About the concept of fault in the composition crimes against human health

Full Text

С убъективная сторона преступлений против здоровья человека представля- ет значительную трудность для анализа, которая обусловливается рядом объективных обстоятельств, коренящихся в самой природе рассматриваемых преступлений. Однако это во- все не освобождает от необходимости в каждом конкретном случае посягательства на здоровье человека устанавливать ее, как и другие элемен- ты состава преступления. В действующем УК РФ определена различная мера ответственности за преступления против здоровья человека, совершенные умышленно или по неосторожности. Более тяжкими среди рассма- триваемых преступлений уголовный закон при- знает умышленные преступления против здоровья человека, что не вызывает сомнений в юридиче- ской литературе1. К их числу УК РФ относит пре- ступления, предусмотренные ст. ст. 111, 112, 113, ч. 1 ст. 114, ч. 2 ст. 114, ст. ст. 115, 117, ст. ст. 121 и чч. 2 и 3 ст. 122 УК РФ. Теоретически они, как и всякие другие умышленные преступления, могут совершаться с прямым или косвенным умыслом в отношении любого из указанных в УК РФ последствий - на- ступления тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью человека. На это обстоятельство обращают внимание авторы практически всех учебников по уголовному праву России2, под- тверждает правоприменительная практика3. Подробнее об этом см.: Расторопов С. В. Преступле- ния против здоровья по УК РФ 1996 г. Домодедово: ВИПК МВД РФ, 2013. 143 с. См., напр.: Курс уголовного права: Учебник для вузов. Под ред. Г. Н. Борзенкова и В. С. Комиссарова. М., 2002. Т. 3. Особенная часть. С. 182. Применительно к прямому умыслу, с учетом положений ч. 2 ст. 25 УК РФ, это означает, что ви- новный, помимо того, что осознает общественно опасный характер своего деяния (действия или бездействия), при причинении того или иного вреда здоровью человека предвидит возмож- ность или неизбежность наступления вполне конкретного результата содеянного (степени тяжести вреда здоровью человека) и желает его наступления. Получается, что субъект, осуществляющий то или иное посягательство на здоровье другого человека, не только осознает характер причиня- емого вреда здоровью, но и его объем, а также ряд других объективных обстоятельств со всеми вытекающими отсюда последствиями для уголов- но-правовой оценки преступления. Тем самым виновный желает наступления причиняемого его действиями вреда лишь в том объеме, который им осознается. Как представляется, подобное содержание элементов прямого умысла в преступлениях против здоровья человека имеет место лишь в ограниченном числе случаев. Как справедливо в свое время отмечал И. И. Карпец, «практиче- ски невозможно совершить умышленное тяжкое телесное повреждение с конкретизированным умыслом», так как в этом случае надо заранее со- размерить силу будущего удара, знать состояние здоровья будущей жертвы: умрет она от удара или выдержит его, «отделавшись» только тяжким те- лесным повреждением4. Во многом схожую по- зицию по данному вопросу занимала Н. Ф. Куз- нецова, которая допускала причинение тяжкого вреда здоровью человека с конкретизированным См.: Судебная практика по уголовным делам: Тематический сборник / Под общ. ред. М. Ю. Тихомирова. М.: Тихомиров, 2012. С. 189. См.: Карпец И. И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992. С. 378. (определенным) умыслом только в случае неиз- гладимого обезображения лица5, а также «при ис- калечении, т. е. при сознательном причинении вреда деятельности каким-либо определенным органам потерпевшего (органам зрения, речи, слуха, половым органов и т. п.)». В остальных же многочисленных вариантах и случаях соверше- ния рассматриваемых преступлений содержание прямого умысла имеет весьма важную специфику. Как отмечает Т. Г. Даурова, все дело в том, что «в большинстве случаев при причинении вреда здоровью человека умысел является прямым в том смысле, что субъект предвидит и желает наступления вредоносного результата, но этот умысел является неопределенным, так как он направлен на причинение вреда любой тяжести»6. Такое, если его можно так назвать, «сложное» представление о содержании прямого умысла при совершении преступлений против здоровья человека относительно давно сложилось в теории уголовного права России7. Согласно концепции «неопределенного» умысла в вину субъекта вменяется тот результат, который в действительности произошел от его действия. При этом с субъективной стороны требуется наличие осознания субъектом возможности наступления, в частности, и того результата, который наступил. Действующий с неопределенным умыслом субъект представляет себе эту возможность, так сказать, в общих чертах, специально не выделяя в своем сознании из массы возможных результатов данный, наступивший в действительности результат. В итоге, если субъект умышленно причиняет вред здоровью другого человека, не определяя заранее характера и степени причиняемого здоровью потерпевшего вреда, содеянное квалифицируется как умышленный тяжкий вред здоровью, умышленный вред средней тяжести или умышленный легкий вред здоровью человека в зависимости от тяжести в действительности причиненного и сознательно допускавшегося субъектом вреда8. С теоретической точки зрения эта концепция, как представляется, вызывает довольно существенные возражения. В частности, затруднения при квалификации отдельных случаев на практике возникают в связи с необходимостью устанавливать действительную направленность умысла на совершение других, более тяжких преступлений, в частности убийства. Подробнее об этом см.: Расторопов С. В. Указ. соч. См.: Даурова Т. Г. Уголовная ответственность за легкие телесные повреждения. Саратов, 1980. С. 83. См.: Дубовец П. А. Ответственность за телесные по- вреждения по советскому уголовному праву. М., 1964. С. 35-36; Жордания И. Квалификация телесных повреж- дений. // Соц. законность. 1974. № 11. С. 13. См.: Загородников Н. И. Преступления против здоро- вья. М., 1969. С. 25-30. Следует заметить, что неопределенный умы- сел в преступлениях против здоровья челове- ка - это не какой-либо самостоятельный вид умысла, а разновидность прямого умысла по его содержанию. Поэтому в рамках прямого умысла, по нашему мнению, следует различать прямой определенный умысел и прямой неопределен- ный умысел, так как это имеет большое практи- ческое значение при квалификации рассматри- ваемых преступлений. Аналогичные суждения высказывали отечественные криминалисты9. Мы не можем согласиться с мнением И. Са- молюка, который считал, что концепция опре- деленного и неопределенного умысла «уводит в сторону от тщательного анализа субъективных признаков деяния, от необходимости точного определения умысла … Указанная ошибочная концепция может привести даже к объективному вменению»10. Напротив, практические органы, в том числе и суды, делают все возможное для установления истинной направленности умыс- ла виновного и лишь достоверно убедившись в том, что в предвидении виновного не конкре- тизировались те или иные последствия, говорят об умысле неопределенном11. Следует заметить, что в юридической литера- туре некоторые ученые в зависимости от пред- видения виновным вредных последствий своего деяния в преступлениях против здоровья чело- века прямой умысел классифицировали как кон- кретизированный и неконкретизированный12. Полагаем, что это только различие в терминоло- гии, но не по существу. Надо сказать, что при практическом разгра- ничении преступлений против здоровья чело- века по тяжести причиненного или возможного вреда, по общему правилу, нет необходимости точно устанавливать направленность умысла виновного, так как обычно для ответственности бывает достаточно того, что субъект действует в этих случаях с неопределенным умыслом. Вме- сте с тем неопределенный характер умысла субъ- екта не исключает, как представляется, целесоо- бразности изучения в этих случаях субъективной стороны преступления с учетом способа, орудий, средств и т. п., так как все эти обстоятельства мо- гут иметь значение при выборе меры наказания. Установление действительной направлен- ности умысла с учетом указанных объективных См.: Рарог А. И. Субъективная сторона и квалифика- ция преступлений. М., 2001. С. 41-42. См.: Самолюк И. Об умысле при телесных поврежде- ниях // Советская юстиция. 1966. № 13. С. 17. См.: Мадьярова А. В. Разъяснения Верховного суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования. СПб., 2002. С. 327. См.: Мишунин П. Г. Ответственность за умышленное тяжкое телесное повреждение по советскому уголовному законодательству // Советское государство и право. 1956. № 1. С. 95. обстоятельств является обязательным в лишь тех случаях, когда она свидетельствует об объекте совершенного преступления. Мы имеем в виду случаи разграничения убийства и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего по неосторожности смерть потер- певшего, и случаи разграничения умышленного причинения легкого вреда здоровью и побоев. В указанных случаях правильное установление умысла виновного позволяет дифференцировать уголовную ответственность, с одной стороны, за посягательство на общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека, и обществен- ные отношения, обеспечивающие здоровье че- ловека, а с другой - выявляет различие в право- вой оценке при посягательстве на общественные отношения, обеспечивающие здоровье человека, и общественные отношения, обеспечивающие телесную неприкосновенность. Важность подоб- ного обстоятельства при квалификации преступ- лений против личности не вызывает сомнений среди отечественных ученых13. Суммируя сказанное относительно прямого умысла в преступлениях против здоровья чело- века, представляется целесообразным предло- жить правила квалификации соответствующих преступлений по субъективной стороне, с тем чтобы показать свое видение проблемы по столь дискуссионному вопросу. Как представляется, при направленно- сти умысла на причинение определенного по своей тяжести вреда здоровью человека, то есть при прямом определенном (конкрети- зированном) умысле ответственность наступает за тот вред здоровью, на причинение которого был направлен умысел, если такой вред в дей- ствительности был причинен, или же за покуше- ние на этот вред здоровью, если в действитель- ности было причинен вред здоровью меньшей тяжести или вообще не было причинено никако- го вреда здоровью человека. При этом на наличие направленности умыс- ла могут указывать как моменты субъективного характера (признание обвиняемого, показания свидетелей), так и объективные моменты - ха- рактер причиняемых при совершении рассмат- риваемых преступлений орудий и средств, спосо- бов их применения, количество ударов, важность пораженного органа и т. п. Как показывает прак- тика, подобные ситуации в целом правильно рас- сматриваются судами различной инстанции14. См., напр.: Портнов И. Ответственность за истяза- ние // Социалистическая законность. 1983. № 7. С. 46-47; Наиболее сложным и до сих пор окончатель- но не решенным ни в теории уголовного права, ни на практике является вопрос о квалификации преступления, совершенного с неопределен- ным (неконкретизированным) умыслом. Мно- гие отечественные криминалисты считали, что при неопределенном умысле деяние должно быть квалифицировано в соответствии с факти- чески наступившими последствиями. Однако такая позиция, с нашей точки зрения, нуждается в уточнении. По нашему мнению, если предвидением лица, совершающего преступное деяние, охватывается возможность причинения потерпевшему вреда здоровью различной тяжести, то действительная степень общественной опасности и содеянного определяется наиболее тяжким из всех объек- тивно возможных и предвидимых субъектом по- следствий. Однако в таких случаях имеет место совершение преступления не с неопределенным (неконкретизированным), а с определенным (кон- кретизированным) альтернативным умыслом, при котором лицо предвидит два или более точно определенных в его представлении последствий. Иначе говоря, в случаях причинения вре- да здоровью человека с прямым умыслом, ког- да по тем или иным причинам, не зависящим от воли виновного, не наступили наиболее тяж- кие из предвиденных и желаемых им послед- ствий, его действия должны быть квалифици- рованы как покушение на причинение именно этих, самых тяжких из входящих в преступные намерения виновного, повреждений здоровья человека. Особое значение это положение при- обретает в тех случаях, когда преступное деяние в силу тех или иных обстоятельств вообще не по- влекло за собой вредных последствий: к примеру, когда умыслом виновного охватывалось альтер- нативно отсечение кисти руки или только паль- ца, но не удалось реализовать ни того, ни другого. Наряду с этим нельзя забывать, что даже фак- тическое наступление последствий не всегда является доказательством умысла в отношении их причинения. И неконкретизированный умы- сел имеет свой объем, свои пределы, установле- нию которых необходимо уделять самое серьез- ное внимание. Очевидный результат посягательства, зафик- сированный в заключении судмедэкспертизы, может считаться причиненным умышленно только в том случае, когда будет доказано, что среди возможных последствий преступного дея- ния, наступление которых виновный предвидел Сердюк Л. Разграничение тяжкого телесного повреждения и убийства // Советская юстиция. 1984. № 7. С. 19-20; Ткаченко В. И. Насилие, опасное и неопасное для жизни и здоровья как уголовно-правовая категория // Государство и право. 1992. № 12. С. 79-82. Уголовные дела соответствующей категории, как и вообще судебная практика по делам о преступлениях против здоровья человека, подробно проанализирована в теоретической литературе. См., напр.: Викторов И. С. Уголовно-правовая ответственность за распростране- ние венерических заболеваний. Саратов, 1980. С. 31-39; Судебная практика по уголовным делам: Тематический сборник. Сост. О. М. Оглоблина. М., 2001. 503 с. и желал, было и фактически наступившее по- следствие. Все же остальные последствия при- чинения вреда здоровью человека могут быть квалифицированы только как причиненные по неосторожности. Анализируя косвенный умысел в преступле- ниях против здоровья человека, заметим, что его содержание во многом схоже по интеллек- туальному моменту с прямым умыслом, одна- ко существенно разнится по волевому моменту. Так, с учетом ч. 3 ст. 25 УК РФ, виновный осоз- нает общественно опасный характер своих дей- ствий, предвидит возможность причинения вреда здоровью человека, не желает, но созна- тельно допускает или безразлично относится к его наступлению. При этом содержание умысла всегда является неопределенным (неконкрети- зированным), так как воля субъекта направля- ется не на причинение конкретного вида вреда здоровью человека, а на достижение других це- лей. Вред здоровью, причиненный фактически, осознается субъектом как один из возможных результатов. В этой связи, как представляется, уголовная ответственность за причинение вреда здоровью человека с косвенным умыслом должна опре- деляться по фактически причиненному вреду, независимо от конкретизированности умысла, поскольку ответственности за приготовление и покушение с косвенным умыслом не может быть15. Эту позицию занимает и судебная прак- тика16. Заметим, что среди преступлений против здоровья человека с косвенным умыслом могут быть совершены преступления, предусмотрен- ные ст. ст. 111, 112, 113, ч. 1 ст. 114, ч. 2 ст. 114, ст. ст. 115, 121, чч. 2-4 ст. 122 УК РФ. В отличие от перечня рассматриваемых преступлений, которые могут быть совершены с прямым умыслом, в вышепри- веденном нет только состава истязания (ст. 117 УК РФ), который в силу наличия специальных це- лей - причинения физических или психиче- ских страданий - может быть совершен только при наличии прямого умысла. К сказанному следует добавить, что, согласно результатам проведенного нами исследования, среди преступлений против здоровья челове- ка наиболее часто с косвенным умыслом совер- шаются два преступления - заражение вене- рической болезнью (ст. 121 УК РФ) и заражение ВИЧ-инфекцией (чч. 2-3 УК РФ). Отдельные авторы даже утверждают, что совершение этих См.: Колодкин А. Н. Стадии совершения преступле- ний и предупреждение преступлений. Киев, 1972. С. 25. См., напр.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1960. № 5. С. 37 // Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / Сост. С. В. Бородин, А. И. Трусова. Под общ. ред. В. М. Лебедева. М., 2001. С. 541-543; Судебная практика по уголовным делам: Тематический сборник. С. 208-209. преступлений с прямым умыслом невозможно вообще, а при установлении прямого умысла ви- новного на заражение венерической болезнью или ВИЧ-инфекцией содеянное должно ква- лифицироваться как умышленное причинение вреда здоровью человека той или иной степе- ни тяжести, поскольку заражение в этом случае выступает способом умышленного причинения вреда здоровью человека17. Данная точка зрения вряд ли является без- упречной, поскольку законодатель специаль- но выделил заражение венерической болезнью и ВИЧ-инфекцией в специальные составы, рас- сматривая в качестве самостоятельных преступ- лений против здоровья человека, которые, как отмечается в юридической литературе, могут быть совершены при различном (включая пря- мой умысел) психическом отношении виновного к содеянному18. Вместе с тем, по нашему мнению, видимо, следует признать то обстоятельство, что если результатом умышленного заражения венериче- ской болезнью явилось причинение тяжкого вре- да здоровью человека, например прерывание бе- ременности (при условии предвидения, желания либо сознательного допущения виновным такого последствия), то содеянное должно квалифици- роваться по совокупности ст. ст. 121 и 111 УК РФ, поскольку заражение венерической болезнью в данном случае сопровождается наличием од- ного из признаков тяжкого вреда здоровью чело- века, указанного в ч. 1 ст. 111 УК РФ. Свидетельством того, что заражение вене- рической болезнью не охватывает умышленное причинение тяжкого вреда здоровью челове- ка, служит также сопоставление максимальных пределов санкций вышеуказанных статей. По ст. 121 УК РФ максимальный вид и размер нака- зания установлен в виде штрафа до 200 тыс. руб., либо обязательных работ на срок до 480 часов, либо исправительных работ на срок до двух лет, либо ареста на срок до шести месяцев, в то время как соответствующий аналогичный показатель применительно к ст. 111 УК РФ находится на уров- не до восьми лет лишения свободы, не беря в расчет квалифицированные составы рассма- триваемых преступлений, где картина равным образом ничем не отличается. Поэтому отказ в данном случае от идеальной совокупности пре- ступлений - ст. ст. 121 и 111 УК РФ - является, по нашему мнению, необоснованным смягчени- ем наказания лицам, виновным в совершении См.: Курс советского уголовного права. М., 1971. Т. V. С. 125; Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1964. С. 153; Советское уголовное право. Особенная часть. М., 1971. С. 173; Уголовное право БССР. Часть Особенная. Минск, 1971. С. 132; Научно-практический комментарий к УК Украинской ССР. Киев, 1969. С. 265. Подробнее об этом см.: Викторов И. С. Указ. соч. С. 31-33. подобного рода преступлений. Аналогичным об- разом и в силу тех же причин, думается, должен решаться вопрос об уголовно-правовой оценке заражения венерической болезнью, повлекшей причинение вреда здоровью человека средней тяжести. В заключение отметим, что ни в одном из из- ученных нами уголовных дел о заражение ве- нерической болезнью деяние не повлекло при- чинения потерпевшему средней тяжести или тяжкого вреда здоровью. Это, однако, не сни- мает остроты и дискуссионности вышерас- смотренной проблемы, решение которой (как и многих других проблем квалификации пре- ступлений против здоровья человека) в целях единообразного применения уголовного зако- на следует провести на уровне постановления Пленума Верховного Суда РФ, подготовленного по итогам детального анализа соответствую- щей категории преступлений. Добавим, что подобного обзора судебной практики по делам о преступлениях против здоровья человека не было в Российской Федерации с 60-х годов XX столетия, т. е. почти полвека. Характеризуя субъективную сторону пре- ступлений против здоровья человека, конкрет- но - вину, следует заметить, что некоторые из рассматриваемых преступлений могут быть совершены по неосторожности. Речь, в частно- сти, идет о преступлениях, предусмотренных ст. ст. 118, ч. 4 ст. 122, ч. 3 ст. 123 и ст. 124 УК РФ. Содержание элементов преступного легко- мыслия и преступной небрежности, а также различное психическое отношение виновного при совершении преступлений против здоро- вья человека к деянию (в форме умысла) и его последствиям (в форме неосторожности) доста- точно подробно описаны в юридической литера- туре19, поэтому, как представляется, нет никакой необходимости возвращаться к этому вновь. От- метим лишь тот факт, что мы полностью поддер- живаем сложившуюся в теории уголовного права квалификацию указанных преступлений в итоге по последствиям как неосторожных, несмотря на умышленный характер самого деяния, по- скольку именно степенью причиненного вреда здоровью человека (последствием) в конечном итоге определяется общественная опасность рас- сматриваемых преступлений20. Надо сказать, что такое понимание субъективной стороны неосто- рожных преступлений против здоровья человека См.: Загородников Н. И. Указ. соч. С. 26-28; Дубовец П. А. Указ. соч. С. 41-43; Квашис В. Е., Махмудов Ш. Д. От- ветственность за неосторожность. Душанбе, 1975. 106 с.; Дагель П. С. Неосторожность. Уголовно-правовые и кри- минологические проблемы. М., 1977. 158 с.; Нерсесян В. А. Ответственность за неосторожные преступления. СПб., 2002. 223 с. См.: Загородников Н. И. Указ. соч. С. 26. разделяется и практикой21. В итоге совершенно справедливо рассматриваемые преступления законодателем признаются на порядок менее об- щественно опасными, чем аналогичные посяга- тельства, совершенные умышленно. Отдельной проблемой в рамках субъек- тивной стороны преступлений против здоро- вья человека является так называемая двойная (смешанная, сложная22) форма вины в составе умышленного причинения тяжкого вреда здо- ровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ). Данная норма как бы объединяет в себе два самостоятельных преступления, одно из которых является умыш- ленным, а другое - неосторожным, причем оба могут существовать самостоятельно, но в соче- тании друг с другом образуют качественно иное преступление со специфическим субъективным содержанием. На наш взгляд, проблема двойной формы вины применительно, в частности, к преступле- ниям против здоровья человека является в опре- деленной степени надуманной и искаженной по существу. Все дело в том, что, как справедливо отмечает А. И. Рарог, в последнее время в оте- чественной юридической литературе наблюда- ется «возврат к чрезмерно широкой трактовке двойной формы вины, которая была подвергну- та жесткой и весьма аргументированной крити- ке» в работах А. Б. Сахарова, Н. Ф. Кузнецовой, Г. Кригера и других ученых еще в середине 60-х гг. прошлого века. «На самом деле, подчеркивает ученый, - речь идет вовсе не о неоднородности отношения к совершаемому действию (бездей- ствию) и его общественно опасным последстви- ям как равноправным признакам объективной стороны преступления, а о различном психиче- ском отношении к разным юридически значи- мым объективным признакам, один из которых является обязательным признаком основного состава преступления, а второй - квалифици- рующим последствием»23. Такое понимание сущ- ности двойной формы вины, как представляется, снимет с повестки дня обозначенную проблему, переведя ее в разряд естественных вопросов дог- мы Общей части уголовного права. Пока же данную конструкцию субъектив- ной стороны преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, отдельные авторы пытаются См.: Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 109. Указанные термины являются неудачными, посколь- ку, во-первых, ни о каком смешении вины речь не идет - напротив, психическое отношение к деянию, первичному и вторичному последствиям является сугубо предмет- ным, во-вторых, никакой особой сложности конструк- ции, по сравнению с умыслом и неосторожностью, нет, так как содержание так называемой двойной формы вины состоит из умысла и неосторожности. См.: Рарог А. И. Указ. соч. С. 130-131. называть третьей формой вины24, что не выдер- живает критики с позиций законодателя25, ко- торый и сам, надо сказать, исказил истинное со- держание двойной формы вины в ст. 27 УК РФ, предложив два ее варианта: неодинаковое психическое отношение к двум разным последствиям, предусмотренным статьей Особенной части УК РФ, а также к деянию, с одной стороны, и последствию, предусмотренному статьей Особенной части УК в качестве квалифицирующего признака, - с дру- гой26. Как представляется, лишь первый вариант конструкции двойной формы вины при его унифи- кации в масштабах Особенной части УК РФ может сыграть положительную роль в единообразном понимании столь сложного правового феномена. К субъективной стороне преступлений про- тив здоровья человека относятся также мотив и цель совершения преступления. Под мотивом мы понимаем то, что побуждает человека к дей- ствию, а под целью - то, чего человек стремится достигнуть в результате этих действий. Схожие определения предлагают различные ученые27. Как показало проведенное исследование, при совершении преступлений против здоровья человека виновный может руководствоваться различными мотивами: местью, ревностью, лич- ными неприязненными отношениями, корыстью и др. Однако все они, за исключением трех - из хулиганских побуждений, а также по моти- вам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, - не влияют на квалификацию содеянного, так как специально не указаны в диспозициях соответ- ствующих статей Особенной части УК РФ и, ста- ло быть, не являются обязательными признака- ми субъективной стороны основных составов рассматриваемых преступлений. О содержании и особенностях квалификации при совершении преступлений против здоро- вья человека из хулиганских побуждений, а так- же по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной нена- См.: Ширяев В. А. «Раздвоенная» форма вины как уго- ловно-правовая категория. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1998; Российское уголовное право: курс лек- ций. Под ред. А. И. Коробеева. Владивосток, 2000. Т. 1. С. 423-428 (автор главы - Р. И. Михеев). В УК РФ предусмотрены две формы вины: в ст. 25 и 26. См: Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: за- кон, теория, практика. 2-е изд., перераб. и дополн. М., 2003. С. 162-163. См.: Волков Б. С. Проблема воли и уголовная ответ- ственность. М., 1965. С. 49-102; Волков Б. С. Мотивы пре- ступлений (Уголовно-правовое и социально-психологи- ческое исследование). Казань, 1982. С. 5-13; Лунеев В. В. Субъективное вменение. М., 2000. С. 59-63; Рарог А. И. Указ. соч. С. 139, 149; Гаухман Л. Д. Указ. соч. С. 164-165. висти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы - обязательные признаки субъективной стороны состава преступлений против здоровья человека - нами будет подготовлена отдельная публикация. Пока же, в целом характеризуя уго- ловно-правовое значение мотивов совершения преступлений против здоровья, отметим, что в большинстве своем они, во-первых, учитывают- ся судом при назначении наказания виновному, а во-вторых, принимаются во внимание при раз- работке профилактических мер, направленных на борьбу с вышеуказанными преступлениями. Примерно то же самое можно сказать и о целях преступлений против здоровья человека, с той лишь разницей, что при совершении преступле- ний против здоровья с прямым умыслом винов- ный обычно ставит себе цели двух различных по- рядков: общую и специальную. Общая цель, как отмечается в юридической литературе, обычно сводится к причинению вреда здоровью потер- певшего, а специальная может иметь различные модификации: избежать задержания, облегчить совершение другого преступления и т. д. Надо сказать, что УК РФ не подразделяет основ- ные составы преступлений против здоровья чело- века на более опасные или менее опасные виды в зависимости от специальных целей, поэтому на- личие той или иной специальной цели при совер- шении рассматриваемых преступлений не может иметь квалифицирующего значения, а учитывает- ся только при определении меры наказания. Таким образом, правильное и точное уста- новление мотивов и цели преступлений против здоровья человека имеет важное значение для полного раскрытия субъективной стороны рас- сматриваемых преступлений, от правильного установления которой зависит и правильность квалификации содеянного в целом.

About the authors

S V Rastoropov

Academy of the Prosecutor General of the Russian Federation

Email: rjls@bk.ru

References

Supplementary files