"The Main Nerve of The Epoch": I.I. Garin about F.M. Dostoevsky

Full Text

Введение. В девяностые годы двадцатого столетия удалось приобрести подписное издание «Пророки и поэты» (семь томов малой серии). История вопроса. В содержании привлекли имена писателей, поэтов и ученых разных эпох. Обращение к ним даже в заголовках было нетрадиционным. Угадывались какие-то новые подходы и смысловые характеристики творчества каждого, новые, адекватные содержанию и мировидению автора, стиль и жанр. А имя автора И.И. Гарина тогда было автору данной статьи неизвестно.       

Методы исследования. Феномен Достоевского так же, как и феномен И.И. Гарина, уникален, неповторим и значим. Данный контекст изучения стал возможен с помощью культурфилософского и сравнительно-исторического подходов, а также культуротворческого и литературоведческого методов анализа.

Результаты исследования. Игорь Иванович Гарин, автор семи томов – кто же он? Философ? Литературовед или психолог? Религиовед, историк культуры или писатель? Оказывается, ученый-физик, доктор физико-математических наук, профессор И.И. Папиров (Гарин – литературный псевдоним), известный специалист в области реакторного и космического материаловедения, лауреат Государственной премии Украины, работает в Национальном научном центре Украины «Харьковский физико-технический институт».  И, тем не менее, все перечисленные направления его деятельности, отнюдь, не миф, а реальность. Он изучает космос и пишет монументальные работы о греческих философах, о творчестве Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, Н.А. Бердяева, А.И. Герцена, Вл. Соловьева и З. Фрейда. Проникает в мир этики и психологии, рассматривая «злодейство», «вражду», «вранье», «болезнь души». Он проектирует материалы для реакторов и в то же время размышляет о «главном нерве эпохи», о «трагедии гуманизма», о «времени и вечности» в романах Достоевского.

Остановимся на «Многоликом Достоевском» И.И. Гарина (т. 4, с. 6-414). Перед читателем открываются афористические фрагменты, «заряженные всей мощью человеческих эмоций, живым человеческим чувством» (Ю.М. Нагибин). И еще одна цитата Д.С. Мережковского, слова которой приводит сам И.И. Гарин: «В романах Достоевского есть места, в которых трудно решить… что это – искусство или наука. Здесь точность зрения и ясновидение творчества – вместе. Это новое соединение, которое предчувствовали величайшие художники и ученые и которому еще нет имени» [4, с. 339]. Сказано о Ф.М. Достоевском, но я в полной мере их можно отнести и к творчеству самого Гарина. Да, И.И. Гарин подтверждает подобное соединение в своих работах, и мы преклоняемся перед его талантом делать это мудро, точно и искусно.

«Многоликий» И.И. Гарин – заимствуем его же эпитет из названия работы о Ф.М. Достоевском. Да, действительно многоликий И.И. Гарин и совершенно удивительный в своем творчестве. Поражает его смелость и открытость в поисках не только проблем, идей, тематики, но и широта и глубина погружения в характеристики смыслов. Он человек ХХ века? И да, и нет. Он человек эпохи Возрождения, унаследовавший традиции греческой философии, и погрузившийся в энциклопедизм отечественных мыслителей ХIХ-ХХ вв. И поэтому, открыв книгу с любого абзаца, с любой страницы, мы уже оказываемся  во власти гариновского текста, от которого невозможно оторваться: он и мудрый, и интересный в своей простоте и энергичности, он открывает новые горизонты Ф.М. Достоевского, показывая  свое понимание писателя, задавая массу самых разных вопросов себе и читателю, «вынимая» из глубин сознания и души всю гамму человеческих чувств и переживаний. «Тайна личности, ее единственности, – говорит Н.А. Бердяев, – никому не понятна до конца. Личность человеческая более таинственна, чем мир.  Человек – микрокосм и заключает в себе все. Но актуализировано и оформлено в его личности лишь индивидуально-особенное» [3, с. 24]. Вот это «индивидуально-особенное» сегодня, в ХХI в., проявляется у И.И. Гарина настолько многогранно, что создает его собственный мир, который привлекает ученых разных направлений раскрытием не только новых граней своего собственного сознания, но  и глубины общечеловеческого.

Конечно, о Ф.М. Достоевском писали многие: литературоведы и писатели, философы, культурологи, психологи – перечислить всех невозможно. В этот «хор» авторов очень мощно вписался и И.И. Гарин. Назовем только некоторых.  Очень значимы работы М.М. Бахтина, в которых он открывает разные стороны самого писателя как личности, раскрывает его образную ткань в произведениях. «Особый интерес представляет методология исследования – глубокое проникновение в художественную архитектонику произведений, тонкость и точность стилистического анализа, всегда сопряженного с решением проблемы новаторства Ф.М. Достоевского», – цитируем аннотацию к книге Бахтина [1, с. 2].

«Космос Достоевского», - анализирует Г.Д.  Гачев, повествуя о «разрыве» писателя с природой, делая это не только весьма логично, но и очень энергетически и своеобразно, - никаких видов, сплошная невидаль (туман, ночь), никаких пространств наружных (пейзажей), – зато мир сил и энергий бродит в отрыве от масс. У него, как в динамике, сила и время – вот категории» [5, с. 227].

В.В. Розанов вскрывает «глубочайшую тайну души – ее сложность» [7, с. 290] именно на примерах интерпретации образов и мыслей Ф.М. Достоевского о духовном опыте людей, сумевших перетупить границу дозволенного, то есть познать и прочувствовать в своем роде «иной мир».

Понять драму истории, не раскрыв тайну человека, невозможно. В связи с этим оправдано и обосновано обращение к теме Великого Инквизитора и Розанова, и Бердяева, и др.: в ней «дана целая философия истории и сокрыты глубочайшие пророчества о судьбе человечества» [2, с. 135].

Итак, «Многоликий Достоевский» - работа И.И. Гарина, которая потрясает. Связано ли это с духовностью автора? Конечно, да. Авторское «дыхание» прослеживается в каждой строчке. «Человек не только природное, но и внеприродное существо: он есть дух и имеет духовную основу. На исходе века обнаружилось такое явление, как кризис рационализма, неспособность науки объяснить феномен человека», – пишет философ Ю.В. Петров [6, с. 316]. Действительно, человеческая жизнь является необычной реальностью, поэтому рассуждать о человеке можно только посредством метафизических и трансцендентных понятий – этих идей-образов, говорящих о новом откровении человека. И.И. Гарин не может быть структурно-классическим, потому у него в работе нет обозначенных разделов, глав, есть во фрагментах чувственно пережитые восприятия от прочитанного и пережитого. Но это особая фрагментарность, наполненная смысловыми характеристиками, открывающая целостные картины либо панорамы человеческого «я», того особого измерения, «в котором человек познает себя ему одному свойственным образом» [9, с. 18]. Это то духовное, унаследованное у отечественных религиозных философов (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, Н.О. Лосский, Вл.С. Соловьев, Г.П.  Федотов, С.Л. Франк и др.), которые об этом размышляли, пронизывая свои тексты внутренней реальностью личностного опыта.

Энергия и сила, бушующее время, – это верно подмеченный Г.Д. Гачевым тон работ Ф.М. Достоевского, характерен и для самого Гарина. Особая стилистика и формат совсем иной. И.И. Гарин раскрывает личность Ф.М. Достоевского часто тоже (как и другие) через своих героев, но какие находит характеристики? Тон часто пугающий, острый, психологически насыщенный и предельно возвышенный.  Нельзя не привести слова неизвестного автора Предисловия к книге «Мудрость веков», где сказано все, и лучше о стиле писателя сказать трудно: «Книги Гарина вызывающе неакадемичны – фрагментарность, эмоциональность, отсутствие ссылок, замалчивание имен, запутывание псевдонимами, запрятанные в тексте секреты и символы, но – удивительным образом – по содержательности и охвату они на равных конкурируют с учеными трактатами, явно превосходя последние горением сердца» [8, с.12]. И, безусловно, его тексты – это настоящие произведения искусства. Искусство об искусстве. Более известны в мировой культуре варианты живописи или музыки, иллюстрирующие литературные произведения. Здесь же перекресток двух литературных путей – поэтика о поэтике.

Каким же перед нами предстает Ф.М. Достоевский в работе И.И. Гарина? «Правда о Достоевском – бесконечна, ибо сам он бесконечен. Заполняя собой все время-пространство, лежащее между добром и злом, вечностью и мигом… Феномен Достоевского – ВСЁ: всё – от подпольного человека до Христа, от бесовщины до святости, от великой ненависти до бесконечной любви: ВСЁ: от Плотина до де Сада и обратно…» [4, с. 8]. Исчерпывающая характеристика писателя и человека дана И.И. Гариным в самом начале. И что можно к ней добавить? Раскрыть это ВСЁ, что и делает он далее. Тем не менее отметим, что нам сегодня исчерпать гаринские мысли, идеи, убеждения и предположения, то есть весь ход мыслей понимания Достоевского, практически невозможно. Поэтому и мы пошли избирательным путем: во-первых, показать главную нить Гарина, протянутую через образ Ф.М. Достоевского и его могучие корни, а во-вторых, рассмотреть диалогическую мыслительную ветвь Ф.М. Достоевского с личностями, бросавшими вызов времени.  

Чем Ф.М. Достоевский привлекает и чем отталкивает? – задается вопросом И.И. Гарин. И, пытаясь сразу нарисовать его портрет и «заглянуть» в мир писателя, характеризует его чаще ригорестически, сравнивает с «жестоким талантом».

«Достоевский – человек новой парадигмы, лишь начинающий открываться нам. Нет, сам Достоевский – это парадигма, широкий взгляд на мир, не допускающий ни однозначности, ни украшательства, ни самообмана. Нет, сам Достоевский и украшал, и обманывался, и в пророчествах своих был ригорестичен. Но именно он открыл или им открылась культура невероятной психологической сложности и глубины, к которой просто неприложимы единственность, лакировка, обман» [4, с. 11]. Очень жестко, но и очень четко в определении И.И. Гариным нравственных позиций «всечеловека» Ф.М. Достоевского. При этом следует подчеркнуть, что внутренний мир человека не знает никаких ограничений со стороны предметной действительности – он выражается принципиально иными образами и понятиями, «посредством трансцендирования разум уходит в бесконечность, превращается в некий Абсолют», – пишет философ Ю.В. Петров [6, с. 431]. – … Широк человек, он жаждет жизни без ограничений, когда бы граница между добром и злом, между идеалом Мадонны и идеалом садомским была стерта.  Радостно человеку стоять над бездной, смотреть в нее, а еще радостней – броситься в нее головой» [7, с.262]. 

Выводы. Такая «бездна» и открывается в исследовании И.И. Гарина. Бездну «гениальной диалектики» человеческой жизни рисует ученый: «Всечеловек», «Главный нерв эпохи», «Великий грешник», «Гений и барыш», «Данте России», «Карамазовский человек»,  «Набоковский Достоевский»… – это некая часть его разгадок гения, обозначенная в названиях фрагментов. Сам же Достоевский часто задавал себе вопрос: перед кем преклониться, кому вручить совесть, и каким образом соединиться наконец всем в «бесспорный общий и согласный муравейник?» И И.И. Гарин, как бы отвечая, рисует картину откровений Ф.М. Достоевского в таком контексте:  «Достоевский и Фрейд», «Достоевский плюс Толстой», «Искандер, или о чем звонил колокол», «Достоевский и Соловьев» и др. Найти полный ответ автор и не пытается, так как и сам Ф.М. Достоевский мучился всю жизнь над вопросом «как устроиться человеку на земле», так как человек есть существо, непостижимое разумом, а все дела, совершаемые людьми, происходят не в реальной эмпирической действительности, но во внутреннем мире – мире страстных человеческих отношений. «Только там – в огненной стихии, в исступленной страсти, в «подпочвенном движении духа», в безумии и преступлении, но не в обыденной жизни, не в нормальных формах  ее существования можно раскрыть человеческую природу» [8, с. 499]. Именно эти черты Великого писателя страстно, художественно, изобретательно, «светом рая и темным огнем» И.И. Гарин оживляет в своем исследовании.

И в заключение скажем его же словами: «Как бы к Достоевскому, или к Фрейду, или к Джойсу не относиться, жить после них интересней, чем до.  Совращая, обогащают» [4, с. 13]. 

About the authors

Natalia I. Voronina

Author for correspondence.
Email: kafkmgu@mail.ru

Doctor of Philosophy, Professor, Director of the Center M.M. Bakhtin

References

Supplementary files