THE RIDDLE OF THE SPHINX IN THE OEDIPUS MYTH: THE HORSE MOTIF AS A FORESHADOWING OF THE HERO'S FATE

Full Text

Загадка Сфинги. Речь пойдет о знаменитой загадке Сфинги, заданной Эдипу. Наиболее известный вариант этой загадки изложен в «Мифологической библиотеке» Аполлодора: «Какое существо, имея один и тот же голос, становится поочередно четырехногим, двуногим и трехногим?» [1, с.83] - «τί ἐστιν ὃ μίαν ἔχον φωνὴν τετράπουν καὶ δίπουν καὶ τρίπουν γίνεται <…>» [2, с.348]. Эдип отвечает, что загадка Сфинги касается человека, «ибо в детстве он ползает на четырех конечностях, когда становится взрослым, он ходит на двух ногах, а в старости он берет в качестве третьей опоры палку» [1, с.83]: «Οἰδίπους δὲ ἀκούσας ἔλυσεν, εἰπὼν τὸ αἴνιγμα τὸ ὑπὸ τῆς Σφιγγὸς λεγόμενον ἄνθρωπον εἶναι·γίνεσθαι γὰρ τετράπουν βρέφος ὄντα τοῖς τέτταρσιν ὀχούμενον κώλοις, τελειούμενον δὲ δίπουν, γηρῶντα δὲ τρίτην προσλαμβάνειν βάσιν τὸ βάκτρον» [2, с. 348]. Загадочное «четвероногое» [существо] обычно трактуют как иносказательный образ Эдипа-младенца (или любого новорожденного ребенка), ползающего на четвереньках. Между тем широкий спектр значений ключевых слов в ответе Эдипа на загадку: τετράπουν (четвероногий - употребляется при описании «животного», например, «лошади»), ὀχούμενον (едущий, например, верхом, несомый, транспортируемый) и βρέφος - bréphos (ребенок, а также жеребенок, эмбрион лошади), допускает предлагаемое в этой статье нестандартное, альтернативное прочтение загадки, а именно, что в образе «четвероногого» [существа] завуалирован мотив «четвероногого» животного - лошади. Мотив лошади оказывается скрытым предвестием важнейших событий в финале: передвижения Эдипа на «четырех ногах» (символическая «четвероногость» героя) и смерти Эдипа в «стране лошадей» Колоне. Предвестия. Содержание загадки и ответ на нее не переданы в пьесе Софокла «Царь Эдип». Между тем в тексте Сфинга обозначена словами «пророчица» - μάντις (390) и «прорицательница» - χρησμῳδός (1200). Это свидетельствует о том, что «загадка Сфинги - не просто загадка, а пророчество» [3, c.34 - 35]1. На пророческую сущность загадки указывают и слова Эдипа: «А ведь решить ту мудрую загадку / Способен был не первый встречный ум - / Тут было место ведовской науке!» (Царь Эдип. Пер. Ф.Зелинского) - «καίτοι τό γ᾽ αἴνιγμ᾽ οὐχὶ τοὐπιόντος ἦν ἀνδρὸς διειπεῖν, ἀλλὰ μαντείας ἔδει» (393-394). Иначе говоря, для решения этой загадки (αἴνιγμ) нужно обладать «провидческой силой» - μαντείας, то есть, способностью увидеть в загадке предвестие будущих событий. Предвестия (англ. foreshadowing), искусно вплетенные в ткань художественного произведения, играют важнейшую роль в композиционной подготовке как промежуточных перипетий сюжета, так и его финальной развязки [см. 4, с. 207], [5, с.247 - 260]. Подлинный смысл предвестия раскрывается в тот момент, когда будущее, зашифрованное в нем в иносказательной форме, актуализируется, воплощаясь в настоящем [6, с.42], другими словами - когда иносказание, то есть, сказанное в переносном смысле, сбывается в прямом смысле. Так, образ слепого прорицателя Тиресия, обладающего даром «видеть» будущее, служит предвестием слепоты Эдипа, который из «слепого» в переносном смысле, то есть «не видящего», «не знающего» правды о себе, становится слепым в прямом смысле и одновременно, как и Тиресий, - «видящим» в переносном смысле. Семантика «говорящего» имени Οιδιπους (οἰδέω - распухать + πούς - нога = пухлоногий) дает основания предположить, что иносказательный образ существа с меняющимся числом ног в пророческой загадке заключает в себе предвестие, связанное с ногами Эдипа. А именно, предвестие того, что в реальной жизни Эдипу предстоит поочередно побывать «четверо-ногим», «двуногим» и «треногим». Представляется важным показать, что это предвестие («многоногость» Эдипа и его превращение поочередно в «треногого», «четвероногого» и «двуногого») осуществляется лишь в рамках расширенной схемы сюжета, каркасом которой служит мифологема Посейдона - бога лошадей. Верхом на лошади. Присмотримся к фрагменту загадки Сфинги, в котором говорится о четвероногом [существе]: «τί ἐστιν ὃ μίαν ἔχον φωνὴν τετράπουν <...> » (Apollodorus 3.5.8) - «Кто, имея один голос, есть четвероногий <...> » (пер. ВП), а также к ответу Эдипа: «τετράπουν βρέφος ὄντα τοῖς τέτταρσιν ὀχούμενον κώλοις <...>» (Apollodorus 3.5.8) - «четвероногий βρέφος <...> «едущий» (ὀχούμενον) на четырех конечностях <...>» (пер. ВП). Употребленное Эдипом (в тексте Аполлодора) слово ὀχούμενον - это причастная форма (imperfektiv medium participium neutrum) глагола ὀχέω [ocheo] (ехать верхом, парить, плыть, нести, переносить, сажать или везти верхом)2 в медиальном залоге - ὀχοῦμαι (медиальный или средний залог выражает действие, которое направлено на субъект и иногда производится им самим). В этой связи слово ὀχούμενον включает такие компоненты значений, как «едущий», «катаемый», «перевозимый», «транспорти-руемый», «позволяющий себя везти» или «перемещаемый» с помощью каких-либо средств, «перевозимый на чем-то или ком-то», например, на корабле или на спине лошади. Тем самым «четыре конечности» (τέτταρσιν κώλοις) приобретают значение автономного, самостоятельного существа, отдельного от того, кто на них «передвигается» или кого на них «перевозят». Иначе говоря, речь идет не об одном существе, которое передвигается на четырех конечностях, а о соединении двух существ, одно их которых перевозится другим, имеющим четыре конечности. В результате этого символического соединения возникает образ человека, сидящего верхом на лошади - конного всадника, который ассоциируется с кентавром, двусоставным существом с человеческой головой и телом и лапами животного - как Сфинга. В фольклоре загадки о существе со многими ногами встречаются в форме загадки о всаднике и лошади или же в виде соединения двух последних:3 «Шесть ног, две головы, один хвост. Что это? Ответ: Всадник на лошади». Или «Не животное, но на четырех ногах. Ответ: Человек на лошади». Употребленное Эдипом причастие ὀχούμενον фонетически перекликается со словом ὀχώμενον, причастной формой совершенно другого глагола ὀχάομαι [okhaomaj], который может иметь значения «прыгать», «скакать» [7], связанные с движением лошади. В античных источниках слово ὀχούμενον, прозвучавшее в ответе на загадку Сфинги, встречается при описании движения лошадей. Например, у того же Аполлодора в «Эпитоме», где речь идет о движении запряженной лошадьми колеснице Ипполита: «Когда Ипполит ехал на колеснице (ἅρματος) и проезжал вдоль морского берега ...» - [1, c. 120] - «ἐπὶ τοῦ ἅρματος καὶ παρὰ τῆι θαλάσσηι ὀχουμένου» (Apollod. Epit. E.1.19). Как в самой загадке Сфинги, так и в ответе на нее Эдипа употреблено слово τετράπουν (от τέσσαρες - четыре + πούς - нога), что означает «четвероногий». Это слово служит для обозначения как неодушевленных предметов (например, стола или иной конструкции на четырех опорах), так и одушевленных, например, животного, передвигающегося на четырех конечностях, в частности, лошади [8, с. 5074]4 или кентавра (ср. τετραβάμων о Сфинге в «Финикиянках» Еврипида, 808). Примечательно, что у Геродота слово τετράπουν встречается при описании гиппопотама (οἱ δὲ ἵπποι οἱ ποτάμιοι <...> τετράπουν ἐστί - Herod. IV, 71), которого называли «водяной лошадью» (hippos означает «лошадь»). Полисемия. В иносказательном образе τετράπουν (четвероногого) Эдип угадывает существо, которое он обозначает словом βρέφος [bréphos]5. При толковании слова βρέφος в контексте загадки Сфинги обычно принимают во внимание только одно его значение: младенец, новорожденный ребенок или находящийся в чреве матери плод человека - foetus (например, в Евангелии от Луки, где речь идёт о младенце во чреве: εσκίρτησεν τὸ βρέφος εν τῆ κοιλία αυτης - Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее. 1:41); Между тем слово βρέφος имеет и другие значения: эмбрион животного, например, лошади в утробе кобылы или детеныш животного, как правило, жеребенок / жеребец - žrěbę [9, с. 273]. Этимологически слово βρέφος восходит в протоиндоевропейскому g(w)reb(h) (чрево), среди производных от которого церковнославянское жрѣбѧ (žrěbę). Русское слово жеребец / жеребенок «родственно греч. βρέφος ср.р. "плод, <...> детеныш", возможно, др.-инд. garbhas" <...> плод во чреве» [10, с. 48]. Эмбрион. Слово βρέφος в значении эмбрион лошади в утробе беременной кобылы употреблено в «Илиаде» Гомера: «ἑξέτε ἀδμήτην βρέφος ἡμίονον κυέουσαν» (Ἰλιάς 23, 266) - «кобылица <...> в недрах носящая меска» (пер. Н. Гнедича). Словосочетание βρέφος ἡμίονον переведено как «меск» - детеныш мула, гибридное животное, результат скрещивания осла с кобылой. В «Истории» Геродота слово βρέφος в значении «лошадь - новорожденный жеребенок» играет ключевую роль в скрытом предвестии падения Вавилона: «Ζώπυρος εἶδε τὸ βρέφος» (3.153.1) [11, с. 186]. Следует привести весь фрагмент в русском переводе: «Зопиру явилось диковинное знамение. Одна из его вьючных лошачьих ожеребилась. Когда Зопиру сообщили об этом, он сначала не хотел верить, но когда сам увидел жеребенка, запретил всем видевшим говорить об этом и стал обдумывать [предвестие]. Он думал о предсказании вавилонянина, <...> что город будет взят, когда лошачихи ожеребятся. <...> по этому предсказанию город должен пасть: ведь вавилонянин изрек свое предсказание по внушению божества, а у него <...> ожеребилась лошачиха» [12, с. 168 - 169]. В греческом тексте речь идет о гибриде осла и кобылицы, то есть о беременной самке мула (ἡμίονος), которая не дает потомства. Именно поэтому предсказание о том, что «город будет взят, когда лошачиха ожеребится» и на свет появится βρέφος, выглядело несбыточным. Троянский конь. Мотивный комплекс «беременность - четвероногое [животное] - лошадь», лежащий в основе скрытого предвестия, обнаруживается в легенде о Троянском коне: «νῦν γὰρ μέλος ἐς Τροίαν ἰαχήσω, τετραβάμονος (четвероногий / передвигающийся на четырех ногах) ὡς ὑπ᾽ ἀπήνας (четырехколесная повозка, колесница). Ἀργείων ὀλόμαν τάλαινα δοριάλωτος, ὅτ᾽ ἔλιπον ἵππον (лошадь, конь) οὐράνια» [13, с. 516-518] - «О Трое мелос мой / Будет рыдать / Как от повозки четвероступной, я / Горько погибла в горькой неволе, / Когда коня нам греки оставили» (Еврипид. Троянки. Перевод И. Анненского). Образное толкование Макробиуса гласит, что четвероногое животное Троянский конь (Trojanus equus) - это беременная лошадь, носящая в своем чреве греческих воинов [14, с. 127]. Беременное животное. Сравнительные исследования загадок показывают, что загадка Сфинги представляет собой разновидность древней загадки о беременном животном: «Перед нами загадка о беременной женщине, которая широко распространена во множестве вариантов, в большинстве случаев в виде загадки о беременном животном» [15 c. 92], [16,c. 640], [17, c. 238]6. В свете этого обстоятельства толкование слова βρέφος в значении эмбрион лошади или жеребенок - особенно в сочетании со словом τετράπουν (четвероногое), относящимся к животному, выглядит логичнее, чем традиционная его интерпретация в значении младенец, ибо тогда приходится считать ногами две руки ребенка (ср. у Аристотеля в «Метафизике»: человек «двуногий», а лошадь - «четвероногое» [животное]: οἷον ποιόν τι ἄνθρωπος ζῷον ὅτι δίπουν, ἵππος δὲ τετράπουν· - Metaphysics, V. xiv., ср. также платоновское определение человека: «двуногое бескрылое» существо - ἄπτερον). Эдип и лошадь. В многозначном слове βρέφος, которое, как мы видели, употребляется в значении «эмбрион в утробе кобылы» или «жеребенок», отчетливо проступает прообраз лошади. Тем самым, сквозь слово βρέφος в ответе Эдипа на загадку в сочетании с τετράπουν - «четвероногим» [животным] просвечивает закамуфлированный в загадке Сфинги мотив лошади. В «Финикиянках» Еврипида мать Эдипа Иокаста употребляет слово βρέφος в значении «зародыш» - «καὶ σπείρας βρέφος» (Euripides, Phoenissae, 23) [18, с. 17]7 - в отношении зачатого ею ребенка, что является редуцированной подачей образа Эдипа, предвестием его появления на свет. То обстоятельство, что Эдип, названный матерью словом βρέφος, сам употребляет его в отношении загадочного «четвероногого» животного, обнажает символическую перекличку между Эдипом и животным (лошадью). Эта связь находит опору в тексте Софокла, где Хор сообщает: «ὥρα νιν ἀελλάδων ἵππων σθεναρώτερον φυγᾷ πόδα νωμᾶν» (466-68). Речь идет о том, что ноги убийцы Лаия «сильнее ног быстроногих коней», то есть, в тексте присутствует косвенное сопоставление Эдипа с лошадью. Схема сюжета. Предвестие судьбы Эдипа, заключенное в загадке Сфинги, в частности, с помощью завуалированного мотива лошади, осуществляется в контексте общей схемы сюжета мифа, которая описывает полный круг жизни героя - от начала и до конца, от его рождения до его смерти. В этой связи трагедию Софокла «Царь Эдип», содержащую историю рождения Эдипа, необходимо рассматривать как единое целое с пьесой «Эдип в Колоне» [19, c. 295], в которой описана смерть Эдипа. Отправной точкой общей схемы сюжета об Эдипе на уровне композиции иногда считают событие, имевшее место еще до рождения Эдипа: когда Лаий похитил и растлил сына Пелопа8. Между тем хронологически этому предшествует более ранний эпизод: похищение Посейдоном самого Пелопа, когда тот был в юношеском возрасте. Параллелизм обеих историй подчеркивает общий мотив лошади: Лаий похищает сына Пелопа на своей колеснице: «Когда Лаий учил сына Пелопа Хрисиппа езде на колеснице, он влюбился в юношу и похитил его» [1, с. 81], [20, с. 961], а Посейдон похищает Пелопа на «золотых конях»: «На своих золотых конях / Он вознес тебя к Зевсу» - метафора «летающей колесницы» [21, с. 40 - 43]. Мифологема бога лошадей Посейдона оказывается внешним каркасом сюжета об Эдипе. С этой точки зрения расширенный сюжет мифа об Эдипе начинается не с похищения Лаием сына Пелопа, а гораздо раньше - с похищения Посейдоном самого Пелопа, то есть «с истории Посейдона в роли любовника юного Пелопа» [22, с. 177]. Заканчивается сюжет, то есть, собственно легенда об Эдипе, его смертью в Колоне, стране лошадей, находящейся под властью Посейдона. Иначе говоря, сюжет мифа об Эдипе начинается и заканчивается историей о Посейдоне Коннике, чей образ является манифестацией мотива лошади. Бог лошадей. Мотив лошади обозначен уже в первом стасиме «Эдипа в Колоне», где Колон назван «страной лошадей» или «землей гордых коней» (ἐΰιππος - Sophocles, Oedipus at Colonus, 711), прославленной «богом коней» (ἵππος - OC, 715) Посейдоном: «В землю гордых коней, мой гость, / Ты пришел, красоты отчизну дивной - / В край блестящий Колона < … > / И еще нам одну славу хранит наша отчизна; Бог могучий ее нам даровал - / Ею навек нас он прославил: / Он бог коней - <...>. / О Кронов сын! Тебе гремит / Хвалебный гимн - Посидон владыка! / Гнев коней укротил здесь ты впервые, / Вручив узду в помощь человеку»9. Легенда о Посейдоне неразрывно связана с образом лошади: «Благодаря лошадям Посейдона Пелоп одержал победу над Ойномаем; его же кони были запряжены в колесницу Идаса. В Афинах и аттическом деме Колоне Посейдон почитался как усмиритель лошадей (Посейдон δαμαίος), <...>; конные состязания происходили и на истмийских играх, учрежденных в честь Посейдона» [23, с. 660]. Постоянный эпитет Посейдона в пьесе Ἱππίου - «лошадиный» (Ποσειδῶνος Ἱππίου). В мифологическом представлении Посейдон сотворил Первую лошадь и был укротителем лошадей. Образ Poseidon Hippios соотносится с его соперницей Афиной, чей культ в Колоне также связан с постоянным «лошадиным» эпитетом: «Ποσειδῶνος Ἱππίου καὶ Ἀθηνᾶς Ἱππίας» - «Посейдон, бог лошадей и Афина, богиня лошадей» (пер. В.П.). Кавалерия. Мотивный комплекс, восходящий к мифу о Посейдоне-Коннике, включает в себя разнообразные манифестации лошади, а также такие сопутствующие образы, как колесница и кавалерия. Легенда о Посейдоне (Ποσειδῶνος Ἱππίου) в аттическом Колоне, основанном одноименным героем-всадником (ἱππότην Κολωνὸν - Лошадиный Колон), связана с воинами-всадниками (гиппеями) из афинской кавалерии (ἱππεῖς - hippeis), которая спасает похищенных Креонтом дочерей Эдипа (OC, 1059-1073)10. Пьеса изобилует рассеянными по разным уровням текста элементами, выражающими мотив лошади (см. «Эдип в Колоне» 54 - 55, 711 - 715, 887 - 900, 1491 - 1495, 1156 - 1159, 1059 - 1073) [24, с. 69 - 83]. Нарастая и варьируясь по ходу действия, сквозной мотив лошади предвещает и приближает развязку сюжета. Статуя всадника. Покинувший Фивы слепой Эдип после долгих странствий приходит в пригород Афин - Колон в сопровождении своей дочери Антигоны. В первой же сцене пьесы Софокла крупно подан мотив лошади: обращаясь к Эдипу, страж (ξένος), указывает на конную статую одноименного героя - «Колона наездника», употребляя указательное местоимение ὅδε (hóde), которое указывает на предмет, непосредственно находящийся перед кем-то: «τόνδ ἱππότην Κολωνὸν - Sophocles, Oedipus at Colonus, OC, 59): « <…> здесь Колон-наездник - Вот этот самый - пращуром слывет <…>»11. Герой Колона по имени Колон определен эпитетом hippotēs (ОС, 59), который может обозначать «всадника на колеснице, запряженной лошадьми», что указывает на связь как героя, так и места действия - Колона - с лошадьми [25, c. 503 - 504]. Слышится и символическая перекличка между двумя важнейшими событиями сюжета: встречей Эдипа со статуей Колона (всадника на колеснице) и его встречей за много лет до этого с Лаием, который едет на колеснице. Лошадиное имя. Все жители Колона носят имя местного культового героя Колона, что следует из ответа Стража на вопрос Эдипа: «ἦ γάρ τινες ναίουσι τούσδε τοὺς τόπους;» - «Так эту местность населяют люди?». Ξένος: «καὶ κάρτα,τοῦδε τοῦ θεοῦ γ᾽ἐπώνυμοι» - Страж: «Конечно, соименники Колона». Слово «ἐπώνυμοι» можно истолковать как «названный именем кого-то». В данном случае речь идет о «названных именем бога» - θεοῦ («бог», род. падеж от θεός), именно этим словом обозначен культовый герой - всадник Колон. Присвоение жителям Колона имени бога-героя (Лошадиного Колона) косвенно указывает на то, что и Эдип, получивший убежище в Колоне, как и все другие его жители, обретает то же «лошадиное» имя. Голос бога: Мотив конной статуи «героя-бога» Колона перекликается с эпизодом в финале, когда Эдипа перед смертью зовет голос бога: «Вдруг какой-то голос (φθέγμα) / К нему воззвал. Страх нас объял, по коже / Прошел мороз, и волосы внезапно / У оробевших дыбом поднялись. / А голос звал, протяжно, многократно: / "Эдип! Эдип! Тебя зову! Давно уж / Идти пора; не в меру медлишь ты". / Поняв, что бог его зовет <…> - ὁ δ᾽ὡς ἐπῄσθετ᾽ ἐκ θεοῦ καλούμενος <...>» (Эдип в Колоне, 1630). Звучит мотив «оживающей статуи»: статуя бога-всадника в символическом смысле «оживает», призывая Эдипа не медлить перед лицом смерти. Медный порог. Местность, в которую попадает слепой Эдип в сопровождении Антигоны, устами стража описана так: «место ж это, / Что простирается у ног твоих, / У нас зовется "медный (χαλκόπους) праг (порог, В.П.) земли": / Оплотом создан он Афинам нашим. / В соседстве - стогны; здесь Колон-наездник - / Вот этот самый - пращуром слывет» - «ὃν δ᾽ἐπιστείβεις τόπον χθονὸς καλεῖται τῆσδε χαλκόπους ὀδός, ἔρεισμ᾽ Ἀθηνῶν·οἱ δὲ πλησίοι γύαι τόνδ᾽ἱππότην Κολωνὸν εὔχονται σφίσιν» (Эдип в Колоне, 56 - 58). Двусоставное слово χαλκό-πους буквально означает «с ногами из бронзы», что фонетически перекликается с двусоставным именем Эдип - Οἰδί-πους. Речь идет об ὀδός, то есть «пороге» (между этим и тем миром), который Эдип, если переводить слово ἐπιστείβεις буквально, «подпирает ногами»12. Слово ὀδός этимологически восходит к протоиндоевропейскому *sed- (сидеть), связанному с санскритским sādas, спектр значений которого включает, в частности, «езду верхом», то есть, на лошади. Первая лошадь. Одно из указаний на тайное место в священной роще Эвменид, где умирает Эдип, обозначено в тексте Софокла словосочетанием Thorikios petros (ἀφ᾿ οὗ μέσος στὰς τοῦ τε Θορικίου πέτρου, ОС, 1595). Существительное πέτρος означает «камень», а прилагательное thorikios является производным от глагола thrōiskein (см. θρῴσκει - Эдип в Колоне, 718), который имеет значения «прыгать», «скакать» (в том числе о лошади), а также значение «извергать семя» [25, c. 503 - 504]. Первая лошадь Σκιρωνίτης (Skīrōnitēs) была рождена от семени бога лошадей Посейдона в афинском Колоне: «ἄλλοι δέ φασιν ὅτι περὶ τοὺς πέτρους τοῦ ἐν Ἀθήναις Κολωνοῦ καθευδήσας ἀπεσπέρμηνε καὶ ἵππος Σκύφιος ἐξῆλθεν, ὁ καὶ Σκιρωνίτης λεγόμενος» [26, c. 774] - «Другие говорят, что у скал афинского Колона он (Посейдон) заснул и изверг семя, и [из земли, принявшей его семя] вышел конь Скифий, также именуемый Скиронитом». Миф о Первой лошади связан с темой «скакания» и «сексуального облегчения» (семяизвержения) [27, c. 227]. Эдип умирает у камня Thorikios petros, название которого заключает в себе скрытую аллюзию на семяизвержение Посейдона, в результате которого родилась Первая лошадь. В контексте загадки об иносказательном «четвероногом» существе слово βρέφος (в значении «лошадь», «жеребенок»), символически связанное с Эдипом, является стержнем предвестия финала: смерти Эдипа в «стране лошадей», находящейся под властью Посейдона Конника, неподалеку от статуи всадника и того камня, у которого родилась Первая лошадь.13 Мотив лошади в начале сюжета об Эдипе, выраженный в образе Посейдона на колеснице, оказывается предвестием конца сюжета, когда Эдип умирает в стране Посейдона. Четвероногий Эдип. Эдип приходит в Колон в тот момент, когда он еще не очищен от скверны и не прощен богами за свое «двусоставное» преступление - отцеубийство и инцест, то есть в его собственном «двусоставном» образе пока преобладает «животная» часть. Еще до того, как выясняется, что он убил Лаия, Хор в пьесе «Царь Эдип» сравнивает убийцу, то есть Эдипа, с «четвероногим животным» - диким быком (ἰσόταυρος, 477), скрывающимся в глухом лесу (477-82). На фоне пронизывающего сюжет мотива лошади иносказательный образ «четвероногого» существа в загадке Сфинги перекликается с образом Эдипа. Между тем в «Эдипе в Колоне» прослеживается не только символическая перекличка между «четвероногим» [животным] и Эдипом, основанная на обозначении их обоих словом βρέφος (жеребенок, лошадь), но и сбывается предвестие, которое в загадке Сфинги выражено в иносказательной форме - в образе «четвероногого» существа. И действительно, в конце жизни Эдип в буквальном смысле передвигается на «четырех конечностях», опираясь на σκῆπτρα, то есть «палки, костыли, посохи» - именно так метафорически названы в пьесе две его дочери Антигона и Исмена: «οὔκουν ποτ᾽ ἐκ τούτοιν γε μὴ σκήπτροιν ἔτι» (Oedipus at Colonus, 848) - «Вот без обоих посохов своих / Остался ты» (пер. С. Шервинского). Эдип восклицает: «ὦ σκῆπτρα φωτός» (Oedipus at Colonus, 1108) - «Два посоха моих!» (пер. С. Шервинского). Предвестие, выраженное иносказательным образом «четвероногого» существа в загадке Сфинги, воплощается в образе Эдипа, опирающегося на своих дочерей, поскольку «Антигона и Исмена становятся «двумя костылями» Эдипа [28, с. 181]14. Треногий Эдип. Мотив лошади в сюжете об Эдипе связан не только с «четвероногостью», но и с темой «треногости». Стремясь избежать предсказания оракула о гибели от руки собственного сына, Лаий предпринимает попытку убить новорожденного Эдипа. Сковав младенцу «суставы (ἄρθρα) ножек (ποδοῖν)» с помощью πέδας (OT,1349), он бросил его умирать у горы Киферон: «рукой раба в пустыне бросил гор!» (Софокл. Царь Эдип. Пер. Ф.Зелинского). Слово πέδας (мн. ч. от πέδη) означает «кандалы», «цепи», «путы» или «ремни», как приспособление, которым стреноживали лошадей [29, c. 9]. Именно в таком значении это слово употреблено, например, в Илиаде «Гомера»: «ἔνθ᾽ἵππους ἔστησε Ποσειδάων ἐνοσίχθων 35 λύσας ἐξ ὀχέων, παρὰ δ᾽ἀμβρόσιον βάλεν εἶδαρ ἔδμεναι·ἀμφὶ δὲ ποσσὶ πέδας ἔβαλε χρυσείας,ἀρρήκτους ἀλύτους,ὄφρ᾽ ἔμπεδον αὖθι μένοιεν» - «Там коней удержал колебатель земли Посейдаон; / Там отрешив от ярма, амброзической бросив им пищи / В корм и на бурные ноги накинув им путы златые, несокрушимые цепи ...» (пер. Н. Гнедич). Слово πέδας содержит намек на «стреноженного» Эдипа, который, образно говоря, оказывается «треногим» с рождения.15 Перекликаясь с образом треногого существа в загадке, младенец с перевязанными в единое целое ногами вызывает ассоциацию со стреноженной лошадью. «Стреноженный» Лаием младенец, названный в пьесе словом θρέμμα (Царь Эдип, 1143), что означает «детеныш животного», был найден и спасен пастухом у горы Киферон, которая «вскормила его как мать» (τροφὸν καὶ ματέρ, 1091). В символическом смысле Эдип второй раз родился в «природной», «животной» среде. Хор называет загадку Сфинги «пророчеством бога»: τὰ τοῦ θεοῦ μαντεῖ’(ОТ, 406-7). Способность разгадать загадку зверя, каковым считается двусоставная Сфинга (голова женщины, тело льва), сродни дару «ясновидца», способного понимать язык животных, содержащий знание о будущем [30, с. 158-63]. В этой связи «способность Эдипа разгадать загадку напрямую связана с его умением понимать язык животных» [29, c. 13], что подчеркивает его сопричастность миру «животных». Отвечая на загадку о «треногом» существе, Эдип говорит о «человеке», который «в старости берет в качестве третьей опоры палку». Исследователи не раз обращали внимание на то, что «треногое» (τρίπουν) [существо] в загадке в иносказательной форме предвосхищает реальную «треногость» Эдипа: после потери зрения в результате самоослепления ему понадобится палка (σκῆπτρον) в качестве «третьей ноги» [31, c. 210], [32, c.31 - 32], [33, c. 21], [34, с. 71 - 78]16. Между тем в момент утраты зрения Эдип еще отнюдь не старик. В отличие от «человека вообще», он опирается на палку не в старости, а уже в молодом возрасте17. В свете этого факта его ответ об абстрактном «человеке» (ἄνθρωπον), увязывающий «треногость» со «старостью», не снимает вопрос о пророческом смысле загадки, повернутом к самому Эдипу. В индоевропейском прототипе загадки о существе с меняющимся числом ног вообще не было «треногого» существа: речь шла только о «двуногом» (человеке) и «четвероногом» (животном). Изначально загадка, которую Сфинга загадывает Эдипу, была «основана на обыгрывании индоевропейского противопостав-ления «двуногих» (*dwi-pod-) - людей и «четвероногих» (*kw etur-pod-) <...> животных» [15, c. 91 - 92]. Оппозиция «двуногий человек» - «четвероногое животное» в прототипе загадки корреспондирует с двойственной природой Эдипа, сочетающего в себе как «человеческое», так и «животное» начало. Это позволяет сопоставить его образ с образом Сфинги - «получеловека-полузверя». В противоположность «четвероногости», связанной с образом животного, «двуногость», отождествляется с человеком. Иносказательный образ «двуногого» (δίπουν) существа в загадке Сфинги традиционного трактуют как метафору человека, который, «когда становится взрослым, <…> ходит на двух ногах». Между тем, в исследовательской литературе высказывалось утверждение, что Эдип - «изначально трехногий трагический герой» [35, с. 38], который «не только не ползал на четвереньках [когда был младенцем], но и не ходил на двух ногах [когда стал взрослым]» [36, c. 126]. Автор классического труда по древнегреческой трагедии приходит к заключению, что «Эдип <...> никогда не ходил на двух ногах» - «Oedipus has <...> never gone on two feet at all» [37, c. 215]. Двуногий Эдип. Передвижение Эдипа на двух ногах не получило достаточного исследовательского внимания. Это обстоятельство, по-видимому, связано с тем, что «Эдип в Колоне» обычно не рассматривается в качестве неотъемлемой составной части единого сюжета мифа. Между тем, предвестие, заключенное в иносказательном образе «двуногого» существа в загадке, осуществляется только в контексте единого сюжета, когда в конце пьесы слепой и «четвероногий» Эдип (опирающийся на дочерей, выступающих в роли двух костылей) неожиданно превращается в «двуногого». Словно прозревая, он вдруг отказывается от поводырей и самостоятельно, уже сам в роли проводника (ἡγεμών), уверенно идет на двух ногах навстречу смерти: «Доныне / Вы темный путь указывали мне; / Теперь же я вам проводник чудесный» (Софокл. Эдип в Колоне, 1541 - 46. Пер. Ф. Зелинского), что подтверждает Вестник: «ἔξοισθ', ὑφηγητῆρος οὐδενὸς φίλων» (Oedipus at Colonus, 1588-1589) - «Ты видел сам, как он ушел отсюда:/ Без помощи участливой руки - / Нет, сам ведя нас, проводник бесстрашный (Софокл. Эдип в Колоне, 1587 - 89. Пер. Ф. Зелинского). Впервые в своей жизни Эдип самостоятельно идёт на своих двух ногах (становится «двуногим»): «Неожиданно <…> он твердо и уверенно <…> ведёт своих бывших поводырей <…> к месту своей смерти» [38, с. 12]. Тем самым сбывается предвестие, выраженное в иносказательном образе «двуногого» существа в загадке. «Двуногим» может быть только человек, в которого - сбрасывая с себя «животную» составляющую (отказываясь от двух «костылей», то есть, от образа «четвероногого»), Эдип «превращается» перед смертью. Его символическая метаморфоза ознаменована и актуализацией двусоставного имени Οἰ-δίπους, которое означает не только «пухлоногий» (с оттенком: уродливый, животный), но и созвучно с δίπους, (двуногий), то есть человек. Имя Οἰδί-πους, в котором заключена фонетическая игра на οἰδί - οἶδα (знать), может быть истолковано как «знающий», обладающий способностью «познать самого себя». Способность к самопознанию присуща только человеку. *Древнегреческий текст трагедий Софокла «Царь Эдип» и «Эдип в Колоне» цитируется по: Sophocles. Vol 1: Oedipus the King. Oedipus at Colonus. Antigone. With an English translation by F. Storr. The Loeb classical library, 20. F. Storr. London; New York. William Heinemann Ltd.; The Macmillan Company, 1912. **Русский перевод трагедий Софокла «Царь Эдип» и «Эдип в Колоне» цитируется по: Софокл. Драмы. В переводе Ф.Ф. Зелинского под ред. М.Л. Гаспарова и В.Н. Ярхо. Изд. подготовили М.Л. Гаспаров и В.Н. Ярхо. Серия «Литературные памятники». М., «Наука», 1990. При цитировании перевода С.В. Шервинского в скобках дается ссылка на фамилию переводчика. Автор выражает особую благодарность Адаму Шварцу (Саксо Институт, Копенгагенский университет) за его комментарии, подсказки и подробные разъяснения тонкостей древнегреческого текста, которые очень помогли в работе. Я также признателен профессору Дану Уитмену (Американский университет, Вашингтон) и Светлане Грачевой (Копенгаген) за помощь и полезные советы. Ответственность за любые возможные ошибки и неточности в статье лежит исключительно на авторе. 1- В этой связи не раз высказывалось мнение, что ответ на загадку «должен указывать не просто на абстрактного человека (ἄνθρωπον), а на вполне конкретного - самого Эдипа» - Rush Rehm, 2002. The Play of Space: Spatial Transformation in Greek Tragedy. Rush Rehm. Princeton University Press 2002, 448 p. P. 232. «Разгадывая загадку о существе с меняющимся числом ног <...> Эдип не понимает, что речь идет о нем самом» - The Oxford Handbook of Philosophy and Literature. Edited by Richard Eldridge. Oxford University Press, 2009. 536 p. P. 80. «Эдип - разгадыватель загадок Сфинкса. Иносказание делает из него существо, не умеющее найти разгадки своей судьбы» - Фрейденберг О.М. Образ и понятие // Миф и литература древности. М., Восточная лит-ра РАН, 1978. 800 с. C. 606. Эдип «отгадал неглавную загадку - о человеке вообще, но не отгадал <...> главную - не просто человек, а я сам, Эдип» - Топоров В.Н. О структуре «Царя Эдипа» Софокла // Славянское и балканское языкознание. Карпатско-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М., Наука, 1977. С. 256 - 258. 2- см. значения глагола ὀχέω в Liddel-Scott-Jones Lexicon, Oxford University Press, 1996: https://lsj.gr/wiki/ὀχέω 3- Иванов Вяч. Всев. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том.3. Структура индоевропейских загадок-кеннингов. М., Языки славянской культуры, 2004. 816 с. С. 92. 4- Мотив четвероногого животного занимает центральное место в мифах Фиванского цикла, включая легенду об основании города: Фивы был заложены прапрадедом Эдипа Кадмом в том месте, где возлегла четвероногая корова, как предсказано оракулом: «Χορός·Κάδμος ἔμολε τάνδε γᾶν Τύριος, ᾧ τετρασκελὴς μόσχος ἀδάματον πέσημα» (Euripides. Euripidis Fabulae, vol. 3. Clarendon Press, Oxford. 1913. P. 638-640) - «Кадм, сын Тирского царя, пришел в эту землю и перед ним упала четвероногая стельная корова» (пер. ВП). 5- В изложении Диодора (Diodorus 4.64.4) на месте слова βρέφος употреблено слово νήπιον (аккузатив от νήπιος) - «новорождённый ребёнок», что, вероятно, отражает более позднюю версию загадки. 6- Сравнительно-исторические исследования загадок, построенных на оппозиции «человек-животное», подтверждают гипотезу о индоевропейском прототипе загадки Сфинги как загадки о беременном животном. Образ беременного животного, связанный с четвероногостью (τετράπουν), восходит к культу жертвоприношения, что иллюстрирует, например, приводимая Овидием древнеримская загадка «о жертвоприношении восьминогой стельной коровы, заданная царю Нуме. Отгадка: беременная корова, чьи четыре ноги находятся на земле, а четыре другие ноги - у находящегося в утробе эмбриона» (Иванов Вяч. Всев. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том.3. Структура индоевропейских загадок-кеннингов. М., Языки славянской культуры, 2004. 816 с C. 92). Взаимосвязь загадки и беременного животного в мифе об Эдипе также отражена в одноименной пьесе Сенеки. На просьбу Эдипа решить загадку - угадать имя убийцы Лаия, дочь слепого прорицателя Тиресия, Манто, гадает по внутренностям принесенной в жертву беременной коровы с эмбрионом (conceptus) внутри (Seneca, Oedipus, 373). 7- Текст Иокасты в «Финикиянках» пронизан мотивом, связанным с лошадьми. Рассмотрим фрагменты ее рассказа в переводе В.Некляева (Вланеса): « <...> На золоченую всходящий колесницу, (δίφρος) // Взметающий огонь проворными конями, (ἵππος) // Пресветлый Гелиос <...>», «<...> Правитель Фив, прославленных конями εὔιππος) <...>», «Дитя табунщики (ἱπποβουκόλος) Полибиевы взяли» (Еврипид. Финикиянки. https:// www.stihi.ru/2017/04/29/1173 ). Прослеживается скрытая перекличка между родиной Эдипа - «прославленными конями» (εὔιππος) Фивами и «землей гордых коней» (ἐΰιππος) - и местом его смерти Колоном, «землей гордых коней» (ἐΰιππος). 8- Не выдержав позора, юный Хрисипп покончил с собой. В свете этой истории убийство Лаия, совершенное Эдипом, можно толковать с одной стороны, как месть вернувшегося с «того света» сына (ведь Лаий был уверен, что младенец, брошенный им умирать горы Киферон, давно мертв), а с другой, - как наказание за смерть сына Пелопа, которое Лаий принял от собственного сына. Миф об Ипполите, чье им означает «отвязанная лошадь» и который гибнет от лошадей, является инверсией мифа об Эдипе (не сын убивает отца, а отец - сына см. Edmund Leach, Levi-Strauss. In Michael Simpson, Univ. of Massachussets 1976. Gods and Heroes of the Greeks: The Library of Apollodorus, Notes P. 81]. 9- Подчеркнута также неразрывная связь между Колоном, символом которого выступает одноименный герой-всадник, и богом лошадей Посейдоном, на алтаре которого афинский царь Тесей совершает жертвоприношение (OC, 888-889). Жителей Колона Тесей разделяет на «конных» (ἱππότης - OC, 899), то есть всадников, и «пеших»: «<…> людей от алтаря, / Всех ратников и конных вмиг и пеших <…>». Употребленное в греческом тексте слово ἄνιππος (OC, 899) семантически также связано с «лошадью» и буквально значит «не имеющие лошади. 10- В описании их спасения упомянуты колесницы и быстроногие жеребцы: «Может быть, скачут верхом / На конях быстроногих, преследуя / Дерзких, иль во всю прыть / В колесницах несутся вдогонку» (перевод С.В. Шервинского). В греческом тексте употреблены слова πώλοισιν (мн. ч. от πῶλος - «жеребенок», родств. πουλί - «птица», отсюда ассоциация с «крылатым конем» и «крылатой колесницей» Посейдона) и ῥιμφαρμάτοις - эпитет, относящийся к колесницам. Мотив лошади, связанный с дочерью Эдипа, появляется в эпизоде приближения в Колону Имсены, сидящей верхом на этнейском жеребце - (Αἰτναίας ἐπὶ πώλου - OC, 312 - 313): «Там - женщина к нам близится; везет / Ее этнейский конь». 11- Образ загадочной конной статуи Колона перекликается с загадкой Сфинги, разновидность которой, как загадки о существе со многими ногами, известна в форме «загадки о всаднике и лошади или же в виде соединения двух последних» [15, c. 92]. 12- Слышна перекличка мотивов «Эдипа в Колоне»: камень - лошадь - («оживающая») статуя всадника - Колон - с мотивами «Медного всадника» Пушкина: камень (Петр) - лошадь («оживающая» статуя всадника) - Коломна. Кроме того, прослеживается образная параллель Петра на «медном коне» и Эдипа на «медном пороге». 13- В фольклоре лошадь (конь) представляет собой заупокойное животное. Подробнее о связи мотива коня со смертью героя см. Замогильный конь // В.Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. ИЛГ, Ленинград 1986. 366 с. С. 171 - 173. 14- В греческом тексте костыли, функции которых несут в себе дочери Эдипа, обозначены словом σκῆπτρα (двойственное число). В «Царе Эдипе» словом σκήπτρον (в единственном числе) обозначена дорожная палка молодого Эдипа, которой убивает ею своего отца: «σκήπτρῳ τυπεὶς ἐκ τῆσδε χειρὸς ὕπτιος» (Oedipus Tyrannus, 811) - «Я посохом его ударил в лоб» (Царь Эдип. Пер. Ф.Зелинского). Тем же словом обозначен и посох слепца, которым, согласно предсказанию Тиресия (σκήπτρῳ προδεικνὺς γαῖαν ἐμπορεύσεται - Oedipus Tyrannus, 456), Эдипу суждено «испытывать свой путь». Наконец, то же слово σκήπτρον - в значении жезла-скипетра - служит метафорой его царской власти: «ὡς οὔτ' ἂν ὃς νῦν σκῆπτρα καὶ θρόνους ἔχει» (Oedipus at Colonus, 425) - он «скипетром владеет и престолом» (пер. С. Шервинского). 15- В символическом смысле у Эдипа не было детства, как у человека «вообще»: он изначально «треногий трагический герой» - Marc Shell. Polio and Its Aftermath: The Paralysis of Culture. Harvard University Press. 1 edition (June 15, 2006), 336 p. P.38. 16- Лежащая в основе этого предвестия перекличка иносказательного образа «треногого» существа с Эдипом стала возможной в результате «добавления акта самоослепления Эдипа в послегомеровских изводах мифа, вероятно, для увязывания образа ослепшего героя с треногим существом в загадке: <...> теперь мы видим его опирающимся на палку, то есть на трех ногах, как и сказано с загадке» - Walter Kaufmann. The Riddle of Oedipus: Tragedy and Philosophy / Tragedy and Philosophy. Doubleday and Company 1968, 480 p. P. 210. 17- Уже в самом начале пьесы Софокла молодой Эдип «появляется перед фиванцами, опираясь на посох (σκῆπτρον)» - A. Samuel Kimball. The Infanticidal Logic of Evolution and Culture. Newark, University of Dalaware Press 2007. 363 p. P. 220. «Основной предмет реквизита, упомянутый в тексте: это палка Эдипа, на которую он опирается при ходьбе» - Peter Meineck, Paul Woodruff. Oedipus Tyrannos. Translated with Introduction and Notes by Peter Meineck, Paul Woodruff. Hackett Publishing Company Incorporated, USA 2000, 67 p. P. 17. Молодой Эдип опирается на ту же палку σκήπτρον, когда направляется из Коринфа в Фивы. По дороге он убивает этой же палкой (σκήπτρον) человека в колеснице, не зная, что это его отец: «σκήπτρῳ τυπεὶς ἐκ τῆσδε χειρὸς ὕπτιος» (Oedipus Tyrannus, 811) - «Я посохом его ударил в лоб» (Царь Пер. Ф. Зелинского). Тем же словом обозначен и посох слепца, которым, согласно предсказанию Тиресия (σκήπτρῳ προδεικνὺς γαῖαν ἐμπορεύσεται - Oedipus Tyrannus, 456) ему суждено «испытывать свой путь». Наконец, тот же σκήπτρον - в значении жезла-скипетра служит метафорой его царской власти: «ὡς οὔτ' ἂν ὃς νῦν σκῆπτρα καὶ θρόνους ἔχει» (Oedipus at Colonus, 425) - он «скипетром владеет и престолом» (пер. С. Шервинского).

About the authors

Vladimir I. Pimonov

GITR Film & Television School

Email: ivpet65@mail.ru
Ph.D in Philology (Denmark), professor emeritus Moscow, Russia

References

Supplementary files