень важно. В рамках колебательного движения вокруг «средней меры» не представлялось возможным (и это реалистично) добиться полного совпадения с ней. Например, при купле-продаже «подобает не вводить в убыток брата, а скорее самим терпеть ущерб» [5, с. 87]. Работающим мирянам подавать больше, чем положено. Подобает всегда избирать последнее место, носить худшую одежду, любить не приносящие чести дела, первым приветствовать, не выказывать себя [5, с. 159]. Истинную благодать скрывать подобает. А Господь заметит и поможет, если потребуется.

Таким образом, при необходимости допускается небольшое уклонение от средней меры в ту или другую сторону (с укорением себя). Так, Нил Сорский видел превышение меры в написании посланий своим ученикам Вассиану Патрикееву [5, с. 223] и Гурию Тушину [5, с. 231].

Общительное житие

Средний путь, собственно, состоял в скитском житии — в одиночном проживании в удаленных друг от друга кельях. Монахи изредка встречались, выходя из келий только по уставу, по повелению настоятеля или с его благословения. И этим общительное житие отличалось от отшельничества и общежития в монастырях.

Общение монахов рассматривалось как необходимое условие спасения. Если кто-то случаем падет, то исповедью настоятельствующему можно исправить согрешения. Кроме того, «иноческая милостыня — помочь брату словом во время нужды и утешить ему скорбь рассуждением духовным» [5, с. 89].

По убеждению Иннокентия Комельского, ученика и сподвижника Нила Сорского, уединенное житие причиняет немалый вред. «Слышал я, навестив, мужа безмолвствующего, как ястреба в клетке от горести и ярости в себе бранившегося и на лицо, словно тут бывшее, опечалившее, наскакивавшего, и я им благочестно советовал не сидеть особняком, да не станут из людей бесами, — писал преподобный. — …Ибо всякое сидение без общения, поблизости ли, или далеко друг от друга будут кельи, не есть мера этого среднего пути, но отшельническое это житие и единоборство с бесами... И в таком житии в древности и ныне многое множество страстных и немощных повредилось. Того ради повелевают святые жить вдвоем или втроем общежительно, чтобы, друг другу в страхе Божием повинуясь, познавали мы свою немощь» [5, с. 349].

Иннокентий Комельский полагал, что жизнь в келье с одним-двумя братьями дает возможность познавать свою немощь и меру, освобождает самолюбия и пристрастия, высокоумия и самочиния. Любое делание можно согласовать с братом. Вырабатывается навык отсечения своей воли и повиновения. Если же падет человек, то может обратиться к брату с покаянием и получить прощение: «Ибо как человек пал он и встал, нисколько не сомневаясь» [5, с. 351].

Внутреннее делание

Постоянным занятием монашествующего является лютая брань со скверными помыслами. Борьба с ними ведется внешним и внутренним деланием. Внешнее (телесное) делание — это служение, рукоделие, пение, чтение, молитва. Внутреннее (душевное, мысленное, сердечное, умное) делание — это внутренняя речь и иной труд души.

Внутреннее делание не замещает внешнее [5, с. 113], но оно особенно эффективно. «И, проведя достаточное время в таковом, приди и расскажи мне, что увидишь в душе твоей: неужели и сам не признаешь невозможной вещью — вместиться такому вниманию во внешнее моление, помимо единого вмещающего его умного делания?» — вопрошал Иннокентий Комельский [5, с. 337]. По его оценке, внутреннее делание значительно умножает возможности по сравнению с внешним деланием.

Внутреннее делание влияет и на окружающих. Нил Сорский советует не воздавать зла оскорбившим, а претерпевать благодушно, покрывать их и творить благо, молясь о них [5, c. 137]. По его убеждению, «не без Божьего промысла все с нами случается и что все на пользу посылает нам Бог и для спасения наших душ» [5, c. 147, 149]. Все допускается и попущается Богом. «И уразумев это по опыту, мудреет человек благодаря происшедшим изменениям», — заключает Нил Сорский [5, c. 147, 149].

Аналогично Иннокентий Комельский говорил: «Не подобает же на таковых и словами наскакивать, ни поносить, ни укорять их, но надо предоставлять это Богу: в силах ведь Бог исправить их…» [5, с. 235]. Предлагается благодарить обличающего, поразмыслить о собственных несовершенствах и изменить свое поведение.

Заключение

Выделенные нами на материалах сочинений Нила Сорского и Иннокентия Комельского ценности святогорской культурной традиции — ценности сохранения себя, новоначалия, среднего пути, общительного жития, внутреннего делания — выступали практически действенными и психологически мотивированными образцами поведения. Так, нестяжатели разных поколений всегда не одобряли казнь еретиков. Придавая большое значение первоисточникам, они активно занимались переписыванием (с правкой) и переводами святоотеческих трудов. Отношение нестяжателей к монастырским имениям через некоторое время было поддержано государством. Нельзя не признать по-житейски здравомыслящими практики среднего пути, общительного жития и внутреннего делания. А последняя узнается в замысле политики перестройки и в программном требовании начать себя. Возможно, начинать следовало с первоисточников — с издания полного собрания сочинений (с параллельным переводом) К. Маркса и Ф. Энгельса, то есть с того, что не удалось сделать за семьдесят лет Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.