Аксиология уголовного права: введение в тему и проблемы ее становления

Аннотация

В статье обращено внимание на негативные результаты, достигнутые наукой уголовного права при следовании в развитии его теории по дезаксиологическому пути. Рассмотрена и обоснована возможность и полезность аксиологического подхода при познании уголовного права.

Полный текст

К вазиценность современного учения об объ- екте преступления служит одним из убе- дительных доказательств актуальности за- явленной темы. Недостаточная исследованность названного учения и теории всего уголовного пра- ва в мировоззренческом контексте уже привела к тому, что на их уровне сегодня предлагают охра- нять либо индифферентные, с аксиологической точки зрения, «общественные отношения», либо «правовые блага», которые в свое время были выбраны криминалистами во многом из-за тер- минологического удобства наименования всего множества объектов преступлений1. Дальнейшее развитие в дезаксиологической традиции чрева- то необратимыми последствиями. Судите сами. Сегодня именно на сознательном уровне у специ- алистов возникает твердая уверенность в том, что в содержательном плане «ценность» не пригодна для познания и обозначения объекта преступле- ния. По их убеждению, к сопоставлению и срав- нению отмеченных категорий можно прибегать лишь в целях терминологической экономии2. Возвращение из досоветского периода фе- номена «правовое благо» в некоторой степени и на непродолжительное время нивелировало критический уровень отчужденности теории уголовного права от его собственной системы ценностей. В силу своего наименования фено- мен сосредоточил внимание специалистов на самих по себе благах. Однако знания об их сущ- ности так и не были востребованы. Из-за пози- тивистского происхождения концепция «право- вых благ» не решила проблем учения об объекте преступления. Она ушла от углубления в слож- ную природу охраняемых благ и предложила специалистам оставаться на поверхности - ектов через их отождествление с предметами по- сягательств и сравнение с уровнем полезности и востребованности (ценой) последних в быту. В итоге современная теория уголовного пра- ва так и осталась вне аксиологического поля, по- ставив тем самым под серьезное сомнение свое стремление и способность служить праву, иметь к нему отношение в принципе. Для истории права такие учения не новы. Ей известны кон- цепции, которые носили дезаксиологический характер и видели в праве проявление одной из форм метаболизма. Однако надолго в умах спе- циалистов они не задерживались3 и весьма скоро уходили в небытие. Причина такого исхода со- стоит в их несоответствии онтологическим ос- нованиям права. С бытийных позиций представ- ляется очевидным, что уголовное право априори не может пребывать вне ценностного контекста. Оно всегда действует между добром и злом как генеральными ценностными установками и со- циообразующими категориями, которые, гово- ря словами Н.А. Бердяева, стоят выше и глубже человеческих интересов, в центре всех делений и противоположений мира4. В том случае, когда теория и право как ценностно не совместимые явления все же находят друг друга и становятся общепринятой для всех догмой, ничего положи- тельного от их взаимодействия ожидать нельзя. При смешении теория как форма будет превра- щать право как содержание в «неправо» - в один из трех его видов, которые в свое время описал Г.В.Ф. Гегель. Речь идет о чистой видимости (то есть пустой абстракции), обмане или преступле- нии5. Возможно, сегодня такого рода процессы уже происходят. Нескончаемые и скоротечные, противоречивые и взаимоисключающие измепойти по наиболее простому и незамысловатому пути: определять ценность защищаемых объ- 1 См.: Бочкарев С.А. Квазиценность современного учения об объекте преступления // Российский журнал правовых исследований. 2015. № 3 (4). С. 125-132. 2 См.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. А.И. Рарога. М.: Юристъ, 2005. С. 103-104. 3 К примеру, антропологическая школа уголовного пра- ва, родоначальником которой стал итальянский врач- психиатр Ч. Ломброзо. 4 См.: Бердяев Н.А. Падение священного русского цар- ства: Публицистика 1914-1922 / сост. и примеч. В.В. Сапо- ва. М.: Астрель, 2007. С. 672. 5 См.: Гегель В.Г.Ф. Философия права / пер. с нем. Б.Г. Столп- нера; вступ. ст. В.С. Соловьева; примеч. В.С. Нерсесянца. М.: Мир книги: Литература, 2007. нения уголовного закона заставляют задуматься о том, что современная уголовно-правовая мысль уже развивается по одному из описанных немец- ким мыслителем путей. Но на этом характеристика состояния тео- рии не исчерпывается. Положение усугубляется тем, что собственных сил для самореференции и обнаружения отмеченных результатов своего развития, их взаимосвязи и обусловленности у нее не хватает. Недостаточно их и для понима- ния того, что в одном ряду с отмеченными не- гативными последствиями закономерно стоят и другие проблемы теории изучаемого права. Всех проблем не счесть, но в этом и нет необходимо- сти. Нужно исходить из того, что каждая из них в силу тимологической сущности права может и обязательно должна рассматриваться с аксиоло- гических позиций. Достаточно упомянуть, что одна из главных проблем уголовного права со- стоит в сложности его идентификации, установ- ления наличия у отрасли собственного предмета, в возникших на практике затруднениях законо- дателя - выразить, правоприменителя - ква- лифицировать, а обывателя - без труда найти в жизни и по достоинству оценить специфические черты именно этого права (прежде всего, импе- ративы и их пределы). *** При рассмотрении уголовного права с акси- ологической позиции проблема наличия или отсутствия у него отличного от других отраслей предмета не возникает. Для аксиологов пред- ставляется очевидным, что специфику отрас- ли или ее трудноуловимые сущностные черты надлежит отыскивать не столько в предмете и методе как в чистых и сугубо теоретических аб- стракциях, сколько в особенностях охраняемых объектов и оценивающих их субъектов. Речь идет об основных составляющих аксиологии уголовного права. Прежде всего о: 1) правовых благах, которые находят свое отражение только в уголовном праве и с опекой над которыми ис- ключительно оно может справиться, а также о: 2) субъектах рассматриваемого права, которые по-своему в нем представлены и оценивают за- щищаемые блага. Заявленное предложение может показаться одновременно и неоригинальным, и необычным. Ординарность его состоит в том, что по ценност- ному ориентиру уголовное право уже не в первый раз пытались отличать от других отраслей права. Известны давние и основательно проработанные К. Биндингом, Р. Йерингом, Г.-Ф. Гельшнером, Ф. Листом, Ф. Шталем, Ж. Ортоланом, Н.А. Не- клюдовым, В.Д. Спасовичем и др. попытки вы- деления и разделения гражданской и уголовной неправды по объекту их посягательств. Однако ни один из вариантов дифференциации неправд не вызвал у юридического сообщества полно- го одобрения. Разработка смешанных теорий, включающих в себя субъективные и объектив- ные признаки, положения дел принципиально не улучшила. Практически каждый из вырабо- танных критериев подвергался критике либо из- за его явного или скрытого присутствия в обеих отраслях права, либо из-за непостоянства самих неправд, их изменчивости по отношению друг к другу. По причине обретения твердой убежден- ности в условном характере искомой границы, криминалисты потеряли надежду на обретение более или менее устойчивого критерия. Внуши- тельный ряд специалистов вообще усомнился в наличии смысла и исторической обусловленно- сти обособления двух неправд, необходимости дальнейшего обоснования их самостийности. Выразили готовность, по сути, оставить в про- шлом наработанный опыт в понимании неправд и вернуться к тем временам, когда на заре куль- турного развития человечества, как отмечал А.М. Винавер, неправды не отличались. Суще- ствовало единое представление о неправде6. В итоге как в досоветсткий, советский, так и в постсоветский периоды большинство юристов продолжает гласить вслед за С.В. Познышевым об отсутствии какой-либо принципиальной границы, разделяющей смежные области этих неправд. Считать, что все различие между ними сводится к различию в последствиях, которые для каждого народа, в каждый момент его раз- вития должны определяться законодателем7. Исход дискуссии вполне прогнозируем. Он всецело соответствует позитивистской тради- ции. К тождественному результату подошла со- временная версия отмеченного спора при раз- решении вопроса о наличии у уголовного права отличного от других отраслей предмета. Вне за- висимости от используемой модераторами этих дискуссий аргументации их итог не мог быть иным, поскольку возникшая полемика имела и до сих пор имеет самое отдаленное отношение к аксиологии уголовного права. Несмотря на ра- боту исследователей с охраняемыми объектами как с основным воплощением уголовно-право- вых ценностей, при разграничении неправд дело так и не доходило до познания сущности правовых благ и поиска в них отраслевой специ- фики. Дискуссия о ценностях без научно оправ- данных оснований была изначально переведе- на ее участниками в плоскость производных от ценностей понятий и явлений. Вопрос о степени 6 См.: Винавер А.М. На грани уголовной и гражданской неправды // Антология уральской цивилистики. 1925- 1989: сб. ст. М.: Статут, 2001. С. 77-96. 7 См.: Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М.: Изд. А.А. Карцева, 1912. С. 121-122. отражения и выражения, схожести и отличиях, представленных в конкурирующих неправдах, к примеру, жизни, свободы или собственности не ставился. Речь сходу зашла о «частных и пу- бличных интересах», «субъективных и объ- ективных правах», «отдельных лицах и обще- ственных учреждениях», «индивидуальной воле и государственной власти» как об объектах по- сягательств, каждый из которых, по убеждению правоведов, якобы принадлежит исключитель- но своей отрасли права и имеет свою противо- положность в другой неправде. Возвращаться к оспариванию состоятельности выбранного многими криминалистами исследовательского пути не имеет смысла. Его сторонники и оппо- ненты уже сделали свое дело. Обоюдными уси- лиями привели дискуссию к печальному итогу. Низвели ее до уровня отвлеченных категорий, содержание которых, как правило, от них самих не зависит, а каждый раз как будто впервые чер- пается из бытующего типа правопонимания. Оригинальность и необычность, с общепра- вовой точки зрения, аксиологического подхода состоит в предложении отыскивать отличия двух неправд, или отраслей в сущности их объектов и субъектов. Сторонникам традиционных представ- лений о праве покажется нетипичным то, что, к примеру, личность как субъект или собственность как объект могут быть по-разному обозначены в уголовном и гражданском праве. В литературе разделяется прямо противоположное убеждение. Активно обосновываются позиции о недопусти- мости понятийного расхождения, необходимости терминологической унификации или о том, что- бы используемые в уголовном законодательстве понятия из цивилистики использовались в том значении, в котором они определены в граждан- ском законе. В самом по себе призыве о соблюдении де- финициарной дисциплины, безусловно, нет ни- чего предосудительного. Сложившаяся в этой области ситуация требует наведения порядка, поскольку дело уже дошло до того, как отмеча- ют юристы, что «оторвавшись однажды друг от друга, уголовный и гражданский законы в дальнейшем своем развитии изолировались и зажили каждый своей жизнью и своими ин- тересами <…> Специализация достигла таких пределов, что в настоящее время уже недалеко от истины общеизвестное шутливое определе- ние, согласно которому “цивилист - это юрист, который не знает уголовного права, а крими- налист - юрист, который не знаком с правом гражданским”»8. Однако представляется, что ностей и разработанный для их отображения в праве понятийный аппарат. При первом приближении можно обнару- жить, что уголовное право в отличие от граж- данского имеет дело не с физическими и юриди- ческими лицами (гл. 3-4 ГК РФ), а с личностью (разд. VII УК РФ); не столько с вещью и вещным правом (гл. 6, 13 ГК РФ), сколько с самой по себе собственностью (гл. 21 УК РФ); не с усмотрением и понуждением (ст. 9, 421 ГК РФ), а со свободой и рабством (гл. 17 УК РФ); не с согласием и раз- ногласием (гл. 27-29 ГК РФ), а с миром и войной (гл. 34 УК РФ). То есть уголовное право обеспечи- вает охрану тех ценностей, которые Н.А. Бердяев, руководствуясь собственными представлениями об их градации, относил к числу исходных, самых глубоких и абсолютных в жизни человечества9. В свою очередь, Н.О. Лосский включил отмечен- ные блага в состав сверхличных ценностей, не найдя им место в ценностях более низшего по- рядка - ни в ценностях телесного процесса, ни в ценностях личного бытия, где правит бал при- митивное чувство удовлетворения. Отмеченные ценности самым непосредственным образом противостоят ценностям противоположного плана - антиценностям, обнаруживающим воз- можность крайнего эгоизма и предпочтения ни- чтожных интересов10. Несмотря на некоторые отличия в подходе к градации ценностей, можно уверенно сказать, что сходным образом статус названных благ определял Н. Гартман. По мнению мыслителя, все вместе они входят в единую и образуют боль- шую, содержательно наполненную духовную массу, которая принадлежит всем и никому, ни- кем не изобретенную и никем не созданную, но которая в живом своем преобразовании все же существует. Такого рода блага он относил к цен- ностям первого ряда, или к самоценностям, по- скольку не созданы человеком, а даны ему - как бы вложены ему в руки. Эти ценности, конечно, не существуют без человека, но действуют неза- висимо от нашего понимания или мнения, об- разуют суперэкзистенцию над индивидом, ко- торый в них живет11. Мыслитель не создал иерархии сугубо пра- вовых ценностей. Однако в структуре их эти- ческой градации рассматривал охраняемые уголовным правом блага как наиболее общие и элементарные ценности с самой простой струк- турой, которые всегда и фактически оказыва- ются элементами более сложных, собственно этических благ. Но, несмотря на невысокое по- ложение в царстве нравственных ценностей, синхронизацию отраслей нельзя подменять их унификацией. Аксиологи напоминают, что каждой из них соответствует свой уровень цен- 8 См.: Винавер А.М. Указ. соч. С. 77. 9 См.: Бердяев Н.А. Указ. соч. С. 358-359. 10 См.: Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. Основы этики. Минск: Изд-во Белорус. Экзархата, 2011. С. 8, 10-12. 11 См.: Гартман Н. Систематическая философия в соб- ственном изложении. СПб.: Азбука. 2001. они, по убеждению немецкого философа, имеют в сфере человеческой жизнедеятельности зна- чительно большую силу, чем так называемые высокие ценности. Элементарное всегда явля- ется превосходящим по силе и независимости. Нарушение низшей ценности в целом серьез- нее, чем нарушение высшей, поскольку они более фундаментальны и жизненно необходи- мы. Низшая ценность затрагивает более широ- кий круг ценного вообще. Из-за ее нарушения нравственные устои и моральная жизнь стра- дают гораздо больше, чем из-за нарушения бо- лее высокой ценности. Сила низших ценностей действует безусловно, так как их реализация - если и не всегда, то все же в большинстве слу- чаев - есть условие для осуществления и более высоких ценностей. Они требуют поэтому пер- востепенного и самого безусловного воплоще- ния. Лишь при таком условии для человека име- ет смысл исполнение более высоких ценностей. Здесь достаточно упомянуть, что все вещи и от- ношения, попадающие в поле зрения человека, он соотносит с ценностью жизни и согласно это- му разделяет на блага и беды12. Ценности и не-ценности гражданско-пра- вового оборота заметно другие. На фоне отме- ченного сопоставления представляется вполне очевидным, что ни одно из гражданских благ не может претендовать на статус охраняемых уголовным право ценностей. Значимость циви- листических явлений выглядит элементарнее. Однако это качество не отменяет безуслов- ность того, что охраняемые уголовным и граж- данским правом блага взаимосвязаны. По ло- гике Н. Гартмана, ценности гражданского пра- ва попросту образуют продолжение иерархии ценностей «вниз», а уголовно-правовые блага заключают в себе аксиологическое исполнение производных благ. Невысокий статус граждан- ско-правовых ценностей обусловлен тем, что они по своей сути являются юридическими фикциями, то есть теми правовым символами, которые по своей природе обозначают либо то, чего не существует в действительности, либо что-то отвлеченное от реального и подлинно- го, что имеет производное или репродуктивное значение. Возникновение отмеченных фикций имеет свои причины. Они всецело определены спец- ифичностью конкретной отрасли и степенью ее абстрагированности от плоти человека, работой с надстроечным уровнем его действительности. Если человека в уголовно-правовом понимании образуют жизнь, здоровье, свобода и некоторый достаток, то гражданское право не интересует на- личие в нем отмеченных компонентов. Их при- 12 См.: Гартман Н. Этика. СПб.: Владимир Даль, 2002. С. 179, 346, 529-541. сутствие в индивиде не обсуждается. Для при- знания за гражданином статуса правоспособного физического лица гражданскому праву требуют- ся ценности другого порядка - достижение им определенного возраста, наличия у него имени, места жительства, способности своими действи- ями приобретать и осуществлять гражданские права. По сравнению с уголовно-правовыми бла- гами ценности цивилистики, как видно, отли- чаются онтологической несодержательностью или, как точно выразился Д.И. Мейер, бесплот- ностью13. Они имеют более узкие возможности и более выраженное для-себя-бытие. Поэтому в нарушении отмеченных ценностей не кроется той опасности, которая заставляет работать ин- стинкт самосохранения. Там, где нарушена граж- данско-правовая ценность, страдает немногое, то есть только то, что находится на их уровне. Фундаменты под ними остаются нетронутыми. Используя аргументацию Н. Гартмана, можно сказать, что не способный к цивильным благам индивид от этого еще не является преступным человеком, его поведение не угрожает никому, он лишь не имеет некоторых моральных и дело- вых качеств. Производный и абстрактный харак- тер гражданских ценностей не дает посягателю напрямую влиять на базовые правовые блага, с которыми имеет дело уголовное право. Поэто- му посягательства на них не способны привести к состоянию опасения, к характерному для него уничтожению или разрушению человека, обще- ства или государства. *** Уровень нетипичности аксиологического предложения по поиску отраслью самой себя и своей неповторимости через исследование особенностей охраняемых объектов и оценива- ющих их субъектов определяется еще и тем, что в теории уголовного права вообще не представ- лено учение о субъектах этого права. В источ- никах рассматриваемой отрасли речь обычно идет либо о субъектах преступления, уголов- ной ответственности, наказания, либо о лично- сти, населении, государстве, государственной власти и ее институтах как защищаемых объ- ектах. О них как о субъектах уголовного пра- ва дискуссия практически не ведется. В пода- вляющем большинстве случаев безоговорочно признается и воспринимается, что безальтер- нативным субъектом этого права является го- сударство. Теория уже довольно продолжитель- ное время развивается в пределах только одной традиции, которая рассматривает личность в качестве объекта карательного правоотноше- 13 См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. Ч. 1. М.: Статут, 1997. С. 126. ния. С давних пор считается и никем не оспа- ривается то, что уголовное право, как пишет А.Д. Киселев, обращено только к подданному государства, который нарушил запрет уголов- ного закона, при условии возможности пони- мать свойство (физическую сторону) и значе- ние (юридическую сторону) им совершенного или руководить своими поступками14. Однако с аксиологических позиций можно утверждать, что подобного рода теории не от- вечают объекту своего познания, в полноцен- ном виде не отображают его сущность и при- роду. Хотя общеизвестно, что право, как писал И.А. Ильин, немыслимо без того существа, для которого оно, чье оно, через которое оно. Субъ- ект для права есть хранитель его мерила и кри- терия15. При этом дело даже не в аксиологии. На ее фоне просто более очевидно просматривается имеющаяся и продолжительно сохраняющаяся в теории на этот счет прострация. Речь идет о не- понимании того, что вне человека ценности быть не может. Ценность может «выступать» только в конкретной личности. Угодно это теории или нет, но личность, общество и государство как основные устроители всего социального мира и носители его ценностей всегда присутствуют в уголовном праве как его субъекты. Если с акси- ологических позиций посмотреть на уголовный закон, то можно обнаружить, что в названиях его разделов поименованы именно субъекты, а не родовые объекты, как утверждает современное учение об объекте преступления. Именно субъ- екты по своему образу и подобию конституиру- ют эту отрасль права, находясь при этом выше законодателя, правоприменителя и обывателя, оставляя за ними лишь вопросы по производству, исполнению и нарушению ее норм в реальной повседневной жизни. При этом субъекты уголовного права отлича- ются от субъектов иных отраслей права. Первая особенность исследуемой отрасли состоит в том, что оно не изобретает себе субъектов. Воспри- нимает своих инициаторов такими, какими они представлены в бытии в полной своей непосред- ственности. Эволюция уголовного права до сих пор не допустила появления в сфере его правового воздействия каких-то необычных для всего бытия субъектов, как это часто происходит в иных от- раслях права для их сугубо специфических нужд. Для собственных потреб в них сочиняют агентов, абонентов, резидентов, покупателей, нанимате- лей, а также бесконечное множество других лиц, которые А.Ф. Бернер еще в XIX в. с позиции уго- ловно-правовых начал назвал «ничем иным, как отвлеченными образами», способными иметь 14 См.: Киселев А.Д. Личность как объект карательного правоотношения. Ч. 1. Харьков: Тип. Печ. дело, 1901. С. 1. 15 См.: Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве. М.: АСТ: Хранитель, 2006. С. 384. только воображаемую волю и совершать кажущи- еся преступления16. Другая особенность скрывается в статусе субъ- ектов и в характере их взаимоотношений. Если в гражданском праве личность, общество и государ- ство обезличены категорией «лица» и безотноси- тельно к своей природе уравнены в основаниях и процессе приобретения, изменения и прекраще- ния своих прав (ч. 1 ст. 1, ч. 1 ст. 124, разд. 2 ГК РФ), то в уголовном праве они представлены в своем не- искаженном, можно сказать, самобытном виде. За гражданско-правовыми и политэкономическими ширмами неподготовленному взгляду, конечно, не разглядеть того, что сферу последнего образу- ют взаимозависимые и предназначенные друг для друга субъекты. Обеспечивая защиту личности (гл. 16-18 УК РФ), уголовное право охраняет, как выражался Б.Н. Чичерин, «краеугольный камень всего общественного здания»17, ибо от способно- сти личности воспроизводить, к примеру, жизнь зависит жизнеспособность как общества, так и государства. Охраняя общественный и нравствен- ный порядок (гл. 24, 25 УК РФ) и основы консти- туционного строя (гл. 29 УК РФ), уголовное право признает и реализует предназначение общества для личности - обеспечивать условия взаимо- действия людей и порядок их общежития, соци- альную судьбу каждого индивида; государства для личности и общества - «ограждать и органи- зовывать жизнь людей, принадлежащих к опреде- ленному политическому союзу», то есть обеспе- чивать, как писал И.А. Ильин, всему обществу и каждому индивиду в отдельности их естественное право на внешне свободную и внутренне самосто- ятельную жизнь18. Третья отличительная черта состоит в круге и значении интересующих субъектов благ. Здесь, правда, необходимо оговориться, что подлинные уголовно-правовые ценности по признаку своей базовости не входят в сферу интересов человека, а в буквальном смысле составляют его самого. История развития наиболее традиционных со- ставов преступлений подтверждает, что уголов- ное право призвано охранять не все ценности ин- дивида, а только те, которые из всего их состава минимально необходимы как для человека, так и для общества с государством. Обеспечивает за- щиту жизни, здоровья, свободы и минимального достатка, то есть исключительно те блага, по на- личию которых можно судить о нем как о право- способной личности. Опыт становления иных институтов Особенной части уголовного законо- дательства подтверждает, что в своей основе они 16 Бернер А.Ф. Учебник уголовного права: Части общая и особенная. Часть общая. Т. 1 / прим. Н. Неклюдова. СПб.: Тип. Н. Тиблена и Ко, 1865. С. 339-340. 17 См.: Чичерин Б.Н. Избранные труды. СПб.: СПбГУ, 1997. С. 30. 18 См.: Ильин И.А. Указ. соч. С. 325. отражают выстроенный по такому же принципу ценностный ряд других субъектов права. Еще одна особенность состоит в том, что опека- емые уголовным правом ценности одинаково зна- чимы и необходимы для его субъектов в каждый момент их раздельного или совместного бытия. Может показаться, что это положение напрямую перекликается с теорией интересов, которая поль- зуется у криминалистов большим авторитетом. Ее сторонники часто утверждают, что ценности стано- вятся ценностями тогда, когда «они удовлетворяют потребности общества и у общества возникает по- требность обеспечить условия для существования и использования этого блага»19. Однако, несмотря на то, что в деятельности отечественного законода- теля превалирует практика устройства уголовного закона именно по принципу интереса, с таким под- ходом согласиться нельзя. Весьма затруднительно представить и найти в истории подтверждение того, что общество некогда задумывалось о жизни как о потребности и даже сомневалось в необхо- димости ее охраны. Ценности уголовно-правово- го порядка, как правило, не вызывают сомнения и не требуют, в отличие от процесса достижения гражданско-правовых благ, широкого обсуждения, поиска и достижения компромисса. Ценностная безальтернативность этих благ такова, что ком- промисс уже содержится в них и предполагается самим фактом их бытия в социуме. Представления о сверхценности благ зиждутся на уровне бессозна- тельного и воспринимаются субъектами как само собой разумеющиеся. Как минимум в среднесроч- ной культурно-исторической перспективе не пере- сматриваются и не переподчиняются изменчивой моде. Если же так называемые ценности вызывают сомнение, то надо полагать, что это не те блага, ко- торые заслуживают уголовно-правовой охраны. Уголовное право, судя по нормативным источ- никам, защищает ценности не произвольным обра- зом и не от безграничного множества посягательств, а прежде всего от тех видов деяний, которые отвеча- ют специфике конкретного субъекта права и харак- теризуются для него своей непереносимостью, ве- дут к дезорганизации, интроверсии или к его разру- шению. Охраняя жизнь, уголовный закон защищает жизнь не только отдельного человека, но и обще- ства с государством - личность от убийства (ст. 105 УК РФ), общество от массового беспорядка и терро- ра (гл. 24 УК РФ), а государство от захвата власти над ним (гл. 29-32 УК РФ), то есть от тех посягательств, каждое из которых для них «подобно смерти». Аналогичным образом дело состоит с ох- раной собственности. В случае с ней уголовное право не ограничивается защитой вещного права в ней рассматриваемых субъектов, уголовное право охраняет еще и персональные источники собственности каждого из них. Несмотря на раз- розненное отображение в действующем уголов- ном законе норм, реализующих отмеченное поло- жение, можно тем не менее сказать, что оно его ре- ализует - защищает личность от запрета на труд и его неоплаты (ст. 145, 1451 УК РФ), общество - от массового передела собственности (гл. 21 УК РФ), государство - от неуплаты ему налогов и иных сборов (198-1992 УК РФ). Таким образом, уголов- ное право обеспечивает не только незыблемость структуры социума, достаток и жизнеспособность его основных столпов. Оно также защищает ба- ланс сил личности, общества и государства в от- ношениях собственности и закономерно диффе- ренцирует их взаимную уголовную ответствен- ность, ограничивая как абсолютное право лич- ности на свою собственность (ст. 198, 199 УК РФ), так и право государства на имущество личности (ст. 285, 2851, 286 УК РФ). В итоге уголовное пра- во постулирует в социуме пропорциональность «между правом частной собственности как свобо- дой и правом частной собственности как социаль- ной обязанностью»20. Дисциплинирует и челове- ка, который никогда не должен забывать, что не- обходимое ему государство вправе поддерживать свои учреждения за счет граждан, и государство, которое, как говорил Ж. Бодэн, не должно пре- одолевать порог домашнего хозяйства21. Оно так- же должно помнить, что чем выше поднимается благосостояние граждан, тем эффективнее само государство способно находить «средства для ис- полнения своих задач»22. *** Таковы, в самых общих чертах, аксиологиче- ские основания уголовного права и возможности ценностного подхода. Они, конечно, далеко не в полном объеме здесь представлены. Но их уже на данном уровне достаточно для понимания его по- тенциала. Главное из достоинств, как видно, состо- ит в том, что при поиске уголовного права в социу- ме и оправдании его нахождения в нем этот подход не ограничивается узким форматом, к примеру, об- щественных отношений как объекта уголовно-пра- вовой охраны. В процесс установления социальных оснований и объяснения отношения уголовного права к личности, обществу и государству акси- ологический подход реально вовлекает практи- чески все его основные институты. В ценностной системе координат не общественные отношения как универсальное средство, которое во многом на- значено и используется современной теорией для владельца имущества. Исходя из структуры социума, статуса, взаимоназначения и положения 19 См.: Винокуров В.Н. Аксиологический и функцио- нальный подходы к определению объекта преступления // Современное право. 2014. № 8. С. 100-106. 20 См.: Шамхалов Ф. Философия бизнеса. М.: Экономика, 2010. С. 30. 21 См.: Bodin J. The Six books of a Commonweale. Mass.: Har- vard University Press, 1962. Р. 110. 22 См.: Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 277. объяснения подавляющего числах происходящих в уголовно-правовой сфере процессов, а каждый из институтов исследуемого права приобретает воз- можность самостоятельно «отвечать» за себя, свое предназначение и структуру с ориентиром на сущ- ность сугубо своих субъектов и их онтологическую взаимосвязь. В состав аксиологии уголовного права еще надлежит включить и рассмотреть вопросы цен- ности самого этого права как отрасли, его анти- ценностей, принципов и т.д. Некоторые специ- алисты, правда, не поддержат подобную инициа- тиву. Будут убеждать в том, что за вышеотмечен- ными сопоставлениями и сравнениями ничего Список литературы: Бердяев Н.А. Падение священного русского царства: Публицистика 1914-1922 / сост. и примеч. В.В. Сапо- ва. М.: Астрель, 2007. 1179 с. Бочкарев С.А. Квазиценность современного учения об объекте преступления // Российский журнал пра- вовых исследований. 2015. № 3 (4). С. 125-132. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права: Части общая и особенная. Часть общая. Т. 1 / прим. Н. Неклюдова. СПб.: Тип. Н. Тиблена и Ко, 1865. 364 с. Винавер А.М. На грани уголовной и гражданской не- правды // Антология уральской цивилистики. 1925- 1989: сб. ст. М.: Статут, 2001. С. 77-96. Винокуров В.Н. Аксиологический и функциональный подходы к определению объекта преступления // Со- временное право. 2014. № 8. С. 100-106. Гартман Н. Систематическая философия в собственкроме незамысловатой «игры слов» не стоит. ном изложении. СПб.: Азбука. 2001. 320 с. Гартман Н. Этика. СПб.: Владимир Даль, 2002. 708 с. Такие попытки уже предпринимаются. Исходя из совершенно «обыденной» аргументации, вы- сказываются мнения о том, что аксиологический подход бесплоден. Не способствует решению за- дач по определению понятия объекта преступле- ния, разграничению смежных составов и установ- лению сферы действия уголовного закона23. Однако не вызывает сомнения, что суждения Гегель В.Г.Ф. Философия права / пер. с нем. Б.Г. Столп- нера; вступ. ст. В.С. Соловьева; примеч. В.С. Нерсе- сянца. М.: Мир книги: Литература, 2007. Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве. М.: АСТ: Хранитель, 2006. 512 с. Киселев А.Д. Личность как объект карательного правоотношения. Ч. 1. Харьков: Тип. Печ. дело, 1901. 273 с. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. Основы этики. Минск: Издательство Белорус. Экзархата, 2011. o бесполезности для уголовного права аксиологи- 12. 528 с. Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. Ч. 1. М.: ческого подхода ошибочны. Но проблема состоит, безусловно, не в этих мнениях. Проблема для со- временной теории уголовного права и большин- ства ее представителей заключается в том, что в вышеотмеченных категориях и явлениях действи- тельно заложен глубокий и определяющий смысл. Другое дело, что традиционному исследователь- скому пути не «по плечу» возможность раскрывать и понимать отличия одних ценностей от других, приобщать знания о них к практической сфере. Для достижения столь нелегкой цели требуется об- ладание метафизическими знаниями, поскольку как нравственные, так и правовые требования «не суть реальные факты, которые устанавливаются Статут, 1997. 290 с. Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М.: А.А. Кар- цев, 1912. 668 с. Тимошенко А.А. Механизмы защиты от необосно- ванного ареста имущества по уголовным делам об экономических преступлениях (возможные способы доступа правосудию третьих лиц) // Библиотека кри- миналиста. 2015. № 6 (23). С. 107-116. Тимошенко Ю.А. В поисках оптимальных мер право- вой защиты невозобновляемых биоресурсов: на при- мере уголовно-правовой охраны краснокнижных видов Российский журнал правовых исследований. 2015. № 1 (2). С. 223-232. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. А.И. Рарога. М.: Юристъ, 2005. 509 с. Чичерин Б.Н. Избранные труды. СПб.: СПбГУ, 1997. опытным путем: это явления, - как писал Б.Н. Чи- черин, - метафизического свойства, вытекающие 18. 555 с. Шамхалов Ф. Философия бизнеса. М.: Экономика, 2010. 380 с. из метафизических основ человеческого естества и без этого совершенно не понятные»24. 19. Bodin J. The Six books of a Commonweale. Mass.: Harvard University Press, 1962. 794 p.