DID OEDIPUS ACTUALLY SOLVE THE RIDDLE OF THE SPHINX?

Full Text

Разгадывая загадку Сфинги о существе, становящимся «поочередно четвероногим, двуногим и треногим», Эдип отвечает, что это «человек: ибо в детстве он ползает на четырех конечностях, когда человек становится взрослым, он ходит на двух ногах, а в старости он берет в качестве третьей опоры палку» [1, c.83]. Между тем на протяжении всей истории изучения мифа критики подвергают сомнению правильность ответа Эдипа, обращая внимание на его «неспособность <…> понять, что ответ <…> должен указывать не просто на абстрактного человека (ἄνθρωπον - в аккузативе), а на вполне конкретного - на него самого» [2, c.232]. «Эдип становится царем, разгадывая загадку о существе с меняющимся числом ног - четыре, две, три - однако он не осознает, что это относится к нему самому» [3, c.80]. Действительно, на первый взгляд кажется, что последовательность изменения числа ног у загадочного существа прямо перекликается с последовательностью изменения числа ног на трёх стадиях жизни самого Эдипа, который «в младенчестве ползает на четвереньках, образно говоря, передвигается на четырех ногах, в зрелом возрасте ходит на двух ногах, а в конце <…> ослепив себя, вынужден опираться на посох - третью ногу» [4, c.7]. Утверждение, что «ответ на загадку должен указывать на самого Эдипа» [5, c.70], стало почти аксиомой, не требующей доказательств: «ослепший Эдип покидает Фивы, ощупывая дорогу палкой <…> поэтому правильный ответ на загадку Сфинги: «Это я, сам Эдип!» [6, c.21]. Акт самоослепления Эдипа был добавлен в послегомеровских изводах мифа, возможно, именно для того, чтобы «согласовать третью ногу существа в загадке с посохом слепца, который понадобится Эдипу после его самоослепления» [7, c. 210]. Предсказание. В версии мифа, изложенной Софоклом в трагедии «Царь Эдип», Сфинга названа пророчицей (μάντις, 390 и μαντείας, 394; Oedipus Tyrannus), из чего следует, что ее загадка заключает в себе некое предсказание. В словах Хора Сфинга обозначена словом χρησμῳδός (1200), то есть вещательницей оракулов, прорицательницей. В схолии к «Финикиянкам» Еврипида говорится о неразрывной связи между загадкой и предсказанием: «загадывающая загадки Сфинга была вещательницей (χρησμολόγος) трудных для понимания предсказаний. <…> Загадка и предсказание несут в себе одну и ту же функцию» [8, c.238]. «Загадка Сфинги, о которой Эдип говорит в начале пьесы - как «чеховское ружье», выстреливает в конце, когда становится ясно, что он и есть то самое существо, о котором говорилось в загадке. <…> Загадка Сфинги - не просто загадка, это пророчество» [9, c.34 - 35]. Загадка Сфинги имеет два возможных прочтения: как иносказательный образ человека, о котором говорил Эдип в своём ответе, и как «предсказание судьбы самого Эдипа» [6, c.21]. Собственно пророческий смысл может заключать в себе лишь «последняя, третья часть загадки, относящаяся к будущему Эдипа, когда он сам себя ослепит» [10, c. 31 - 32]. По мнению О.М. Фрейденберг именно иносказательная форма загадки не позволила Эдипу увидеть в ней скрытое предсказание своего будущего: «Эдип - разгадыватель загадок Сфинкса. Иносказание делает из него существо, не умеющее найти разгадки своей судьбы» [11, c.606]. По словам В.Н. Топорова Эдип «отгадал неглавную загадку - о человеке вообще, но не отгадал ... главную - не просто человек, а я сам, Эдип» [12, c.256 - 258]. Образ слепого Эдипа, опирающегося на посох, явно ассоциируется с иносказательным образом треногого существа в загадке, что и наводит комментаторов на мысль о том, что «правильный ответ на загадку Сфинги - это сам Эдип, который «испытывает посохом свой путь» [13, c. 28]. Треногий Эдип. Между тем образ треногого существа в загадке Сфинги в строгом смысле не является скрытым пророчеством или предсказанием будущей слепоты Эдипа, когда он, утратив зрение, будет передвигаться с посохом - в символическом смысле на трёх ногах. Дело в том, что треногое существо в загадке, как иносказательный образ человека в старости - на третьей стадии жизни, не относится к будущему Эдипа, то есть к третьей стадии его жизни. В версии мифа в изложении Софокла Эдип опирается на палку-посох (σκῆπτρον) в самом начале действия, когда он еще совсем молод, образно говоря, он передвигается на трех ногах уже на второй стадии жизни, задолго до того, как он себя ослепит. Об этом мы узнаем из рассказа о том, как Эдип своим дорожным посохом (σκῆπτρον) убивает сидящего в колеснице незнакомца, как потом выяснится, своего собственного отца и сопровождающих его людей: «σκήπτρῳ τυπεὶς ἐκ τῆσδε χειρὸς ὕπτιος» (Oedipus Tyrannus, 811)[1]* - «Я посохом его ударил в лоб» (Царь Эдип. Пер. Ф. Зелинского)[2]**. Уже в начале трагедии молодой Эдип «появляется перед фиванцами, опираясь на посох (σκῆπτρον)» [14, c.220]. В «Царе Эдипе» «основной предмет реквизита упомянут в самом тексте: это палка Эдипа, на которую он опирается при ходьбе. <...> В конце пьесы мы видим этот мощный символ в виде посоха слепца - живого напоминания о том, что древнегреческая трагедия была рассчитана как на визуальное, так и на слуховое восприятие» [15, c.17]. Кроме того, в тот момент, когда Эдип опирается на посох по причине слепоты, он ещё далеко не старик, то есть не достиг третьей стадии жизни, которая в загадке Сфинги иносказательно соотносится с треногим существом - с человеком в старости. Эдип был треногим с самого рождения - уже на первой стадии своей жизни: «Несмотря на то, что бог устами оракула запретил Лаию иметь детей, ибо родившийся у него сын станет отцеубийцей, Лаий все же в состоянии опьянения сошелся с женой. Когда родилось дитя, он, предварительно проколов ему лодыжки пряжкой, отдал его пастуху, чтобы тот его выбросил» [1, c.83]. Мать Эдипа Иокаста излагает эти события несколько иначе: «И он его, сковав суставы (ἄρθρα) ножек (ποδοῖν), / Рукой раба в пустыне бросил гор!» (Софокл. Царь Эдип. Пер. Ф.Зелинского). По версии Софокла Лаий связал, соединил или сковал (ἐνζεύξας) новорожденному Эдипу лодыжки или суставы ног (ἄρθρα ποδοῖν Oedipus Tyrannus, 715 - 719). Попытка Лайя убить своего сына посредством прокалывания лодыжек, то есть обездвижения его, заключает в себе скрытое предвестие выкалывания Эдипом своих зениц (И, вверх поднявши острую иглу, / Ее в очей зеницы погружает. (Царь Эдип, 1270. Пер. Ф. Зелинского), так как в греческом тексте лодыжки и зеницы обозначены одним и тем же словом ἄρθρα. Образ обездвиженного новорожденного Эдипа со связанными/скованными в единое целое ногами ассоциируется с образом стреноженного животного, у которого две ноги связаны в единое целое, что перекликается с образом треногого существа в загадке Сфинги. С той существенной разницей, что треногое существо в загадке представляет собой иносказательный образ обыкновенного человека в старости, а образ треногого Эдипа, напротив, символизирует не старость, а его детство. В загадке Сфинги в версии Асклепиада слово τρίπον (у псевдо-Аполлодора - τρίπουν) - треногий представляет собой квази-омофон слова τρυπών - генетив множественного числа от τρύπα, что семантически связано с «дырой», «перфорацией», «прокалыванием» и, тем самым, перекликается с проколотыми в младенчестве ногами Эдипа. В символическом смысле у Эдипа не было детства, как у человека вообще: он изначально «треногий трагический герой» [16, c.38]. «Эдип не ползал на четвереньках [когда был младенцем] и не ходил на двух ногах [когда стал взрослым]» [17, c.126]. Эдип постоянно предстает перед нами как треногое существо - он не был ни четвероногим, ни двуногим, в отличие от существа с меняющимся числом ног в пророческой загадке Сфинги. Один сюжет. Предлагаемая здесь мною догадка состоит в том, что пророческий заряд, заложенный в загадке Сфинги, обнаруживается только в контексте общей инвариантной схемы сюжета, которая включает в себя как различные версии загадки, так и все основные версии полной истории жизни героя - от рождения до смерти. Металитературная перекличка между загадкой Сфинги и судьбой Эдипа не может быть выявлена в контексте версии мифа, изложенного только в трагедии Софокла «Царь Эдип», так как история жизни героя не досказана в ней до конца и прерывается уходом слепого, но ещё совсем не старого Эдипа в изгнание. В контексте инвариантной схемы мифа трагедию «Царь Эдип» необходимо рассматривать как единое целое с другой пьесой Софокла «Эдип в Колоне»: «Сличение «Эдипа в Колоне» с современным фольклором показывает, что «Царь Эдип» и «Эдип в Колоне» есть органическое целое, один сюжет, а не два сюжета» [18, c.295]. В этой связи нужно подчеркнуть, что «Софокл <…> не тот, кто только использует миф, литературно обрабатывает его, предлагая новые версии <…> Софокл выступает именно как создатель самого мифа, то есть тот, кто открыл … первоначальную схему <…> и тем самым способствовал конструированию инварианта этой схемы» [13, c.216]. Четвероногий Эдип. В начале пьесы «Эдип в Колоне» изгнанный их Фив Эдип появляется в сопровождении своей дочери Антигоны, которая в символическом смысле выступает в роли палки или посоха слепца: «Сама Антигона это и есть палка Эдипа. Здесь явная аллюзия на <…> образ дочерей - Антигоны и Исмены, выступающих в роли костылей своего престарелого отца» [19, c.66]. В греческом тексте костыли, функции которых несут в себе дочери, обозначены словом σκῆπτρα (двойственное число). В «Царе Эдипе» словом σκήπτρον (в единственном числе), как мы упоминали выше, обозначена дорожная палка молодого Эдипа, которой убивает своего отца: «σκήπτρῳ τυπεὶς ἐκ τῆσδε χειρὸς ὕπτιος» (Oedipus Tyrannus, 811) - «Я посохом его ударил в лоб» (Царь Эдип. Пер. Ф.Зелинского). Тем же словом обозначен и посох слепца, которым, согласно предсказанию Тиресия (σκήπτρῳ προδεικνὺς γαῖαν ἐμπορεύσεται - Oedipus Tyrannus, 456) ему суждено «испытывать свой путь». Наконец, тот же σκήπτρον - в значении жезла-скипетра служит метафорой его царской власти: «ὡς οὔτ' ἂν ὃς νῦν σκῆπτρα καὶ θρόνους ἔχει» (Oedipus at Colonus, 425) - он «скипетром владеет и престолом» (пер. С. Шервинского)[3].*** В пьесе «Эдип в Колоне» речь идёт сразу о двух костылях, в роли которых символически выступают обе дочери Эдипа - и Антигона, и Исмена: «οὔκουν ποτ᾽ ἐκ τούτοιν γε μὴ σκήπτροιν ἔτι» (Oedipus at Colonus, 848) - «Вот без обоих посохов своих / Остался ты» (пер. С. Шервинского), «ὦ σκῆπτρα φωτός» (Oedipus at Colonus, 1108) - «Два посоха моих!» (пер. С. Шервинского). Опираясь на двух своих дочерей, выступающих в роли костылей, Эдип, образно говоря, передвигается на четырех ногах: «Антигона и Исмена оказываются в функции [двух] костылей Эдипа [20, c.181]. Фигура Эдипа на «двух костылях» перекликается с иносказательным образом «четвероногого» существа в загадке Сфинги. Двуногий Эдип. В конце жизни Эдип чудесным образом прозревает и отказывается от костылей: «Антигона перестает играть роль костыля <…> когда ее слепой отец вновь обретает зрение» [20, c.181]. Эдип сам становится проводником для других: «Идти пора, не вправе медлить мы. / Вы, дети, следуйте за мной. Доныне / Вы темный путь указывали мне; / Теперь же я вам проводник чудесный. / Идите, не касайтесь; дайте мне / Тот холм священный самому найти …» (Софокл. Эдип в Колоне, 1541 - 46. Пер. Ф. Зелинского). Символическим проводником (πομπός) Эдипа теперь становятся Гермес (Ἑρμῆς) с богиней царства мертвых (Персефоной): «Ἑρμῆς ὁ πομπὸς ἥ τε νερτέρα θεός» (Oedipus at Colonus, 1548) - «Меня ведет Гермес - / Водитель душ - с богиней преисподних» (пер. С. Шервинского). Эдип впервые в своей жизни самостоятельно идёт на своих двух ногах: «Неожиданно обретая зрение, <…> он твердо и уверенно <…> ведёт своих бывших поводырей <…> к месту своей смерти» [21, c.12]. Об этом мы узнаем из рассказа Вестника: «ἔξοισθ', ὑφηγητῆρος οὐδενὸς φίλων» (Oedipus at Colonus, 1588) - «Ты видел сам, как он ушел отсюда:/ Без помощи участливой руки - / Нет, сам ведя нас, проводник бесстрашный (Софокл. Эдип в Колоне, 1587 - 89. Пер. Ф. Зелинского). Передвижение Эдипа на двух ногах в самом конце жизни в контексте единого сюжета ускользало от внимания исследователей, так как пьеса «Эдип в Колоне» обычно не рассматривается как неотъемлемая составная часть инвариантной сюжетной схемы, включающей загадку Сфинги. Так, крупнейший специалист по древнегреческой трагедии Чарлз Сегал заключает: «Oedipus has, possibly, never gone on two feet at all» [8, c.215] - «Эдип, возможно, никогда не ходил на двух ногах» (пер. В.П.), делая, правда, при этом оговорку - «возможно». Между тем без двуногого Эдипа нарушается сюжетная конструкция, в основе которой лежит перекличка образа главного героя с иносказательным образом двуногого существа в загадке. Самостоятельное передвижение Эдипа на двух ногах - без посоха и поводырей - знаменует актуализацию его имени Οἰδίπους, созвучного с δίπους, что значит двуногий. Имя Эдип означает не только «пухлоногий», но может быть истолковано и как «знающий» (oida - я знаю), а также как «двуногий» (oi-dipous). В имени героя, которое перекликается с темой ног (пухлоногий) и темой знания (oida) заключена скрытая аллюзия на события, которые происходят в его жизни. Стрела времени. У существа, о котором идёт речь в загадке Сфинги, меняется число ног, то есть телесный облик, по ходу движения времени, направленного от прошлого к будущему. Ход времени в жизни Эдипа обращен вспять: «В «Царе Эдипе» события развиваются перед зрителем из конца <…> Изложение событий ведется не в хронологическом порядке <…> Не пророчество определяет собой конец, а наоборот» [19, c.262 - 263]. Имеет место и символическая инверсия пространственно-временных координат. Не зная, что Полиб и Меропа его приемные родители, Эдип бежит из Коринфа в Фивы. Он думает, что бежит от своего предсказанного оракулом будущего. На самом же деле он бежит навстречу своему будущему - и не только в прямом смысле (когда сбывается предсказание об убийстве отца и браке с собственной матерью), но и в метафорическом, когда он встречается с прорицателем Тиресием, слепым стариком, опирающимся на посох, образ которого предвещает будущее состояние самого Эдипа. В символическом смысле жизненный путь Эдипа пролегает не по направлению от прошлого к будущему, как у человека вообще, а от предсказанного будущего (убийство отца и брак с матерью) к прошлому, топографически воплощенному в горе Киферон, где Эдип начал свою жизнь и куда он намерен вернуться в конце, чтобы умереть: «οὑμὸς Κιθαιρὼν οὗτος, ὃν μήτηρ τέ μοι πατήρ τ᾿ἐθ έσθην ζῶντε κύριον τάφον» (Oedipus Tyrannus, 1452 - 53) - «Отправь / Меня в пустыню, где главу возвысил / Мой Киферон. Законною могилой / Он от отца и матери мне дан» (Царь Эдип. Пер. Ф. Зелинского). На последней, третьей стадии своей жизни Эдип хочет вернуться к месту, где началась его жизнь, то есть в свое прошлое. Путь жизни Эдипа - не прямая линия от прошлого к будущему, а движение по кругу от Киферона до Киферона. Если стрела времени в жизни человека вообще в символическом смысле летит по направлению от детства к старости, то в жизни Эдипа - от старости к детству. Герой проходит метаморфозу не от четвероногого существа к треногому, а от треногого - к двуногому. Эдип передвигается на трех ногах, когда он ребенок, и на четырех ногах, когда он старик, опирающийся на своих дочерей, которые выступают в роли его костылей. Последовательность телесных изменений Эдипа (символическая численность ног) по мере движения времени перевернута по отношению к последовательности телесных изменений в жизни человека вообще, который передвигается на четырех ногах, когда он ребенок, и на трех ногах, когда он старик. Будучи ребенком, Эдип передвигается как старик - на трех ногах, а будучи стариком, Эдип передвигается на четырех ногах, - как ребенок. Пространственно-временная инверсия, связанная с «развитием событий из конца» и перемещением героя в прошлое, которое топографически воплощено в горе Киферон, отражает и антропологическую инверсию стадий развития в жизни Эдипа. В то время как для обыкновенного человека в возрасте расцвета, то есть в середине жизни, старость, когда нужна опора на третью ногу, - это будущее, то есть конец жизни, для Эдипа старость - не будущее, а настоящее, так как он ходит, опираясь на палку - на трех ногах - в возрасте расцвета, в середине жизни. В то время как для обыкновенного человека передвижение на двух ногах - это середина жизни, для Эдипа это только будущее, то есть конец жизни, когда он чудесным образом вновь обретает зрение[4].**** Справа налево. Вернемся к вопросу о пророчестве или скрытом предсказании (μαντεῖος), которое должно быть заключено в загадке Сфинги. Загадка лишь упомянута в пьесе «Царь Эдип», но содержание ее не передано. В контексте общей инвариантной схемы мифа, в которой легенда о загадке Сфинги переплетена с историей Эдипа в единый литературный сюжет, важнейшее место занимает самая ранняя версия загадки, написанная в форме гекзаметра. Речь идёт о каноническом тексте Асклепиада из Трагила, созданном в IV веке до н.э., то есть спустя столетие после постановки трагедии Софокла (429 - 425 гг. до н.э.). Формулу загадки, переданную Асклепиадом, процитировал Афиней [22, с.119] в «Пире мудрецов» (II или III в. н.э.): ἔστι δίπουν ἐπὶ γῆς καὶ τετράπον, οὗ μία φωνή, καὶ τρίπον, ἀλλάσσει δὲ φύσιν μόνον ὅσσ' ἐπὶ γαῖαν ἑρπετὰ γίνονται καὶ ἀν' αἰθέρα καὶ κατὰ πόντον ἀλλ' ὁπόταν πλείστοισιν ἐρειδόμενον ποσὶ βαίνῃ ἔνθα τάχος γυίοισιν ἀφαυρότατον πέλει αὑτοῦ [23, с.186 - 187 ]. Приведу перевод выделенных мною ключевых слов загадки: δίπουν - двуногий, τετράπον - четвероногий, τρίπον - треногий, φωνή - голос, ἀλλάσσει - менять, изменять, φύσιν - существо (в аккузативе, номинатив φύσις), πλείστοισιν - больше всего, ποσὶ - ноги, τάχος - быстрота, скорость, ἀφαυρότατον - (от αφαυρος - слабый, бессильный). Вот один из русских переводов загадки Сфинги в изложении Асклепиада: «Есть существо на земле: и двуногим, и четвероногим Может являться оно, и треногим, храня свое имя Нет ему равного в этом во всех животворных стихиях. Все же заметь: чем больше опор его тело находит, Тем в его собственных членах слабее движения сила» [24, с.186]. Последовательность перечисления телесных состояний существа - δίπουν, τετράπον, τρίπον в загадке отражает нумерологическую последовательность изменения числа ног загадочного существа, выраженную числовым рядом 2, 4, 3. В отличие от существа с меняющимся числом ног, которое становится двуногим, четвероногим и треногим (последовательность изменений в канонической формуле загадки Асклепиада), Эдип на протяжении своей жизни претерпевает символическое изменение численности ног, но в обратной по отношению к данной в загадке последовательности - 3, 4, 2: сначала он предстаёт треногим (стреноженный младенец, молодой мужчина с дорожной палкой и слепец с посохом), потом - в «Эдипе в Колоне» - четвероногим (опираясь на дочерей, которые в символическом смысле выступают в роли двух костылей) и, наконец, двуногим, когда уверенно идёт навстречу смерти без помощи поводырей. Тем самым скрытое пророчество / предсказание, заключенное в загадке Сфинги о существе с меняющимся числом ног, сбывается в жизни Эдипа в инверсированной форме - если прочитать числовой ряд, отраженный в загадке (2, 4, 3) справа налево. Мотив чтения числового и буквенного ряда (буквы имели в древнегреческом числовые значения) справа налево восходит к раннему изображению сюжета об Эдипе на древнегреческом сосуде (500 - 450 г. до н.э.), где Сфинга сидит на колонне перед Эдипом, опирающимся на палку. На картине помещено слово OIΔIΠOΔEΣ (Эдип), написанное обычным образом слева направо, а вот начертанные рядом буквы KAI TPI, которые можно прочитать как καὶ τρίπον, то есть треногий, написаны справа налево - IPT IAK [22, c.124]. Архаический способ письма, основанный на чередовании направления строк, называется бустрофедон. Эдип и человек. В загадке Сфинги имеется неочевидное дополнительное условие, в основе которого лежит инверсия неравенств, выражающая тему «изменения числа ног»: «больше-меньше» / «медленнее-быстрее / слабее-сильнее». Чем больше (πλείστοισιν - превосходная степень, наибольшее) число ног, тем медленнее (меньше скорость - τάχος) и слабее (αφαυρος) загадочное существо, что подразумевает обратную смысловую перестановку: чем меньше число ног, тем оно быстрее и сильнее. В то время как у человека вообще телесное изменение происходит последовательно от слабого состояния - на наибольшем числе ног (четыре) к сильному состоянию с наименьшим числом ног (две), а затем к «промежуточному» слабому состоянию (три ноги), то в жизни Эдипа эти изменения происходят в обратном порядке - от «промежуточного» слабого состояния на трех ногах (младенчество и зрелый возраст) к слабому состоянию на четырех ногах (дочери в роли костылей) и в финале, перед смертью, к сильному состоянию на двух ногах. Обнаруживается металитературная перекличка между дополнительным условием загадки и событиями в жизни Эдипа. Предположение о том, что Эдип дал неправильный ответ на загадку, относится к логико-философскому дискурсу и лежит за пределами литературоведческого разбора. В случае неправильного ответа Эдип по всем законам поэтики должен был погибнуть, ведь Сфинга «убила <...> многих людей, поскольку они не смогли разгадать загадку» [1, c.85]. Погибает же, как известно, Сфинга, что свидетельствует о правильности разгадки, данной Эдипом: человек. При этом «Эдип исключает себя из общего понятия о человеке. <...> В то время, когда обычные дети ползают на четырех конечностях, он со связанными ногами, передвигается на трех; а в то время, когда здоровые взрослые люди уверенно ходят на своих двух ногах, ему, дабы не упасть, нужна трость для опоры при ходьбе. Вечно треногий, Эдип не подвержен ходу времени, что отличает его от обычного человека» [25, c.57 - 58]. В основе инвариантной схемы сюжета лежит символическое противопоставление между Эдипом и человеком вообще, иносказательный образ которого заключён в загадке. Нумерология. Реконструкция индоевропейских корней загадки Сфинги выявила константные элементы сюжета об Эдипе: «Это касается, во-первых, «ноги» как доминанты - основного образа <...> проходящего через весь текст загадки и мифа, во-вторых - нумерологии, отраженной в последовательности чисел (1-2-3-4 с чтением в обратном порядке от больших четных чисел к нечетным 4-2-3-1). Загадка <...> основана на обыгрывании индоевропейского противопоставления «двуногих» (*dwi-pod-) - людей и «четвероногих» (*kw etur-pod-) домашних животных [26, c.91 - 92]. Заметим, что последовательность изменения числа ног в разных версиях загадки разная. В некоторых версиях вообще упомянуто только 2 и 4 ноги, что, видимо, отражает наиболее архаичную формулу загадки, заключающей в себе противопоставление человека и животного. Беременная женщина. Индоевропейским прототипом загадки Сфинги является загадка о беременном животном (например, загадка царя Нумы о жертвоприношении восьминогой стельной коровы с эмбрионом внутри нее [26, c. 92]) - четыре ноги коровы на земле, четыре другие - внутри у эмбриона. Мотив жертвоприношения «стельной коровы» непосредственно связан с мифами Фиванского цикла, так как город Фивы был заложен Кадмом в том месте, где возлегла стельная корова. Загадка Сфинги допускает альтернативное прочтение ее как варианта древнейшей загадки о беременной корове с заменой животного на человека, то есть коровы на беременную женщину, что впервые обнаружили Шульце и Порциг: «Перед нами загадка о беременной женщине, которая широко распространена во множестве вариантов, в большинстве случаев в виде загадки о беременном животном» [26, c. 92], [27, c. 640], [28, c. 238]. Суть состоит в том, «четвероногое» существо - это беременная женщина, две ноги которой находятся на земле, а две другие ноги - плода (fetus) - земли не касаются [26, c. 92]. Выскажу здесь свою догадку, что альтернативное прочтение загадки Сфинги как загадки о беременной женщине в неявном виде содержится в ответе Эдипа в изложении псевдо-Аполлодора: «γὰρ τετράπουν βρέφος ὄντα τοῖς τέτταρσιν» (Apollodorus 3, 5, 8). Говоря о «четвероногом» существе, Эдип употребляет слово βρέφος, которое обозначает не только ребенка, младенца, но и плод (fetus), находящийся в чреве матери. Это выглядит даже более логично: две ноги женщины на земле и две ноги плода внутри. Иначе получается натяжка, так как приходится считать ногами две руки ползающего на четвереньках ребенка. Употребленное же Эдипом в ответе слово ἄνθρωπον (человек) может относиться и к женщине. Уравнение с одним неизвестным. Хотя в версии мифа, изложенной Софоклом в «Царе Эдипе», отсутствует текст загадки Сфинги, мотив нумерологии образуют магистральный символический план, пронизывающий всю пьесу. Так, например, Эдип надеется, что он не виновен в убийстве отца, ведь согласно показаниям свидетеля Лаий был убит не одним человеком, а несколькими людьми: «λῃστὰς ἔφασκες αὐτὸν ἄνδρας ἐννέπειν / ὥς νιν κατακτείνειαν. εἰ μὲν οὖν ἔτι / λέξει τὸν αὐτὸν ἀριθμόν, οὐκ ἐγὼ 'κτανον: / οὐ γὰρ γένοιτ᾽ ἂν εἷς γε τοῖς πολλοῖς ἴσος» (Oedipus Tyrannus, 843 - 845) - «Ведь от разбойников погиб твой муж, - / От многих, значит. Коль и ныне то же / Покажет он, - убил его не я: / Один прохожий ведь не равен многим» (Царь Эдип, 843 - 46, пер. Ф. Зелинского) - в греческом тексте употреблены слова ἀριθμός - число и ίσος - равный. Перед нами почти уравнение с одним неизвестным: «один не равен многим, чему равен Эдип?». По ходу сюжета выясняется, что Эдип (один) все-таки равен многим: он одновременно и сын и муж своей матери, и отец и брат своим детям, что, образно говоря, делает его не-человеком, в символическом смысле животным, противопоставленным обобщенному человеку.

About the authors

Vladimir I. Pimonov

GITR Film & Television School

Email: ivpet65@mail.ru
Ph.D in Philology (Denmark), Professor emeritus (Daniya) Moscow, Russia

References

Supplementary files