The role of interdisciplinary approach in the philosophy of history

Full Text

Реализуемый в российском обществе проект «научно-технологического прорыва» предполагает не только деятельность креативных акторов, способных инициировать данный проект. Необходимо прежде всего серьезно осмыслить роль интеграции научного знания в междисциплинарном подходе. Известно, что с рождением биохимии, биофизики, кибернетики и синергетики дисциплинарная организация науки приобрела прогрессивный характер. Однако, по мнению современных ученых, междисциплинарность в определенном плане тормозит развитие науки [4]. И дело здесь не только в том, что само понятие «междисциплинарность» вариативно терминологически. Современный исследователь имеет дело с «онтологической» изолированностью наук, с помощью которых изучается конкретная проблема. Наиболее четко данная когнитивная ситуация прослеживается в истории философии и доминирующей ее проблематике - исторической памяти. Рамки статьи не позволяют представить полный масштаб научных парадигм, концепций и теорий, разработанных учеными, которые работали и работают в проблематике исторической памяти. Известно, что большинство работ по истории памяти представлены эпистемологическими исследовательскими программами, которые следуют той установке, что философия и история «…теперь формируются как теория познания, а не как онтология» [1, с. 197-212]. В этих программах историческая память или трактуется в психологически-нарративном варианте, или связана с историческим опытом, который понимается как реальное переживание людей, которые участвовали в обсуждаемых исторических событиях [6, с. 112]. Какие основания определяют тот или иной вариант нарратива, что задает основу психологических переживаний людей, воспринимающих исторический опыт, - на эти вопросы указанные исследовательские программы не дают ответов. В этом случае мы имеем дело с доминированием переходных научных направлений, в содержании которых присутствует существенный разрыв между гуманитарными и естественнонаучными областями знания. Конечно, так называемые лингвистическая и антропологическая революции XX века сделали многое для философского осмысления бытийного основания языка и сознания человека. Это заложило метафизические основания современной проблематики исторической памяти в рамках истории философии. Однако эти же революции осуществили окончательный разрыв между онтологической и гносеологической проблематикой, что актуализировало исследования исторической памяти в контексте ее конкретного проявления, а не в рамках бытийных оснований существования человека. В итоге было забыто, что антропологическая сущность человека имеет амбивалентную основу - природную и социальную, а сама система общества связана с природной системой. Однако последние исследования, осуществляемые в рамках коэволюционной эпистемологии, показали, что социальное поведение человека влияет самым непосредственным образом на работу генов в течении всей жизни организма (работы Gene E. Robinson, университет штата Иллинойс), что мемы как единицы культурной информации являются самокопируемыми репликами и до известной степени выступают аналогами генных механизмов. Изменения в поведении могут менять уровень и степень интенсивности факторов естественного отбора и влиять на эволюционные изменения (по эффекту Болдуина) [9]. Таким образом, сами научные инновации требуют иной структурной организации междисциплинарных наук. Междисциплинарность должна интегрировать не только переходные научные направления в рамках одной философской гуманитаристики. Эффективность современной междисциплинарности связана с организацией стержневых отраслей науки, которые способны вычленить фундаментальные онтологические основания исследуемой проблемы. Именно поэтому анализировать историческую память в рамках только гуманитарного направления кажется ограниченным. Современная философская рефлексия в поисках онтологических оснований исторической памяти, защищаясь от лингвистических и психолого-антропологических замещений, обосновывает трактовку исторической памяти в качестве актуализатора памятования о прошлом. При этом делается вывод, что онтологическое основание памяти природных и социальных систем является единым. Несмотря на специфику содержательного различия природных и социокультурных систем, у них есть общее онтологическое основание - быть, существовать во всей полноте полифонической многомерности. В данном ракурсе историческая память финализирует актуализацию жизни, способности ее сохранения и продления. Здесь историческая память выступает как способ сохранения и продления жизни в экзистенциальном векторе: прошлое - здесь; прошлое - здесь и теперь; прошлое - здесь и там. Так историческая память раздвигает границы жизни - бытия, она оказывается глубже и сильнее отношений акторов в сетевых матрицах. Ведь память предполагает не только свою представленность, но и существование: можно быть представленным и существовать, но можно быть не представленным, но все равно существовать. Тем самым снимается не раз упомянутая исследователями противоречивость экзистенциала памяти: то, что не представлено действиями различных акторов, не существует, а то, что подвергнуто забвению, - не присутствует в памяти. Изложенная методологическая позиция расширяет когнитивную масштабность статуса исторической памяти в общей теории, а также функционал памяти. Память как «памятование о прошлом» актуализирует процесс сохранности жизни в любых системах. Так, «генетическая память», наследуя конфигурацию аминокислот, не только передает, но и реализует жизненный цикл белковых молекул. «Биологическая память» таксомирует повторяемость предыдущих эмбрионов в становлении саморазвивающегося живого. «Историческая память» общества, будучи встроенной в сложные социокультурные системы, фокусирует экзистенциальные аспекты бытия социума или отдельного индивидуума. Во всех этих системах память не только сохраняет, но и коррелирует пространственно-временной характер этих систем. Согласимся с мнением Е.М. Князевой, которая утверждает, что «…сложные системы имеют память, для них характерно явление гистерезиса - при смене режима функционирования процессы возобновляются по старым следам (прежним руслам)…» [3, c. 78]. В рамках сказанного память как актуализация сохранения и продления жизни посредством организации информации о прошлом артикулирована в любой пространственно-временной системе. Поэтому можно говорить о феномене исторической памяти по отношению как к природе, так и к обществу. Другими словами, в любых системах исследователь сталкивается с общим онтологическим основанием памяти природных и социальных систем. В онтологическом аспекте водораздел между «исторической памятью» природы и общества определяется спецификой существования, бытийностью природных и культурных объектов. В гносеологическом плане водораздел определяется когнитивной установкой познания этих объектов, а в праксиологическом историческая память имеет разные способы функционирования в природе и обществе. В обществе историческая память всегда существует в форме социальной памяти, а не в природных формах бытийности. Но в этой, казалось бы, всем ясной фактологичности существуют спорные, методологические неопределенности. Например, возьмем ситуацию противопоставления истории и памяти, которая обсуждается всем научным сообществом. Известна жесткая позиция М. Хальбвакса, который любил противопоставлять память и историю. Их противопоставление, а значит и различие, он обосновывал разницей между типами прошлого, которое они восстанавливают: память восстанавливает сходство между прошлым и настоящим, а история - их различие [7, c. 8-27]. Другая позиция, которую поддерживают Я. Ассман и П. Хаттон, не настаивает на бинарной противоположности памяти и истории. Так, Хаттон определяет историю даже особым родом социальной памяти [8]. Подобные теоретические разногласия по поводу соотношения истории и памяти порождены той методологической нагруженностью, которая содержится в содержании категорий «сходство» и «различие». Содержательная многоаспектность этих категорий связана с ресурсным разнообразием тех признаков, по которым проводится демаркация сходства и различия [5, c. 86-109]. В самом деле, если провести анализ многообразных трактовок определения «история», то приходится сталкиваться с вариативностью признаков, на основании которых определяется конкретное содержание истории. Если в качестве основополагающего признака используется признак процессуальности, то история определяется как процесс развертывания во времени социального бытия и форм деятельности. Если используется признак различия, то историю определяют как конкретную историю рода, страны или личной биографии. В рамках познавательного процесса история выступает когнитивной единицей знания о прошлом, трактовка которого тоже полифонична. С другой стороны, артикулирование доминирующих признаков сходства позволяет говорить о феномене онтологического общего в исторической и природной памяти, в котором актуализирована информация прошлого. Добавим, что корреляционное соотношение категорий «сходство» и «различие» содержится и в самом ресурсе «исторической памяти». Поэтому перед исследователем встает сложная задача вычленения тех методологических маркеров, с помощью которых можно будет выявить основание как сходства, так и различия между историческими составляющими в памяти природы и социума. Основание базовых признаков сходства в памяти природы и общества содержится в сущностном содержании самого феномена «память». Память - это хранитель, транслятор и актуализатор состояний прошлого в настоящем, что выступает онтологическим условием продления существования и развития многообразных форм бытия. Историческая память социума не только сохраняет прошлое, но и содержит конструктивную способность выхода за пределы мира и самого человека. Именно так историческая память социума рефлексирует собственную предметность. Поэтому искусственно стереть историческую память социума «…видимо, в принципе невозможно. А если возможно, то исчезает целая культура, ее бытийные или онтологические основания, которые реализуются в историческом времени» [2, c. 43]. Суммируя сказанное, артикулируем заявленные методологические позиции. В общей теории памяти основание ее статуса и содержания исторической памяти определяется бытийно-онтологической структурностью той или иной системы. При этом пространственно-временные измерения исторической памяти актуализируются спецификой протекания процессов ретроспекции, самопроизводства и самотранслирования в каждой конкретной системе: природной (живая -неживая природа), социальной, знаковой и т. д. Данный контекст позволяет говорить об исторической памяти как общем феномене, присущем как природе, так и обществу, поскольку историчность в широком значении содержит потенциал развtртывания небытия, присутствия, исчезновения, забвения, дальнейшего развития. В этом плане взаимосвязь пространство - время - история закономерна и в определенном фокусе тождественна. Но если в природных системах эта взаимосвязь жестко задана алгоритмом от неживого к живому, от живого к его воспроизводству и саморазвитию, то в социальных и культурных системах эта взаимосвязь существует в искусственно созданном мире. В искусственном мире (как раньше говорили - «второй природе») действует иной алгоритм: цель - деятельность - действие - результат. Ракурс этого алгоритма на каждом этапе социума осмысливался и реализовывался по-разному в соответствии с социально-культурными запросами общества. Таким образом, социальное бытие общества и человека продолжается посредством онтологических оснований норм и стандартов деятельности, которые сохраняет, воспроизводит и актуализирует историческая память, продолжая тем самым процесс жизни. Сделаем выводы. Новая организация междисциплинарных научных направлений в исследовании исторической памяти позволяет выявить фундаментальные онтологические основания, которые не разрывают единство природы и общества. Эти основания позволяют придать фундаментальный статус самому феномену исторической памяти. Не игнорируя специфику исторической памяти общества, стержень философской рефлексии обосновывает онтологию исторической памяти как функционала жизни в целом и продолжения социального бытия.

About the authors

S. Yu Anisimova

Samara State Technical University

Email: anisimova.svietlana@mail.ru
Samara, Russia

T. V Borisova

Samara State Technical University

Email: borisovatva@yandex.ru
Samara, Russia

References

Supplementary files