Dynamics of the number and nature management territory of Uilta (Oroks) of Sakhalin in the 19—21 centuries

Full Text

Уйльта (ранее в литературе известны как ороки или орочоны) — один из малочисленных (295 чел. по Всероссийской переписи 2010 г.) коренных народов Сахалина, проживают преимущественно в средней и северной частях острова. Для уйльта на многие столетия оказался наиболее жизнеспособным и устойчивым в условиях Сахалина хозяйственно-культурный комплекс таежных охотников-оленеводов, характерный в недалеком прошлом для эвенков и эвенов. Оленеводство в таком типе хозяйств целиком подчинялось потребностям охотничьего промысла. Стада животных были небольшими. Оленей использовали в условиях горно-таежной местности для перевозки вьюков при перекочевках, забоя на мясо осенью, а также в тех случаях, когда людям грозил голод. Зимние маршруты кочевок выбирались таким образом, чтобы можно было охотиться на пушных зверей, при этом оленей оставляли в заснеженных долинах. Летние пастбища обычно располагались в местах, где можно было заниматься промыслом рыбы, осенние — в районах промысла дикого оленя. Пастухи отводили летом оленей к морскому побережью, где меньше гнуса. Длительное проживание уйльта в условиях острова обусловило ряд оригинальных черт их культуры по сравнению с оленеводами материка и успешную адаптацию преимущественно к природной среде (кормящему ландшафту) Сахалина [¹⁹, с. 7—8]. Жизнеобеспечение осуществлялось в основном за счет традиционного природопользования.

В задачу автора входило: проанализировать источники по демографической ситуации на Сахалине в досоветский, советский и постсоветский периоды истории, рассмотреть ареал традиционного природопользования уйльта, выявить динамику численности и размещения этноса, дать оценку влияния колонизации и территориальных размежеваний на судьбу народа, в связи с тем, что пространство его обитания фактически не изучалось и не объяснялось [²⁶, с. 278].

Численность и национальный состав коренного населения Сахалина в 40—50-е годы XVII в. определены в капитальных работах Б. О. Долгих [⁵, с. 612; ⁶, c 125]. В это время на Сахалине проживало 4.4 тыс. чел. С ХVIII в., а возможно и ранее, территория расселения уйльта была стабильной в пределах острова до первой четверти ХХ в.; в дальнейшем под влиянием исторических и социально-экономических факторов она значительно уменьшилась. В прошлом предки уйльта проживали, как предполагается, на территории материка, прилегающей к Охотскому морю. Вероятно, их переселение на Сахалин произошло не позднее начала XVII в. [¹⁶, с. 856]. В 1897 г. на Сахалине насчитывалось 4000 аборигенов: гиляков (нивхов) — 2000, айнов — 1168, орочонов — 770, тунгусов — 102 [⁷, с. 108]. ^.

Согласно сведениям Л. И. Шренка, в середине XIX в. ороки жили в северной части Сахалина, перекочевывая по строго определенным для каждой группы маршрутам от центральных хребтов, где они проводили зиму, к побережью Охотского моря, а также на материк и обратно. Самым северным пунктом их летних становищ были окрестности нивхского с. Кекрво (позднее — Пильтун) и побережье залива Урдкт, а самым южным — Луньский залив [²⁸, с. 20—21]. В южной части Сахалина П. Глен обнаружил 12 постоянных орокских селений в устье р. Поронай и на побережье залива Терпения. Они жили преимущественно у небольших рек, впадающих в залив и оз. Тарайку (ныне оз. Невское) [³, с. 98].

Большой интерес представляют материалы метрических книг православных храмов Сахалина с 1868 по 1917 г., содержащие данные по расселению коренного населения Сахалина. Неоднократно отмечалось, что территории проживания аборигенов на острове распределялись в определенной закономерности.¹ В южной части Сахалина примерно до города Томари (Макарово) жили в основном айны. В нынешних Поронайском, Смирныховском, Углегорском, Тымовском районах расселились смешанные айнско-орочонско-гиляцкие и тунгусские семьи. Севернее (по западному побережью и в центральной части острова) проживало основное население — нивхи (гиляки), тунгусы (эвенки) и якуты.

Южные ороки (суннени) в осенне-летний период занимали земли в районе залива Терпения и р. Поронай, откочевывая на зиму в Восточно-Сахалинские горы, и южнее — по побережью залива Анива на р. Сусуй [²³, с. 14]. В 1860—1862 гг. они проживали в селениях Чогбо, Найпту, Нукда, Валендзя, Коянюс, Хельду, Уну, Чоамоки, Саокайнай [⁴, с. 26], занимаясь рыболовством и промыслом морского зверя. В 1881 г., по данным метрических книг храмов, крестились орочоны из деревень Чериль (Черель), Наймучи, Сухты (Сухта), Ай, Муйгача (Муйгичи), Найбучи, Уи.² По основной направленности своей хозяйственной деятельности и некоторым особенностям материальной культуры южная группа заметно сближалась с нивхами и айнами. Наиболее компактные массивы семей этой группы были сосредоточены в пределах бассейна р. Поронай и частично на морском побережье. В качестве транспорта зимой они использовали ездовых собак.

Северные уйльта (дороннени) занимали земли северного Сахалина: в весенне-летний сезон — охотоморское побережье от п-ва Шмидта до Луньского залива, в осенне-зимний — Северо-Сахалинскую равнину и Восточно-Сахалинские горы. Они кочевали небольшими группами (обычно состоящими из представителей одного-двух родов) в районе морских заливов, причем с весны до осени держались ближе к морю и устьям рек, а к зиме удалялись от берега в тайгу, в более защищенные от ветра места [²³, с. 13—14]. Четыре месяца в году они жили оседло, ежегодно останавливаясь в одних и тех же селениях, осваивая одни и те же охотничьи и водные угодья. Самым северным пределом их кочевий были заливы Пильтун и Урдкт. Южной «границей» перемещений был Луньский залив. В 1873 г. М. С. Мицуль писал: «…орочоны обитают в Плыйской низменности в следующих стойбищах: Сиска, Пахта, Утаси, Дуку, Чуубай, Уркачи, Хойе, Мык, Хельду, Валенда, Муйгда и др., последние три деревни расположены по речкам, впадающим в озеро Тарайка. Они вели оседлую жизнь, перекочевывая только во время лова рыбы, жили в постоянных юртах из коры бересты и ели» [¹⁵, с. 132].

В экономике северных ороков главную роль играла охота на пушного зверя и диких оленей, подсобными занятиями служили рыболовство и морской зверобойный промысел. Северные ороки имели экономические связи с народами материка: в середине XIX в. они ездили на ярмарку в Пули на Амур (позднее — с. Богородское), еще в конце XIX в. ороки постоянно бывали в Николаевске, где сбывали пушнину, крестили детей и венчались в Николаевском городском соборе.

В 1883 г. И. С. Поляков зафиксировал в южной части острова во время хода горбуши стойбище ороков из 11 жилищ. Он отметил, что ороки в течение года кочуют по разным местам [²², с. 91]. По материалам Всероссийской переписи населения 1897 г., структура стойбища ороков состояла из 1—3 жилищ. Это соответствовало одной-двум семьям, ведущим совместные перекочевки. Основная масса этого населения (515 чел.) жила в стойбищах из 4—10 жилищ [¹⁸, с. 134].

Во время массовых крещений (1893—1898 гг.) по Тымовскому округу орочоны компактно проживали в следующих стойбищах: Тарася, Найбучи, Уи, Мыйгы, Милькво, Дауту, Ноглек, Дахи, Сювуктуль, Вали, Сычагар, Томатох, а также в стойбище у оз. Курунг, при р. Томинай, Накуру, Кугу, Тыма, Вал, Муйго. В дер. Сиска отмечается смешанное население — гиляки (нивхи) и орочоны, то же в селениях Таран, Валета.³ В конце ХIX—начале ХХ в. ороки кочевали в восточной части Сахалина от залива Терпения на юге до р. Сабо, впадающей в Пильтунский залив, на севере. Самой северной территорией, которую они посещали для охоты, был п-ов Шмидта, а самой южный — залив Анива, куда они приезжали с торговыми целями [²⁷, с. 20]. Из-за труднодоступности и суровости климата таежные горные районы практически не заселялись.

В 1898 г., по данным врача Н. С. Лобаса, местное население острова состояло из гиляков (нивхов), айнов, орочонов (ороков), тунгусов и якутов. Нивхи, число которых достигало приблизительно 2000 чел., оседали в северной части острова по западному и восточному берегам в селениях Чихнай, Ихдам, Щегловка, Александровка (Дуйка), Агнево, Эстуру, занимались главным образом рыболовством, охотой; питались исключительно рыбой. Айны (1500 чел.) жили на южном Сахалине. Род занятий этого народа был тот же, что у гиляков. Орочоны (800 чел.) кочевали по восточному берегу Сахалина и вдоль р. Поронай, занимаясь оленеводством и охотой. Тунгусы и якуты (первых 160, а вторых 10—13 человек) кочевали с оленями на северном Сахалине. Пришлое население Сахалина состояло из ссыльных (главную долю которых составляли русские) и людей свободного сословия (военных команд, чиновников, торговцев). Всего населения на острове было 30 326 чел., из которых на долю ссыльных приходилось 20 080 чел. [¹², с. 40].

В 1913 г. Р. В. Меркушев посетил семь стоянок орочонов, располагавшихся от мыса Делиль-де-ля-Кройера (приблизительно 51° с. ш.) до Пильтунского залива на восточном берегу Сахалина. Эти семь стоянок у берега моря и в глубине острова носили имена Охудан, Ягодин, Вази, Дауту, Даги, Большой и Малый Горомай [¹³, с. 21—64]. По данным А. Н. Липского, в 1911 г. на р. Тыма ороки исчислялись в количестве 387 чел. [¹¹, с. 8].

В целом ороки осваивали довольно значительное пространство острова: прибрежные и таежные районы. Они не занимали территории нивхов и айнов, а соседствовали с ними в местах летних поселений. Вероятно, в прошлом между этими народами были междоусобицы, о чем свидетельствуют древние легенды айнов, нивхов и ороков, но это лишь подтверждает правило о разграничении мест промысла [²⁰, с. 35; ²¹, с. 35]. Обобщение данных позволяет заключить, что к началу XX в. ороки проживали на обширной территории Сахалина в 82 стойбищах.

В 1926 г. группы ороков занимали пространство от р. Сабо на севере восточного побережья Сахалина до Луньского залива на юге. Зимой они откочевывали в верховья речек, впадающих в Охотское море, при этом самая северная группа достигала западного побережья острова. На юге одна из групп выходила в долину р. Тымь. Е. А. Крейнович выделял у ороков пять территориальных групп с постоянными земельными участками, включавшими зимние пастбища для оленей, летние выпасы и места весенне-летних промыслов (охоты на морского зверя и рыбной ловли) [¹⁰, с. 4—5]. В 1929—1930 гг. уйльта отмечены в следующих стойбищах: Вутэбяви, Хогзо, Дауту, Аунгады, Даги, Вал, Осымут, Горомай, Хандуза, Аги, Муфто, Сабо, Монь, Чачи, Горячий ключ, Парамай.⁴ По официальным данным переписи населения Сахалина 1926 г. на Северном Сахалине до 50° с. ш. восточного берега острова насчитывалось 146 ороков [²³, с. 11].

В начале ХХ в. в результате русско-японских размежеваний образовались две территориальные группы уйльта. Ороки южной части Сахалина (южнее 50° с. ш.), находившиеся с 1905 до 1945 г. в составе Японии, оказались изолированными от своих северных сородичей и продолжали жить в своих старых селениях в районе залива Терпения и устья р. Поронай, занимаясь рыболовством и промыслом морского зверя. Лишь небольшая часть молодых ороков работала на малых предприятиях и железнодорожной станции в районе г. Сисука (Поронайск). Незначительная часть населения занималась оленеводством в верховьях реки Поронай у богатого якутского оленевода Винокурова [¹, с. 95; ²⁴, с. 55]. По данным японского губернаторства Карафуто, численность этой группы в 1940 г. составляла 290 чел. [²³, с. 11].

В годы оккупации Северного Сахалина Японией (1920—1925) уйльта переместились в глухие районы острова. После 1925 г. граница СССР с южной частью Сахалина, отошедшей к Японии, была закрыта, миграции местных жителей с юга на север Сахалина и обратно прекратились. Усилилось этнокультурное разобщение двух групп. Оно охватывало все стороны жизни этноса: хозяйство, материальную и духовную культуру, политические отношения.

В 1959—1979 гг. продолжался процесс расселения уйльта в поселках нового типа. В ходе проводившегося в то время укрупнения колхозов большинство старых поселков оленеводов были ликвидированы. Жители всех стойбищ восточного побережья Сахалина получили квартиры в новом пос. Вал, часть южных уйльта — в г. Поронайске. Переселения вызвали дальнейшие миграции, потому что многие семьи не прижились на новом месте и стали возвращаться в старые населенные пункты. Переселения оказали сильное влияние на социально-экономическое положение этноса, пострадавшего от разрушения векового уклада жизни, искусственного отрыва людей от природной среды обитания и традиционных занятий и от несостоявшегося приобщения бывших оленеводов, рыбаков и охотников к новым для них областям деятельности и отраслям хозяйства.

С установлением советской власти уйльта постепенно стали переходить к оседлому образу жизни; со стадами оленей кочевали только небольшие оленеводческие бригады, состоящие преимущественно из лиц старшего поколения. К середине 80-х годов ХХ в. северная группа уйльта стала жить в Ногликском районе в селах Вал и Ноглики; южная — в районе г. Поронайска. К этому времени процесс консолидации ороков (уйльта) в основном завершился. Политика патернализма значительно повлияла на сокращение территории природопользования этноса — почти на 90 %. Этот процесс шел параллельно со снижением численности народа [²³, с. 16] (см. таблицу).

Численность уйльта (ороков) Сахалина в конце XIX—начале XXI в.

The number of Uilta (Oroks) of Sakhalin in the late XIX—early XXI centuries

Примечание. * Данные переписи 1989 г. (179 чел.) нельзя признать достоверными, поскольку ороки учитывались вместе с орочами (лица женского пола и у ороков, и у орочей в официальных документах значились как орочонки).

В материалах переписей населения 1959—1979 гг. отсутствуют статистические данные по орокам. Они появляются в материалах Всесоюзной переписи населения 1989 г. по Сахалинской области, где ороков насчитывалось 212 человек и орочей — 123 человека. В словаре национальностей отмечены и ороки, и орочи с самоназванием орочен [²³, с. 12]. Однако это разные народы. Известно, что орочи проживают в Хабаровском крае, а ороки (уйльта) — на Сахалине.

Многие семьи уйльта образовались путем этнического смешения. За полтора столетия соседского и совместного проживания они перемешались с эвенками, русскими, корейцами, японцами, отчасти с негидальцами и якутами, а с середины ХХ в. — с нанайцами, переехавшими на Сахалин по оргнабору в конце 1940 г. Демографическая характеристика с. Вал в 1999 г. отмечалась следующими показателями: основное население русские — 1031 чел., на втором месте орочоны (ороки) — 114, далее идут украинцы — 98, эвенки — 61, татары — 25, нивхи — 22 и белорусы — 12 чел.; остальные 10 народов (молдаване, нанайцы, коми, чуваши, мордва, якуты, литовцы, армяне, башкиры и буряты) насчитывают по 5 и менее человек. Общая численность населения с. Вал составляла 1430 чел. [²⁷, с. 16]. Среди поселенцев в основном мужчины, среди уйльта — женщины, что способствовало сильно выраженной ассимиляции внутри этноса. Существенные бытовые контакты с представителями других народов привели к образованию смешанных семей и метисации.

В этот период уйльта интегрируются в доминирующее общество и адаптируются уже не к природной, а гораздо более динамичной социальной среде. Традиционное природопользование теряет свое исключительное значение, а многопоколенная семья постепенно уступает место нуклеарной, что нарушает естественный ход наследственных этнических признаков.

В сложившейся обстановке иноэтнического окружения общество уйльта продолжало вести самобытную жизнь, включаясь в общие процессы развития, характерные для российского общества нового времени. Можно согласиться в некоторой степени с выводом Л. И. Миссоновой, что «новые условия этносоциальной среды, однако, не привели уйльта в начале ХХI в. ни к физическому, ни к этническому исчезновению» [¹⁴, с. 248]. К началу XXI в. полностью разрушилась система традиционного природопользования. В этих условиях этнические признаки продолжают сохраняться в процессе социализации, когда образующие внутренние связи сознательно продуцируются интеллектуальной элитой и политиками.

Невозможно отрицать, что ландшафт и ресурсы пространства обусловливали многое в историко-культурной эволюции человеческих сообществ [²⁶, с. 286], в том числе и уйльта Сахалина. Все обладатели острова Сахалин в ХХI в. рассматривают его прежде всего как источник рыбы и морепродуктов, леса, целлюлозы, бумаги, нефти и газа. Огромный вред среде обитания коренных народов принесли сельское хозяйство, работа всех видов транспорта, угольная промышленность, энергетика, деятельность геологических экспедиций и т. п. В этих условиях на Сахалине ни сегодня, ни в перспективе не остается места для традиционных видов природопользования. Тотальное промышленное и сельскохозяйственное освоение острова привели к разрушению и загрязнению природной среды, оскудению растительного и животного мира и, в конечном счете, к уничтожению основ традиционных культур его коренных народов [²³, с. 165—167]. Уйльта полностью утратили этническую специфику традиционного хозяйства (оленеводство), духовную культуру и родной язык. Значительно выросло число смешанных браков, повысился уровень метисации. Сегодня процесс культурной нивелировки этноса близок к завершению. Приостановить его практически невозможно [²⁵, с. 215—216].

При оценке динамики численности этноса в XXI в. (см. таблицу) следует учитывать тот факт, что ороками (уйльта) последнее время записываются дети от всех смешанных браков (с русскими, украинцами, белорусами, эвенками, нивхами и др.), т. к. национальные меньшинства пользуются льготами (лицензиями на лов лососевых рыб, льготами на оплату коммунальных услуг и пр.). Всероссийская перепись населения 2002 г. зафиксировала 346 чел. [⁸, с. 23], то в 2010 г. только 295 представителей уйльта [⁹, c. 19]. Они проживали преимущественно на восточном побережье острова в его северной и центральной частях (Ногликский, Поронайский, Александровский районы). В это время на Сахалине насчитывалось 4 тыс. представителей коренных народов Севера (около 0.7 % населения острова), относящихся к четырем основным этническим группам: нивхи, уйльта (ороки), эвенки и нанайцы. Уйльта на сегодняшний день — самый малочисленный народ острова.

Численность уйльта, проживающих на территории Сахалинской области в 2012 г., по данным представителей областных и муниципальных органов, составляла: в городском округе Охинский — 18 чел., в Ногликском городском округе — 156 чел., городском округе Смирныховский (села Виахту и Смирных) — 10 чел., в Поронайском городском округе — 178 чел. Всего зафиксировано 362 уйльта. Несколько человек проживают за пределами области.

Статистические материалы показывают значительное (более чем в половину) сокращение населения уйльта за 113 лет (см. таблицу). На демографические показатели повлияли инфекционные болезни [⁴, с. 95], репрессии 1930—1950-х гг., послевоенная миграция в Японию, социально-экономические преобразования в советский период. Небольшая группа ороков, проживающая на юге острова, в 1945 г. поселилась в Японии на севере о. Хоккайдо. Община ороков численностью около 20 чел. в 1989 г. зафиксирована вблизи г. Абасири, но их численность в настоящее время неизвестна.

Полученные данные позволили проследить изменение территории расселения и последовательное сокращение численного состава уйльта с середины XIX в. до начала XXI в. Исчезновение экстенсивных методов хозяйствования тесно увязывается с сокращением территории традиционного природопользования. В результате политических и социально-экономических процессов образовались две группы уйльта (южная и северная), в каждой из которых при сохранении общих черт материальной и духовной культуры, прослеживаются особенности этнического и культурного свойства. Территория расселения и численность уйльта в период до XVII в. до сих пор точно не установлены.

¹ ГАСО (Государственный архив Сахалинской обл.). Ф. 23—И. Оп. 1. Д. 170. Л. 6; ГАСО. Ф. 23—И. Оп. 1. Д. 171. Л. 2.

² ГАСО. Ф. 23—И. Оп. 1. Д. 169. Л. 4—12.

³ ГАСО. Ф. 23—И. Оп. 1. Д. 34. Л. 39—40, 55, 62—71; ГАСО. Ф. 23—И. Оп. 1. Д. 169. Л. 4—12, 16—17, 20—22; ГАСО. Ф. 23—И. Оп. 1. Д. 171. Л. 20.

⁴ ГАСО. Ф. 509. Оп. 1. Д. 22. Л. 24.

About the authors

V. V. Podmaskin

Author for correspondence.
Email: podmaskin@yandex.ru
Russian Federation, Vladivostok

References

Supplementary files