Uterine fibroids and fertility: a modern view of the problem. A literature review

Cover Page


Cite item

Full Text

Open Access Open Access
Restricted Access Access granted
Restricted Access Subscription or Fee Access

Abstract

The review was made based on https://cyberleninka.ru/, PubMed, MedArt and https://rucml.ru/. Uterine fibroid is one of the most common noninflammatory diseases of female reproductive system of reproductive age. Estrogens and progesterone are tightly connected with various growth factors such as transforming growth factor beta, insulinlike growth factor, endothelial growth factor etc. Dysfunction of sex steroids, alteration of myometrium vascularization and proinflammatory changes of endometrium, associated with leiomyoma can prevent from adequate preparation of endometrium to implantation. The situation is often complicated by combination of leiomyoma and adenomyosis. Pregnancy in women with leiomyoma is associated with increased risk of miscarriage, preeclampsia and placental insufficiency. Isthmic localization of uterine fibroid is considered to be the most unfavorable as it increases the risk of cervical insufficiency. Thus, uterine fibroid is a serious reproductive problem associated with fertility reduction and other problems with childbearing.

Full Text

Миома матки (ММ) — одно из самых распространенных заболеваний не воспалительного генеза репродуктивной системы женщин, возникающих в детородном возрасте [1]. Частота встречаемости ММ в зависимости от различных популяционных характеристик обследованного контингента женщин, таких как расовая принадлежность, возраст менархе, уровень образования, паритет, возраст, индекс массы тела, жизнь в мегаполисе и так далее, может колебаться в широком диапазоне [2–4]. В России ее диагностируют у 30–35 % женщин репродуктивного возраста. В последние десятилетия отмечена тенденция к более раннему дебюту заболевания [5, 6].

ММ носит моноклональный характер, то есть растет из одной мутировавшей клетки или одного клона клеток, и имеет четко выраженную наследственную предрасположенность [7, 8]. При этом миоматозные клетки могут возникать в результате повторяющихся мутаций различных видов, то есть понятие ММ неоднородно. Различные ее варианты могут развиваться разными путями, причем даже в одной матке [9, 10].

Наши представления о патогенезе ММ, с одной стороны, постоянно расширяются и углубляются, а с другой — носят фрагментарный, подчас противоречивый характер [11, 12]. В рамках рассматриваемой темы имеет смысл делать акцент на тех звеньях патогенеза ММ, которые так или иначе можно считать факторами риска снижения фертильности и/или невынашивания и недонашивания беременности. Проблемы в родах возникают, как правило, в связи с размерами и локализацией миоматозных узлов (МУ) [13].

Первыми в ряду интересующих нас аспектов патогенеза, хотя бы с исторической точки зрения, являются гормональные нарушения. Первоначально предполагали относительную гиперэстрогению, затем стали говорить о гиперпрогестеронемии и о локальной гормонемии в бассейне маточных сосудов [14].

Есть убедительные данные, что эстрадиол на системном и на местном уровнях участвует в росте МУ. Это явление хочется связать с омоложением и увеличением частоты встречаемости ММ у современных женщин, так как изменение репродуктивного поведения с откладыванием первых родов до 32–35 лет ведет к резкому увеличению менструальных циклов в их жизни. По данным В.Е. Радзинского и А.М. Фукс [15], среднее количество менструальных циклов за репродуктивный период жизни женщины увеличилось с 60 в начале XX в. до 400 в начале XXI в. Следствием этого должно быть увеличение с возрастом количества периодов относительной гиперэстрогении. Что касается непосредственно ММ, у большинства пациенток с ней выявляют ановуляторные циклы с различной степенью эстрогенной насыщенности и двухфазные — с недостаточностью лютеиновой фазы [16].

Данные по накоплению в узлах клеточной массы прогестерона более противоречивы. В зависимости от условий эксперимента прогестины могут как стимулировать, так и ингибировать пролиферацию клеток in vitro. По результатам последних исследований именно прогестерон повышает в лютеиновую фазу митотическую активность клеток миомы, а также индуцирует выработку факторов роста [17]. Однако появляется все больше указаний на то, что контроль пролиферации клеток в МУ осуществляют совместно эстрадиол и прогестерон [18].

Сложность взаимоотношений эстрогенов и прогестерона вообще и в патогенезе ММ в частности продемонстрировали в эксперименте S. Chandran и соавт. [14]. При изучении профилей экспрессии генов в миоцитах миометрия человека in vitro в среде, содержащей прогестерон и 17β-эстрадиол (Э2) по отдельности и в комбинации, в присутствии и отсутствии мифепристона было выявлено, что транскрипция некоторых генов происходит только при наличии либо прогестерона, либо Э2. Однако практически в 6 раз больше генов транскрибируется в присутствии комбинации Э2/прогестерон. Зарегистрирована достоверная экспрессия в общей сложности 796 аннотированных генов при воздействии комбинации Э2/прогестерон, но этого не происходило в необработанных миоцитах. Функциональная блокировка прогестерона путем добавления в среду мифепристона прекращала экспрессию почти всех генов миоцитов, обработанных комбинацией Э2/прогестерон.

Кроме того, Э2 и прогестерон влияют на процессы апоптоза, способствующего поддержанию нормального объема миометрия [19]. Гормональная дисфункция может быть той благоприятной средой, в которой нарушения апоптоза приведут к запуску формирования МУ [20]. Правда дальнейший рост ММ происходит, по всей видимости, без участия или при минимальном участии половых стероидов [21].

По мнению ряда авторов, патологические изменения концентраций эстрадиола и прогестерона в местном кровотоке у пациенток с ММ достоверно связаны с локализацией МУ [22]. В любом случае присущая ММ дисфункция половых стероидов может препятствовать адекватной подготовке эндометрия к имплантации плодного яйца [23].

Известно, что эстрадиол и прогестерон тесно взаимодействуют с различными факторами роста, такими как трансформирующий фактор роста бета, инсулиноподобный фактор роста, фактор роста эндотелия сосудов и так далее, также играющими существенную роль в патогенезе ММ [24, 25]. Эти же факторы роста могут участвовать в нарушении формирования окна имплантации [26, 27].

Несмотря на то что ММ считается заболеванием невоспалительного генеза, значимость воспалительного процесса в формировании и росте МУ в настоящее время активно исследуется [28, 29]. В миометрии при ММ, как и при аденомиозе, повышена активность провоспалительных медиаторов, которые модулируют клеточную пролиферацию. Это может быть одним из путей реализации пролиферации тканевых элементов и при ММ, и при аденомиозе. Данный процесс сопровождается провоспалительным состоянием эндометрия и, возможно, извращением его реакции на прогестерон. По данным А.И. Малышкиной и соавт., при ММ увеличивается пул «промежуточных» CD14+CD16+ макрофагов, инвазирующих эндометрий в проекции доминантного МУ [30]. Описанные изменения могут уменьшать качество яйцеклеток, нарушать транспорт сперматозоидов и снижать выживаемость эмбрионов.

ММ часто сочетается с аденомиозом [2]. Некоторые авторы даже рассматривают ММ и аденомиоз как коморбидные заболевания [31, 32]. При аденомиозе в качестве одной из причин бесплодия и выкидышей раннего срока называют дерегуляцию перистальтики матки и маточных труб [33]. Подобные нарушения выявлены и при ММ [34, 35].

В силу очевидности изменений кровообращения в бассейне маточных и яичниковых сосудов при ММ достаточно давно эти изменения рассматривали в качестве одного из звеньев патогенеза заболевания [36]. Доказаны увеличение кровотока в маточной артерии при ММ и вызываемый МУ дисбаланс распределения крови в миометрии [37]. По мнению ряда исследователей, изменение васкуляризации миометрия и эндометрия может служить одной из возможных причин бесплодия и нарушения процессов имплантации у больных с ММ [38]. Миомэктомия способствует восстановлению микроциркуляции в бассейне маточных и яичниковых сосудов [39].

Описанные звенья патогенеза ММ, способные так или иначе влиять на фертильность женщин, периодически ставят под сомнение [40]. Причина, вероятно, заключается в том, что сама по себе ММ не является однородным заболеванием, существует как минимум два патогенетических варианта развития (простая и пролиферирующая миома), при которых перечисленные звенья имеют различное удельное значение [41]. По всей видимости, этим же можно объяснить некоторую противоречивость данных о влиянии ММ на течение беременности [42, 43].

В целом же представляется очевидным, что ММ существенно увеличивает риск невынашивания и недонашивания беременности как за счет ухудшения условий для имплантации плодного яйца, так и, например, за счет изменения сократительной активности миометрия [44, 45]. При этом на степень вероятности преждевременного прерывания беременности достоверно влияют размеры и локализация МУ [46, 47]. Так, по данным С.В. Баринова и соавт. [48], при сравнении течения беременности у пациенток с диаметром МУ до 7 см и с диаметром МУ 8 см и более установлено, что в первой группе частота угрозы прерывания беременности в I и во II триместрах составила 53,3 %, тогда как во второй группе — 89,4 %. Кроме того, авторы отметили, что при больших МУ чаще возникают симптомы преходящего нарушения кровоснабжения узла. Все это повышает риск возникновения необходимости проведения миомэктомии во время беременности [49].

Наиболее неблагоприятной авторы считают перешеечную локализацию МУ, увеличивающую, кроме всего прочего, риск развития истмико-цервикальной недостаточности [50, 51]. Высок риск осложненного течения беременности при субмукозной локализации МУ. При интрамуральной локализации МУ по стенке матки, на которой располагается плацента, увеличивается риск фетоплацентарной недостаточности, маловодия и преэклампсии [52, 53]. К категории низкого риска относят беременных младше 35 лет с субсерозной локализацией МУ и женщин с интрамурально расположенными узлами небольших размеров [54, 55].

Таким образом, ММ представляется серьезной репродуктивной проблемой, ассоциированной как со снижением фертильности, так и с осложненным течением беременности. Возникшую в активном репродуктивном периоде ММ можно и нужно рассматривать как фактор риска снижения фертильности и нарушения имплантации плодного яйца. В сочетании с беременностью ММ существенно повышает риск невынашивания беременности. Кроме того, ее можно считать фактором риска преэклампсии и фетоплацентарной недостаточности.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Источник финансирования. Исследование выполнено без использования спонсорских средств и финансового обеспечения.

Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

Все авторы внесли существенный вклад в проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией.

 

×

About the authors

Vitaly Bezhenar

Academician I.P. Pavlov First St. Petersburg State Medical University

Author for correspondence.
Email: bez-vitaly@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-7807-4929
SPIN-code: 8626-7555
Scopus Author ID: 57191963583
ResearcherId: R-7055-2017

MD, Dr. Sci. (Med.), Professor

Russian Federation, Saint Petersburg

Viktor A. Linde

Academician I.P. Pavlov First St. Petersburg State Medical University

Email: vik-linde@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-6032-1936
Scopus Author ID: 56825712100

MD, Dr. Sci. (Med.), Professor

Russian Federation, Saint Petersburg

Biuzand V. Arakelyan

Academician I.P. Pavlov First St. Petersburg State Medical University

Email: byuzand@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-2868-7997

MD, Dr. Sci. (Med.), Assistant Professor

Russian Federation, Saint Petersburg

Elmina E. Sadykhova

Academician I.P. Pavlov First St. Petersburg State Medical University

Email: dr.elminasadykhova@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-1157-7801
Russian Federation, Saint Petersburg

Maria V. Reznik

City Alexandrovskaya Hospital

Email: maria.r07@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-1917-5439
Russian Federation, Saint Petersburg

Viktoria A. Tarasenkova

City Alexandrovskaya Hospital

Email: victorious.vik@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-2405-2780
Russian Federation, Saint Petersburg

References

  1. Levakov СA, Budanov PV, Zairatyants OV, et al. A personalized approach to managing patients with uterine fibroids. Obstetrics and Gynecology. 2019;(12):174–182. (In Russ.). doi: 10.18565/aig.2019.12:174-182
  2. Struble J, Reid S, Bedaiwy MA. Adenomyosis: A clinical review of a challenging gynecologic condition. J Minim Invasive Gynecol. 2016;23(2):164–185. doi: 10.1016/j.jmig.2015.09.018
  3. Feofilova MA, Tomareva EI, Evdokimova DV. Etiology and pathogenesis of uterine myoma, its relationship with health and reproductive function of women. Journal of New Medical Technologies. 2017;24(4):249–260. (In Russ.). doi: 10.12737/article_5a38ffb036e579.1142186
  4. Owen C, Armstrong AY. Clinical management of leiomyoma. Obstet Gynecol Clin North Am. 2015;42(1):67–85. doi: 10.1016/j.ogc.2014.09.009
  5. Orazov MR, Radzinsky VE, Khamoshina MB, Toktar LR. Pharmacological management of uterine leiomyoma. Obstetrics and gynecology: News. Opinions. Training. 2018;(3(21):53–62. (In Russ.). doi: 10.24411/2303-9698-2018-13006
  6. Khashukoeva AZ, Khlynova SA, Ilyina IYu, Kerchelaeva SA. Estrogen-dependent conditions of the female reproductive system: possibilities of nonhormonal therapy using indole-3-carbinol. Obstetrics and Gynecology. 2020;(5):65–69. (In Russ.). doi: 10.18565/aig.2020.5.65-69
  7. Bulun SE, Moravek MB, Yin P, et al. Uterine leiomyoma stem cells: Linking progesterone to growth. Semin Reprod Med. 2015;33(5):357–365. doi: 10.1055/s-0035-1558451
  8. Chabbert-Buffet N, Esber N, Bouchard P. Fibroid growth and medical options for treatment. Fertil Steril. 2014;102(3):630–639. doi: 10.1016/j.fertnstert.2014.07.1238
  9. Savitskiy GA, Savitskiy AG. Chto takoe mioma matki? Saint Petersburg: JeLBI-SPb; 2016. (In Russ.)
  10. Mehine M, Kaasinen E, Heinonen HR, et al. Integrated data analysis reveals uterine leiomyoma subtypes with distinct driver pathways and biomarkers. Proc Natl Acad Sci USA. 2016;113(5):1315–1320. doi: 10.1073/pnas.1518752113
  11. Islam MS, Protic O, Stortoni P, et al. Complex networks of multiple factors in the pathogenesis of uterine leiomyoma. Fertil Steril. 2013;100(1):178–193. doi: 10.1016/j.fertnstert.2013.03.007
  12. Äyräväinen A, Pasanen A, Ahvenainen T, et al. Systematic molecular and clinical analysis of uterine leiomyomas from fertile-aged women undergoing myomectomy. Hum Reprod. 2020;35(10):2237–2244. doi: 10.1093/humrep/deaa187
  13. Badmaeva SZ, Tschay VB, Grigoryan ES, Polstynaya GN. Uterine fibroids: modern aspects of etiology and pathogenesis. Mother and Baby in Kuzbass. 2019;1(76):4–9. (In Russ.)
  14. Chandran S, Cairns MT, O’Brien M, et al. Effects of combined progesterone and 17β-estradiol treatment on the transcriptome of cultured human myometrial smooth muscle cells. Physiol Genomics. 2016;48(1):50–61. doi: 10.1152/physiolgenomics.00021.2015
  15. Radzinskiy VE, Fuks AM. Ginekologiya. Moscow: GEOTAR-Media, 2016.
  16. Pestrikova TY, Yurasova EA, Yurasov IV, Chirkov AV. Rational choice of tactics in patients with uterine fibroids. Gynecology. 2017;19(5):15–19. (In Russ.)
  17. Mishieva NG, Nazarenko TA. Otsenka ovarial'nogo rezerva u zhenshchin reproduktivnogo vozrasta i ego znachenie v prognozirovanii uspekha lecheniya besplodiya. Problemy reproduktsii. 2008;(4):62–65. (In Russ.)
  18. Antropova EYu. Determination value of ovarian reserve in patients with uterine fibroids after uterine artery embolization. Russian Journal of Woman and Child Health. 2019;2(1):51–54. (In Russ.). doi: 10.32364/2618-8430-2019-2-1-51-54
  19. Gemzell-Danielsson K, Meurice ME. Selective progesterone receptor modulators for contraception with added health benefits. In: Berga SL, Genazzani AR, Naftolin F, Petraglia F, editors. Menstrual Cycle Related Disorders. Vol. 7: Frontiers in Gynecological Endocrinology. Boston: Springer; 2019: 217–223. doi: 10.1007/978-3-030-14358-9_16
  20. Sant’Anna GDS, Brum IS, Branchini G, et al. Ovarian steroid hormones modulate the expression of progesterone receptors and histone acetylation patterns in uterine leiomyoma cells. Gynecol Endocrinol. 2017;33(8):629–633. doi: 10.1080/09513590.2017.1301924
  21. Taits AN, Ruhljada NN, Matukhin VI, et al. Contemporary concepts of uterine fibroids’ pathogenesis. Pediatrician. 2019;10(1):91–99. (In Russ.). doi: 10.17816/PED10191-9
  22. Bezhenar VF, Komlichenko EV, Yarmolinskaya MI, et al. Innovative approaches to reproductive function recovery in patients with uterine myoma. Obstetrics and Gynegology. 2016;(1):80–87. (In Russ.). doi: 10.18565/aig.2016.1.80-87
  23. Chabbert-Buffet N, Esber N, Bouchard P. Fibroid growth and medical options for treatment. Fertil Steril. 2014;102(3):630–639. doi: 10.1016/j.fertnstert.2014.07.1238
  24. Sidorova IS, Unanyan AL, Ageev MB, et al. Current status of the pathogenesis, clinical features, diagnosis, and treatment. Akusherstvo, Ginekologiya i Reproduktsiya. 2012;66(4):622–628. (In Russ.)
  25. Safarova SM. Morphological characteristics of uterine fibroids among women of reproductive age. Journal of obstetrics and women’s diseases. 2017;66(1):27–31. (In Russ.). doi: 10.17816/JOWD66127-31
  26. Doroha O, Iarotskyi M, Iarotska I, et al. Uterine fibroids impact on fertility and pregnancy outcome. EUREKA: Health Sciences. 2020;(2):52–58. (In Russ.). doi: 10.21303/2504-5679.2020.001205
  27. Ciavattini A, Di Giuseppe J, Stortoni P, et al. Uterine fibroids: pathogenesis and interactions with endometrium and endomyometrial junction. Obstet Gynecol Int. 2013;2013:173184. doi: 10.1155/2013/173184
  28. Yoshida S, Ohara N, Xu Q, et al. Cell-type specific actions of progesterone receptor modulators in the regulation of uterine leiomyoma growth. Semin Reprod Med. 2010;28(3):260–273. doi: 10.1055/s-0030-1251483
  29. Ciarmela P, Islam MS, Reis FM, et al. Growth factors and myometrium: biological effects in uterine fibroid and possible clinical implications. Hum Reprod Update. 2011;17(6):772–790. doi: 10.1093/humupd/dmr031
  30. Malyshkina AI, Voronin DN, Antsiferova YuS, et al. Impact of therapy with a selective progesterone receptor modulator on the synthesis of factors that regulate apoptosis and proteolysis in the myomatous nodules of patients with large leiomyoma. Obstetrics and Gynegology. 2017;(2):64–70. doi: 10.18565/aig.2017.2.64-70
  31. Reznik MV, Tarasenkova VA, Sobakina DA, Linde VA. Adenomyosis and uterine fibroids in terms of comorbidity. The Journal of scientific articles “Health and Education Millennium”. 2019;21( 2):43–47. doi: 10.26787/nydha-2226-7425-2019-21-2-43-47
  32. Vannuccini S, Tosti C, Carmona F, et al. Pathogenesis of adenomyosis: an update on molecular mechanisms. Reprod Biomed Online. 2017;35(5):592–601. doi: 10.1016/j.rbmo.2017.06.016
  33. Guseynova ZS. Narusheniya reproduktivnoy funktsii pri dobrokachestvennykh patologiyakh matki. Aktual’nі problemi suchasnoї medicini: Vіsnik ukraїns’koї medichnoї stomatologіchnoї akademії. 2018;18(3):307–313. (In Russ.)
  34. Devesa-Peiro A, Sebastian-Leon P, Garcia-Garcia F, et al. Uterine disorders affecting female fertility: what are the molecular functions altered in endometrium? Fertil Steril. 2020;113(6):1261–1274. doi: 10.1016/j.fertnstert.2020.01.025
  35. Gladchuk IZ, Rozhkovskaja NN, Garbuzenko ND, Stamova NA. Age features of uterine motility in infertile women with adenomyosis, uterine fibroids and their combination. Health of woman. 2016;(3):149–152. (In Russ.)
  36. Chen B, Wen Y, Yu XY, Polan ML. Relaxin increases elastase activity and protease inhibitors in smooth muscle cells from the myometrium compared with cells from leiomyomas. Fertil Steril. 2009;91(4 Suppl):1351–1354. doi: 10.1016/j.fertnstert.2008.03.043
  37. Britten JL, Malik M, Lewis TD, Catherino WH. Ulipristal acetate mediates decreased proteoglycan expression through regulation of nuclear factor of activated T-Cells (NFAT5). Reprod Sci. 2019;26(2):184–197. doi: 10.1177/1933719118816836
  38. Shapovalova AI. Uterine fibroid and reproduction. Journal of obstetrics and women’s diseases. 2019;68(1):93–101. (In Russ.). doi: 10.17816/JOWD68193-101
  39. Streuli I, Santulli P, Chouzenoux S, et al. Activation of the MAPK/ERK cell-signaling pathway in uterine smooth muscle cells of women with adenomyosis. Reprod Sci. 2015;22(12):1549–1560. doi: 10.1177/1933719115589410
  40. Lisiecki M, Paszkowski M, Woźniak S. Fertility impairment associated with uterine fibroids – a review of literature. Prz Menopauzalny. 2017;16(4):137–140. doi: 10.5114/pm.2017.72759
  41. Yoshino O, Hayashi T, Osuga Y, et al. Decreased pregnancy rate is linked to abnormal uterine peristalsis caused by intramural fibroids. Hum Reprod. 2010;25(10):2475–2479. doi: 10.1093/humrep/deq222
  42. Tskhay VB, Grigoryan ES, Kostareva OV, Badmaeva SZ. Uterine fibroids and infertility: etiology, pathogenesis and modern treatment principles (literature review). Siberian edical Review. 2019;(4):25–33. (In Russ.). doi: 10.20333/2500136-2019-4-25-33
  43. Takahashi N, Yoshino O, Hiraike O, et al. The assessment of myometrium perfusion in patients with uterine fibroid by arterial spin labeling MRI. Springerplus. 2016;5(1):1907. doi: 10.1186/s40064-016-3596-0
  44. Ng EH, Ho PC. Doppler ultrasound examination of uterine arteries on the day of oocyte retrieval in patients with uterine fibroids undergoing IVF. Hum Reprod. 2002;17(3):765–770. doi: 10.1093/humrep/17.3.765
  45. Yarmolinskaya MI, Bezhenar VF, Dolinsky AK, et al. Efficiency of differentiation hormone therapy after laparoscopic myomectomy. Obstetrics and Gynecology. 2013;(8):108–112. (In Russ.)
  46. Vysotskiy MM, Kuranov II, Nevzorov OB. Indicators of the reproductive function after endoscopic surgical treatment of uterine myomas. Akuserstvo, Ginekologia i Reprodukcia. 2019;13(4):297–304. (In Russ.). doi: 10.17749/2313-7347.2019.13.4.297-304
  47. Kuznetsova IV, Evsyukova LV. Uterine fibroids and fertility. Gynecology. 2016;18(3):23–29. (In Russ.)
  48. Barinov SV, Shamina IV, Tirskaya Yu I, et al. Management of pregnant women with large uterine fibroids. Fundamental and clinical medicine. 2018;(2):34–41. (In Russ.). doi: 10.23946/2500-0764-2018-3-2-34-41
  49. Petrov YuA, Ozdoeva IM-B, Sultygova LA., Prokoptsova AA. Pregnancy and childbirth with uterine fibroids. International Journal of Applied and Fundamental Research. 2019;(3):76–80. (In Russ.)
  50. Karim T, Patil K, Panchal A, Basu Ch. Presentation and management of giant fibroid uterus in an adolescent girl. Open Access Surg. 2010;(3):13–15. doi: 10.2147/OAS.S9371
  51. Gabidullina RI, Mingazetdinov MA, Druzhkowa EB, Sirmatova LI. Experience of pyomyoma treatment. Gynecology. 2020;22(5):81–83. (In Russ.). doi: 10.26442/20795696.2020.5.200399
  52. Luyckx M, Squifflet JL, Jadoul P, et al. First series of 18 pregnancies after ulipristal acetate treatment for uterine fibroids. Fertil Steril. 2014;102(5):1404–1409. doi: 10.1016/j.fertnstert.2014.07.1253
  53. Egamberdieva LD, Tukhvatshina NI, Mukhametzyanova LM. Features of the course of pregnancy and childbirth in patients with uterine myoma. Practical medicine. 2017;(8):190–193. (In Russ.)
  54. Lebedeva YA, Kovalenko II, Molchanov OL, et al. The role of vitamin D deficiency in the risk for uterine fibroids relapse after laparoscopic conservative myomectomy in women of reproductive age. Gynecology. 2019;21(5):20–24. (In Russ.). doi: 10.26442/20795696.2019.5.190697
  55. Fominova GV, Lyalichkina NA, Kosenko YY, et al. During the gestational process and delivery in patients with uterine myoma. Modern problems of science and education. 2018;(4):138. (In Russ.)

Supplementary files

Supplementary Files
Action
1. JATS XML
Download

Copyright (c) 2022 Eсо-Vector


СМИ зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации СМИ: серия ПИ № ФС 77 - 66759 от 08.08.2016 г. 
СМИ зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации СМИ: серия Эл № 77 - 6389 от 15.07.2002 г.


This website uses cookies

You consent to our cookies if you continue to use our website.

About Cookies