Axiologycriminal law: introduction to the topic and problems of its formation

Abstract

The author draws attention to the negative results achieved by the science of criminal law while following in the development of his theory on desexualizes way. The article considers and proves the possibility and usefulness of axiological approach with knowledge of the criminal law.

Full Text

К вазиценность современного учения об объ- екте преступления служит одним из убе- дительных доказательств актуальности за- явленной темы. Недостаточная исследованность названного учения и теории всего уголовного пра- ва в мировоззренческом контексте уже привела к тому, что на их уровне сегодня предлагают охра- нять либо индифферентные, с аксиологической точки зрения, «общественные отношения», либо «правовые блага», которые в свое время были выбраны криминалистами во многом из-за тер- минологического удобства наименования всего множества объектов преступлений1. Дальнейшее развитие в дезаксиологической традиции чрева- то необратимыми последствиями. Судите сами. Сегодня именно на сознательном уровне у специ- алистов возникает твердая уверенность в том, что в содержательном плане «ценность» не пригодна для познания и обозначения объекта преступле- ния. По их убеждению, к сопоставлению и срав- нению отмеченных категорий можно прибегать лишь в целях терминологической экономии2. Возвращение из досоветского периода фе- номена «правовое благо» в некоторой степени и на непродолжительное время нивелировало критический уровень отчужденности теории уголовного права от его собственной системы ценностей. В силу своего наименования фено- мен сосредоточил внимание специалистов на самих по себе благах. Однако знания об их сущ- ности так и не были востребованы. Из-за пози- тивистского происхождения концепция «право- вых благ» не решила проблем учения об объекте преступления. Она ушла от углубления в слож- ную природу охраняемых благ и предложила специалистам оставаться на поверхности - ектов через их отождествление с предметами по- сягательств и сравнение с уровнем полезности и востребованности (ценой) последних в быту. В итоге современная теория уголовного пра- ва так и осталась вне аксиологического поля, по- ставив тем самым под серьезное сомнение свое стремление и способность служить праву, иметь к нему отношение в принципе. Для истории права такие учения не новы. Ей известны кон- цепции, которые носили дезаксиологический характер и видели в праве проявление одной из форм метаболизма. Однако надолго в умах спе- циалистов они не задерживались3 и весьма скоро уходили в небытие. Причина такого исхода со- стоит в их несоответствии онтологическим ос- нованиям права. С бытийных позиций представ- ляется очевидным, что уголовное право априори не может пребывать вне ценностного контекста. Оно всегда действует между добром и злом как генеральными ценностными установками и со- циообразующими категориями, которые, гово- ря словами Н.А. Бердяева, стоят выше и глубже человеческих интересов, в центре всех делений и противоположений мира4. В том случае, когда теория и право как ценностно не совместимые явления все же находят друг друга и становятся общепринятой для всех догмой, ничего положи- тельного от их взаимодействия ожидать нельзя. При смешении теория как форма будет превра- щать право как содержание в «неправо» - в один из трех его видов, которые в свое время описал Г.В.Ф. Гегель. Речь идет о чистой видимости (то есть пустой абстракции), обмане или преступле- нии5. Возможно, сегодня такого рода процессы уже происходят. Нескончаемые и скоротечные, противоречивые и взаимоисключающие измепойти по наиболее простому и незамысловатому пути: определять ценность защищаемых объ- 1 См.: Бочкарев С.А. Квазиценность современного учения об объекте преступления // Российский журнал правовых исследований. 2015. № 3 (4). С. 125-132. 2 См.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. А.И. Рарога. М.: Юристъ, 2005. С. 103-104. 3 К примеру, антропологическая школа уголовного пра- ва, родоначальником которой стал итальянский врач- психиатр Ч. Ломброзо. 4 См.: Бердяев Н.А. Падение священного русского цар- ства: Публицистика 1914-1922 / сост. и примеч. В.В. Сапо- ва. М.: Астрель, 2007. С. 672. 5 См.: Гегель В.Г.Ф. Философия права / пер. с нем. Б.Г. Столп- нера; вступ. ст. В.С. Соловьева; примеч. В.С. Нерсесянца. М.: Мир книги: Литература, 2007. нения уголовного закона заставляют задуматься о том, что современная уголовно-правовая мысль уже развивается по одному из описанных немец- ким мыслителем путей. Но на этом характеристика состояния тео- рии не исчерпывается. Положение усугубляется тем, что собственных сил для самореференции и обнаружения отмеченных результатов своего развития, их взаимосвязи и обусловленности у нее не хватает. Недостаточно их и для понима- ния того, что в одном ряду с отмеченными не- гативными последствиями закономерно стоят и другие проблемы теории изучаемого права. Всех проблем не счесть, но в этом и нет необходимо- сти. Нужно исходить из того, что каждая из них в силу тимологической сущности права может и обязательно должна рассматриваться с аксиоло- гических позиций. Достаточно упомянуть, что одна из главных проблем уголовного права со- стоит в сложности его идентификации, установ- ления наличия у отрасли собственного предмета, в возникших на практике затруднениях законо- дателя - выразить, правоприменителя - ква- лифицировать, а обывателя - без труда найти в жизни и по достоинству оценить специфические черты именно этого права (прежде всего, импе- ративы и их пределы). *** При рассмотрении уголовного права с акси- ологической позиции проблема наличия или отсутствия у него отличного от других отраслей предмета не возникает. Для аксиологов пред- ставляется очевидным, что специфику отрас- ли или ее трудноуловимые сущностные черты надлежит отыскивать не столько в предмете и методе как в чистых и сугубо теоретических аб- стракциях, сколько в особенностях охраняемых объектов и оценивающих их субъектов. Речь идет об основных составляющих аксиологии уголовного права. Прежде всего о: 1) правовых благах, которые находят свое отражение только в уголовном праве и с опекой над которыми ис- ключительно оно может справиться, а также о: 2) субъектах рассматриваемого права, которые по-своему в нем представлены и оценивают за- щищаемые блага. Заявленное предложение может показаться одновременно и неоригинальным, и необычным. Ординарность его состоит в том, что по ценност- ному ориентиру уголовное право уже не в первый раз пытались отличать от других отраслей права. Известны давние и основательно проработанные К. Биндингом, Р. Йерингом, Г.-Ф. Гельшнером, Ф. Листом, Ф. Шталем, Ж. Ортоланом, Н.А. Не- клюдовым, В.Д. Спасовичем и др. попытки вы- деления и разделения гражданской и уголовной неправды по объекту их посягательств. Однако ни один из вариантов дифференциации неправд не вызвал у юридического сообщества полно- го одобрения. Разработка смешанных теорий, включающих в себя субъективные и объектив- ные признаки, положения дел принципиально не улучшила. Практически каждый из вырабо- танных критериев подвергался критике либо из- за его явного или скрытого присутствия в обеих отраслях права, либо из-за непостоянства самих неправд, их изменчивости по отношению друг к другу. По причине обретения твердой убежден- ности в условном характере искомой границы, криминалисты потеряли надежду на обретение более или менее устойчивого критерия. Внуши- тельный ряд специалистов вообще усомнился в наличии смысла и исторической обусловленно- сти обособления двух неправд, необходимости дальнейшего обоснования их самостийности. Выразили готовность, по сути, оставить в про- шлом наработанный опыт в понимании неправд и вернуться к тем временам, когда на заре куль- турного развития человечества, как отмечал А.М. Винавер, неправды не отличались. Суще- ствовало единое представление о неправде6. В итоге как в досоветсткий, советский, так и в постсоветский периоды большинство юристов продолжает гласить вслед за С.В. Познышевым об отсутствии какой-либо принципиальной границы, разделяющей смежные области этих неправд. Считать, что все различие между ними сводится к различию в последствиях, которые для каждого народа, в каждый момент его раз- вития должны определяться законодателем7. Исход дискуссии вполне прогнозируем. Он всецело соответствует позитивистской тради- ции. К тождественному результату подошла со- временная версия отмеченного спора при раз- решении вопроса о наличии у уголовного права отличного от других отраслей предмета. Вне за- висимости от используемой модераторами этих дискуссий аргументации их итог не мог быть иным, поскольку возникшая полемика имела и до сих пор имеет самое отдаленное отношение к аксиологии уголовного права. Несмотря на ра- боту исследователей с охраняемыми объектами как с основным воплощением уголовно-право- вых ценностей, при разграничении неправд дело так и не доходило до познания сущности правовых благ и поиска в них отраслевой специ- фики. Дискуссия о ценностях без научно оправ- данных оснований была изначально переведе- на ее участниками в плоскость производных от ценностей понятий и явлений. Вопрос о степени 6 См.: Винавер А.М. На грани уголовной и гражданской неправды // Антология уральской цивилистики. 1925- 1989: сб. ст. М.: Статут, 2001. С. 77-96. 7 См.: Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М.: Изд. А.А. Карцева, 1912. С. 121-122. отражения и выражения, схожести и отличиях, представленных в конкурирующих неправдах, к примеру, жизни, свободы или собственности не ставился. Речь сходу зашла о «частных и пу- бличных интересах», «субъективных и объ- ективных правах», «отдельных лицах и обще- ственных учреждениях», «индивидуальной воле и государственной власти» как об объектах по- сягательств, каждый из которых, по убеждению правоведов, якобы принадлежит исключитель- но своей отрасли права и имеет свою противо- положность в другой неправде. Возвращаться к оспариванию состоятельности выбранного многими криминалистами исследовательского пути не имеет смысла. Его сторонники и оппо- ненты уже сделали свое дело. Обоюдными уси- лиями привели дискуссию к печальному итогу. Низвели ее до уровня отвлеченных категорий, содержание которых, как правило, от них самих не зависит, а каждый раз как будто впервые чер- пается из бытующего типа правопонимания. Оригинальность и необычность, с общепра- вовой точки зрения, аксиологического подхода состоит в предложении отыскивать отличия двух неправд, или отраслей в сущности их объектов и субъектов. Сторонникам традиционных представ- лений о праве покажется нетипичным то, что, к примеру, личность как субъект или собственность как объект могут быть по-разному обозначены в уголовном и гражданском праве. В литературе разделяется прямо противоположное убеждение. Активно обосновываются позиции о недопусти- мости понятийного расхождения, необходимости терминологической унификации или о том, что- бы используемые в уголовном законодательстве понятия из цивилистики использовались в том значении, в котором они определены в граждан- ском законе. В самом по себе призыве о соблюдении де- финициарной дисциплины, безусловно, нет ни- чего предосудительного. Сложившаяся в этой области ситуация требует наведения порядка, поскольку дело уже дошло до того, как отмеча- ют юристы, что «оторвавшись однажды друг от друга, уголовный и гражданский законы в дальнейшем своем развитии изолировались и зажили каждый своей жизнью и своими ин- тересами <…> Специализация достигла таких пределов, что в настоящее время уже недалеко от истины общеизвестное шутливое определе- ние, согласно которому “цивилист - это юрист, который не знает уголовного права, а крими- налист - юрист, который не знаком с правом гражданским”»8. Однако представляется, что ностей и разработанный для их отображения в праве понятийный аппарат. При первом приближении можно обнару- жить, что уголовное право в отличие от граж- данского имеет дело не с физическими и юриди- ческими лицами (гл. 3-4 ГК РФ), а с личностью (разд. VII УК РФ); не столько с вещью и вещным правом (гл. 6, 13 ГК РФ), сколько с самой по себе собственностью (гл. 21 УК РФ); не с усмотрением и понуждением (ст. 9, 421 ГК РФ), а со свободой и рабством (гл. 17 УК РФ); не с согласием и раз- ногласием (гл. 27-29 ГК РФ), а с миром и войной (гл. 34 УК РФ). То есть уголовное право обеспечи- вает охрану тех ценностей, которые Н.А. Бердяев, руководствуясь собственными представлениями об их градации, относил к числу исходных, самых глубоких и абсолютных в жизни человечества9. В свою очередь, Н.О. Лосский включил отмечен- ные блага в состав сверхличных ценностей, не найдя им место в ценностях более низшего по- рядка - ни в ценностях телесного процесса, ни в ценностях личного бытия, где правит бал при- митивное чувство удовлетворения. Отмеченные ценности самым непосредственным образом противостоят ценностям противоположного плана - антиценностям, обнаруживающим воз- можность крайнего эгоизма и предпочтения ни- чтожных интересов10. Несмотря на некоторые отличия в подходе к градации ценностей, можно уверенно сказать, что сходным образом статус названных благ определял Н. Гартман. По мнению мыслителя, все вместе они входят в единую и образуют боль- шую, содержательно наполненную духовную массу, которая принадлежит всем и никому, ни- кем не изобретенную и никем не созданную, но которая в живом своем преобразовании все же существует. Такого рода блага он относил к цен- ностям первого ряда, или к самоценностям, по- скольку не созданы человеком, а даны ему - как бы вложены ему в руки. Эти ценности, конечно, не существуют без человека, но действуют неза- висимо от нашего понимания или мнения, об- разуют суперэкзистенцию над индивидом, ко- торый в них живет11. Мыслитель не создал иерархии сугубо пра- вовых ценностей. Однако в структуре их эти- ческой градации рассматривал охраняемые уголовным правом блага как наиболее общие и элементарные ценности с самой простой струк- турой, которые всегда и фактически оказыва- ются элементами более сложных, собственно этических благ. Но, несмотря на невысокое по- ложение в царстве нравственных ценностей, синхронизацию отраслей нельзя подменять их унификацией. Аксиологи напоминают, что каждой из них соответствует свой уровень цен- 8 См.: Винавер А.М. Указ. соч. С. 77. 9 См.: Бердяев Н.А. Указ. соч. С. 358-359. 10 См.: Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. Основы этики. Минск: Изд-во Белорус. Экзархата, 2011. С. 8, 10-12. 11 См.: Гартман Н. Систематическая философия в соб- ственном изложении. СПб.: Азбука. 2001. они, по убеждению немецкого философа, имеют в сфере человеческой жизнедеятельности зна- чительно большую силу, чем так называемые высокие ценности. Элементарное всегда явля- ется превосходящим по силе и независимости. Нарушение низшей ценности в целом серьез- нее, чем нарушение высшей, поскольку они более фундаментальны и жизненно необходи- мы. Низшая ценность затрагивает более широ- кий круг ценного вообще. Из-за ее нарушения нравственные устои и моральная жизнь стра- дают гораздо больше, чем из-за нарушения бо- лее высокой ценности. Сила низших ценностей действует безусловно, так как их реализация - если и не всегда, то все же в большинстве слу- чаев - есть условие для осуществления и более высоких ценностей. Они требуют поэтому пер- востепенного и самого безусловного воплоще- ния. Лишь при таком условии для человека име- ет смысл исполнение более высоких ценностей. Здесь достаточно упомянуть, что все вещи и от- ношения, попадающие в поле зрения человека, он соотносит с ценностью жизни и согласно это- му разделяет на блага и беды12. Ценности и не-ценности гражданско-пра- вового оборота заметно другие. На фоне отме- ченного сопоставления представляется вполне очевидным, что ни одно из гражданских благ не может претендовать на статус охраняемых уголовным право ценностей. Значимость циви- листических явлений выглядит элементарнее. Однако это качество не отменяет безуслов- ность того, что охраняемые уголовным и граж- данским правом блага взаимосвязаны. По ло- гике Н. Гартмана, ценности гражданского пра- ва попросту образуют продолжение иерархии ценностей «вниз», а уголовно-правовые блага заключают в себе аксиологическое исполнение производных благ. Невысокий статус граждан- ско-правовых ценностей обусловлен тем, что они по своей сути являются юридическими фикциями, то есть теми правовым символами, которые по своей природе обозначают либо то, чего не существует в действительности, либо что-то отвлеченное от реального и подлинно- го, что имеет производное или репродуктивное значение. Возникновение отмеченных фикций имеет свои причины. Они всецело определены спец- ифичностью конкретной отрасли и степенью ее абстрагированности от плоти человека, работой с надстроечным уровнем его действительности. Если человека в уголовно-правовом понимании образуют жизнь, здоровье, свобода и некоторый достаток, то гражданское право не интересует на- личие в нем отмеченных компонентов. Их при- 12 См.: Гартман Н. Этика. СПб.: Владимир Даль, 2002. С. 179, 346, 529-541. сутствие в индивиде не обсуждается. Для при- знания за гражданином статуса правоспособного физического лица гражданскому праву требуют- ся ценности другого порядка - достижение им определенного возраста, наличия у него имени, места жительства, способности своими действи- ями приобретать и осуществлять гражданские права. По сравнению с уголовно-правовыми бла- гами ценности цивилистики, как видно, отли- чаются онтологической несодержательностью или, как точно выразился Д.И. Мейер, бесплот- ностью13. Они имеют более узкие возможности и более выраженное для-себя-бытие. Поэтому в нарушении отмеченных ценностей не кроется той опасности, которая заставляет работать ин- стинкт самосохранения. Там, где нарушена граж- данско-правовая ценность, страдает немногое, то есть только то, что находится на их уровне. Фундаменты под ними остаются нетронутыми. Используя аргументацию Н. Гартмана, можно сказать, что не способный к цивильным благам индивид от этого еще не является преступным человеком, его поведение не угрожает никому, он лишь не имеет некоторых моральных и дело- вых качеств. Производный и абстрактный харак- тер гражданских ценностей не дает посягателю напрямую влиять на базовые правовые блага, с которыми имеет дело уголовное право. Поэто- му посягательства на них не способны привести к состоянию опасения, к характерному для него уничтожению или разрушению человека, обще- ства или государства. *** Уровень нетипичности аксиологического предложения по поиску отраслью самой себя и своей неповторимости через исследование особенностей охраняемых объектов и оценива- ющих их субъектов определяется еще и тем, что в теории уголовного права вообще не представ- лено учение о субъектах этого права. В источ- никах рассматриваемой отрасли речь обычно идет либо о субъектах преступления, уголов- ной ответственности, наказания, либо о лично- сти, населении, государстве, государственной власти и ее институтах как защищаемых объ- ектах. О них как о субъектах уголовного пра- ва дискуссия практически не ведется. В пода- вляющем большинстве случаев безоговорочно признается и воспринимается, что безальтер- нативным субъектом этого права является го- сударство. Теория уже довольно продолжитель- ное время развивается в пределах только одной традиции, которая рассматривает личность в качестве объекта карательного правоотноше- 13 См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. Ч. 1. М.: Статут, 1997. С. 126. ния. С давних пор считается и никем не оспа- ривается то, что уголовное право, как пишет А.Д. Киселев, обращено только к подданному государства, который нарушил запрет уголов- ного закона, при условии возможности пони- мать свойство (физическую сторону) и значе- ние (юридическую сторону) им совершенного или руководить своими поступками14. Однако с аксиологических позиций можно утверждать, что подобного рода теории не от- вечают объекту своего познания, в полноцен- ном виде не отображают его сущность и при- роду. Хотя общеизвестно, что право, как писал И.А. Ильин, немыслимо без того существа, для которого оно, чье оно, через которое оно. Субъ- ект для права есть хранитель его мерила и кри- терия15. При этом дело даже не в аксиологии. На ее фоне просто более очевидно просматривается имеющаяся и продолжительно сохраняющаяся в теории на этот счет прострация. Речь идет о не- понимании того, что вне человека ценности быть не может. Ценность может «выступать» только в конкретной личности. Угодно это теории или нет, но личность, общество и государство как основные устроители всего социального мира и носители его ценностей всегда присутствуют в уголовном праве как его субъекты. Если с акси- ологических позиций посмотреть на уголовный закон, то можно обнаружить, что в названиях его разделов поименованы именно субъекты, а не родовые объекты, как утверждает современное учение об объекте преступления. Именно субъ- екты по своему образу и подобию конституиру- ют эту отрасль права, находясь при этом выше законодателя, правоприменителя и обывателя, оставляя за ними лишь вопросы по производству, исполнению и нарушению ее норм в реальной повседневной жизни. При этом субъекты уголовного права отлича- ются от субъектов иных отраслей права. Первая особенность исследуемой отрасли состоит в том, что оно не изобретает себе субъектов. Воспри- нимает своих инициаторов такими, какими они представлены в бытии в полной своей непосред- ственности. Эволюция уголовного права до сих пор не допустила появления в сфере его правового воздействия каких-то необычных для всего бытия субъектов, как это часто происходит в иных от- раслях права для их сугубо специфических нужд. Для собственных потреб в них сочиняют агентов, абонентов, резидентов, покупателей, нанимате- лей, а также бесконечное множество других лиц, которые А.Ф. Бернер еще в XIX в. с позиции уго- ловно-правовых начал назвал «ничем иным, как отвлеченными образами», способными иметь 14 См.: Киселев А.Д. Личность как объект карательного правоотношения. Ч. 1. Харьков: Тип. Печ. дело, 1901. С. 1. 15 См.: Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве. М.: АСТ: Хранитель, 2006. С. 384. только воображаемую волю и совершать кажущи- еся преступления16. Другая особенность скрывается в статусе субъ- ектов и в характере их взаимоотношений. Если в гражданском праве личность, общество и государ- ство обезличены категорией «лица» и безотноси- тельно к своей природе уравнены в основаниях и процессе приобретения, изменения и прекраще- ния своих прав (ч. 1 ст. 1, ч. 1 ст. 124, разд. 2 ГК РФ), то в уголовном праве они представлены в своем не- искаженном, можно сказать, самобытном виде. За гражданско-правовыми и политэкономическими ширмами неподготовленному взгляду, конечно, не разглядеть того, что сферу последнего образу- ют взаимозависимые и предназначенные друг для друга субъекты. Обеспечивая защиту личности (гл. 16-18 УК РФ), уголовное право охраняет, как выражался Б.Н. Чичерин, «краеугольный камень всего общественного здания»17, ибо от способно- сти личности воспроизводить, к примеру, жизнь зависит жизнеспособность как общества, так и государства. Охраняя общественный и нравствен- ный порядок (гл. 24, 25 УК РФ) и основы консти- туционного строя (гл. 29 УК РФ), уголовное право признает и реализует предназначение общества для личности - обеспечивать условия взаимо- действия людей и порядок их общежития, соци- альную судьбу каждого индивида; государства для личности и общества - «ограждать и органи- зовывать жизнь людей, принадлежащих к опреде- ленному политическому союзу», то есть обеспе- чивать, как писал И.А. Ильин, всему обществу и каждому индивиду в отдельности их естественное право на внешне свободную и внутренне самосто- ятельную жизнь18. Третья отличительная черта состоит в круге и значении интересующих субъектов благ. Здесь, правда, необходимо оговориться, что подлинные уголовно-правовые ценности по признаку своей базовости не входят в сферу интересов человека, а в буквальном смысле составляют его самого. История развития наиболее традиционных со- ставов преступлений подтверждает, что уголов- ное право призвано охранять не все ценности ин- дивида, а только те, которые из всего их состава минимально необходимы как для человека, так и для общества с государством. Обеспечивает за- щиту жизни, здоровья, свободы и минимального достатка, то есть исключительно те блага, по на- личию которых можно судить о нем как о право- способной личности. Опыт становления иных институтов Особенной части уголовного законо- дательства подтверждает, что в своей основе они 16 Бернер А.Ф. Учебник уголовного права: Части общая и особенная. Часть общая. Т. 1 / прим. Н. Неклюдова. СПб.: Тип. Н. Тиблена и Ко, 1865. С. 339-340. 17 См.: Чичерин Б.Н. Избранные труды. СПб.: СПбГУ, 1997. С. 30. 18 См.: Ильин И.А. Указ. соч. С. 325. отражают выстроенный по такому же принципу ценностный ряд других субъектов права. Еще одна особенность состоит в том, что опека- емые уголовным правом ценности одинаково зна- чимы и необходимы для его субъектов в каждый момент их раздельного или совместного бытия. Может показаться, что это положение напрямую перекликается с теорией интересов, которая поль- зуется у криминалистов большим авторитетом. Ее сторонники часто утверждают, что ценности стано- вятся ценностями тогда, когда «они удовлетворяют потребности общества и у общества возникает по- требность обеспечить условия для существования и использования этого блага»19. Однако, несмотря на то, что в деятельности отечественного законода- теля превалирует практика устройства уголовного закона именно по принципу интереса, с таким под- ходом согласиться нельзя. Весьма затруднительно представить и найти в истории подтверждение того, что общество некогда задумывалось о жизни как о потребности и даже сомневалось в необхо- димости ее охраны. Ценности уголовно-правово- го порядка, как правило, не вызывают сомнения и не требуют, в отличие от процесса достижения гражданско-правовых благ, широкого обсуждения, поиска и достижения компромисса. Ценностная безальтернативность этих благ такова, что ком- промисс уже содержится в них и предполагается самим фактом их бытия в социуме. Представления о сверхценности благ зиждутся на уровне бессозна- тельного и воспринимаются субъектами как само собой разумеющиеся. Как минимум в среднесроч- ной культурно-исторической перспективе не пере- сматриваются и не переподчиняются изменчивой моде. Если же так называемые ценности вызывают сомнение, то надо полагать, что это не те блага, ко- торые заслуживают уголовно-правовой охраны. Уголовное право, судя по нормативным источ- никам, защищает ценности не произвольным обра- зом и не от безграничного множества посягательств, а прежде всего от тех видов деяний, которые отвеча- ют специфике конкретного субъекта права и харак- теризуются для него своей непереносимостью, ве- дут к дезорганизации, интроверсии или к его разру- шению. Охраняя жизнь, уголовный закон защищает жизнь не только отдельного человека, но и обще- ства с государством - личность от убийства (ст. 105 УК РФ), общество от массового беспорядка и терро- ра (гл. 24 УК РФ), а государство от захвата власти над ним (гл. 29-32 УК РФ), то есть от тех посягательств, каждое из которых для них «подобно смерти». Аналогичным образом дело состоит с ох- раной собственности. В случае с ней уголовное право не ограничивается защитой вещного права в ней рассматриваемых субъектов, уголовное право охраняет еще и персональные источники собственности каждого из них. Несмотря на раз- розненное отображение в действующем уголов- ном законе норм, реализующих отмеченное поло- жение, можно тем не менее сказать, что оно его ре- ализует - защищает личность от запрета на труд и его неоплаты (ст. 145, 1451 УК РФ), общество - от массового передела собственности (гл. 21 УК РФ), государство - от неуплаты ему налогов и иных сборов (198-1992 УК РФ). Таким образом, уголов- ное право обеспечивает не только незыблемость структуры социума, достаток и жизнеспособность его основных столпов. Оно также защищает ба- ланс сил личности, общества и государства в от- ношениях собственности и закономерно диффе- ренцирует их взаимную уголовную ответствен- ность, ограничивая как абсолютное право лич- ности на свою собственность (ст. 198, 199 УК РФ), так и право государства на имущество личности (ст. 285, 2851, 286 УК РФ). В итоге уголовное пра- во постулирует в социуме пропорциональность «между правом частной собственности как свобо- дой и правом частной собственности как социаль- ной обязанностью»20. Дисциплинирует и челове- ка, который никогда не должен забывать, что не- обходимое ему государство вправе поддерживать свои учреждения за счет граждан, и государство, которое, как говорил Ж. Бодэн, не должно пре- одолевать порог домашнего хозяйства21. Оно так- же должно помнить, что чем выше поднимается благосостояние граждан, тем эффективнее само государство способно находить «средства для ис- полнения своих задач»22. *** Таковы, в самых общих чертах, аксиологиче- ские основания уголовного права и возможности ценностного подхода. Они, конечно, далеко не в полном объеме здесь представлены. Но их уже на данном уровне достаточно для понимания его по- тенциала. Главное из достоинств, как видно, состо- ит в том, что при поиске уголовного права в социу- ме и оправдании его нахождения в нем этот подход не ограничивается узким форматом, к примеру, об- щественных отношений как объекта уголовно-пра- вовой охраны. В процесс установления социальных оснований и объяснения отношения уголовного права к личности, обществу и государству акси- ологический подход реально вовлекает практи- чески все его основные институты. В ценностной системе координат не общественные отношения как универсальное средство, которое во многом на- значено и используется современной теорией для владельца имущества. Исходя из структуры социума, статуса, взаимоназначения и положения 19 См.: Винокуров В.Н. Аксиологический и функцио- нальный подходы к определению объекта преступления // Современное право. 2014. № 8. С. 100-106. 20 См.: Шамхалов Ф. Философия бизнеса. М.: Экономика, 2010. С. 30. 21 См.: Bodin J. The Six books of a Commonweale. Mass.: Har- vard University Press, 1962. Р. 110. 22 См.: Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 277. объяснения подавляющего числах происходящих в уголовно-правовой сфере процессов, а каждый из институтов исследуемого права приобретает воз- можность самостоятельно «отвечать» за себя, свое предназначение и структуру с ориентиром на сущ- ность сугубо своих субъектов и их онтологическую взаимосвязь. В состав аксиологии уголовного права еще надлежит включить и рассмотреть вопросы цен- ности самого этого права как отрасли, его анти- ценностей, принципов и т.д. Некоторые специ- алисты, правда, не поддержат подобную инициа- тиву. Будут убеждать в том, что за вышеотмечен- ными сопоставлениями и сравнениями ничего Список литературы: Бердяев Н.А. Падение священного русского царства: Публицистика 1914-1922 / сост. и примеч. В.В. Сапо- ва. М.: Астрель, 2007. 1179 с. Бочкарев С.А. Квазиценность современного учения об объекте преступления // Российский журнал пра- вовых исследований. 2015. № 3 (4). С. 125-132. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права: Части общая и особенная. Часть общая. Т. 1 / прим. Н. Неклюдова. СПб.: Тип. Н. Тиблена и Ко, 1865. 364 с. Винавер А.М. На грани уголовной и гражданской не- правды // Антология уральской цивилистики. 1925- 1989: сб. ст. М.: Статут, 2001. С. 77-96. Винокуров В.Н. Аксиологический и функциональный подходы к определению объекта преступления // Со- временное право. 2014. № 8. С. 100-106. Гартман Н. Систематическая философия в собственкроме незамысловатой «игры слов» не стоит. ном изложении. СПб.: Азбука. 2001. 320 с. Гартман Н. Этика. СПб.: Владимир Даль, 2002. 708 с. Такие попытки уже предпринимаются. Исходя из совершенно «обыденной» аргументации, вы- сказываются мнения о том, что аксиологический подход бесплоден. Не способствует решению за- дач по определению понятия объекта преступле- ния, разграничению смежных составов и установ- лению сферы действия уголовного закона23. Однако не вызывает сомнения, что суждения Гегель В.Г.Ф. Философия права / пер. с нем. Б.Г. Столп- нера; вступ. ст. В.С. Соловьева; примеч. В.С. Нерсе- сянца. М.: Мир книги: Литература, 2007. Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве. М.: АСТ: Хранитель, 2006. 512 с. Киселев А.Д. Личность как объект карательного правоотношения. Ч. 1. Харьков: Тип. Печ. дело, 1901. 273 с. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. Основы этики. Минск: Издательство Белорус. Экзархата, 2011. o бесполезности для уголовного права аксиологи- 12. 528 с. Мейер Д.И. Русское гражданское право: в 2 ч. Ч. 1. М.: ческого подхода ошибочны. Но проблема состоит, безусловно, не в этих мнениях. Проблема для со- временной теории уголовного права и большин- ства ее представителей заключается в том, что в вышеотмеченных категориях и явлениях действи- тельно заложен глубокий и определяющий смысл. Другое дело, что традиционному исследователь- скому пути не «по плечу» возможность раскрывать и понимать отличия одних ценностей от других, приобщать знания о них к практической сфере. Для достижения столь нелегкой цели требуется об- ладание метафизическими знаниями, поскольку как нравственные, так и правовые требования «не суть реальные факты, которые устанавливаются Статут, 1997. 290 с. Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М.: А.А. Кар- цев, 1912. 668 с. Тимошенко А.А. Механизмы защиты от необосно- ванного ареста имущества по уголовным делам об экономических преступлениях (возможные способы доступа правосудию третьих лиц) // Библиотека кри- миналиста. 2015. № 6 (23). С. 107-116. Тимошенко Ю.А. В поисках оптимальных мер право- вой защиты невозобновляемых биоресурсов: на при- мере уголовно-правовой охраны краснокнижных видов Российский журнал правовых исследований. 2015. № 1 (2). С. 223-232. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. А.И. Рарога. М.: Юристъ, 2005. 509 с. Чичерин Б.Н. Избранные труды. СПб.: СПбГУ, 1997. опытным путем: это явления, - как писал Б.Н. Чи- черин, - метафизического свойства, вытекающие 18. 555 с. Шамхалов Ф. Философия бизнеса. М.: Экономика, 2010. 380 с. из метафизических основ человеческого естества и без этого совершенно не понятные»24. 19. Bodin J. The Six books of a Commonweale. Mass.: Harvard University Press, 1962. 794 p.