Influence of the socio - cultural layer on the formation of the architectural environment of public spaces of the city

Full Text

Архитектурная среда городского пространства является композиционно-пространственным воплощением историко-материальной и духовной культуры общества. Таким образом, город следует рассматривать как часть общечеловеческой семантической системы, выражающей характерные черты конкретной региональной культуры. Исследователи архитектурной и визуальной семиотики предлагают рассматривать город как конгломерат мифов, символов и образов, нашедших свою максимальную материализацию в структуре общественных пространств [1–4]. С этой точки зрения архитектурная среда не просто эквивалент суммы зданий, сооружений, ландшафтных компонентов, оборудования и прочего, а сложная система отношений и устойчивых традиций, присущих данному культурному пласту. Образ города складывается из множества взаимодействия самых разных элементов: его местоположение, природные условия, тренд экономического и культурного развития, демографический ценз [5, 6]. Эти и многие другие исторические, социальные и эстетические факторы влияют на характер сложившейся городской ткани, пространственное поведение горожан, паттерны их взаимоотношений, составляя культурно-исторический контекст формирования публичных пространств города [7–9].

По мнению ряда ученых, важнейшей характеристикой публичных пространств становится сегодня их способность к функциональной трансформации и архитектурной привлекательности, позволяющими стать пространством потоков, событий, действий и коммуникации жителей. Формирование этих характеристик происходит под воздействием историко-культурных и социальных факторов. Так, отражением системного взгляда на развитие общественных, публичных пространств стала концепция Нового урбанизма, зародившаяся еще в конце XIX в. и предполагающая создание комфортной городской среды в городах, испытывающих активное влияние процессов урбанизации. Одним из ярких примеров этого движения стала идея создания «города красоты» (City Beautiful Movement), – воплощенной в разработке генерального плана Чикаго (архитектор Даниель Бёрнем, 1909 г.) (рис. 1). Основной акцент был придан созданию множества парков и площадей, концентрирующих «пышно» оформленные пространства и привлекающих население [10].

 

Рис.1. Книга Даниела Бёрнема «План Чикаго», 1909 г. План Чикаго с акцентом на центральной части с новыми проспектами, бульварами, парками и площадями

 

На стыке XX и XIX вв. сложилась система научно обоснованных подходов к проектированию и анализу архитектурной среды, в которых учитывается человеческий фактор, предопределяющий архитектурное пространство «...как единство генофонда и социофонда, существующих на субстрате предметных форм человеческой деятельности» [11]. Таким образом, архитектурная среда публичного пространства представляет собой симбиоз таких определений, как «экос» (естественная среда (пространство); «технос» (предметно-пространственная материальная среда, созданная человеком); «генос» (социально-демографическая среда) и «социус» (система социальных отношений, образований и общественных условий существования человека). Совокупность вышеназванных сред обладает палитрой характеристик: особенности пространства, временные характеристики их развития; разнообразие функционального назначения; различие форм образования, материалов и конструкций; знаково-образное отражение исторической, художественной и общественной значимости места. Особенностями материально-пространственного воплощения этой совокупности являются предметность и пространственность среды, представляющие собой моделируемые архитектурные и средовые факторы отражения созидательной деятельности человека в материальном и знаковом выражении.

Помимо формирования знаково-семантической системы публичных пространств, внимание архитекторов и дизайнеров среды приковано к развитию коммуникационно-инфраструктурной сети, обеспечивающей максимизацию функционально-пространственных связей населения с публичными пространствами города. Так, к числу приемов, обеспечивающих интенсификацию социокультурных и информационных процессов в архитектурной среде публичных пространств, относят: увеличение числа и разнообразия функциональных процессов, пространственных связей, улучшение их пространственной конфигурации, максимизацию формирования точек притяжения населения с учетом формирования аутентичности среды и отражением ее региональных особенностей [12–14].

Сегодня конкретное средовое пространство (дизайн архитектурной среды) является уникальным «координатором-адресатом среды», предполагающим разрушение социальных границ и формирование новых коммуникативных практик, независимо от степени осведомленности и социальной принадлежности горожанина.

На протяжении XVI–XVIII вв. можно было наблюдать повышенное внимание архитектуры к разработке объектов, когда сад и парк были продолжением дворца. По мнению ученых, «…длинные однообразные по застройке уличные пространства действуют дезориентирующе в отношении представлений о пройденном расстоянии и определении мест начала движения и остановок пешеходов» [15]. Доминирование унифицированных образов объектов в публичных пространствах, отсутствие семантического кодирования социально-культурного пласта в архитектуре во многом стало причиной перемещения общения горожан внутрь этих объектов. Между тем общественные, публичные пространства города являются современной «агорой» в городах, которые сохраняют связь с историей.

В качестве примера можно привести историю публичного пространства Гамбурга и его площади под названием Гусиный рынок, или, по-другому, площадь Лессинга, которая носит имя немецкого поэта и драматурга (рис. 2). Г.Э. Лессинг долгое время работал в театре, граничащем с рынком, затем переехал в Вольфенбюттель, где написал свой литературный шедевр «Натан Мудрый». В данной работе понятие толерантности является основной темой. Поэтому в рамках нового редизайна отмечается, что Гусиный рынок является «местом толерантности» и перемещение его из середины, как «камень преткновения», в главную ось площади является необходимым. С этого места начинается экскурсия по городу в память о поэте. Именно приведенная история делает данное публичное пространство таким особенным.

 

Рис. 2. Памятник Готхольду Эфраиму Лессингу, Будапешт, г. Гамбург, площадь Лессинга

 

В настоящее время публичное пространство определяется как социальное пространство, которое обычно открыто и доступно для людей, место, где они могут продемонстрировать свою культуру и самобытность, узнать об их многообразии и различиях. Формулированием понятия «публичное пространство» занимались различные деятели науки. Рассмотрим два принципиальных научных подхода, акцентирующих полярные аспекты публичной жизни. Политический теоретик и историк Ханна Арендт и немецкий социолог Юрген Хабермас понимают публичное пространство в городе как место встреч свободных граждан и выработки ими – на основе свободной и определенным образом организованной коммуникации – точки зрения на некоторые общие вопросы жизни общества, не касающиеся их приватных интересов [16, 17]. В противовес этому подходу выступает Р.Сеннетт, который в своих исследованиях рассматривает публичное пространство как «социабельность», т. е. способность к осуществлению социального взаимодействия, социальной жизни. Эта традиция понимает публичное пространство как «…территорию, на которой могут разворачиваться множественные незапланированные взаимодействия», общение незнакомых людей». Если в первом случае публичное пространство реализовывает политическую функцию, т. е. является ареной обсуждения и утверждения политических решений, то второй подход предполагает наличие культурного контекста, отражающего самобытность места. Для Ханны Арендт и Юргена Хабермаса форма пространства имеет первостепенное значение, в то время как для Р. Сеннетта приоритетным является анализ и исследование физического пространства архитектурной среды (парков, улиц, площадей) и функциональных городских процессов, характеризующих публичную сферу жизнедеятельности горожан. Данный подход можно проследить в работах Е.С. Шадрина, И. Гофмана, Л. Лофланда и ряда других авторов, рассматривающих публичное пространство как социальное образование, в котором имеет место определенный вид деятельности, «ведь самое важное, что характеризует общественное пространство, – это то, что в нем происходит». И это – собрание незнакомых людей, которое делает возможным актуализированная в XXI в. проблема функционирования публичных пространств города, связанная с изменением пространственного поведения горожан, структуры социокультурных потребностей и форм их реализации, тотальной коммерциализацией и присвоением публичных пространств частными лицами, а также отсутствием внимания архитекторов и дизайнеров к созданию их уникальной аутентичной среды редуцируют публичную жизнь города в целом и публичных пространств в частности [18, с. 260].

Вслед за Р. Сеннетом британский социолог З. Бауман, профессор Лидского университета Великобритании, в своих теоретических изысканиях также актуализирует проблему соответствия архитектурной среды общественных пространств города в среде публичной культуры, дифференцированной на типы «высокомерных» и «неприветливых» пространств, внутри которых не реализовывается культурное взаимодействие людей [19]. В качестве примера он рассматривает знаменитую площадь La Defense в Париже, характеризуя ее как бездушное и лишённое комфорта пространство (рис. 2). Примечательно, что квартал Ла Дефанс является неотъемлемой частью знаменитого «триумфального пути» или, как его еще называют, «историческая ось». Однако никакой интеграции исторического, а значит и культурного контекста в архитектурную среду не происходит. Напротив, мы наблюдаем пространство, в котором неуютно и «пусто», перед нами предстаёт «холодная» площадь, окруженная бездушными высотными зданиями, в которой нет места взаимодействию человека с его историко-культурным окружением.

 

Рис. 3. Площадь Ла Дефанс, Франция, Париж, 2019 г.

 

Наряду с британским социологом данную проблему активно освещает российский ученый доктор философских наук М.Н. Громов, чьи исследования посвящены изучению истории русской философии и культуры. На примере архитектурной семантики Москвы он описывает высотные здания города, которые в 1947 г. были построены по указу Совета министерств СССР (рис. 4). В московских небоскребах того времени нашли отражение дух, патетика великого народа-победителя, воплощенная в выразительных силуэтах зданий в панорамах улиц, в использовании орнаментального декора [20]. Сегодня процессы глобализации, охватившие российские мегаполисы, способствуют утрачиванию городами своей идентичности, национальной и исторической значимости, потере связи между архитектурной средой и человеком ввиду отсутствия «диалога», нарушения психологического комфорта восприятия городских пространств и отдельных объектов.

 

Рис. 4. Высотные здания в Москве: а – строительство здания МГУ, Ленинские горы, 1951 г.; б – высотное здание, Котельническая набережная, 1950 г.; в – высотное здание, пл. Лермонтовская, 1950 г.

 

Известно, что архитектура и культура взаимозависимы и неразделимы. Архитектурная среда является частью идентичности каждого сообщества и несет в себе послание культуры этого общества, которая в свою очередь формируется на основании богатой палитры факторов. Архитектура зависит от географии, культуры, традиций, нравов и знаний сообщества, а также от его истории, тем самым определяя культуру как продукт опыта из прошлого и настоящего. Форма и взаимоотношение зданий и пространств действуют как своего рода культурный маркер, который может описать образ жизни и социальный статус его обитателей. Архитектурная среда публичных пространств имеет свою специфическую структуру, и связь этой структуры с социальным и культурным содержанием носит интерактивный характер, оказывая существенное влияние внешней среды на внутригородские функциональные процессы, на социальную интеграцию людей, на формирование комфортной городской среды и снятие стресса мегаполиса.

Профессор Московского архитектурного университета А.В. Крашенинников подчеркивает, что индивидуальный образ публичных пространств формирует архитектура существующих построек, отражающая национально-культурную компоненту за счет наличия объектов историко-культурного наследия, значительно повышая социальную и коммуникационно-информативную ценность среды [21].

Вывод. Становится очевидным, что на современном этапе развития общества еще более актуальным является поиск профессионального инструментария, позволяющего кодировать социокультурный, национальный контекст в виде знаков и символов в элементах архитектуры и средового дизайна, предполагая не только трансляцию семантических образов, но и поиск современных приемов их стилизации. Такой подход должен стать неотъемлемой частью работы архитектора и дизайнера при проектировании и реновации городской среды.

About the authors

Tatyana V. Karakova

Samara State Technical University

Email: t.karakowa@mail.ru

Doctor of Architecture, Head of the Design Chair

Russian Federation, Samara, Molodogvardeyskaya str., 244

Khadishat A. Chergizova

Samara State Technical University

Author for correspondence.
Email: chergizova_1@mail.ru

Postgraduate Student of the Design Chair

Russian Federation, Samara, Molodogvardeyskaya str., 244

References

Supplementary files