The role of stressful traumatic events, personality traits and psychiatric disorders in the formation of chronic pain syndromes

Full Text

ВВЕДЕНИЕ

Хроническая боль относится к числу важнейших проблем современной медицины [1, 2]. В многочисленных современных публикациях многократно подчёркивается высокая распространённость хронических болевых синдромов, их негативное влияние на трудоспособность и качество жизни, а также существенное эконмическое бремя, сопряжённое с хронификацией боли [3–6].

Так, в масштабных кросс-секционных исследованиях было показано, что в развитых странах от хронической боли страдают около 10% населения, а ежегодные траты на оказание помощи пациентам с хроническими болевыми синдромами составляют более 500 млрд долларов [7]. Наличие хронической боли ассоциировано с достоверным ухудшением прогноза в целом, например с более высоким риском ранней смерти [8].

В настоящее время существуют отчётливые тенденции к выделению общих патогенетических механизмов и клинических особенностей, объединяющих хроническую боль различного генеза. Так, в морфологических исследованиях было показано, что вне зависимости от причины, вызвавшей хроническую боль (мигрень, фибромиалгия и др.), для неё характерны сходные структурные изменения головного мозга — снижение плотности серого вещества, изменения корковой репрезентации сенсорных зон и др. [9]. С клинической точки зрения общность хронических болевых синдромов различного генеза подчёркивается сходными подходами к их терапии, в частности эффективностью таких классов препаратов, как анти- депрессанты и нормотимики, а также психотерапии [10].

Накопление подобных данных привело к тому, что в Международной классификации болезней 11-го пересмотра хроническая боль была выделена в отдельную категорию, подразумевающую в первую очередь её подразделение на первичную (возникающую самостоятельно) и вторичную (например, связанную с онкологическим заболеванием или послеоперационного генеза) боль [11].

В связи с этим одной из важнейших научно- практических медицинских задач становится идентификация факторов риска перехода острой боли в хроническую, что в перспективе позволит разработать механизмы превенции развития хронической боли.

В доступной литературе удалось обнаружить данные о вкладе в хронификацию боли широкого ряда психологических и психопатологических факторов. В частности, риск развития хронической боли существенно выше у пациентов с алекситимией [12], личностными особенностями [13], психическими расстройствами, в первую очередь тревожными и депрессивными [14, 15], перенесёнными психотравмирующими событиями [16], а также с высоким уровнем социального стресса [17].

В то же время удельный вес отдельных факторов оценивается авторами неоднозначно, и в доступной литературе не удаётся идентифицировать интегративные исследования, комплексно подходящие к взаимодействию личностных факторов, психических расстройств и перенесённых психотравмирующих событий [18]. Настоящее исследование направлено на попытку восполнения данного дефицита.

Цель исследования — установление вклада в формирование хронических болевых синдромов психотравмирующих событий, личностного профиля и коморбидных психических расстройств.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Настоящее исследование проведено на базе Клиники нервных болезней им. А.Я. Кожевникова с период с 2019 по 2022 г.

Критерии включения пациентов:

• наличие подписанного информированного согласия;
• возраст от 18 до 70 лет;
• наличие необъяснимого соматически или неврологически болевого синдрома, который присутствует у пациента минимум 6 мес и стал основной причиной госпитализации пациента в стационар.

Критерии невключения в исследование:

• наличие тяжёлого соматического, неврологического или психиатрического состояния, препятствующего проведению развёрнутого психопатологического обследования;
• наличие хорошо объяснимой соматической или неврологической причины развития хронического болевого синдрома

В ходе исследования использовали разработанную специально для настоящего исследования индивидуальную регистрационную карту, включавшую вопросы, касающиеся социодемографических параметров, личностных особенностей, характера стрессовых событий, перенесённых пациентом, а также диагностических особенностей болевого синдрома. Кроме того, для оценки вклада психотравмирующих событий в формирование хронических болевых синдромов применяли апробированный ранее в пилотном исследовании подход, основанный на авторской анкете [18].

Для психометрической верификации полученных клинических данных использовали батарею психометрических методов: шкала тревоги Гамильтона (HAMilton rating scale for Anxiety — HAM-A), шкала депрессии Гамильтона (HAMilton rating scale for Depression — HAM-D), визуальная аналоговая шкала боли (ВАШ), краткая форма опросника для оценки качества жизни (Short Form-36 Health Survey Questionnaire — SF-36), общий индекс личностного неблагополучия (Structured Clinical Interview for DSM-III Axis II — SCID-II).

Протокол исследования был одобрен локальным этическим комитетом Сеченовского Университета (выписка №14-19 от 09.10.2019).

Статистическая обработка результатов исследования выполнена в программе SPSS Statistics v22. Оценку нормальности распределения осуществляли при помощи теста Колмогорова–Смирнова. Статистический материал представлен средними значениями и стандартным отклонением (М±δ) либо в виде медианы с интерквартильным размахом. Различия между нормально распределёнными значениями оценивали при помощи t-критерия Стьюдента с поправкой Бонферрони. Уровень достоверности в исследовании составлял p <0,05.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Итоговую выборку настоящего исследования составили 105 пациентов. Основные социодемографические особенности обсуждаемой выборки представлены в табл. 1.

 

Таблица 1. Социодемографические параметры выборки

Table 1. Sociodemographics of the sample

Параметр	Пациенты с хронической болью (n=105)
Возраст, годы	45,2±9,8
Пол: ·             мужской ·             женский	31 (29,5%) 74 (70,5%)
Образование: ·             среднее и среднее специальное ·             незаконченное высшее ·             законченное высшее ·             два и более высших или учёная степень	37 (35%) 8 (7,6%) 56 (53,3%) 4 (0,9%)
Трудовой статус: ·             работает ·             учится ·             не работает без оформления инвалидности ·             инвалид ·             на пенсии	41 (39%) 2 (1,9%) 28 (26,6%) 17 (16%) 17 (16%)
Семейный статус: ·             в браке (включая гражданский) ·             овдовел(а) ·             в разводе ·             никогда не состоял(а) в браке	59 (56,2%) 16 (15%) 10 (9,5%) 20 (19%)
Уровень дохода: ·             низкий ·             средний ·             высокий	20 (19%) 67 (63,8%) 18 (17%)

 

Характер психотравмирующего события, предшествовавшего формированию хронического болевого синдрома, представлен на рис. 1.

 

Рис. 1. Распределение характера психотравмирующих событий, предшествовавших формированию хронического болевого синдрома.

 

Как можно убедиться из рис. 1, наиболее частым типом психотравмирующих событий была утрата близкого человека (26 наблюдений, 24,7%), за которой с незначительным отрывом следовали болезнь, а также стресс на работе. Кроме того, заслуживает упоминания тот факт, что лишь малая часть пациентов совершенно не смогли идентифицировать психотравмирующее событие, которое, по их мнению, предшествовало развитию хронического болевого синдрома (7 наблюдений, 6,6%).

При развёрнутом психопатологическом и клиническом анализе представленной выборки было выявлено, что структура психических расстройств, коморбидных хронической боли, оказалась достаточно гетерогенной, что позволило нам выделить четыре основные группы. Психометрические различия между группами представлены в табл. 2.

 

Таблица 2. Психометрические параметры выделенных групп

Table 2. Psychometric parameters of selected groups

Параметр	Первая группа (n=42)	Вторая группа (n=41)	Третья группа (n=15)	Четвёртая группа (n=7)
HAM-A	7,3±4,6	19,5±7,8	14,3±4,2	8,5±2,1
HAM-D	11,4±3,7	21,8±6,2	5,1±2,2	6,2±3,2
ВАШ	4,2±1,7	5,2±2,1	8,7±2,1	8,3±2,7
SCID-II (число пациентов с диагностированным расстройством личности): ·             избегающее ·             зависимое ·             обсессивно-компульсивное ·             пассивно-агрессивное ·             депрессивное ·             паранойяльное ·             шизотипическое ·             шизоидное ·             гистрионное ·             нарциссическое ·             пограничное ·             диссоциальное	13 (30,9%) 9 (21,4%) 7 (16,6%) 2 (4,7%) 4 (9,5%) 0 (0%) 0 (0%) 0 (0%) 11 (26,1%) 3 (7,1%) 1 (2%) 0 (0%)	5 (12,2%) 6 (14,6%) 2 (4,8%) 4 (9,7%) 6 (15%) 5 (12,2%) 1 (2,4%) 2 (4,8%) 17 (41,4%) 2 (4,8%) 3 (7,3%) 1 (2,4%)	0 (0%) 0 (0%) 2 (13,3%) 0 (0%) 0 (0%) 8 (53,3%) 4 (26,6%) 1 (6,6%) 1 (6,6%) 2 (13,3%) 0 (0%) 3 (20%)	1 (14,3%) 0 (0%) 0 (0%) 0 (0%) 1 (14,3%) 0 (0%) 4 (57,1%) 3 (42,8%) 4 (57,1%) 0 (0%) 0 (0%) 0 (0%)

 

Первая группа. Хронические боли в рамках затяжной реакции на стресс/расстройства истощения (exhaustion disorder), 42 наблюдения (12 мужчин, 30 женщин). У всех пациентов этой группы боль манифестировала после длительного нахождения в психотравмирующей ситуации/ситуации, требующей длительного эмоционального и физического напряжения. К примеру, речь шла о длительной болезни близкого родственника, затяжной высокой эмоциональной и интеллектуальной нагрузке по месту работы, заболевании, требовавшем длительного лечения и реабилитации. В ряде случаев большая длительность и выраженность психотравмирующей ситуации были сопоставимы с таковыми у пациентов с невротическими депрессиями, описанными в ряде недавних исследований [19, 20]. Средняя длительность психотравмирующей ситуации в обсуждаемой выборке составила 30,2±4,5 мес, во всех наблюдениях хроническая боль манифестировала на фоне сохранения актуальной психотравмирующей ситуации.

Клиническая картина обсуждаемого типа психических расстройств характеризовалась сочетанием быстрой утомляемости, чувства бессилия, нерезко выраженной подавленности, транзиторными нарушениями сна и аппетита, а также многочисленными телесными симптомами, в числе которых, помимо болей, также были широко представлены соматизированные расстройства, такие как лабильность сердечного ритма, абдоминальный дискомфорт, чувство головокружения, кожный зуд и т.д. Вместе с тем выраженность симптоматики в представленной группе оказалась недостаточной для того, чтобы установить полноценный диагноз депрессивного эпизода или тревожного расстройства — ни в одном из наблюдений не было зарегистрировано витальных расстройств, стойких идей вины, ангедонии и прочих признаков эндогенной патологии.

Представленные клинические данные хорошо подтверждаются психометрическими данными; показатели депрессии и тревоги были относительно не выражены — 7,3±4,6 балла по шкале HAM-A (возможное наличие тревожного расстройства) и 11,4±3,7 балла по шкале HAM-D (легкое депрессивное расстройство)

Хроническая болевая симптоматика в обсуждаемой группе представляла собой закономерное продолжение и усложнение присущих пациентам и ранее болей — подавляющее большинство (38 наблюдений, 90,5%) включённых пациентов отмечали в анамнезе наличие эпизодических головных болей напряжения, неспецифической скелетно-мышечной боли и т.д. На фоне стресса происходила значимая хронификация, реже первичное возникновение хронической боли, которая приобретала стойкий ежедневный характер. Дескриптивные характеристики боли при этом отличались относительной простотой, описывались пациентами как чувство давления, жжения, мышечного спазма. Формальная тяжесть болевой симптоматики была относительно небольшой, что хорошо соотносилось со средним значением ВАШ — 4,2±1,7 балла (на грани между лёгкой болью и болью умеренной выраженности).

Личностный профиль обсуждаемой категории пациентов характеризовался достоверным накоплением пациентов тревожного, зависимого и гистрионного круга. При анализе соматоперцептивной акцентуации пациентов данной группы обращает на себя внимание полное отсутствие соматотоников и значимое накопление пациентов с невропатической конституцией (27 наблюдений, 64%). По-видимому, невропатическую конституцию можно рассматривать в качестве одного из медиаторов реализации воздействия хронического стресса в телесной сфере.

Вторая группа. Хронические боли в рамках затяжных маскированных депрессивных эпизодов, 41 наблюдение (6 мужчин, 35 женщин). В противовес первой выделенной группе данные пациенты отмечали одновременное формирование хронической боли и аффективной симптоматики преимущественно остро, после явного и выраженного психоэмоционального стресса, например такого, как гибель близкого родственника, внезапное увольнение с работы, разбойное нападение на улице и т.д. В среднем от момента психической травмы до манифестации болевой симптоматики проходило меньше месяца, что обнаруживает достоверные отличия по динамике от пациентов с расстройством истощения. Лишь в 2 (4,8%) наблюдениях депрессивная симптоматика и боли манифестировали аутохтонно, и даже при детальном расспросе не получалось выявить триггеры формирования психического неблагополучия.

Клиническая структура обсуждаемых состояний в полной мере соответствовала развёрнутой аффективной патологии. За фасадом болевой симптоматики у большинства пациентов отмечались облигатные депрессивные симптомокомплексы — стойкая подавленность, ангедония, типичный депрессивных денотат, примерно у половины включённых пациентов были явления правильного суточного ритма со стойким ухудшением самочувствия в утренние часы (20 наблюдений, 49%). Клиническая структура депрессивных эпизодов характеризовалась преобладанием тоскливых и тревожных депрессивных состояний (11 наблюдений, 27% и 17 наблюдений, 41%). Средняя длительность депрессивного эпизода на момент включения пациента в исследование составляла 8,4±2,3 мес.

Анализ анамнестических данных свидетельствует в пользу того, что у большинства пациентов этой группы ранее были эпизоды стойко сниженного настроения (29 наблюдений, 71%), в связи с этим наиболее приемлем диагноз рекуррентного депрессивного расстройства. У остальных пациентов (12 наблюдений, 29%) описываемый депрессивный эпизод был первым. Манифестации болей в рамках расстройств биполярного спектра в настоящей выборке отмечено не было. Представленный профиль в целом соотносится с описанными ранее клиническими особенностями депрессивных расстройств, манифестирующих в неврологической практике [21].

Клиническое описание также хорошо соотносилось с полученными психометрическими данными — показатели как шкалы HAM-D (21,8±6,2 балла, депрессивное расстройство тяжёлой степени), так и шкалы HAM-A (19,5±7,8 балла, тревога умеренной выраженности) были максимальными в обсуждаемой выборке и достоверно выше, чем в остальных группах (p <0,01 для всех сравнений).

Типичная характеристика болевой симптоматики в данной группе включала сочетание стойких ежедневных тупых и давящих болей в области грудной клетки или головы с эпизодическими острыми приступами прокалывающей и жгучей боли, обычно усиливающейся в утренние и дневные часы. В том случае, если боли локализовались в области головы, они обнаруживали во всех случаях (27 наблюдений, 66%) тенденцию к образованию общих симптомов с когнитивными нарушениями при депрессии — пациенты жаловались на чувство «неясности» и «тяжести» в области головы, трудности концентрации внимания, усиление алгических феноменов при необходимости выполнять умственную работу. Наличие в анамнезе болевых синдромов транзиторного характера было менее характерно, об эпизодических болях сообщали только 14 (34%) пациентов. Суммарная оценка по ВАШ составил 5,2±2,1 балла, что соотносится с болевой симптоматикой умеренной выраженности.

Личностный профиль пациентов, включённых в эту группу, характеризовался преобладанием расстройств личности аффективного круга, при этом отмечены как чистые гипертимные личности (7 наблюдений, 17%), так и истерогипертимные (17 наблюдений, 41%), а также конституционально депрессивные (6 наблюдений, 15%). Клинически выявленный профиль расстройства личности хорошо соотносился с результатами SCID-II, за исключением отсутствующего там гипертимного расстройства, которое в 2 наблюдениях было квалифицировано как нарциссическое, в 1 — как диссоциальное, в остальных случаях расстройство личности психометрически не определялось. Соматоперцептивный профиль в данной группе не обнаруживал какой-либо специфичности, зарегистрированы как невропаты (7 наблюдений, 17%), так и соматотоники (9 наблюдений, 22%).

Третья группа. Хронические боли в рамках расстройств ипохондрического спектра (ограниченная ипохондрия), 15 наблюдений (8 мужчин, 7 женщин), достоверно отличались по своей динамике и связи с психотравмой от выделенных выше групп. Несмотря на то обстоятельство, что во всех наблюдениях пациенты связывали имеющиеся у них болевые синдромы с той или иной формой психотравмы, истинная её роль представляется дискутабельной. Пациенты сообщали о том, что хроническая боль беспокоит их в течение длительного времени после перенесённой психотравмы (средняя длительность состояния 76,4±32,4 мес). При этом выраженность и стойкость симптоматики ни в одном из наблюдений не демонстрировала регредиентного течения, которого можно было бы ожидать через несколько лет после однократно перенесённого стресса.

Наиболее типичным формами психотравмы в данной группе были перенесённое заболевание или операция, роды, острый и выраженный стресс на работе или в семье. Во всех наблюдениях формирование болевой симптоматики происходило остро, в течение часов или дней после перенесённой психотравмы, в дальнейшем сколько-либо значимой динамики выраженности боли не происходило. В связи с этим взаимосвязь хронической боли и психотравмы в данной группе оставалась под вопросом.

Клинически данные пациенты характеризовались сверхценными идеями ипохондрического характера со стойкой фиксацией на имеющейся болевой симптоматике и одержимостью устранить её любой ценой. Явления гипотимии в данной группе не выявлялись, напротив, большинство пациентов отмечали повышенный уровень бодрости и активности, не достигающий по выраженности маниакального состояния.

Психометрический профиль в данной группе характеризовался отсутствием депрессивной симптоматики (5,1±2,2 балла по HAM-D, нет депрессивного расстройства) и наличием достаточно выраженной тревожной симптоматики (14,3±4,2 балла по HAM-A, тревожное расстройство умеренной выраженности). Вместе с тем, следует отметить, что баллы по шкале HAM-A в данной группе с клинической точки зрения отражали не чистую анксиозную симптоматику, а скорее сверхценную охваченность обсуждаемых пациентов.

Характеристики болевой симптоматики в данной группе в полной мере соотносились с более ранними описаниями ограниченной ипохондрии [22]. Пациенты жаловались на стойкие мономорфные и выраженные болевые ощущение, локализованные в ограниченном участке тела, например в области головы, грудной клетки или органов малого таза. Большинство пациентов описывали боли как «невыносимые» и «максимально интенсивные», что хорошо соотносилось с результатами ВАШ — 8,7±2,1 балла (сильная боль).

Личностный профиль характеризовался накоплением пациентов кластера А по DSM-IV, в первую очередь паранойяльного расстройства (8 наблюдений, 53,3%), реже шизотипического (4 наблюдения, 26,6%). Клиническая оценка в этой группе почти полностью соотносилась с результатами SCID-II.

Кроме того, зафиксирована отчётливая ассоциация данной группы с соматоперцептивной акцентуацией по типу соматотонии (13 наблюдений, 87%). Наличие болевых синдромов до формирования актуального состояния было мало характерно, пациенты сообщали о неизменно крепком здоровье, любви к физической нагрузке, хорошей переносимости телесного неблагополучия [23].

Четвёртая группа. Хронические боли в рамках конституциональных аномалий со склонностью к переживанию боли (уязвимые к боли, pain prone personality), 7 наблюдений (5 мужчин, 2 женщины). Группа характеризовалась наименьшей взаимосвязью с психотравмирующими событиями — в 5 наблюдениях (71%) пациенты не могли вспомнить никакой значимой психотравмы, которая бы предшествовала формированию у них хронического болевого синдрома. Ещё в 2 наблюдениях речь шла о крайне условном механизме воздействия психотравмирующего события — первоначальное появление болей после тяжёлых родов и удара головой без признаков черепно-мозговой травмы соответственно. При этом длительность хронической боли в данной группе была максимальной — типичным было многолетнее персистирование алгических феноменов (средняя длительность 140,3±45,6 мес).

С клинической точки зрения речь шла о пациентах, которые сообщают о наличии обильных мигрирующих болевых ощущений, которые не находят никакого медицинского объяснения. При этом в отличие от других групп для пациентов было мало характерно наличие какой-либо другой психопатологической симптоматики — продолжая многократные обращения за медицинской помощью они при этом продолжали функционировать на достаточно высоком уровне и не нуждались в приёме лекарственных препаратов для улучшения собственного эмоционального состояния. Выраженность тревоги и депрессии по психометрическим шкалам также была достаточно невысокой — 8,5±2,1 балла по шкале HAM-A (возможное наличие тревожного расстройства) и 6,2±3,2 балла по шкале HAM-D (нет депрессии).

Болевая симптоматика в обсуждаемой группе характеризовалась наибольшей степенью гетерономности — пациенты жаловались на многолетнее наличие трудноописуемых болевых ощущений, таких как чувство ввинчивающегося штопора в области малого таза, распирающее давление в области головы и глаз, мигрирующее холодящее жжение в области грудной и брюшной полостей. Результаты ВАШ демонстрировали крайне высокую интенсивность боли (8,3±2,7 балла, сильная боль), что контрастировало с выявляемой клинически хорошей адаптированностью пациентов.

Личностный профиль данной группы характеризовался преобладанием пациентов шизоидного, истерошизоидного и шизотипического круга, которые также хорошо выявлялись и в ВАШ.

При этом для всех пациентов этой группы было характерно наличие соматоперцептивной акцентуации по типу проприоцептивного диатеза. Для них было характерно на протяжении жизни обилие различных гетерономных телесных ощущений, как алгического, так и неалгического характера. В связи с этим описанная категория пациентов наилучшим образом характеризуется как конституционально подверженная формированию болевой симптоматики (pain prone personality) [13].

ОБСУЖДЕНИЕ

В ходе анализа доступной литературы было установлено, что настоящее исследование является первой попыткой интегративного анализа роли психотравмирующих событий, личностных особенностей и психических расстройств в формировании хронических болевых синдромов. Профиль психотравмирующих событий был в целом сопоставим с таковым у тех пациентов, которые проходили онлайн-опрос в рамках недавно опубликованного нами пилотного исследования [18].

Нами установлено, что воздействие психотравмирующих событий не было однородным и в значительной степени зависело от личностных особенностей и соматоперцептивной акцентуации пациента, а также от психопатологической симптоматики. В табл. 3 обобщена роль психотравмирующих событий в зависимости от группы, к которой отнесены пациенты. Как несложно убедиться, выделенные группы образуют своеобразный континуум, при движении по которому уменьшаются роль и значение психотравмирующих событий.

 

Таблица 3. Роль психотравмирующих событий в формировании хронических болевых синдромов

Table 3. The role of psychotraumatic events in the formation of chronic pain syndromes

Группа	Расстройство истощения	Маскированные депрессивные фазы	Ограниченная ипохондрия	Конституционально подверженные боли пациенты
Роль психотравмирующего события	Основная причина развития психического расстройства	Достоверный триггер манифестации или рецидива депрессивной фазы	Условная провокация	Отсутствует или условная провокации
Временная связь психотравмы с хронической болью	Развитие на фоне длительно протекающей психотравмы	Острый дебют после психотравмы	Острый дебют после психотравмы	Отсутствует у большинства пациентов
Типичное содержание психотравмы	Болезнь близкого, стресс на работе	Смерть близкого, увольнение	Заболевание, операция, стресс на работе	Условная соматическая вредность

 

При этом группы пациентов с большим удельным вкладом психотравмы в формирование хронической боли были достоверно более многочисленными. В связи с этим результаты настоящего исследования дополнительно актуализируют необходимость работы с психотравмирующими событиями с целью превенции хронического болевого синдрома.

ВЫВОДЫ

1. Результаты настоящего исследования свидетельствуют в пользу существенной ассоциации хронических болевых синдромов с перенесёнными психотравмирующими событиями. Однако вклад психотравмирующих событий представляется негомогенным и в значительной степени определяется структурой психических расстройств, коморбидных хронической боли.
2. Выявленная в настоящем исследовании психопатологическая гетерогенность позволяет построить континуум болевых синдромов, на одном конце которого расположены стресс-провоцированные состояния, а на другом — манифестирующие аутохтонно. При этом расстройства, манифестирующие вследствие психотравмы, встречались достоверно чаще, что свидетельствует в пользу перспективности дальнейшей разработки вопросов связи хронического стресса и психических расстройств.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Источник финансирования. Авторы заявляют об отсутствии внешнего финансирования при написании статьи.

Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

Вклад авторов. Д.С. Петелин — концептуализация статьи, сбор данных, написание текста статьи; Е.М. Анпилогова — статистическая обработка данных, редактирование и оформление статьи; А.О. Толоконин — концептуализация статьи, супервизия, одобрение финального варианта статьи; А.Н. Галяутдинова — сбор данных, написание текста статьи; О.Н. Воскресенская — концептуализация статьи, сбор данных; Б.А. Волель — концептуализация статьи, супервизия, одобрение финального варианта статьи.

ADDITIONAL INFORMATION

Funding source. This article was not supported by any external sources of funding.

Competing interests. The author declares that they have no competing interests.

Authors’ contribution. D.S. Petelin — conceptualization of the article, data collection, writing the text of the article; E.M. Anpilogova — statistical data processing, editing and design of the article; A.O. Tolokonin — conceptualization of the article, supervision, approval of the final version of the article; A.N. Galyautdinova — data collection, writing the text of the article; O.N. Voskresenskaya — conceptualization of the article, data collection; B.A. Volel — conceptualization of the article, supervision, approval of the final version of the article.

About the authors

Dmitriy S. Petelin

I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University)

Author for correspondence.
Email: petelinhome1@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-2228-6316
SPIN-code: 4426-2811

MD, Cand. Sci. (Med.), Assistant, Depart. of Psychiatry and Psychososmatics

Russian Federation, Moscow

Ekaterina M. Anpilogova

JSC “Medicina” (academician Roytberg’s clinic)

Email: truelass@hotmail.com
ORCID iD: 0000-0001-9478-5838
SPIN-code: 8499-0506

MD, Cand. Sci. (Med.), Dermatologist

Russian Federation, Moscow

Artem O. Tolokonin

Clinic “Neo Vita”

Email: tolokonin@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-5156-2378
SPIN-code: 2789-2672

MD, Cand. Sci. (Med.), Head, Institutuon for Psychosomatics

Russian Federation, Moscow

Aysylu N. Galiautdinova

I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University)

Email: aysylu.gamirova@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-9543-4041
SPIN-code: 6609-3512

Medical Resident, Department of Psychiatry and Psychososmatics

Russian Federation, Moscow

Olga N. Voskresenskaya

I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University)

Email: vos-olga@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-7330-633X
SPIN-code: 1248-8985

MD, Dr. Sci. (Med.), Prof., Department for Nervous Diseases and Neurosurgery

Russian Federation, Moscow

Beatrice A. Volel

I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University)

Email: beatrice.volel@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-1667-5355
SPIN-code: 1120-7630

MD, Dr. Sci. (Med.), Prof., Director, N.V. Sklifosovsky Institute of Clinical Medicine

Russian Federation, Moscow

References

Supplementary files