Modern concept of capital city and transferring of capitals in a global perspective

Full Text

Переносы столиц представляют собой крупнейшие мегаинженерные проекты в истории человечества, которые оказывают также глубокое и многоаспектное влияние на политическую и социальную жизнь государств. В XX веке наибольший резонанс получили переносы столицы Турции, Австралии, Индии, Пакистана, Бразилии, Германии, Малайзии и Казахстана. Проекты переноса столицы были осуществлены также во многих странах Африки, в том числе в Нигерии, Танзании, Малави, Ботсване и Ливии. Новые столичные города возводятся сегодня в Афганистане и в Объединенных Арабских Эмиратах. Интересные эксперименты и проекты в этой области также имели место в таких странах, как Бирма, Шри Ланка и Чили. В настоящее время дискуссии о возможности и желательности переноса столицы, часто на самом высоком парламентском уровне, ведутся в более чем 30 странах мира. В числе этих стран Япония, Индонезия, Южная Корея, Иран, Таиланд, Китай, Тайвань, Монголия, Непал, Бангладеш, Аргентина, Венесуэла, Боливия, Египет. Идеи переноса столицы сегодня также обсуждаются в ряде стран Африки - Уганде, Экваториальной Гвинее, Либерии, Сомали, Кении и других. Планы переноса столицы возникали и обсуждались также в нескольких постсоветских государствах: в Украине, Таджикистане, Киргизии, Азербайджане, Грузии и Армении. В некоторых странах, где столица была перенесена сравнительно недавно, этот вопрос вновь оказывается сегодня на повестке дня. Так, например, в университете западной Австралии не так давно прошли дебаты, инициированные двумя австралийскими историками, о возможных преимуществах перемещения столицы из Канберры в Перт. С их точки зрения в этом направлении сегодня движутся основные тенденции развития страны, а центр экономической жизни постепенно смещается с Тихого в Индийский Океан [1]. С начала 90-х годов прошлого века полемика по поводу возможной смены столицы - чаще всего речь шла о переносе столицы на восток - периодически вспыхивала и в публичном пространстве России. В последние несколько лет дебаты по этому вопросу интенсифицировались и было выдвинуто множество кандидатур на роль новой столицы. Эти планы и идеи, во многом стимулирующиеся острыми проблемами перенаселенности и пробок в Москве, а также недостатками ее инфраструктуры, включали в себя как концепции нового административного города, так и гораздо более масштабные планы и задачи тотальной реконструкции страны. С переносом столицы связывалась политическая и экономическая переориентация государства, его новое географическое и геополитическое позиционирование, а также проведение широкомасштабных реформ - развитие урбанистической системы, децентрализация, федеративная реорганизация, создание новых полюсов экономического роста, а также программа «де-москвизации» России [2]. Несмотря на сравнительную распространенность планов и прецедентов переноса столицы, природа и рациональность подобного рода политических проектов остаются недостаточно хорошо и систематически изученными. Имеют ли все эти эксперименты единую систему мотиваций? В состоянии ли они решить те задачи, которые ставят перед собой правительства или правители тех государств, которые берутся за осуществление подобных проектов? Каковы результаты подобных планов с точки зрения достижения поставленных целей и задач и каковы долгосрочные последствия подобного рода проектов для экономики и политической жизни этих стран? Насколько существующие предложения и проекты отражают собственно политические и экономические соображения по стратегической реорганизации различных стран и насколько велик в них удельный вес спекуляций футурологов и тактических маневров политиков? В урбанистической и политической литературе не сложилось консенсуса по поводу этих вопросов. Для некоторых экономистов и политических обозревателей характерно негативное или чрезвычайно скептическое отношение к подобным проектам. Этот скептицизм связан прежде всего с тем, что переносы столиц только в редких случаях действительно способствовали разрешению поставленных задач - задач сбалансированного развития регионов, разрешения противоречий между различными этническими группами и создания новых точек роста в стране. В некоторых случаях такого рода прецеденты описывались как чрезвычайно дорогие ошибки или эксцессы авторитарных и тщеславных правителей. В этом же духе в свое время русский историк Карамзин назвал перенос столицы из Москвы в Петербург «блестящей ошибкой» Петра. Многим переносам столицы также приписывается скрытая повестка дня, связанная с достижением краткосрочных политических целей и утверждением политического господства за счет создания альтернативной базы лояльности в регионах с сильной политической поддержкой существующего режима или нейтрализацией оппозиции, которая часто сосредоточена в самых крупных городах страны. Кроме того, тот факт, что страны, которые предприняли или предпринимают подобного рода проекты, находятся в различных регионах мира, имеют различные политические режимы и существует значительный разброс в географических координатах новых столиц и в кандидатурах на эту роль, приводил некоторых ученых и обозревателей к выводу о тщетности поиска каких-то единых закономерностей, которые управляют этими переносами. На этом фоне возникло представление о том, что эти решения чаще связаны с произволом авторитарных правителей, чем с какими-то реальными закономерностями, которые в них отражаются. Хотя подозрения скептиков, безусловно, имеют под собой реальные основания, тему переноса столиц вряд ли можно рассматривать исключительно с точки зрения экономической рациональности или сводить к конспирологическим замыслам авторитарных правителей. Более внимательный анализ переносов столиц или планов такого рода указывает на некоторые общие тенденции. Ряд исследователей предложили более сбалансированные подходы к этому вопросу, обращаясь к сравнительной перспективе анализа. Такой подход к теме кажется более конструктивным, так как он позволяет выявить некоторые общие закономерности формирования наций и траектории развития национальных государств, а также некоторые общие мировые тенденции. Исследования этого рода пытаются извлечь конкретные уроки из мирового опыта переносов столиц, указывая на общее и особенное в этом опыте и избегая односторонних гиперкритических оценок и вердиктов. При этом эти исследования акцентируют вопросы, связанные с необходимостью тщательного планирования подобных проектов, сценариев и стратегий будущего развития [3]. Критически важным представляется не то, приветствуются подобные проекты или осуждаются, а то как принимаются и осуществляются эти решения, каковы механизмы достижения консенсуса по этому вопросу, как в этих решениях соотносятся элементы экспертной оценки и демократические механизмы принятия решения, каков интегративный потенциал новой столицы. В этой связи интересно указать, например, на исследование канадского политолога Эдварда Шаца. Его интересуют переносы столиц не столько с точки зрения их желательности или нежелательности, сколько с точки зрения системы мотиваций и тех вызовов, на которые они пытаются ответить в контексте национального развития. Шац анализирует проект переноса столицы Казахстана в сравнительном ключе, выявляя некоторые общие закономерности формирования наций в различных географических и политических условиях [4]. При этом обсуждение вопроса выводится за рамки парадигмы «рационально-технических аргументов» и осуществляется в категориях понимания - нужд национального строительства и динамики развития национального государства и национального самосознания. Другие исследователи этого вопроса также учитывали в своем анализе не только недавний опыт в этой области, но и историю развития мировых цивилизаций с точки зрения расположения и перемещения столиц. Они указывали на общие закономерности географического расположения столиц, характерные для многих транснациональных регионов мира, на различные фазы развития и зрелости урбанистических сетей в государствах с различными политическими режимами и находящихся на разных стадиях экономического развития [5]. Тем не менее большинство авторов обращались к примерам конкретных стран или к различным регионам мира, не пытаясь вывести каких-то общих глобальных закономерностей. Кроме того, исследователи столичной проблематики часто обсуждают тему с точки зрения конкретной дисциплинарной позиции и используют или подразумевают только один из методологических подходов в ее осмыслении, часто упуская из виду другие аспекты проблемы. Различные аспекты этой проблематики привлекали внимание историков, политологов, географов, экономистов, урбанологов, специалистов в области градостроительного проектирования, социологов, архитекторов и архитектурных критиков, специалистов в области систем транспорта и коммуникации и других областей знания. Некоторые из этих подходов опирались на перспективы пространственной экономики, геополитики, мир-системного анализа, центрографии, системно-динамический подход, теории полюсов роста, концепции умных городов, реляционную теорию и другие теоретические парадигмы. Такое многообразие методологических и дисциплинарных позиций при отсутствии единой теории создает некоторые сложности для понимания и анализа переносов столиц как особого класса политических событий. С этой междисциплинарной чересполосицей во многом связано и отсутствие серьезных и достойных монографических исследований этого вопроса. В связи с этим в последние годы высказывались пожелания создания единой науки о столицах, где эти методологии и дисциплины могли бы интегрироваться для анализа столиц и их переносов [6]. Такая единая наука могла бы послужить основой для интеграции различных дисциплин, более всестороннего учета различных аспектов и параметров, сопряженных с переносом столицы, и стать основой для более конструктивного анализа возможностей и рисков подобных проектов. Новая наука о столицах и столичности могла бы способствовать лучшему пониманию нормативного содержания и критериев эффективности столиц. В свою очередь анализ конкретных переносов столиц в истории мог бы способствовать лучшему пониманию тех императивов, которые включает в себя понятие столица c точки зрения конкретных государств. В рамках статьи будет уместно лишь кратко остановиться на нескольких наиболее фундаментальных аспектах этой проблемы, которые связаны с мотивацией этих проектов и отражают глобальные тренды мирового развития. Многие государства ставят одной из своих важных задач разделение политического и экономического центров государства. Совмещение в рамках одного города политической власти и экономического центра страны - особенно в условиях крупных по площади государств - может создавать множество конфликтов и часто ведет к сверхцентрализации страны. Практика переноса столиц во многих случаях была сопряжена с отказом от концепции «тотальной столицы» или города, доминирующего во всех сферах общественной жизнедеятельности, и созданию особой административной или политической столицы. Хотя переносы столиц были важной частью государственного строительства на протяжении всей человеческой истории, в эпоху нового времени возникает система, несколько отличающаяся от предшествующих структур такого рода и построенная на иных принципах организации урбанистической сети. Впервые эта система появляется в США: ее возникновение было связано прежде всего с задачами национального строительства и балансом интересов южных и северных штатов. Эта система получила воплощение в различных формах и в других англосаксонских странах (Австралии, Новой Зеландии, Южной Африке, Канаде). В этих постколониальных государствах столица была вынесена за пределы экономически доминирующего города страны - часто в специально построенные для административных функций города. Политический центр балансируется экономическим центром. Примеры такого рода демонстрируют Вашингтон и Нью-Йорк, Оттава и Торонто, Сидней и Канберра, Веллингтон и Окленд, Йоханнесбург и Претория. Важным элементом этой системы служила, по-видимому, идея балансов и противовесов, попытка разделения и уравновешивания экономической и политической власти и - в некоторых случаях - особая концепция административного города. Мотивом переноса здесь служила также необходимость заключения компромисса между частями страны (франкофонами и англосаксами в Канаде, Мельбурном и Сиднеем в Австралии, Южным и Северным островом в Новой Зеландии, бурами и англосаксами в Южной Африке, северными и южными штатами в США). В силу ряда обстоятельств, связанных с особенностями исторического развития, подобная же децентрализованная система сложилась в таких странах, как Швейцария, Германия и отчасти Италия. Интересно отметить, что описанная система урбанистического диморфизма стала характерной для наиболее преуспевающих экономически стран. Хотя она вряд ли является обязательным условием экономического процветания - в таких чрезвычайно экономически и социально успешных государствах, как Великобритания, Франция и Япония, столицы сохраняются в приматных городах, доминирующих в большинстве сфер жизни, - экономическая успешность большинства этих стран, возможно, указывает на определенные преимущества разделения политического и экономического центров для национальной экономики и социального развития: она как будто создает условия и предпосылки для более сбалансированного развития, результаты которого не сосредотачиваются в одной точке. Публичные дебаты в Великобритании, Франции и Японии также указывают на заметное недовольство граждан этих стран доминированием одного города. Хотя эта структурная характеристика урбанистической сети может быть не только причиной, но и следствием других элементов институциональной структуры государств, она, по-видимому, дает им определенные экономические преимущества. Другим косвенным свидетельством преимуществ разделения экономических и политических центров может служить тот факт, что в наименее развитых странах развитие, как правило, сосредоточено в одном большом городе, который полностью доминирует во всех сферах жизни. Поэтому система разделения экономических и политических функций оказалась привлекательной для многих государств и стала моделью для подражания - прямо или косвенно - для многих модернизирующихся государств, которые переносят сегодня свои столицы. Хотя разделение политических и экономических столиц, конечно, не может предотвратить процессов коррупции, оно, по-видимому, создает определенные структурные условия для ее минимизации, о чем свидетельствует среди прочего и высокий уровень корреляции между уровнем коррупции и уровнем приматности главного города страны. Второй важный фактор, стимулирующий эти проекты, связан с тем, что во многих государствах мира продолжают идти процессы национального строительства и интеграции. Многие страны, которые достаточно давно освободились от колониального господства, ищут новых путей национальной и социальной интеграции. Новые столицы служат в них катализаторами процессов национального строительства, а также удачными или неудачными формами балансирования интересов и идентичностей входящих в состав этих государств религиозных, этнических и лингвистических групп. Иконография и символизм новых столиц, часто связанные также с их географической локализацией, часто служат здесь конструированию новой национальной идентичности и репрезентации идентичностей, составляющих государство этносов или других групп или частей. Третий фундаментальный аспект этой темы связан с проблематикой пространственной экономики и анализом роли приматных или доминирующих городов в различных странах. В большинстве из существующих сегодня стран приматные города являются одновременно и столичными городами. Агломерационные эффекты создают значительные экономические преимущества для приматных городов, которые связаны, прежде всего, с более высокой производительностью труда и сокращением издержек. Тем не менее существование крупных мегаполисов - особенно если они одновременно выполняют функции столицы - сопряжено также со значительными издержками как для самих этих городов, так и для национальных экономик в целом. Во многих случаях - особенно это относится к развивающимся странам - приматные города растут и развиваются в ущерб развитию и экономическому росту всего государства. Помимо чисто экономических проблем доминирующие города в стране могут становиться причиной не только экономических преимуществ, но и социальных издержек. Исследованию вопроса об оптимальной величине приматных городов, условиях, при которых такие города могут создавать преимущества или служить тормозом для развития национальных экономик, а также способах оптимизации урбанистической системы посвящены сотни работ в области экономики городов или пространственной экономики [7]. Эти работы имеют важные импликации для проблемы переносов столицы, которые далеко не всегда проговариваются. Современные тенденции безудержного роста приматных городов в десятках развивающихся стран, которые редко идут на пользу их национальным экономикам и создают новые очаги социального напряжения и разделения, говорит о том, что вопрос о смене столицы в скором времени может встать на повестку дня множества других государств, где этот вопрос в настоящее время не обсуждается. Четвертый фундаментальный аспект связан с взаимозависимостью между политической конституцией различных государств, в частности их унитарным или федеративным устройством, и устройством и характером их столиц. Федеративное устройство государств обычно предполагает компактный столичный город, который не перегружен другими функциями. Такой город лучше отвечает форме их политической жизни и характеру отношений между составляющими государство частями федерации, ни одна из которых не должна иметь преимуществ в столичном городе. Роль и объем функций столиц оказывает непосредственное влияние на уровень централизации в различных типах федераций. Федеративность создавала особый контекст и дискурс столичности во многих состоявшихся или распавшихся федерациях - Соединенных провинциях Центральной Америки, Югославии, Объединенном королевстве Ливии, Колумбийской федерации и других. Наконец, следует упомянуть о важной роли столиц в процессах политических реформ. Во многих государствах радикальные политические реформы и трансформации сопровождались переносом столиц. Новые столицы становились инкубаторами новых элит, становились городами, где новое воображение создавало новую иконографию, новые символы и новый монументализм для легитимации нового политического режима. В этом смысле смена столицы находится в той же базисной системе культурно-государственных основоположений, как календарь, хронология и система письменности или правописания. Революции и глубокие реформы на Западе и Востоке часто сопровождались сменой одного или нескольких из этих основоположений. Новые политические режимы пытались изменить счет времени, язык или точку отсчета в пространстве, то есть столицу, реконструируя существующую политическую реальность. Так Французская Революция вводит новый календарь и превращает Париж в новый центр монументальной национальной идентичности [8]. Со сменой столицы были сопряжены русская и турецкая революции, Синьхайская революция в Китае и революция Мейдзи в Японии (в Китае перенос столицы в Нанкин был несколько отстрочен приходом к власти милитаристов, которые на короткое время заморозили столицу в Пекине). Махдийская революция в Судане сопровождалась переносом столицы из Хартума в Омдурман в 1895 году, а окончание революции - с возвращением столицы в Хартум в 1898. Различные авторы представляют различные трактовки и оценки эффективности и перспектив переносов столицы - от однозначно негативных оценок и умеренного скептицизма до достаточно сбалансированных и сдержанно-оптимистических. Эти различные оценки отражают как неоднородные методологические подходы к теме, так и различные предпосылки относительно роли, функций и задач столицы. В то время как опыты переноса столиц в таких странах, как Турция, Пакистан, Бразилия, Австралия и Германия, достаточно хорошо известны (все они считаются относительно успешными), существуют и гораздо менее известные и менее удачные примеры. Наиболее проницательные авторы, которые исследовали эту тему, попытались учесть в своих оценках как положительные, так и отрицательные уроки опыта осуществленных переносов, отказываясь от однозначно позитивных или однозначно негативных их оценок. Анализ ситуации в России - специфический характер отношений между центром и периферией, отсутствие ярко выраженных расколов по оси север-юг и запад-восток, а также достаточно уникальная для государств такой площади гипертрофированная функция столицы - и поиски разрешения стоящих проблем, безусловно, потребуют новых теоретических и аналитических подходов к этой теме. Понимание этих специфических особенностей и результаты сегодняшних дискуссий по этому вопросу будут, безусловно, интересны и востребованы как российскими теоретиками городов, так и будущими реформаторами и позволят более критически и многосторонне оценить стратегические установки и предложения, которые уже были в них высказаны.

About the authors

V. Rossman

International College for Sustainability Studies, Srinakharinwirot University, Bangkok

Email: vjrossman@yahoo.com
Prof.

References

Supplementary files