THE STRATEGY OF INDIRECT APPROACH LIDDELL HART: ATTEMPTED THE INVENTION OF THE PHILOSOPHICAL CONCEPT BY MEANS OF MILITARY THEORY

Abstract

The article analyzes the views of the outstanding British military theorist Basil Liddell Garth. Special attention is paid to the criticism of philosophical conceptualization of the term "indirect actions". Transformation of the term into a universal principle applicable to all the activities is being criticized.

Full Text

Пожалуй, наиболее влиятельной фигурой среди многочисленных европейских военных теоретиков XX в. остается знаменитый британский мыслитель Бэзил Генр Лиддел Гарт (1895-1970). В настоящее время значимость его работ мало кем оспаривается, а масштабы творчества сопоставляются с творчеством Карла фон Клаузевица, Ганса Дельбрюка и Сунь-цзы. Теория Лиддел Гарта, получившая название «стратегия непрямых действий», первоначально явилась результатом размышлений по поводу гигантских потерь армий в Первой мировой войне. О военных действиях британский теоретик знал не понаслышке, приняв участие в знаменитой битве на Сомме (1916). Впоследствии она дополнялась выводами уже из опыта Второй мировой войны и локальных вооруженных конфликтов 30-х - 40-х годов XX в. Лиддел Гарт, как и его вышеупомянутые предшественники, попытался преобразовать открытый им стратегический принцип в философский концепт, распространив свои выводы на максимально возможное число областей человеческой деятельности. Хорошей иллюстрацией данного стремления является отрывок из предисловия к «Стратегии непрямых действий»: «Когда я изучал очень многие военные кампании и впервые осознал превосходство непрямых действий над прямыми, мне просто хотелось более полно раскрыть сущность стратегии. Однако при более глубоком изучении я начал понимать, что метод непрямых действий имел значительно большее применение, что он является законом жизни во всех областях, философской истиной. Оказалось, что его применение служит ключом к практическому решению любой проблемы, решающим фактором в которой является человек, когда противоречивые интересы могут привести к конфликту. Изменение взглядов достигается более легко и быстро незаметным проникновением новой идеи или же по-средством спора, в котором инстинктивное сопротивление оппонента преодолевается обходным путем» [2, с. 12-13]. Зададимся вопросом, может ли данная попытка с позиции философского знания рассматриваться в качестве продуктивной? Осмысление этого вопроса требует, в свою очередь, хотя бы краткого знакомства с военнотеоретическими идеями Лиддел Гарта. Начнем с того, что британский теоретик открыто выступил против классической парадигмы, которой придерживались Клаузевиц, а также его идейные последователи и предшественники, ориентируясь на опыт китайской классической военной теории (в первую очередь Сунь-цзы). Лиддел Гарт критикует Клаузевица за ограниченность привлекаемого военно-исторического опыта рамками революционных и наполеоновских войн 1792- 1815 гг. Рассматривая историю, как всеобщий опыт, Лиддел Гарт продолжает традицию создания не ограниченных определенной эпохой военноисторических трудов, заложенную Дельбрюком. Отмечу, однако, что «всеобщность опыта» у британского теоретика носит ярко выраженный англосаксонский характер, как только дело доходит до обзора войн Средневековой, Новой и Новейшей эпох [подробнее см.: 3, с. 168-173]. Выстраивая далее конструктивную часть теории, Лиддел Гарт стремился представить ее через иерархию стратегических ступеней. Наивысший уровень стратегического планирования совпадает у него с «военной политикой», или, иначе, «государственными интересами». Второй уровень, относящийся собственно к мобилизации людских и экономических ресурсов для успешного ведения войны, британский теоретик называет «большой стратегией». На третьем уровне, в свою очередь, располагается «военная стратегия». Данный уровень выдвигает на первый план фигуру полководца, воспринимающего стратегию в качестве искусства достижения победы посредством использования вооруженных сил. Лиддел Гарт пытается показать, что восприятие понятия «стратегия» через метафору «искусство полководца» продуктивнее, нежели интерпретация данного понятия через метафору «военная наука». Четвертый, и низший, уровень составляет тактическое руководство. Соизмеряя соотношение иррациональных и рациональных факторов применительно к тактике и стратегии, теоретик полагает, что стратегия в большей степени рациональна, нежели тактика. По мнению британского исследователя, цели, формируемые низшим уровнем, должны подчиняться целям, декларируемым высшим уровнем. Поскольку противоречия в определении целей особенно заметны, когда дело касается «государственной политики» и «военной стратегии», политик иногда вынужден идти на различные ухищрения и манипуляции, стремясь к реализации высших «государственных» интересов. Определение целей, в свою очередь, зависит от понимания смысла победы: «Победа в ее истинном значении подразумевает, что послевоенное устройство мира и материальное положение народа должны быть лучше, чем до войны» [2, с. 459]. Наиболее разработанным уровнем военно-теоретической системы Лиддел Гарта является «военная стратегия». Как раз применительно к данной области возникает концепт «непрямые действия», значение которого позже распространяется по стратегической иерархической лестнице как вверх - к «государственной политике» и «большой стратегии», так и вниз - к тактике. Автор говорит о двух элементах «военной стратегии», один из которых по отношению к сознанию воюющего носит скорее внешний, физический, а другой - внутренний, ментальный характер. Первый он называет движением, а второй внезапностью. Стратег должен помнить, что физика и психология войны неотделимы друг от друга, что отражено во взаимовлиянии элементов. К «позитивным принципам» британский теоретик относит следующие: 1) выбор цели согласно средствам; 2) умение не отклоняться от цели даже в условиях меняющейся обстановки; 3) действия по направлению, откуда меньше всего ждут удара; 4) действия по линии наименьшего сопротивления; 5) создание одновременной угрозы нескольким объектам; 6) гибкость плана: «В плане вы должны предусмотреть и разработать дальнейшие мероприятия на случай успеха, неудачи или частичного успеха, что чаще всего бывает во время войны» [2, с. 432]. К «негативным принципам» относятся только две аксиомы: 1. Для достижения деморализации и дезорганизации противника не стоит наносить удар всеми силами тогда, когда он к этому готов. 2. Не стоит после непродолжительного перерыва возобновлять наступления на том же направлении, на котором оно обернулось неудачей [2, с. 432-433]. Конечная цель стратегии - заставить противника потерять ориентацию в пространстве при одновременном создании постоянного психологического давления. Итак, на первый взгляд, в рамках военной теории выводы Лиддел Гарта выглядят логично и последовательно. Однако попытка преобразовать военный термин в философский концепт приводит британского теоретика к неразрешимым этическим противоречиям. Дело в том, что подлинным искателем истины для него остается не «стратег», прибегающий к ухищрениям, а другой концептуальный персонаж - «пророк», двигающийся к истине, не считаясь с тем, какие последствия эта истина может вызвать: «Ибо всякий, кто привык подавлять истину в угоду такту, производит урода из недр своего разума» [2, с. 14]. Центральная идея Лиддел Гарта состоит в том, что «стратег» и «пророк» не могут пользоваться масками друг друга. Очевидно, что роль «стратега» в силу более широкого выбора масок интереснее, однако главным остается «пророк», что ставит первого в гораздо более сложное положение, чем, например, положение «философа» по отношению к «мудрецу» у Платона. С точки зрения британского теоретика, «стратег» должен понимать и принимать истины «пророка», но не поступать, как «пророк», и при этом не разрушать истины: «Только время может показать, оправдают ли результаты этой жертвы явный провал вождя, провал, делающий ему честь как человеку. По крайней мере, он избегает более распространенного греха вождей - принесения истины в жертву целесообразности без какой бы то ни было выгоды для 128 дела» [2, с. 13-14]. Однако такое ограничение напрямую противоречит самому принципу универсальности «непрямых действий». Более того, эта неудачная универсализация подобно возвращающемуся бумерангу наполняет двусмысленностью и неопределенностью и ту языковую игру, в которой она зародилось, а именно военную теорию Лиддел Гарта. Процитирую Мартина ван Кревельда: «Преимущества так называемого непрямого подхода иногда преувеличиваются до степени карикатуры, а сам термин приобрел столь расширительное толкование, что практически потерял смысл» [1, с. 185]. Оригинальная идея британского теоретика, выдернутая из контекстного анализа некоторых военных кампаний, оборачивается тривиальностью, поскольку под «непрямыми действиями» начинают понимать фланговый обход, уловку, саботаж, обман, стратегическое наступление на второстепенном направлении, затягивание столкновения, засады, да и вообще все, что обычно и так входит в спектр значений, связанных с вооруженной насильственной конкуренцией. Итак, попытка универсализации термина не только не превращает этот термин в философский концепт, но и разрушает ту область значений, которой данный термин первоначально принадлежит.