Философская рефлексия цифрового опосредствования сетевой личности: Постановка проблемы

Полный текст

Постановка проблемы Сегодня мир переживает кумулятивный период цифровой эволюции человека: традиционная знаковая система миропонимания вытесняется программами ответов и решений, тотальной текстуализацией машинных нарративов, «пикчуризацией» (от англ. picture - картина) знаковых систем и в целом - виртуально-образной репрезентацией мира. Субъект определяет себя там, где печатает, где кибернетика становится глобальным «языком» личностной активности. Переход массового общества из мира речи в мир гипертекстов и искусственного интеллекта означает переход экзистенций из традиционных исторических ценностных систем в непрогнозируемый масштаб продуктивных проектов и стратегий используемых программ и девайсов. Определенность статуса естественной заданности поведения человека/общества умаляется или утрачивается в сетевой эмпирике технологий математической симулятивности. Личность сегодня описывается как постиндустриальная, цифровая, постсапиентная. Мы предлагаем понятие «цифроцентричная личность», актуальное для современности и представляющее собой переход от собственно человеческого к цифровому состоянию и статусу личности, выходящему за пределы традиционного образа человека. Границы легитимации цифроцентризма личности проходят в пространстве сравнений и различений с предшествующими типологиями. Как же локализуется изменение личности под влиянием цифровой активности, а точнее, под влиянием представлений о благе, приобретаемом путем овладения новыми формами цифрового взаимодействия? Философские подходы к формированию концепта «цифроцентричная личность» В конце ХХ века наиболее развитые страны уже осуществили переход от индустриального к информационному типу общества. Этот переход обозначился повсеместным внедрением информационных технологий, интенсивным ростом индустрии информации и ее экологической проблематизации. В том числе проблематизируется и информация о личностных изменениях человека, его поведении в социально и экономически эффективных нишах цифрового производства: идей (идеологий) и духовных ценностей, символов и знаков коммуникации, самих людей как субъектов самоактуализации, социальных связей личности и ее социального благополучия. Современный человек перешел в фазу «сброса» культурных покровов человека индустриальной эпохи. Следствием «сброса» является тотальное обессмысливание процессов доктринации традиционных социальных норм и идеологий существования. Индустриальное сознание выпускает на свет неизвестную «бабочку» информационной личности как системы виртуальных феноменов в износившемся «коконе» традиционных соционормативных цепей, что обесценивает статику нормативных представлений о личности. Драма эволюции человека, протекая как драма развития его технологий, сегодня предъявляет свои претензии на кульминацию в процессах социализации человека: революционизируются способы самоорганизации личностной идентичности и актуализации ее социальной продуктивности. В философском дискурсе проблема трансформации личности в условиях цифровизации бытия рассматривается через понятия «симулякр», «виртуальность», «электронное существование», «цифровая личность». Мы делаем попытку увидеть переход от человека вчерашнего - банального, сформированного книжной и индустриальной культурой к человеку будущего, которым управляют технологии. С этой целью мы вводим понятие «цифроцентричная личность». Но сначала рассмотрим, как представляется философам цифровая личность - человек будущего. Д.А. Попова описывает в качестве конститутивных свойств цифровой личности свободу выхода/входа, свободу навигации, перцептивную скрытость, автономность, востребованность сетевой презентации, конструирование желаемого самообраза, мультиплицирование информации [1, с. 88]. В одном ряду характеристик оказываются ментальные, личностные, коммуникационные свойства, что никак не способствует пониманию личностной специфики. Речь, скорее, идет о свойствах цифрового человека. Этот вывод подтверждается и следующим представлением автора: инфопространство представляет собой семиотически разнородные: письменно-графическую форму самореализации личности, образность и экспрессивность, коммуникативную направленность [1, с. 87]. А так как обладание информацией сопровождается дальнейшим совершенствованием каналов ее воздействия на человека, возможны ли вообще стабильные характеристики личностного цифроцентризма как следствия замещения нормативных социоцентричности и эгоцентричности? Развитие этой гипотезы восходит к определенной фабуле трансформации личности: человек сознательно отказывается от реальности, вещей, предпочитая цифровое, симулятивное подобие (электронное существование). Такая перспектива виртуальной пикчуризации /визуализации личности как раздвоения целостности представляется вполне реальной. Благом личности становится информация, получаемая с экрана. Речь идет о степени присвоения личностью технической симуляции реальности. Тексты, создаваемые технологиями, определяют и переопределяют представления о мире, о его ценностях как благе и зле. Ж. Бодрийяр указывает, что виртуальные миры становятся более реальными для человека, чем вся осязаемая реальность: «Победила другая стадия ценности, стадия полной относительности, всеобщей подстановки, комбинаторики и симуляции. Симуляции в том смысле, что все знаки обмениваются друг на друга, но не обмениваются большие ни на что реальное» [2, с. 4]. Что же происходит с личностью в процессе трансформации социальной активности? Избавившись от обязанности обозначать нечто, знак вовлекается в комбинаторную игру по правилам полной неразличимости и детерминант анонимности [2, с. 4]. Правило детерминирования любой эквивалентности принуждает цифровую опосредствованность человеческой активности следовать цифровым маршрутом, вследствие чего дезактивируется реальное существование в феномене личностного двойничества. Метаморфоза двойничества человека ведет к сомнению в подлинности его личности. Сомнение в подлинности постсовременной личности и ее смыслов заявлено Ж. Бодрийяром [3]. Развивая тему подлинного и изменчивого, Ж. Бодрийяр вводит в анализ социального сознания человека понятие симулякра - образа, скрывающего отсутствие подлинности реальности, подобие, заменяющее реальность. Так как цифровой образ является следствием математической симуляции, результатом сложных расчетов, К. Вульф задается вопросом, может ли он связывать личность с формами реального человеческого бытия, то есть служить материалом ментального проектирования, в отсутствии которого личностные структуры не могут формироваться. «Является ли цифровой образ все еще образом, у которого можно говорить о презентации или репрезентации?» [4, с. 122]. Экстраполируя понятие симулякра на цифровую реальность, получаем аналоговое определение феномена. Цифровой симулякр - это псевдоним, псевдознак, замещающий реальность посредством цифровой симуляции с помощью специального программного обеспечения. Данное определение не противоречит утверждению Г. Бема, что симуляция образов ведет к исчезновению «действительности», вследствие чего возникает память, опирающаяся на симулятивные образы, работа воображения превращается в производство «текста» образа, а личность - в потребителя готовых стандартных образов, не требующих силы воображения [5, с. 330]. Таким образом, влияние симулятивной реальности на личностную структуру в сфере представлений о социальном состоит в производстве трансформации личностных представлений о реальности и ее последствий, а именно: подлога реальности и сокрытие непосредственного отсутствия реальности, полного разрыва связи с реальностью и перехода представлений из порядка обозначения реальности в порядок симуляции знака [6]. Существование реального человека погружается в протеистическую систему взаимодействия текстов (гипертекст) и образов, а личность трансформируется в языковой элемент сети, заявляя о себе лишь на выходе [7]. У человечества не такой уж большой опыт общения с цифровой реальностью, однако уже развилась эгоцентрическая уверенность в том, что информационное поле нами занято (хотя создано-то оно человеком). Эта иллюзия, по мнению М. Хайдеггера, позволяет транслировать «растущую ненуждаемость в собственном понимании. Мнимость людей, что они поддерживают и ведут в цифровом мире полную и подлинную «жизнь», вносит в присутствие успокоенность, для которой все состоит «в лучшем порядке» и в который «распахнуты все двери» [8, с. 88]. Иллюзорная реальность, создаваемая цифровыми технологиями, позволяет цифровому неофиту «грезить», но не желать «очнуться». Проблема социально успешной адаптации личности к цифровой рационально-технической цивилизации принимает противоречивые формы самоактуализации в сфере возможных изменений идентичности, вытекающих из возрастания степени компьютеризации социальных процессов и обусловленной этим сложности адаптации к переменам. Т. Лири, не только психолог, но и разработчик программного обеспечения для психологического тестирования, предсказывает будущее человека в его слиянии с компьютером. Этому симбиозу она дает название «кибернавт», - это и будет «новейшая модель человека XXI века» [9, с. 188], мозг которого «переоборудован» в сторону ускорения мыслительных процессов. Цифровая реальность сулит и некоторые трудности, по мнению П.С. Гуревича, «человек обретает способность передвигаться внутри информационных миров. Построение новой киберпространственной субъективности обусловлено таким образом повествуемым восприятием, за которым следует кинесис» [10, с. 142], то есть, вероятно, мы имеем дело с постоянно движущейся, изменяющейся субъективностью. Работой «Игровые идентичности, или Людификация культуры» Й. Рассенса открывается новая страница легитимации феноменологии цифрового человека [11]. В работе Й. Рассенса продолжается дискурс Й. Хейзинга и формулируется вопрос, в какой степени и каким образом компьютерные игры трансформируют понимание и «фактическое выстраивание персональных и культурных идентичностей» [11]. Еще ранее (1967 г.) М. Маклюэн рассматривал технические средства общения и взаимодействия как расширение возможностей нервной системы, продолжение органов чувств, телесности в целом: «электрические технологии произвели революционный скачок в процессе расширения человека - они стали продолжением его нервной системы» [12]. М. Маклюэн считал, что использование любой технологической формы приводит, так или иначе, к ее интериоризации и, как следствие, к видоизменению структуры деятельности, формированию новой идентичности (идентичностей), трансформации отношения человека с реальностью сквозь призму появляющихся возможностей [12]. М. Маклюэн, говоря о расширении человека в пространстве при помощи технологических средств, писал: «все, что есть в человеческом существе - его биологическая, мускульная, мозговая субстанция, - витает вокруг него в форме механических или информационных протезов» (Цит.по: [13, с. 579]). Таким образом, «человек цифровой эпохи, прежде использующий протез для «расширения», - как отмечает И.В. Челышова, - сам становится протезом - протезом тела и протезом сознания» [14, с. 3]. Скептическое отношение к перспективам цифрового тренда личностной трансформации представлено рефлексией С.С. Хоружего о том, что виртуальная реальность являет собой «не род, но недо-род бытия». «Виртуальная реальность - недо-выступившее, недо-рожденное бытие, и одновременно - бытие, не имеющее рода, не достигшее постановки в род. Однако все существующее не есть виртуальность. В бытии-действии виртуальная реальность - только недо-род бытия, низший горизонт минимальных недо-обналиченных событий» [15, с. 66]. Но С.С. Хоружий и не обесценивает виртуальность, отмечая, что она, как часть бытия, просто требует пересмотра многих философских категорий. Современную фазу цифровизации личности Ж. Бодрийар уподоблял периоду барокко в европейской цивилизации модернизма: «Неотехническая среда, в которой мы живем, в высшей степени насыщена риторикой и аллегорией. И не случайно именно барокко, с его пристрастием к аллегории, с его новым дискурсивным индивидуализмом (избыточность форм и поддельные материалы), с его демиургическим формализмом, - именно барокко открывает собой современную эпоху» [16, с. 95]. Барокко как эпоха с особым способом мышления и творчества осталась в прошлом - подобно другим эпохам с их технологиями. Это не может не дарить нам надежду на то, что цифровая эпоха (закончится ли она?) обогатит нас не только новыми артефактами, но и новыми способами мышления, самоопределения, самоактуализации. Ж. Делез и Ф. Гваттари сравнили структуру постмодернистского мироустройства, включающего виртуальный мир Интернета, с ботаническим понятием «ризома». Как показывают философы, ризома - это не только вид «лохматой» корневой системы, не имеющей стержня, но и способ организации культуры, мышления, общества - множество непредсказуемо хаотических корневых переплетений не только не губит систему, но дает воспроизводиться центру в любом ее месте [17]. Это имеет значение для современного понимания субъективности: любой субъект становится центром собственной сети в действительности и в ее виртуальной версии. И если в реальности с субъектом может хотя бы на какое-то время произойти что-то не очень презентабельное, то виртуальных субъектностей может быть представлено множество, и с разным уровнем благополучия. Возможно, что соединение биологической метафоры и технологической реальности, умножающее сложность и неопределенность последней, предоставляет и множественность выбора идентичностей, которые сохраняют жизнеспособность личности. Заключение Постсовременное знание о человеке, сформировавшееся в расширенных рамках традиционных дисциплин, на стыке нескольких наук, образовало новые профессиональные сферы рефлексивных проблем, преодолевающие границы установленных систем. Многоголосие философской рефлексии о гетерогенной природе обновляющегося типа личности обязывает расширить профессиональную функционалистику, идеологию и практику социально-философского дискурса знанием о легитимации симулятивно-цифроцентричных идентичностях личности. От этого зависит становление концептуалистики личности в цифровой цивилизации, обращенной к интерпретативной поливалентности и плюральности, к отсутствию иерархизма и догматических авторитетов в понимании ценностной сферы обновленной личности. Современное открытие и анализ процессов личностной децентрации и деконструкции, порождаемых массовой Интернет-культурой, ориентированной на симулятивное «бегство вперед и безудержную тягу к новому», на дезинтеграцию шаблонированных и алгоритмических эвристик понимания, осмысления и интеллектуальных стратегий, - очерчивает границы обновления социальной феноменологии в трансформации смыслов аксиологических категорий личностной новеллы. Она вырастает из понимания, что плюралистический мир цифроцентричной личности не сводим ни к какому единому объединяющему принципу, так как инфопоток как среда самоактуализации утверждает структуры эффективной множественности, а сетевая деятельность человека представляет собой различные «языковые игры», суть которых восходит к картине мира как коллажу, принуждающему к усиленным поискам самоидентичности в бесконечной информационной локализации на основе цифровых практик конфискации, цитирования и повторения ранее произведенной информации.

Об авторах

С. В Даведенко

ФГБОУ ВО «Самарский государственный технический университет»

Email: davsv@inbox.ru
г. Самара, Россия

Список литературы

Дополнительные файлы