Email this article 
The effect of oxytocin on the level and monoamines turnover in the brain of isolated mice of highand low-aggressive lines
- Authors: Karpova I.V.1, Bychkov E.R.1,2, Marysheva V.V.2, Mikheyev V.V.2, Shabanov P.D.2
-
Affiliations:
- Institute of Experimental Medicine
- SM Kirov Military Medical Academy
- Issue: Vol 15, No 2 (2017)
- Pages: 23-30
- Section: Articles
- URL: https://journals.eco-vector.com/RCF/article/view/6902
- DOI: https://doi.org/10.17816/RCF15223-30
- ID: 6902
Cite item
Full Text
Abstract
Objective. In the course of the study, the effect of oxytocin on the behavior and level of monoamines of the brain in aggressive male isolates of the initially low-aggressive C57Bl/6 line with similar indices of highly aggressive white outbred mice was compared.
Methods. In experiments on isolated male mice of the low-aggressive C57Bl/6 line and highly aggressive white outbred mice, the effects of oxytocin on the aggressive behavior and the activity of monoaminergic systems of the left and right cerebral hemispheres was investigated. After prolonged social isolation, the male mice, who attacked in the resident-intruder test, were selected for further research. Oxytocin (5 IU/ml, 20μl) was admitrated intranasally. Control animals was treated with saline. With the HPLC-method, in the cerebral cortex, hippocampus, olfactory tubercle and striatum of the left and right sides of the brain the concentrations of dopamine, norepinephrine, serotonin and their metabolites of dioxyphenylacetic, homovaniline and 5-hydroxyindoleacetic acids were measured.
Results. Among the male isolates of the C57Bl/6 line, the proportion of aggressive individuals was 56.5%, and among white outbred mice 87.5%. The investigated lines also differed in the attack latency time: aggressive C57Bl/6 mice attacked an average on the 113.1±23.5 second, while in white outbred mice the attack followed on the 35.3±14.7 second (p < 0.01). In the aggressive male isolates of the C57Bl/6 line, which received intranasally saline solution, the content of serotonin and 5-hydroxyindoleacetic acid in the hippocampus was significantly higher on the right. In C57Bl/6, oxytocin reduced the manifestation of aggression caused by prolonged social isolation (p < 0.05), but had no absolute ability to stop this type of behavior. Under its influence, the level of dopamine in the left cortex (p = 0.054), as well as serotonin content in the right hippocampus (p < 0.05) and in the left striatum (p < 0.05) decreased. In addition, the use of oxytocin in C57Bl/6 neutralized the asymmetry of serotonin and 5-hydroxyindoleacetic acid levels in the hippocampus. At the same time there was an asymmetry in the content of dopamine in the cerebral cortex with the predominance of this mediator in the right hemisphere (p< 0.05). In male isolates of highly aggressive white outbred mice, the effect of oxytocin on behavior was not found. However, in these animals oxytocin caused certain changes in monoaminergic systems of the brain. Under the action of oxytocin, the inicial right-sided asymmetry of the level of dopamine metabolites in the striatum and left-sided asymmetry in the level of serotonin in the cortex disappeared. Oxytocin caused an increase in the content of 5-hydroxyacetic acid in the right striatum (p < 0.05) and norepinephrine in the left hippocampus (p < 0.05). In addition, white outbred mice under the influence of oxytocin developed asymmetry with the predominance of norepinephrine in the right olfactory tubercle (p < 0.05).
Conclusions. It can be assumed that relatively weak changes in the state of serotonergic and dopaminergic systems against the background of high reactivity of the noradrenergic system are a feature of the reaction of the brain of highly aggressive animals to oxytocin. The data obtained are discussed in terms of the lateralization of neurotransmitter systems responsible for intraspecific aggression caused by prolonged social isolation.
Full Text
Введение
Окситоцин — один из двух основных нейропептидов, выделяющихся в нейрогипофизе [3]. Известны такие его свойства, как уменьшение половой активности и снижение проявлений агрессии по отношению к особям своего вида [10]. Литературные данные об участии окситоцина в регуляции поведения не столько говорят об изменении под влиянием этого вещества какой-то конкретной функции организма, сколько свидетельствуют о способности окситоцина модулировать целостные поведенческие акты [3].
Показано, что окситоцин способствует снижению агрессивности, причем эти эффекты обусловлены влиянием нейропептида на дофаминергическую и серотонинергическую системы мозга. Так, факт, что окситоцин способствует формированию моногамных пар у грызунов, обусловлен взаимодействием окситоцина с дофаминергической системой мозга [10], а его антиагрессивный эффект опосредован участием данного полипептида в модуляции системы серотонина [8]. Исследования эффектов интраназального введения раствора окситоцина показали, что и у человека окситоцин способствует снижению агрессивности и проявлению доверия [6]. Неожиданными результатами действия окситоцина на активность головного мозга человека являются односторонние проявления эффектов. Так, окситоцин достоверно ослабляет активность левой миндалины во время предъявления изображений лиц с отрицательными эмоциями или изображений социально-негативных сцен [11]. В аналогичном исследовании показано, что при идентификации эмоционального состояния других людей у здоровых женщин окситоцин повышает активацию правой миндалины и правого стриатума, в то время как у пациенток с депрессией окситоцин активирует исключительно правую среднюю фронтальную извилину и правую островковую кору [11].
В наших предыдущих исследованиях мы показали, что интраназальное введение окситоцина изолированным мышам низкоагрессивной линии C57Bl/6 [2, 5] и высокооагрессивным белым беспородным мышам [1] приводит к различным изменениям моноаминергических систем головного мозга. Обращает на себя внимание, что в обоих случаях полученные эффекты препарата были асимметричны. Возникает вопрос, каким образом эффекты окситоцина связаны с базовым уровнем агрессивности животных.
Задачей исследования было сравнительное изучение действия окситоцина на поведение и уровень моноаминов головного мозга у агрессивных самцов-изолянтов исходно низкоагрессивной линии C57Bl/6 с аналогичными показателями высокоагрессивных белых беспородных мышей.
Материалы и методы
Опыты проведены на 65 самцах лабораторных мышей: на 32 половозрелых самцах мышей линии C57Bl/6 и на 33 половозрелых самцах беспородных белых мышей. Животные были получены из питомника Рапполово (Ленинградская область, Россия), в начале исследования масса животных составляла 18–22 г. Для повышения уровня агрессивности 23 мышей линии C57Bl/6 и 24 беспородных мышей помещали в индивидуальные клетки размером 10 × 10 × 12 см3. Остальных животных (9 линии C57Bl/6 и 9 беспородных мышей) содержали в общих клетках до окончания эксперимента.
Через 2,5 месяца содержания в изоляции проводили отбор агрессивных животных, для чего в индивидуальную клетку к изолированному самцу (резиденту) подсаживали самца той же линии, содержавшегося в группе (интрудера). Если в течение четырех минут после ссаживания резидент атаковал интрудера, подсаженную мышь немедленно изымали, регистрировали латентный период атаки, а данный изолянт считался агрессивным. Если в течение четырех минут атаки не происходило, изолянт считался неагрессивным. В результате данной процедуры было отобрано 13 агрессивных изолянтов линии C57Bl/6 и 21 агрессивный изолянт из числа беспородных мышей.
Эксперимент по изучению действия окситоцина на поведение и содержание моноаминов в мозге агрессивных изолированных мышей проводили через неделю после процедуры отбора животных. Для этого резидентам, по результатам отборочного теста признанных агрессивными (7 мышей линии C57Bl/6 и 13 беспородных мышей), с помощью пипеточного дозатора в каждую ноздрю вводили по 10 мкл ампулированного окситоцина (ООО «Элла ра», Россия), содержащего 5 МЕ в 1 мл. Остальным особям (6 агрессивным мышам-изолянтам линии C57Bl/6, а также 8 беспородным агрессивным мышам и 3 беспородным мышам, по результатам отборочного теста признанным неагрессивными) интраназально вводили аналогичный объем физиологического раствора. Поскольку в основном эксперименте все беспородные мыши, получавшие физраствор, проявляли агрессию (включая тех, которые по результатам отборочного теста были признаны неагрессивными), все они были объединены в общую группу контрольных животных. Таким образом, объем контрольной выборки беспородных изолированных мышей составил 11 особей. После процедуры закапывания препарата резидента возвращали в домашнюю клетку, а через 5 минут к нему подсаживали мышь той же линии, содержавшуюся в группе. Сразу после проявления атаки резидента изымали из клетки и декапитировали.
Из правой и левой половин мозга на льду выделяли определенные морфологические структуры, взвешивали и помещали в 0,01 М раствор соляной кислоты: стриатум — в 50 мкл, гиппокамп и обонятельный бугорок — в 100 мкл, кору больших полушарий — в 150 мкл. Пробы гомогенизировали с по мощью прибора УЗДН-2Т, центрифугировали в течение 10 мин при 15 000 g. Надосадочную жидкость собирали в пробирки и хранили до анализа при –90 °С. Концентрации норадреналина (НА), дофамина (ДА), серотонина (5-ОТ) и их метаболитов — диоксифенилуксусной (ДОФУК), гомованилиновой (ГВК) и 5-гидроксииндолуксусной (5-ГИУК) кислот определяли методом обращенной фазной высокоэффективной жидкостной хроматографии с электрохимической детекцией на хроматографе Beckman Coulter (США). Хроматографическая система включала инжектор Rheodyne 7125 с петлей на 20 мкл для нанесения образцов, колонку Phenomenex (250,0 × 4,6 мм) с сорбентом Sphere Clone 5 u ODS(2) и амперометрический детектор LC-4С BAS. Определение концентраций исследуемых веществ проводили при потенциале +0,70 В. Подвижная фаза включала 5,5 мМ цитратно-фосфат ный буфер с 0,7 мМ октансульфоновой кислотой, 0,5 мМ ЭДТА и 8 % ацетонитрилом (рН 3,0). Скорость элюции подвижной фазы составляла 1 мл/мин, время анализа одной пробы — около 20 минут.
Полученные результаты обрабатывали с применением стандартного статистического пакета GraphPad PRISM 5.0. Достоверность различий между группами оценивали по t-критерию Стьюдента.
Результаты исследования и их обсуждение
Исследованные линии животных существенно различались по способности социальной изоляции вызывать агрессию. Так, среди самцов-изолянтов линии C57Bl/6 доля агрессивных особей составила 56,5 %, а среди белых беспородных мышей — 87,5 %. Исследованные линии также различались по латентному периоду первой атаки: агрессивные мыши C57Bl/6 атаковали в среднем через 113,1 ± 23,5 с, в то время как у белых беспородных мышей атака следовала через 35,3 ± 14,7 с (p < 0,01).
У самцов мышей линии C57Bl/6 в тесте резидент – интрудер длительная социальная изоляция вызывала агрессию с латентным периодом первой атаки 113,1 ± 23,5 с. После интраназального введения физиологического раствора средний латентный период атаки контрольных особей составил 97,5 ± 46,0 с, достоверно не изменившись по сравнению с результатом отборочного теста на агрессивность. Применение окситоцина достоверно увеличивало латентный период первой атаки до 208,6 ± 20,3 с (p < 0,05). Таким образом, у мышей-изолянтов низкоагрессивной линии C57Bl/6 окситоцин снижал проявления агрессии, но не обладал абсолютной способностью купировать данный вид поведения.
В отборочном тесте после подсаживания интрудера в клетку к агрессивному беспородному резиденту атака следовала в среднем через 35,3 ± 14,7 с. Под действием окситоцина латентный период атаки резидента на интрудера достоверно не отличался от значений контрольной группы (35,0 ± 23,1 с) и составил 20,1 ± 9,8 с.
Исследование уровня моноаминов в симметричных структурах мозга мышей-изолянтов высоко- и низкоагрессивной линий выявило существенные различия как по базовому проявлению асимметрии, вызванной изоляцией (без влияния препаратов), так и по способности окситоцина влиять на функционирование моноаминергических систем мозга.
В мозге контрольных особей линии C57Bl/6 после контакта с интрудером были зафиксированы два случая функциональной межполушарной асимметрии: в правом гиппокампе количество 5-ОТ и 5-ГИУК было достоверно больше, чем в контралатеральной структуре (рис. 1 и 2). Во всех остальных исследованных структурах ни по одному показателю достоверных межполушарных различий выявлено не было.
Рис. 1. Содержание серотонина в гиппокампе мышей линии C57Bl/6 (нг/мг ткани). Здесь и далее в рисунках 2, 6, 8, 11: Л — левая сторона мозга, П — правая сторона мозга; физраствор — после введения физраствора, окситоцин — после введения окситоцина. * p < 0,01 между левым и правым гиппокампом у мышей, получавших физраствор
Рис. 2. Содержание 5-гидроксииндолуксусной кислоты в гиппокампе мышей линии C57Bl/6 (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 1. * p < 0,01 между левым и правым гиппокампом у мышей, получавших физраствор
У мышей линии C٥٧Bl/٦ окситоцин достоверно снижал содержание ДА в левой коре (рис. 3) и уровень 5-ОТ в левом стриатуме (рис. 4) и правом гиппокампе (рис. 5). В результате этих изменений исчезала правосторонняя асимметрия по 5-ОТ и 5-ГИУК в гиппокампе, но возникала правосторонняя асимметрия по ДА в коре головного мозга (рис. 6).
Рис. 3. Содержание дофамина (ДА) в коре больших полушарий у мышей линии C57Bl/6 (нг/мг ткани). Здесь и далее на рис. 4, 5, 7, 9, 10: левая сторона — левая сторона мозга, правая сторона — правая сторона мозга; Ф — после введения физраствора, О — после введения окситоцина; p = 0,054 по содержанию ДА в левой коре между мышами контрольной (получавшие физраствор) и опытной (получавшие окситоцин) группы
Рис. 4. Содержание серотонина в стриатуме мышей линии C57Bl/6 (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 3; * p < 0,05 между мышами контрольной (получавшие физраствор) и опыт ной (получавшие окситоцин) группы в левом стриатуме
Рис. 5. Содержание серотонина в гиппокампе мышей линии C57Bl/6 (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 3; * p < 0,01 между мышами контрольной (получавшие физраствор) и опытной (получавшие окситоцин) группы в правом гиппокампе
Рис. 6. Содержание дофамина в коре больших полушарий мышей линии C57Bl/6 (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 1; * p < 0,05 между левой и правой корой мозга у мышей, получавших окситоцин
У белых беспородных мышей контрольной группы (изолянтов, получавших физраствор) обнаружено два случая асимметричного распределения моноаминов в мозге: повышенное содержание 5-ОТ в левой коре (рис. 7) и более низкое содержание метаболитов ДА (ГВК и ДОФУК) в левом стриатуме (рис. 8). Под влиянием окситоцина у беспородных мышей уровень указанных веществ достоверно не изменялся, однако их содержание становилось симметричным.
Рис. 7. Содержание серотонина в коре больших полушарий головного мозга белых беспородных мышей (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 3; * p < 0,05 между левой и правой корой мозга у мышей, получавших физраствор
Рис. 8. Содержание гомованилиновой (а) и диоксифенилуксусной (б) кислот в стриатуме белых беспородных мышей (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 1; * p < 0,05 между левым и правым стриатумом у мышей контрольной группы
У беспородных мышей при исследовании эффектов окситоцина в отношении структур мозга с изначально симметричным содержанием моноаминов были обнаружены однонаправленные изменения, хотя статистически значимые воздействия отмечались только с одной стороны. Так, под влиянием окситоцина содержание 5-ГИУК в стриатуме достоверно повышалось только в правом стриатуме (рис. 9). Противоположным образом изменялся уровень НА в гиппокампе, что выражалось в достоверном снижении НА слева (рис. 10).
Рис. 9. Содержание 5-гидроксииндолуксусной кислоты в стриатуме белых беспородных мышей (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 3; * p < 0,05 между мышами контрольной (получавшие физраствор) и опытной (получавшие окситоцин) группы в правом стриатуме
Рис. 10. Содержание норадреналина в гиппокампе белых беспородных мышей (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 3; * p < 0,05 между мышами контрольной (получавшие физраствор) и опытной (получавшие окситоцин) группы в левом гиппокампе
Наконец, у беспородных мышей отмечен единственный случай, в котором межполушарные различия под влиянием окситоцина становились статистически значимыми: это уровень НА в обонятельном бугорке. У высокоагрессивных особей, получавших препарат, содержание НА в правом обонятельном бугорке оказывалось достоверно выше, чем в соответствующей структуре слева (рис. 11).
Рис. 11. Содержание норадреналина в обонятельном бугорке белых беспородных мышей (нг/мг ткани). Обозначения как на рис. 1; * p < 0,05 между левым и правым обонятельными бугорками у мышей, получавших окситоцин
Обращает на себя внимание тот факт, что у мышей обеих линий окситоцин по-разному влияет на моноаминергические системы различных структур переднего мозга. Можно предположить, что пулы компактно расположенных моноаминергических нейронов, посылающих отростки к различным структурам переднего мозга, гетерогенны по своей реакции на окситоцин. Однако наиболее вероятным является то, что взаимодействие моноаминов и окси тоцина происходит в самих зонах переднего мозга, на уровне моноаминергических синапсов. Это косвенно подтверждается данными о различной плотности рецепторов к окситоцину как на уровне ствола, так и в различных областях переднего мозга [9].
Необходимо отметить, что данные, полученные нами на высокоагрессивных белых беспородных мышах, существенно отличаются от результатов аналогичного исследования, проведенного на мышах линии C57Bl/6. В первую очередь это касается влияния препарата на агрессивность: под действием окситоцина латентный период атаки не только не увеличился, а даже несколько уменьшился (различия статистически недостоверны при p < 0,05). Это совпадает с результатами, полученными нидерландскими исследователями на белых высокоагрессивных крысах [4], которые показали отсутствие влияния интраназального введения окситоцина на латентный период атаки.
Анализируя содержание моноаминов в симметричных структурах мозга белых беспородных мышей, мы ожидали, что под воздействием окситоцина прежде всего изменится состояние серотонинергической системы. В пользу данного предположения свидетельствовали как данные о наличии окситоциновых рецепторов на серотонинергических нейронах [7], так и наши результаты, полученные на мышах линии C57Bl/6 [2, 5]. Однако действие окситоцина на серотонинергическую систему у белых беспородных мышей проявлялось слабо: эффекты окситоцина заключались в повышении 5-ГИУК в правом стриатуме и в исчезновении исходного преобладания 5-ОТ в левой коре. Необходимо отметить, что никаких других изменений в коре окситоцин не вызвал.
Неожиданным результатом стало также слабое действие окситоцина на дофаминергическую систему высокоагрессивных мышей, которое заключалось только в исчезновении исходной асимметрии по содержанию метаболитов ДА в стриатуме. У контрольных изолянтов линии C57Bl/6 данная асимметрия не проявлялась. Это позволяет предположить, что асимметрия метаболизма ДА в стриатуме может быть связана с высоким уровнем агрессивности.
Особенностью действия окситоцина на моноаминергические системы высокоагрессивных белых беспородных мышей оказалось влияние препарата на норадренергическую систему. Отметим, что у низкоагрессивных мышей (C57Bl/6) данные эффекты отсутствовали. У высокоагрессивных животных (беспородные) действие окситоцина проявилось как в достоверном снижении уровня НА в левом гиппокампе, так и в появлении асимметрии в обонятельном бугорке, что выразилось в правостороннем преобладании содержания НА в данной структуре мозга.
Можно предположить, что относительно слабые изменения состояния серотонинергической и дофаминергической систем на фоне высокой реактивности норадренергической системы являются особенностью реакции головного мозга высокоагрессивных животных на окситоцин.
About the authors
Inessa V. Karpova
Institute of Experimental Medicine
Author for correspondence.
Email: inessa.karpova@gmail.com
PhD, Docent, Senior Researcher, Anichkov Dept. of Neuropharmacology
Russian Federation, 12, Academic Pavlov street, Saint-Petersburg, 197376Evgenii R. Bychkov
Institute of Experimental Medicine; SM Kirov Military Medical Academy
Email: bychkov@mail.ru
Assistant Professor, Dept. of Pharmacology
Russian Federation, 12, Academic Pavlov street, Saint-Petersburg, 197376; 6G, Akademika Lebedeva street, Saint-Petersburg, 194044Vera V. Marysheva
SM Kirov Military Medical Academy
Email: vmarycheva@rambler.ru
Dr. Chem. Sci., Head of training laboratory, dept. of Pharmacology
Russian Federation, 6G, Akademika Lebedeva street, Saint-Petersburg, 194044Vladimir V. Mikheyev
SM Kirov Military Medical Academy
Email: vmikheev58@gmail.com
Dr. Biol. Sci., Assistant Professor, dept. of Pharmacology
Russian Federation, 6G, Akademika Lebedeva street, Saint-Petersburg, 194044Petr D. Shabanov
SM Kirov Military Medical Academy
Email: pdshabanov@mail.ru
Dr. Med. Sci. (Pharmacology), Professor, Head of the Dept. of Pharmacology
Russian Federation, 6G, Akademika Lebedeva street, Saint-Petersburg, 194044References
- Карпова И.В., Бычков Е.Р., Марышева В.В., Михеев В.В. Асимметричное влияние окситоцина на метаболизм моноаминов в мозге изолированных самцов белых беспородных мышей // Обзоры по клинической фармакологии и лекарственной терапии. – 2015. – Т. 13 (спецвыпуск). – C. 69. [Karpova IV, Bychkov ER, Marysheva VV, Miheev VV. Asimmetrichnoe vliyanie oksitocina na metabolizm monoaminov v mozge izolirovannyh samcov belyh besporodnyh myshej. Obzory po klinicheskoj farmakologii i lekarstvennoj terapii. 2015;13(suppl): 69 (In Russ.)]
- Карпова И.В., Михеев В.В., Марышева В.В., и др. Изменения содержания моноаминов в симметричных структурах мозга агрессивных мышей-изолянтов линии C57Bl/6 под влиянием окситоцина // Бюлл. эксперим. биол. и мед. – 2015. – Т. 160. – № 11. – С. 546–550.[Karpova IV, Miheev VV, Marysheva VV, et al. Izmeneniya soderzhaniya monoaminov v simmetrichnyh strukturah mozga agressivnyh myshej-izolyantov linii C57Bl/6 pod vliyaniem oksitocina. Byull Ehksperim Biol I Med. 2015;160(11):546-550 (In Russ.)]
- Anacker AMJ, Beery AK. Life in groups: the roles of oxitocin in mammalian sociality. Front Behav Neurocsi. 2013;7:185-207. doi: 10.3389/fnbeh.2013.00185.
- Calcagholi F, Kreutzmann JC, de Boer SF, et al. Acute and repeated intranasal oxytocin administration exerts anti-aggressive and pro-affiliative effects in male rats. Psychoneuroendocrinology. 2015;51:112-121. doi: 10.1016/ j.psyneuen.2014.09.019.
- Karpova IV, Mikheev VV, Marysheva VV, et al. Oxytocin-Induced Changes in Monoamine Level in Symmetric Brain Structures of Isolated Aggressive C57Bl/6 Mice. Bull Exp Biol Med. 2016Mar;160(5):605-9. doi: 10.1007/s10517-016-3228-2.
- Kirsch P, Esslinger C, Chen Q, et al. Oxytocin modulates neural circuitry for social cognition and fear in humans. J Neurosci. 2005;25:11489-11493. doi: 10.1523/ JNEUROSCI.3984-05.2005.
- Mottolese R, Redoute J, Costes N, et al. Switching brain serotonin with oxytocin. Proc Natl Acad Sci USA. 2014;111(23):8637-42. doi: 10.1073/pnas.1319810111.
- Takahashi A, Shiroishi T, Koide T. Genetic mapping of escalated aggression in wild-derived mouse strain MSM/Ms: assosiation with serotonin-related genes. Frontiers of Neurosci. Neuroendocrine science. 2014;8(Article156):1-12. doi: 10.3389/fnins.2014.00156.
- Yoshida M, Takayanagi Y, Inoue K, et al. Evidence that oxytocin exerts anxiolytic effects via oxytocin receptor expressed in serotonergic neurons in mice. J Neurosci. 2009;29:2259-2271. doi: 10.1523/JNEUROSCI.5593- 08.2009.
- Young KA, Liu Y, Wang Z. The neurobiology of social attachment: a comparative approach to behavioral, neuroanatomical, and neurochemical studies. Comp Diochem Physiol and Toxicol Pharmacol. 2008;148(4):401-410. doi: 10.1016/j.cbpc.2008.02.004.
- Zink CF, Meyer-Lidenberg A. Human neuroimaging of oxytocin and vasopressin in social cognition. Horm Behav. 2012;61(3):400-409. doi: 10.1016/j.yhbeh.2012.01.016.
