Нейрогенная гетеротопическая оссификация. Обзор литературы. Часть первая
- Авторы: Ходоровская А.М.1, Новиков В.А.1, Умнов В.В.1, Звозиль А.В.1, Мельченко Е.В.1, Умнов Д.В.1, Жарков Д.С.1, Барлова О.В.1, Красульникова Е.А.2, Захаров Ф.А.2
-
Учреждения:
- Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
- Северо-Западный государственный медицинский университет имени И.И. Мечникова
- Выпуск: Том 11, № 3 (2023)
- Страницы: 393-404
- Раздел: Научные обзоры
- Статья получена: 22.05.2023
- Статья одобрена: 07.07.2023
- Статья опубликована: 08.10.2023
- URL: https://journals.eco-vector.com/turner/article/view/453731
- DOI: https://doi.org/10.17816/PTORS453731
- ID: 453731
Цитировать
Аннотация
Обоснование. Гетеротопическая оссификация — это образование костной ткани в мягких тканях организма. Отдельной формой гетеротопической оссификации является нейрогенная, то есть возникающая в результате тяжелого повреждения головного или спинного мозга различного генеза. Нейрогенная гетеротопическая оссификация — сложный многофакторный процесс формирования дифференцированной кости в параартикулярных мягких тканях крупных суставах. Гетеротопическая оссификация приводит к формированию стойких контрактур и анкилозов, обусловливающих тяжелую инвалидизацию и затрудняющих реабилитацию этих пациентов.
Цель — проанализировать публикации по различным аспектам нейрогенной гетеротопической оссификации.
Материалы и методы. В первой части обзора представлен анализ литературы, посвященной эпидемиологии, факторам риска формирования, патогенеза, клинической картины и лабораторной диагностики нейрогенной гетеротопической оссификации. Поиск данных осуществляли в базах научной литературы PubMed, Google Scholar, Cochrane Library, Crossref, eLibrary без языковых ограничений. Глубина поиска составила 30 лет. В процессе написания статьи использовали метод анализа и синтеза информации.
Результаты. Изложены современные литературные данные по проблеме гетеротопической оссификации у пациентов с патологией центральной нервной системы. Освещены актуальные вопросы этиологии, факторов риска, патогенеза, клинической картины и лабораторной диагностики данного патологического процесса.
Заключение. Понимание факторов риска развития нейрогенной гетеротопической оссификации и их профилактика в контексте современных знаний о патогенезе этой патологии может способствовать снижению частоты формирования гетеротопической оссификации у пациентов с тяжелым повреждением центральной нервной системы.
Полный текст
ОБОСНОВАНИЕ
Гетеротопическая оссификация (гетеротопический оссификат, ГО) — патологический процесс формирования дифференцированной костной ткани вне скелета, то есть в местах, не связанных преемственностью с первоначально детерминированной скелетогенной мезенхимой [1].
Впервые процесс формирования ГО после травмы описал Reidel в 1883 г. Более детальное описание ГО встречается в публикациях A. Dejerne, A. Ceiller и A.M. Dejerine-Klumpke, которые изучали формирования ГО в период Первой мировой войны у солдат с последствиями позвоночно-спинномозговой травмы (ПСМТ) [2].
ГО может быть как клиническим проявлением наследственных заболеваний, например прогрессирующей оссифицирующей фибродисплазии, так и приобретенным состоянием в результате травм и ожогов [3]. Описаны случаи появления ГО при организации гематом, в первичном туберкулезном очаге, послеоперационных рубцах, очагах атеросклеротического кальциноза крупных сосудов и клапанах сердца, опухолях различного гистогенеза, связочном аппарате позвоночника и других отделов скелета в области прикрепления связок [4, 5]. Отдельная форма ГО — нейрогенная, то есть возникающая в результате тяжелого повреждения головного или спинного мозга различного генеза [тяжелой черепно-мозговой травмы (ЧМТ), ПСМТ, церебрального инсульта, церебральной аноксии] [6].
Цель — проанализировать публикации по различным аспектам нейрогенной гетеротопической оссификации.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
В первой части обзора представлены результаты анализа литературы, посвященной эпидемиологии, факторам риска формирования, патогенеза, клинической картины и лабораторной диагностики нейрогенной ГО. Поиск данных осуществляли в базах научной литературы PubMed, Google Scholar, Cochrane Library, Crossref, eLibrary без языковых ограничений. Глубина поиска составила 30 лет. В процессе написания статьи использовали метод анализа и синтеза информации.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Эпидемиология и факторы риска
Частота встречаемости ГО нейрогенного генеза составляет от 10 до 23 % у пациентов с тяжелой ЧМТ, 10–53 % у пациентов с повреждением спинного мозга [7, 8] и до 65 % после взрывных травм [9, 10]. Согласно данным J.E. Reznik и соавт., которые проанализировали результаты лечения 413 пациентов (262 с ЧМТ и 151 с ПСМТ), нейрогенная гетеротопическая оссификация (нейрогенный гетеротопический оссификат — НГО) после ПСМТ отмечается чаще, чем после ЧМТ: у пациентов с последствиями тяжелой ЧМТ НГО диагностировали в 3,9 % случав, у больных с ПСМТ — в 10,6 % [11].
В литературе представлены крайне противоречащие друг другу позиции по гендерной частоте встречаемости НГО: в 2,5 раза у мужчин [12, 13] и в 4 раза у женщин [14]. Согласно данным экспериментального моделирования ГО у мышей, эктопической кости у самцов сформировалось на 30 % больше, чем у самок, что авторы объясняли повышенным уровнем инсулиноподобного фактора роста-1 и костного морфогенетического белка у самцов (BMP) [15].
Данные о возрастной встречаемости НГО в мировой литературе более однородны, чем гендерные. НГО чаще выявляют в возрасте 20–30 лет, при этом у детей эта патология развивается реже, чем у взрослых, в основном в возрасте от 10 лет и старше [7, 16, 17]. Самое раннее выявление НГО, по данным литературы, описано у ребенка 5 лет [16]. У пациентов детского возраста отсутствуют четкие корреляции между частотой встречаемости НГО и полом [16, 17].
По данным A.Y. Estraneo и соавт., которые провели ретроспективный анализ результатов обследования и лечения 278 пациентов с повреждением головного мозга различной этиологии, формирование НГО чаще происходит у пациентов с ЧМТ (19,3 %), чем у пациентов с аноксическим (10,7 %) и сосудистым (6,4 %) поражением головного мозга [13]. Среди пациентов с травматическим поражением головного мозга НГО чаще наблюдалась у пациентов с диффузным аксональным повреждением [14]. У пациентов в вегетативном состоянии после ЧМТ НГО отмечали в 2 раза чаще, чем у пациентов с кратковременным нарушением сознания [17].
M. Citak и соавт. считают, что именно полный перерыв спинного мозга — основной предрасполагающий фактор формирования НГО у пациентов с ПСМТ [18]. Локализация повреждения спинного мозга также влияет на частоту формирования НГО: при шейном и грудном уровнях повреждения риск развития НГО выше, чем при повреждении на поясничном уровне [19].
Помимо непосредственного факта травмы спинного или головного мозга выделены дополнительные факторы риска развития НГО: травма грудной клетки, трахеостомия, употребление никотина, пневмония и инфекция мочевыводящих путей [18, 20].
Искусственная вентиляция легких, по мнению многих авторов [13, 15, 18], тоже выступает фактором риска развития НГО, как после ЧМТ, так и после ПСМТ. Данный факт объясняется тем, что при длительной искусственной вентиляции легких в некоторых случаях развивается респираторный алкалоз, и уже именно он способствует формированию НГО [21].
H. Krauss и соавт. называют гиперкоагуляционные состояния еще одним фактором риска развития НГО у пациентов с последствиями ПСМТ [22]. Эта теория согласуется с данными J.E. Reznik и соавт., которые включили тромбоз глубоких вен в группу дополнительных факторов риска развития НГО у пациентов с последствиями ЧМТ и ПСМТ [11]. Однако Y.U. Yolcu и соавт., ссылаясь на данные проведенного ими метаанализа и систематического обзора литературы, посвященного факторам риска развития НГО, заявляют об отсутствии корреляций между тромбозом глубоких вен и риском развития НГО у пациентов с последствиями ПСМТ [20].
Пролежни, по мнению N. Rawat и соавт., служат причиной развития локального воспалительного процесса, что может быть пусковым механизмом формирования НГО у пациентов с последствиями ПСМТ [23]. Однако ряд авторов считает, что далеко не у всех пациентов с пролежнями на фоне ПСМТ возникают НГО [18, 24].
Неоднозначна также позиция разных авторов относительно спастичности мышц как фактора риска НГО. Некоторые авторы все же относят спастичность к фактору риска [19, 20], в то время как другие авторы с этим не согласны [2]. Спастичность отмечается у большинства пациентов с детским церебральным параличом, но в современной зарубежной и отечественной литературе нами не было найдено упоминаний о НГО у таких пациентов, которым ранее не проводились хирургические вмешательства или у которых не было травмы в анамнезе.
Роль иммобилизации как фактора риска НГО до сих пор изучается [25–27], хотя в ретроспективном исследовании G.R. Orchard и соавт. отметили, что единственным из изученных ими факторов риска, значимо связанным с формированием НГО, оказалась длительность постельного режима [26]. С одной стороны, можно интерпретировать эти данные как прямую взаимосвязь между отсутствием движений и формированием НГО, а с другой стороны, срок постельного режима зависит от прочих факторов формирования НГО, таких как степень тяжести поражения головного и спинного мозга, костная и мягкотканная травма, а продолжительность нахождения в постели увеличивает риск формирования пролежней и способствует развитию хронического воспалительного процесса. Таким образом, однозначно провести параллель между отсутствием движений и частотой формирования НГО в настоящее время не представляется возможным.
Патогенез
В настоящее время считают, что НГО формируется путем эндохондральной оссификации, хотя некоторые авторы предполагают, что ГО образуется путем интрамембранозной оссификации [3, 28]. K.L. Foley и соавт. при исследовании 90 гистологических препаратов (18 пациентов) ГО нейрогенной и не нейрогенной этиологии выявили, что ГО формируется путем эндохондральной оссификации, а также описали шесть последовательных стадий формирования ГО: стадию периваскулярной лимфоцитарной инфильтрации, стадию миграции лимфоцитов в мягкие такни, стадию реактивной фибропролиферации, стадию неоангиогенеза, стадию формирования хряща и стадию образование энхондральной кости В то же время, как указывают сами авторы, они не могут полностью исключить возможности образования ГО путем интрамембранозной оссификации, но вероятность этого крайне низкая, учитывая отсутствие данных об интрамембранозной оссификации во всех гистологических препаратах [29].
Уже давно замечено, что сроки образования костной мозоли и полной консолидации при переломах у пациентов с сочетанной травмой центральной нервной системы значительно меньше, чем у пациентов без неврологической патологии. Это наблюдение нашло свое подтверждение в экспериментальных и клинических исследованиях [30, 31]. Тяжелая ЧМТ и ПСМТ приводят к повреждению нейронов, глии и сосудистой системы, тем самым запуская сложный каскад клеточных и молекулярных изменений, которые могут способствовать дальнейшему, отсроченному от момента травмы по времени, повреждению. Общие механизмы вторичного повреждения при таких травмах могут включать эксайтотоксичность (процесс повреждения и гибели нервных клеток под воздействием нейромедиаторов, способных гиперактивировать NMDA- и AMPA-рецепторы), ионный дисбаланс, окислительный стресс, ишемию, отек и нейровоспаление (процесс, при котором собственная иммунная система мозга активируется в результате ишемии, травмы, инфекции и других факторов, что опосредуется секрецией цитокинов, хемокинов, продуцируемых глией центральной нервной системы, эндотелиальными и периферическими иммунными клетками) [32]. Нейровоспаление обусловливает повреждение гематоэнцефалического, гематоспинального барьера, а также гематоневрального барьера [33] и создает условия для аномальной циркуляции нейропептидов, в частности субстанции Р и кальцитонин-ген-связанного пептида (calcitonin gene-related peptide), которые вызывают вазодилатацию, увеличивают сосудистую проницаемость и создают условия для периферической миграции медиаторов воспаления и факторов роста, тем самым потенциально могут стимулировать формирование НГО [32–34]. O.P. Gautschi и соавт. удалось лабораторно подтвердить данную гипотезу. Проведенные in vitro исследования показали, что присутствие сыворотки и ликвора у пациентов с ЧМТ способствует увеличению пролиферации остеобластов [35].
О значимости иммуновоспалительной реакции в качестве необходимого фактора для формирования НГО свидетельствуют данные F. Genêt и соавт., которые в своем эксперименте продемонстрировали, что только лишь пересечение спинного мозга у мыши не приводит к развитию НГО. Авторы предположили, что для развития НГО требуется сопутствующая травма мышечной ткани, которая и была смоделирована с помощью общепринятой модели повреждения и восстановления мышц. Эксперимент был повторен на разных генетических линиях мышей с аналогичным результатом. Было подтверждено, что это не генетически предрасположенное явление [36] и важную роль в развитии НГО играют как повреждения структур центральной нервной системы, так и повреждения мягких тканей [34, 37]. Этот вывод коррелирует с данными о высокой частоте НГО после минно-взрывных травм, обусловливающих тяжелое повреждение головного и спинного мозга и мягких тканей конечностей [38].
Однако у больных с последствиями инсультов, не имеющих в анамнезе травм мягких тканей, формируются НГО [39]. По мнению D. Alexander и соавт., у пациентов с повреждением центральной нервной системы различного генеза инфекционно-воспалительные процессы (инфекции мочевыводящих путей, пролежни, трахеостомии, пневмонии), рассматриваемые как факторы риска развития НГО, являются пусковым механизмом выработки цитокинов и активации иммунной системы, что и обеспечивает основу для формирования ГО [37]. Системное воспаление и цитокиновый шторм, по мнению некоторых авторов, могут инициировать развитие ГО у пациентов с тяжелым течением новой коронавирусной инфекции [40, 41].
Высвобождение цитокинов и факторов роста, включая интерлейкин-1β, интерлейкин-6, онкостатин M, нейротрофин-3, активин A, костные морфогенетические белки, трансформирующий фактор роста β и другие, из лимфоцитов, макрофагов и тучных клеток инициирует дифференцировку клеток, участвующих в образовании НГО [3, 42]. Преобладающим источником клеток, формирующих ГO, служат локальные стромальные/фибробластические клетки мезенхимного происхождения в соединительной ткани скелетных мышц и фасций, а также циркулирующие стволовые и прогениторные клетки [1, 3].
Периферические нервы также являются источниками клеток, которые задействованы в формировании НГО [33]. Экспрессия факторов транскрипции, специфичных для остеобластов, идентифицирована в клетках, полученных из пери- и эндоневрия после индукции ГО [43]. При нарушении целостности гематоневрального барьера происходит миграции этих клеток из эндо- и периневральной областей периферических нервов в зону формирующегося ГО с дальнейшей дифференцировкой в остеобласты, хондроциты и бурые адипоциты. [44].
Клетки экспериментальных животных, которые могут участвовать в формировании ГO, идентифицированы на основе экспрессии TIE2, PDGFRα, SCA1, GLAST, FSP1, STRO1, GLI1 и MX1. Однако у человека данные типы клеток еще точно не описаны. Предполагают, что за развитие ГО у людей могут отвечать другие типы клеток [45]. Так, например, у исследователей нет единого мнения относительно участия эндотелиоцитов в формировании НГО. По данным D. Medici и соавт., экспрессия активного ALK2 в эндотелиальных клетках вызывает эндотелиально-мезенхимальный переход и приобретение фенотипа, подобного стволовым клеткам, что приводит к появлению у клетки способности к остеогенной дифференцировке [46]. Однако дальнейшие исследования не подтвердили участие эндотелиоцитов в формировании именно НГО, хотя их вклад в формировании ГО подтвержден на экспериментальной ожоговой и травматической модели [47].
Многочисленные предшествующие исследования указывают на вовлечение в процесс регуляции ГО различных сигнальных путей, таких как BMP/SMAD и WNT/β-катенин [24, 27, 48].
BMP — члены суперсемейства TGFβ. Каноническая передача сигналов TGFβ/BMP представляет собой линейный каскад, в котором участвуют лиганды TGFβ/BMP, два типа рецепторов (тип I и II) и преобразователи сигналов — SMAD. Связывание рецептора с BMP приводит к сигнальной трансдукции через путь SMAD 1/5/8, с TGFβ — к фосфорилированию SMAD2/3. Активированные SMAD связываются с SMAD4, затем комплекс накапливается в ядре, где регулирует экспрессию гена-мишени. Одной из нижестоящих мишеней этих путей является, например, ген, кодирующий RUNX2, хорошо известный основной регулятор остеогенеза, который также аберрантно экспрессируется в оссифицированных мягких тканях [49, 50]. TGFβ-зависимая активация SMAD2/3 способствует миграции остеопредшественников и дифференцировке на ранних стадиях, в то же время подавляет дальнейшие этапы остеогенеза. TGFβ-зависимый путь, в котором не задействована SMAD, может привести к активации путей MAPK p38 или MAPK ERK1/2 через комплекс TAB1-TAK1, что вызывает активацию RUNX2 и способствует дифференцировке остеокластов [51]. BMP, так же как TGFβ, могут активировать SMAD-независимый путь. Большинство лигандов BMP — сильные остеогенные агенты, действующие как через SMAD-зависимый, так и через SMAD-независимый сигнальный путь, который индуцирует остеогенные транскрипционные факторы [52, 53].
TGFβ-зависимая активация SMAD2/3 способствует миграции клеток-предшественников остеогенеза и их дифференцировке на ранних стадиях, но в то же время ингибирует остеогенез на дальнейших этапах [54]. Хорошо известно, что сигналы TGFβ/BMP взаимодействуют с другими путями во время эмбрионального и постнатального развития. Например, описаны перекрестные взаимодействия между каноническим путем WNT, путем TLR или путем mTOR. Примечательно, что mTOR модулирует передачу сигналов гипоксии и воспаления на ранних стадиях ГО, а на более поздних стадиях этот же путь имеет решающее значение для хондрогенеза и остеогенеза [52]. Увеличение передачи сигналов пути mTOR было показано с использованием мышиной модели прогрессирующей оссифицирующей фибродисплазии [55].
Гипоксическая среда стабилизирует индуцируемый гипоксией фактор 1α (HIF1α), регулирующий выработку многих белков, таких как VEGF или BMP, которые участвуют в образовании ГO [42]. Анализ трех различных моделей оссифицирующей фибродисплазии у мышей продемонстрировал усиление передачи сигналов HIF1α в условиях гипокcии [56]. Экспрессия HIF1α также была повышена в образцах жировой ткани, полученной от пациентов с тяжелыми ожогами [56, 57].
Тем не менее механизмы, лежащие в основе развития ГО у пациентов, которые не являются носителями каких-либо мутаций, до сих пор неясны. Более того, даже у больных с прогрессирующей оссифицирующей фибродисплазией в мягких тканях не всегда постоянно наблюдаются ГО, которые, по-видимому, возникают в результате травматического повреждения и воспалительного ответа организма, что убедительно свидетельствует о связи между иммуновоспалительным ответом и ГО.
Так, экспериментальные исследования in vivo показали, что трансплантация бактерий в большеберцовую кость экспериментального животного увеличивает объем костной мозоли. В том же исследовании липотейхоевая кислота (LTA) — активатор TLR2, происходящий из клеточной стенки бактерий, — была идентифицирована как остеостимулирующий фактор [58].
Данные этих исследований позволяют предположить, что основной механизм образования ГO связан с передачей сигналов пути TGFβ/BMP, что приводит к экспрессии остеогенных факторов транскрипции. Факторы, присутствующие в поврежденной ткани, вызывают активацию путей mTOR, WNT или TLR, которые могут как взаимодействовать с TGFβ/BMP, так и действовать независимо: способствовать экспрессии остеогенных факторов и индуцировать образование ГO [27].
Клиническая картина
НГО формируются параартикулярно тазобедренному (60,9 %), коленному (14,3 %), локтевому (21,3 %) и плечевому (35 %) суставам, ограничивая амплитуду движений пораженного сустава, вплоть до полного анкилоза, приводя к выраженному болевому синдрому, сдавлению нервов и сосудов [8, 59].
Нами не найдено ни одного случая описания внутрисуставного НГО. Это позволяет заключить, что НГО всегда бывает внесуставной. Капсула сустава также всегда сохранена. Места прикрепления сухожилий могут служить ориентирами при клиническом и инструментальном обследовании. Вены компримированы, при этом диаметр околосуставных артерий обычно не изменен. У ряда пациентов могут отмечаться явления бурсита пораженного сустава как ответ на повреждение параартикулярных тканей формирующейся ГО [2].
У пациентов с ПСМТ НГО обычно выявляют каудальнее уровня травмы спинного мозга, а чаще всего поражаются тазобедренные суставы. По данным D.E. Garland и соавт., поражение тазобедренных суставов у данной группы пациентов составляет до 97 % всех клинически значимых НГО [7].
Последствия тяжелой ЧМТ обусловливают генерализованную ГО с вовлечением периартикулярных структур тазобедренного, коленного, локтевого или плечевого сустава [60]. У 40 % таких пациентов в патологический процесс вовлечен только один сустав [28]. Более чем в 2/3 случаев НГО располагаются в параартикулярных тканях тазобедренного сустава или мягких тканях, окружающих бедренную кость. Приблизительно у 90 % пациентов с травматическим повреждением головного мозга и сочетанным внутрисуставным переломом или вывихом в локтевом суставе развивается ГО в области поврежденного сустава, в то время как частота клинически значимых ГО локтевого сустава у пациентов без тяжелой ЧМТ составляет от 3 до 6 % [14].
По мнению T. Ebinger и соавт., этиология НГО может влиять на ее локализацию по отношению к тазобедренному суставу: при тяжелой ПСМТ в 55 % случаев НГО располагается на передней поверхности бедра, а при церебральном инсульте или ЧМТ в 40 % случаев — на переднемедиальной поверхности. Расположение НГО на задней поверхности бедра отмечено у 32 % пациентов с последствиями тяжелой церебральной гипоксии [61]. H.Y. Ko считает, что при последствиях ПСМТ НГО тазобедренных суставов чаще располагаются задне- и переднемедиально, и это, по мнению автора, связано с возникновением статичности приводящих мышц бедра [62]. Такие же аргументы приводит и D.E. Garland, описывая формирования НГО преимущественно в заднемедиальных отделах тазобедренного сустава у пациентов с последствиями тяжелой ЧМТ [7]. Достаточно часто НГО располагаются между передней верхней подвздошной остью и бедренной костью [61].
НГО голеностопного и лучезапястного суставов, а также мелких суставов кистей и стоп встречаются крайне редко [6, 7].
Сроки формирования НГО следующие: чаще всего их развитие происходит между 3-й и 12-й неделями после ПСМТ [8]. По мнению R.H. Wittenberg и соавт., период наибольшего риска возникновения НГО после ПСМТ составляет 5 мес. [63]. Клиническая картина зависит от фазы течения заболевания. Выделяет четыре фазы течения заболевания — острую, подострую, хроническую незрелого ГО и хроническую зрелого ГО [64].
В острой фазе (которая длится около 2 нед.) в зоне формирования ГО выявляют плотный, часто гиперемированный отек. Отек располагается вокруг суставов и может существенно ограничивать движения в них. В этой фазе клиническая картина напоминает тромбоз вен нижних конечностей, что приводит к частым диагностическим ошибкам, особенно при условии невозможности проведения ультразвуковой диагностики сосудов и неинформированности врачей о других возможных причинах возникновения данной симптоматики [65]. Начало клинических проявлений НГО у пациентов после ПСМТ может не сопровождаться субъективными ощущениями в связи с сенсорным дефицитом, характерным для данного вида травм. У этих пациентов отмечается повышение температуры тела и спастичность мышц. Если НГО небольшого размера, то его формирование может происходить без развития местных реакций, таких как гиперемия, локальное повышение температуры и отек. ГО такого размера редко приводят к контрактурам в суставах конечностей и, следовательно, не ухудшают качества жизни [15].
В подострой фазе (длительность — 2–8 нед.) регрессируют признаки локального воспалительного процесса и появляется ограничение движений в пораженном суставе [8]. ГО формируются в мягких тканях, увеличиваются в размерах, срастаются с надкостницей прилежащих костных структур [2].
В хронической фазе незрелого ГО (длительность — 6–8 мес.) в области пораженного сустава пальпируются плотные массы неправильной формы. Амплитуда движений в суставе уменьшается [3].
Созревание оссификата костной ткани завершается в пределах 6–18 мес. Зрелый ГО напоминает нормальную костную ткань как гистологически, так и рентгенологически и состоит из трубчатой кости с гаверсовыми каналами, корковым слоем, кровеносными сосудами и костным мозгом с некоторым уровнем гемопоэза [45].
В хронической фазе зрелого ГО (длительность — 8–18 мес.) может сформироваться анкилоз сустава. Пальпируемые в области пораженного сустава патологические образования в данной фазе уже характеризуются костной плотностью [15]. Некоторые авторы отмечают, что анкилоз сустава формируется в фазе незрелого ГО [28, 61].
Лабораторная диагностика
Неспецифические маркеры воспаления, такие как С-реактивный белок, могут быть использованы при отслеживании активности заболевания: нормализация уровня С-реактивного белка коррелирует с разрешением воспалительной фазы ГО [62]. По мнению J.M. Wilkinson, I. Stockley, повышение температуры тела в сочетании с увеличенными уровнями С-реактивного белка и активности креатинкиназы необходимо расценивать как признаки развития ГО [66].
Щелочная фосфатаза (ЩФ) — чувствительный, но неспецифический показатель ГО. Во время формирования ГО уровень ЩФ достоверно увеличивается. Однако, как только рост оссификата прекращается, уровень фермента снижается и возвращается к норме, что не позволяет использовать его для диагностики ГО [67]. Уровень ЩФ начинает повышаться в среднем за 7 нед. до того, как появляются первые клинические признаки ГО, и достигает пикового значения за 3 нед. до возникновения клинических проявлений. С этого времени уровень ЩФ постепенно уменьшается и достигает нормы в срок около 5 мес. Степень увеличения уровня ЩФ напрямую зависит от размеров ГО. Массивное образование кости может приводить к длительному увеличению уровня ЩФ, а незначительная ГО может не сопровождаться изменениями этого показателя [28]. По данным G. Kluger, у пациентов детского возраста в большинстве случаев не отмечают повышенных значений ЩФ [16]. Таким образом, нормализация уровня ЩФ не доказывает стабилизацию процесса и прекращение роста НГО. Однако на сегодняшний день определение уровня ЩФ — единственный широкодоступный метод в дифференциальной диагностике ранней НГО с другими воспалительными процессами, так этот показатель заметно увеличивается во время активного роста НГО и существенно не изменяется при воспалительных процессах [67].
Перспективы лабораторной диагностики
Нарушение регуляции микроРНК может играть важную роль в развитии ГО. Например, снижение уровня микроРНК-421 у пациентов с переломом плечевой кости ассоциировано с гиперэкспрессией BMP2 и более высокой частотой возникновения ГО [68]. Изменение уровня микроРНК в дальнейшем, вероятно, можно рассматривать как возможные индикаторы появления HГO.
Развитие ГО характеризуется значительным увеличением формирования костной ткани по сравнению с практически здоровыми лицами и пациентами с ПСМТ без НГО. L.E. Edsberg и соавт. провели сравнительный анализ протеомного профиля сыворотки крови пациентов с ГО негенетической этиологии и пациентов контрольной группы без ГО (после тотального эндопротезирования тазобедренного сустава), который позволил установить, что продукция препропротеина остеокальцина, предшественника остеомодулина и препротеина изоформы 2 цепи альфа-1 (v) коллагена, статистически значимо повышена в группе пациентов с ГО. Эти протеины можно рассматривать в качестве потенциальных клинических биомаркеров ГО [69]. V. Povoroznyuk и соавт. считают, что уровень остеокальцина ≥49,6 нг/мл и N-терминального пропептида проколлагена 1-го типа ≥187,3 нг/мл необходимо рассматривать как маркеры развития НГО у пациентов с последствиями ПСМТ и данные маркеры могут быть включены в диагностический алгоритм [67]. Дальнейшее изучение маркеров ремоделирования костной ткани позволит осуществлять раннюю диагностику, прогнозирование исходов и, возможно, предотвратить развитие НГО.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Нейрогенная гетеротопическая оссификация — сложный многофакторный процесс формирования кости в параартикулярных мягких тканях крупных суставов, обусловливающий тяжелую инвалидизацию, затрудняющий реабилитацию пациентов с последствиями повреждений центральной нервной системы различного генеза. Понимание факторов риска развития НГО и их профилактика в контексте современных знаний о патогенезе НГО, а также мониторинг ремоделирования костной ткани могут способствовать снижению частоты формирования ГО у пациентов с последствиями тяжелых повреждений центральной нервной системы.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Источник финансирования. Авторы заявляют об отсутствии финансирования при написании статьи.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
Вклад авторов. А.М. Ходоровская — написание текста статьи, поиск и анализ литературных источников; В.А. Новиков — дизайн исследования, окончательное редактирование текста статьи; В.В. Умнов — этапное редактирование; А.В. Звозиль, Д.В. Умнов, Д.С. Жарков, Е.В. Мельченко, О.В. Барлова, Е.А. Красульникова, Ф.А. Захаров — поиск и анализ литературных источников.
Все авторы внесли существенный вклад в проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией.
Об авторах
Алина Михайловна Ходоровская
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: alinamyh@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-2772-6747
SPIN-код: 3348-8038
ResearcherId: HLH-5742-2023
научный сотрудник
Россия, Санкт-ПетербургВладимир Александрович Новиков
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: novikov.turner@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-3754-4090
SPIN-код: 2773-1027
Scopus Author ID: 57193252858
канд. мед. наук
Россия, Санкт-ПетербургВалерий Владимирович Умнов
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: umnovvv@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-5721-8575
SPIN-код: 6824-5853
д-р мед. наук
Россия, Санкт-ПетербургАлексей Васильевич Звозиль
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: zvozil@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-5452-266X
канд. мед. наук
Россия, Санкт-ПетербургЕвгений Викторович Мельченко
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: emelchenko@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-1139-5573
SPIN-код: 1552-8550
Scopus Author ID: 55022869800
канд. мед. наук
Россия, Санкт-ПетербургДмитрий Валерьевич Умнов
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: dmitry.umnov@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-4293-1607
SPIN-код: 1376-7998
канд. мед. наук
Россия, Санкт-ПетербургДмитрий Сергеевич Жарков
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: striker5621@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-8027-1593
врач — травматолог-ортопед
Россия, Санкт-ПетербургОльга Викторовна Барлова
Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И. Турнера
Email: barlovaolga@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-0184-135X
канд. мед. наук
Россия, Санкт-ПетербургЕлизавета Александровна Красульникова
Северо-Западный государственный медицинский университет имени И.И. Мечникова
Email: Ikrasulnikova63@mail.ru
cтудентка 3-го курса
Россия, Санкт-ПетербургФедор Андреевич Захаров
Северо-Западный государственный медицинский университет имени И.И. Мечникова
Автор, ответственный за переписку.
Email: zakfedya@yandex.ru
cтудент 3-го курса
Россия, Санкт-ПетербургСписок литературы
- Деев Р.В., Берсенев А.В. Роль стволовых стромальных (мезенхимальных) клеток в формировании гетеротопических оссификатов // Клеточная трансплантология и тканевая инженерия. 2005. Т. 1. С. 46–48.
- Sullivan M.P., Torres S.J., Mehta S., et al. Heterotopic ossification after central nervous system trauma: a current review // Bone Joint Res. 2013. Vol. 2. No. 3. P. 51–57. doi: 10.1302/2046-3758.23.2000152
- Meyers C., Lisiecki J., Miller S., et al. Heterotopic ossification: a comprehensive review // JBMR Plus. 2019. Vol. 3. No. 4. doi: 10.1002/jbm4.10172
- Деев Р.В., Плакса И.Л., Баранич А.В., и др. К вопросу об остеогенезе в эпителиальных опухолях на примере пиломатриком // Гены и клетки. 2020. Т. 15. № 1. C. 60–65. doi: 10.23868/202003008
- Mohler E.R., Gannon F., Reynolds C., et al. Bone formation and inflammation in cardiac valves // Circulation. 2001. Vol. 103. No. 11. P. 1522–1528. doi: 10.1161/01.cir.103.11.1522
- Genêt F., Jourdan C., Schnitzler A., et al. Troublesome heterotopic ossification after central nervous system damage: a survey of 570 surgeries // PLoS One. 2011. Vol. 6. No. 1. doi: 10.1371/journal.pone.0016632
- Garland D.E. Clinical observations on fractures and heterotopic ossification in the spinal cord and traumatic brain injured populations // Clin. Orthop. Rel. Res. 1988. No. 233. P. 86–101.
- Brady R.D., Shultz S.R., McDonald S.J., et al. Neurological heterotopic ossification: current understanding and future directions // Bone. 2018. Vol. 109. P. 35–42. doi: 10.1016/j.bone.2017.05.015
- Potter B.K., Burns T.C., Lacap A.P., et al. Heterotopic ossification following traumatic and combat-related amputations. Prevalence, risk factors, and preliminary results of excision // J. Bone Joint Surg. Am. 2007. Vol. 89. P. 476–486. doi: 10.2106/JBJS.F.00412
- Forsberg J.A., Pepek J.M., Wagner S., et al. Heterotopic ossification in high-energy wartime extremity injuries: prevalence and risk factors // J. Bone Joint Surg. Am. 2009. Vol. 91. No. 5. P. 1084–1091. doi: 10.2106/JBJS.H.00792
- Reznik J.E., Biros E., Marshall R., et.al. Prevalence and risk-factors of neurogenic heterotopic ossification in traumatic spinal cord and traumatic brain injured patients admitted to specialised units in Australia // J. Musculoskelet. Neuronal. Interact. 2014. Vol. 14. No. 1. P. 19–28.
- Cipriano C., Pill S.G., Rosenstock J., et al. Radiation therapy for preventing recurrence of neurogenic heterotopic ossification // Orthopedics. 2009. Vol. 32. No. 9. doi: 10.3928/01477447-20090728-33
- Estraneo A., Pascarella A., Masotta O., et al. Multi-center observational study on occurrence and related clinical factors of neurogenic heterotopic ossification in patients with disorders of consciousness // Brain Inj. 2021. Vol. 35. No. 5. P. 530–535. doi: 10.1080/02699052.2021.1893384
- Simonsen L.L., Sonne-Holm S., Krasheninnikoff M., et al. Symptomatic heterotopic ossification after very severe traumatic brain injury in 114 patients: incidence and risk factors // Injury. 2007. Vol. 38. No. 10. P. 1146–1150. doi: 10.1016/j.injury.2007.03.019
- Ranganathan K., Loder S., Agarwal S., et. al. Heterotopic ossification: basic-science principles and clinical correlates // J. Bone Joint Surg. Am. 2015. Vol. 97. No. 13. P. 1101–1111. doi: 10.2106/JBJS.N.01056
- Kluger G., Kochs A., Holthausen H. Heterotopic ossification in childhood and adolescence // J. Child Neurol. 2000. Vol. 15. No. 6. P. 406–413. doi: 10.1177/088307380001500610
- Hurvitz E.A., Mandac B.R., Davidoff G., et al. Risk factors for heterotopic ossification in children and adolescents with severe traumatic brain injury // Arch. Phys. Med. Rehabil. 1992. Vol. 73. No. 5. P. 459–462.
- Citak M., Suero E.M., Backhaus M., et al. Risk factors for heterotopic ossification in patients with spinal cord injury: a case-control study of 264 patients // Spine. 2012. Vol. 37. No. 23. P. 1953–1957. doi: 10.1097/BRS.0b013e31825ee81b
- Van Kuijk A.A., Geurts A.C.H., van Kuppevelt H.J.M. Neurogenic heterotopic ossification in spinal cord injury // Spinal Cord. 2002. Vol. 40. P. 313–326. doi: 10.1038/sj.sc.3101309
- Yolcu YU, Wahood W, Goyal A, et al. Factors associated with higher rates of heterotopic ossification after spinal cord injury: a systematic review and meta-analysis // Clin. Neurol. Neurosurg. 2020. Vol. 195. doi: 10.1016/j.clineuro.2020.105821
- Van Kampen P.J., Martina J.D., Vos P.E., et al. Potential risk factors for developing heterotopic ossification in patients with severe traumatic brain injury // J. Head Trauma Rehabil. 2011 Vol. 26. No. 5. P. 384–391. doi: 10.1097/HTR.0b013e3181f78a59
- Krauss H., Maier D., Bühren V., et al. Development of heterotopic ossifications, blood markers and outcome after radiation therapy in spinal cord injured patients // Spinal Cord. 2015. Vol. 53. No. 5. P. 345–348. doi: 10.1038/sc.2014.186
- Rawat N., Chugh S., Zachariah K., et al. Incidence and characteristics of heterotopic ossification after spinal cord injury: a single institution study in India // Spinal Cord Ser. Cases. 2019. Vol. 5. P. 72. doi: 10.1038/s41394-019-0216-6
- Lal S., Hamilton B.B., Heinemann A., et al. Risk factors for heterotopic ossification in spinal cord injury // Arch. Phys. Med. Rehabil. 1989. Vol. 70. No. 5. P. 387–390.
- Thefenne L., de Brier G., Leclerc T., et al. Two new risk factors for heterotopic ossification development after severe burns // PLoS One. 2017. Vol. 12. No. 8. doi: 10.1371/journal.pone.0182303
- Orchard G.R., Paratz J.D., Blot S., et al. Risk factors in hospitalized patients with burn injuries for developing heterotopic ossification — a retrospective analysis // J. Burn Care Res. 2015. Vol. 36. No. 4. P. 465–470. doi: 10.1097/BCR.0000000000000123
- Pulik Ł., Mierzejewski B., Ciemerych M.A., et al. The survey of cells responsible for heterotopic ossification development in skeletal muscles-human and mouse models // Cells. 2020 Vol. 9. No. 6. doi: 10.3390/cells9061324
- McCarthy E.F., Sundaram M. Heterotopic ossification: a review // Skeletal Radiology. 2005. Vol. 34. No. 10. P. 609–619. doi: 10.1007/s00256-005
- Foley K.L., Hebela N., Keenan M.A., et al. Histopathology of periarticular non-hereditary heterotopic ossification // Bone. 2018. Vol. 109. P. 65–70. doi: 10.1016/j.bone.2017.12.006
- Brady R.D., Grills B.L., Church J.E., et al. Closed head experimental traumatic brain injury increases size and bone volume of callus in mice with concomitant tibial fracture // Sci. Rep. 2016. Vol. 6. doi: 10.1038/srep34491
- Wang L., Yao X., Xiao L., et. al. The effects of spinal cord injury on bone healing in patients with femoral fractures // J. Spinal Cord Med. 2014. Vol. 37. No. 4. P. 414–419. doi: 10.1179/2045772313Y.0000000155
- Posti J.P., Tenovuo O. Blood-based biomarkers and traumatic brain injury: a clinical perspective // Acta Neurol. Scand. 2022. Vol. 146. No. 4. P. 389–399. doi: 10.1111/ane.13620
- Gugala Z., Olmsted-Davis E.A., Xiong Y., et al. Trauma-induced heterotopic ossification regulates the blood-nerve barrier // Front. Neurol. 2018. Vol. 9. P. 408. doi: 10.3389/fneur.2018.00408
- Wong K.R, Mychasiuk R., O’Brien T.J., et al. Neurological heterotopic ossification: novel mechanisms, prognostic biomarkers and prophylactic therapies // Bone Res. 2020. Vol. 8. No. 1. P. 42. doi: 10.1038/s41413-020-00119-9
- Gautschi O.P., Toffoli A.M., Joesbury K.A., et al. Osteoinductive effect of cerebrospinal fluid from brain-injured patients // J. Neurotrauma. 2007. Vol. 24. No. 1. P. 154–162. doi: 10.1089/neu.2006.0166
- Genêt F., Kulina I., Vaquette C., et al. Neurological heterotopic ossification following spinal cord injury is triggered by macrophage-mediated inflammation in muscle // J. Pathol. 2015. Vol. 236. No. 2. P. 229–240. doi: 10.1002/path.4519
- Alexander K.A., Tseng H., Salga M., et al. When the nervous system turns skeletal muscles into bones: how to solve the conundrum of neurogenic heterotopic ossification // Curr. Osteoporos. Rep. 2020. Vol. 18. No. 6. P. 666–676. doi: 10.1007/s11914-020-00636-w
- Bryden D.W., Tilghman J.I., Hinds S.R. Blast-related traumatic brain injury: current concepts and research considerations // J. Exp. Neurosci. 2019. Vol. 13. doi: 10.1177/1179069519872213
- Cunha D.A., Camargos S., Passos V.M.A., et al. Heterotopic ossification after stroke: clinical profile and severity of ossification // J. Stroke Cerebrovasc. Dis. 2019. Vol. 28. No. 2. P. 513–520. doi: 10.1016/j.jstrokecerebrovasdis.2018.10.032
- Mezghani S., Salga M., Tordjman M., et al. Heterotopic ossification and COVID 19: Imaging analysis of ten consecutive cases // Eur. J. Radiol. 2022. P. 152. doi: 10.1016/j.ejrad.2022.110336
- Meyer C., Haustrate M.A., Nisolle J.F., et al. Heterotopic ossification in COVID-19: a series of 4 cases // Ann. Phys. Rehabil. Med. 2020. Vol. 63. No. 6. P. 565–567. doi: 10.1016/j.rehab.2020.09.010
- Huang Y., Wang X., Zhou D., et al. Macrophages in heterotopic ossification: from mechanisms to therapy // NPJ Regen. Med. 2021. Vol. 6. No. 1. doi: 10.1038/s41536-021-00178-4
- Lazard Z.W., Olmsted-Davis E.A., Salisbury E.A., et al. Osteoblasts have a neural origin in heterotopic ossification // Clin. Orthop. Relat. Res. 2015. Vol. 9 No. 473. P. 2790–2806. doi: 10.1007/s11999-015-4323-9
- Olmsted-Davis E.A., Salisbury E.A., Hoang D., et al. Progenitors in peripheral nerves launch heterotopic ossification // Stem. Cells Transl. Med. 2017. Vol. 6. No. 4. P. 1109–1119. doi: 10.1002/sctm.16-0347
- Girard D., Torossian F., Oberlin E., et al. Neurogenic heterotopic ossifications recapitulate hematopoietic stem cell niche development within an adult osteogenic muscle environment // Front. Cell Dev. Biol. 2021. Vol. 9. doi: 10.3389/fcell.2021.611842
- Medici D., Shore E.M., Lounev V.Y., et al. Conversion of vascular endothelial cells into multipotent stem-like cells // Nat. Med. 2010. Vol. 16. No. 12. P. 1400–1406. doi: 10.1038/nm.2252
- Agarwal S., Loder S., Cholok D., et al. Local and circulating endothelial cells undergo Endothelial to Mesenchymal Transition (EndMT) in response to musculoskeletal injury // Sci. Rep. 2016. Vol. 6. doi: 10.1038/srep32514
- Гареев И.Ф., Бейлерли О.А., Вахитов А.К. Гетеротопическая оссификация после травм центральной нервной системы: понимание патогенеза // Вестник травматологии и ортопедии им. Н.Н. Приорова. 2018. Т. 25. № 3–4. C. 119–124. doi: 10.17116/vto201803-041119
- Montecino M., Stein G., Stein J., et al. Multiple levels of epigenetic control for bone biology and pathology // Bone. 2015. No. 81. P. 733–738. doi: 10.1016/j.bone.2015.03.013
- Komori T. Runx2, an inducer of osteoblast and chondrocyte differentiation // Histochem. Cell Biol. 2018. Vol. 149. P. 313–323. doi: 10.1007/s00418-018-1640-6
- Lee K.S., Hong S.H., Bae S.C. Both the Smad and p38 MAPK pathways play a crucial role in Runx2 expression following induction by transforming growth factor-beta and bone morphogenetic protein // Oncogene. 2002. Vol. 21. No. 47. P. 7156–7163. doi: 10.1038/sj.onc.1205937
- Wu M., Chen G., Li Y.P. TGF-β and BMP signaling in osteoblast, skeletal development, and bone formation, homeostasis and disease // Bone Res. 2016. Vol. 4. No. 1. P. 1–21. doi: 10.1038/boneres.2016.9
- Rahman M.S., Akhtar N., Jamil H.M., et al. TGF-β/BMP signaling and other molecular events: regulation of osteoblastogenesis and bone formation // Bone Res. Vol. 3. No. 1. P. 1–20. doi: 10.1038/boneres.2015.5
- Kang J.S., Alliston T., Delston R., et al. Repression of Runx2 function by TGF-beta through recruitment of class II histone deacetylases by Smad3 // Embo J. 2005. Vol. 24. No. 14. P. 2543–2555. doi: 10.1038/sj.emboj.7600729
- Hino K., Horigome K., Nishio M. Activin-A enhances mTOR signaling to promote aberrant chondrogenesis in fibrodysplasia ossificans progressive // J. Clin. Invest. 2017. Vol. 127. No. 9. P. 3339–3352. doi: 10.1172/JCI93521
- Agarwal S., Loder S., Brownley C., et al. Inhibition of Hif1 alpha prevents both trauma-induced and genetic heterotopic ossification // Proc. Natl. Acad. Sci. 2016. Vol. 113. No. 3. P. E338–E347. doi: 10.1073/pnas.1515397113
- Peterson J.R., De La Rosa S., Sun, H., et al. Burn injury enhances bone formation in heterotopic ossification model // Ann. Surg. 2014. Vol. 259. No. 5. P. 993–998. doi: 10.1097/SLA.0b013e318291da85
- Croes M., Kruyt M.C., Boot W., et al. The role of bacterial stimuli in inflammation-driven bone formation // Eur. Cells Mater. 2019. Vol. 37. P. 402–419. doi: 10.22203/eCM.v037a24
- Ranganathan K., Peterson J., Agarwal S., et al. Role of gender in burn-induced heterotopic ossification and mesenchymal cell osteogenic differentiation // Plast. Reconstr. Surg. 2015. Vol. 135. No. 6. P. 1631–1641. doi: 10.1097/PRS.0000000000001266
- Xu Y., Huang M., He W., et al. Heterotopic ossification: clinical features, basic researches, and mechanical stimulations // Front. Cell Dev. Biol. 2022. Vol. 10. doi: 10.3389/fcell.2022.770931
- Ebinger T., Roesch M., Kiefer H., et al. Influence of etiology in heterotopic bone formation of the hip // J. Trauma. 2000. Vol. 48. No. 6. P. 1058–1062. doi: 10.1097/00005373-200006000-00010
- Ko H.Y. Neurogenic heterotopic ossification in spinal cord injuries // Management and Rehabilitation of Spinal Cord Injuries. Singapore: Springer, 2020. P. 691–704. doi: 10.1007/978-981-19-0228-4_35
- Wittenberg R.H., Peschke U., Bötel U. Heterotopic ossification after spinal cord injury: epidemiology and risk factors // J. Bone Joint Surg. Br. 1992. Vol. 74. No. 2. P. 215–218. doi: 10.1302/0301-620X.74B2.1544955
- Green D. Medical management of long-term disability. Boston: Butterworth-Heinemann, 1996.
- Mujtaba B., Taher A., Fiala M.J., et al. Heterotopic ossification: radiological and pathological review // Radiol. Oncol. 2019. Vol. 53. No. 3. P. 275–284. doi: 10.2478/raon-2019-0039
- Wilkinson J.M, Stockley I., Hamer A.J., et al. Biochemical markers of bone turnover and development of heterotopic ossification after total hip arthroplasty // J. Orthop. Res. 2003. Vol. 21. No. 3. P. 529–534. doi: 10.1016/S0736-0266(02)00236-X
- Povoroznyuk V., Bystrytska M., Balatska N. Early diagnostic algorithm in heterotopic ossification in patients with spine and spinal cord injury // Int. Neurol. J. 2017. Vol. 3. P. 89–94. doi: 10.22141/2224-0713.5.91.2017.110861
- Pulik Ł., Mierzejewski B., Sibilska A., et al. The role of miRNA and lncRNA in heterotopic ossification pathogenesis // Stem Cell Res. Ther. 2022. Vol. 13. P. 523. doi: 10.1186/s13287-022-03213-3
- Edsberg L.E., Crowgey E.L., Osborn P.M. et al. A survey of proteomic biomarkers for heterotopic ossification in blood serum // J. Orthop. Surg. Res. 2017. Vol. 12. No. 1. P. 1–13. doi: 10.1186/s13018-017-0567-2